Прощание с ярмаркой
24 ноября 2022 г. в 16:40
Последний день ярмарки был более шумным и людным. Бесконечные потоки алиасов заставили спешиться ещё дальше от главной площади. Небольшой домашний арест оказался весьма плодотворным: оба наложника вели себя более чем прилично и даже чересчур тихо. Но уже распробовав местные угощения, Ланор откровенно обрадовался, когда Илас первым делом направился к лотку с едой.
— О, я тоже люблю иногда баловаться подобной едой, — улыбнулась Мроя. — Но у нас кормят вкуснее.
— Алиасы готовят гораздо лучше, чем мальты, — тут же отозвался Камэл.
— Согласен. Их кухня слишком простая и грубая, — мгновенно согласился северянин.
Уравнитель рассмеялся и заверил:
— Я попробую все кухни и сам решу, где кормят вкуснее.
Они неспешно пошли мимо лотков и шатров с товарами. Сейчас покупателей было значительно больше — продавцы пытались сбыть привезённые товары, охотнее торгуясь и скидывая цены. Разумеется, всё ходовое и популярное давно было раскуплено, но на ярмарку пришли сегодня те, для кого цена играла большую роль, нежели что-то другое. Женщины, громко торгуясь, старались купить как можно больше детской одежды, скупая её в огромных количествах. В скучнейшем для Иласа шатре с инструментами для столярных работ высокий сухой старик упрямо торговался с юным продавцом, и они оба были так увлечены эти процессом, что не заметили ни появления бога, ни его ухода.
— Я так понимаю, что сейчас я вижу самые бедные слои населения Каменного стража? — с любопытством спросил Илас у Ланора.
— Да, сейчас именно их время делать покупки. Более состоятельные горожане делали покупки в первые дни, чтобы иметь больший выбор, — заверил северянин.
— Нет, — не согласилась Мроя. — У самых бедных нет денег, чтобы делать покупки. Матери из бедных трущоб покупают одежду у старьевщика.
Ланор покачал головой:
— Настолько нищих семей у нас немного.
— Они есть, просто ты, как сын правительницы, их не видишь, — упрямо отозвалась служанка. — Но я признаю, что нищие есть в любом городе.
— И иногда они сами виноваты в своих бедах: рожают больше, чем могут прокормить, не сильно жаждут работать, — кивнул уравнитель, стараясь не дать разгореться новому спору.
— Или слишком много тратят на вино и мало на еду, — согласилась Мроя.
— К сожалению, таких не вытащить из бедности, но их дети при желании могут вырваться, — заверил Ланор. — У нас каждый ребёнок может выучиться грамоте, если захочет. При любом храме есть бесплатные школы. А самых старательных детей из таких школ отправляют учиться дальше. Каждый храм может по одному ученику отправить в школу писарей и по одному в школу счетоводов, а ещё оттуда мастеровые набирают себе подсобных рабочих, а то и подмастерьев. Главное, чтобы учитель сказал, что ребёнок старательный, аккуратный, исполнительный.
— Разумно, — кивнул Илас.
— У нас и вовсе все дети горожан обязаны три года проучиться в школе, — с гордостью сообщил Камэл.
— А дети селян? — спросил Илас, понимая, что из деревни детям не вырваться.
— Деревенские обязаны отправлять детей в школу на протяжении семи лет, — кивнул южанин.
— Почему семи? — удивился уравнитель.
— Тем детям приходится помогать родителям, и они ходят в школу не семь дней в декаду, как городские, а три, чтобы у них было время помогать по хозяйству, — пояснил охотно Камэл. — К тому же детей с некоторых деревень увозят на учёбу на все три дня, так как школа одна и на несколько деревень.
— А их в школе кормят? — спросил Илас.
— Конечно, — даже удивился южанин. — Как по-другому?
Уравнитель кивнул, понимая, что правительницы здесь всё же больше заботятся о своих народах, чем заботились короли на Земле. И это было выгодно и им самим. Гениальный ребенок, родившись в самой забытой деревеньке, мог быть замечен учителями и, повзрослев, приносить своей стране и правительнице больше пользы, чем если бы он продолжал пахать и сеять.
— Разумно, — кивнул Илас. — Твоя сестра таким образом не потеряет возможного учёного или гениального стратега среди полей.
— Это моя бабушка так решила, — кивнул Камэл. — Хотя горожане немного роптали, понимая, что им теперь придётся конкурировать с деревенскими тоже.
— У нас много храмов и в деревнях, — заверил Ланор, приняв похвалы в адрес правительницы юга как критику своей мамы.
— И ваш подход к обучению тоже имеет свои плюсы, — заверил уравнитель, смягчая конфликтность ситуации. — Это два разных подхода, и оба имеют свои плюсы. У северян семья может не пускать детей в тяжёлый год в школу, тем самым увеличивая количество рабочих рук.
Они прошлись ещё дальше и остановились посмотреть представление жонглёра. Тот не просто совершал быстрые движения ловкими руками, но и помогал себе ловким хвостом.
— Красиво, — кивнул Илас и кинул пару крупных монет в ящичек артиста.
— Уже подумываешь вырастить себе хвост? — спросил южанин, прижавшись сбоку словно огромный кот в поисках ласки.
— Иногда иметь хвост действительно очень удобно, — не стал спорить уравнитель, погладив по спине наложника.
Из-за большой диспропорции женщин и мужчин в популяции алиасов тут никто не смотрел косо на пары из двух мужчин. Алиасы больше внимания обращали на внешность Иласа: он принципиально не прятался в плаще. Других людей в мире не было, а слухи о боге войны прошлись по столице северян словно огонь по высохшей траве, охватив все слои населения. Все знали, что бог не похож ни на одну из рас и похож на все одновременно, так что алиасы с первого взгляда понимали, кто перед ними.
Илас с удовольствием отметил, что среди просто любопытных и откровенно ожидающих взглядов встречались и настороженные, боязливые. Уравнитель понимал, что постоянная война в какой-то степени выгодна правительницам и знати — любые провальные решения в экономике списывались на последствия войны. Воевать и гибнуть приходилось чаще обычным алиасам, и теперь, после небольшого периода мира, некоторые из них не хотели продолжения войны, не хотели хоронить своих детей. Никто не мог бы предположить, что Илас, бог войны, спустился, чтобы закончить эту бесконечную войну.
С другого боку прижался Ланор, явно больше для того, чтобы другие северяне видели, что и он имеет на Иласа такое же влияние, как и южанин. Уравнитель поцеловал северянина в бровь и предложил:
— Пойдём дальше? Посмотрим, что делается?
Они прошли ещё немного, прежде чем остановиться возле кукольного представления. Среди недавно весело смеявшихся, в основном взрослых зрителей, прошёл шепоток, некоторые даже поспешили уйти. Уравнитель почти сразу понял, почему. Артисты, что прятались за ширмой, не видели происходящего и продолжили свой спектакль, в котором участвовала недавно изготовленная кукла с огромными круглыми ушами, изображавшая Иласа, которого делили, извиваясь, южанин и северянин. Уравнитель хохотнул, с удовольствием отметив, что стал частью простого народного творчества, и зоркие бродячие комики тонко подметили подспудное желание правительниц использовать сына и брата для влияния на бога.
Артисты почувствовали неладное, когда на грубую и весьма откровенную шуточку, в которой кукла-южанин, задрав хвост, выставил задницу, не услышали в ответ громкого смеха. Из ширмы выглянул один из них и побледнел, увидев компанию тех, кто стал прототипами для кукол. Все куклы исчезли за ширмой, а над ней поднялась другая кукла, бывшая олицетворением явно чего-то традиционного, вроде русского Петрухи. Илас рассмеялся и попросил:
— Мроя, кинь им пару монет и пойдём. Не будем мешать развлекаться.
— Ты не разозлился? — Спросил Камэл.
— А ты? — Спросил в ответ уравнитель.
— Я не в первый раз попадаю в кукольные спектакли. Это нормально — высмеивать сильных мира сего, — пожал плечами южанин.
— Я тоже так считаю, — кивнул Илас, и они пошли дальше.
Мроя кинула монеты, и они продолжили путь, останавливаясь в основном перед уличными артистами или возле лотков с чем-то вкусным. Но иногда уравнитель задерживался рядом с шатрами с женской одеждой и украшениями, время от времени покупая что-то для служанки. Илас уже успел запомнить все наряды Мрои, и ему это не нравилось.
Ярмарка пестрила интересными и разнообразными выступлениями, так что назад во дворец они вернулись уже вечером. Уравнитель позвал:
— Пойдёшь ко мне, Ланор, или ты передумал?
— Нет, — заверил северянин, хотя сжал кулаки, пытаясь взять себя в руки.
— Ты можешь отказаться, — напомнил Илас, но наложник упрямо мотнул головой.
Уравнитель кивнул, не став больше спорить, и предложил:
— Давай тогда для начала поужинаем вместе. У тебя есть час, чтобы переодеться.
Отправив Ланора, Илас и сам поспешил освежиться и надеть чистую одежду, пока слуги накрывали на стол. Ему не очень хотелось идти на поводу у Камлы, но уравнитель понимал, что его наложник обидится, если его сейчас послать и сообщить, что в постель Ланора возьмут только тогда, когда тот докажет, что сам этого хочет. Да и издеваться над северянином, заставляя того притворяться и прятать эмоции, Илас не хотел.
Ланор пришёл чистым и свежим, даже шерсть на его хвосте не до конца успела просохнуть, забавно свисая.
— Я подумал, что тебе будет приятнее и привычнее ужинать блюдами севера, — подбадривающе улыбнулся уравнитель.
— О, спасибо, — отозвался северянин, немного расслабляясь и понимая, что получил отсрочку на время ужина.
Илас разлил вино по бокалам, и свой Ланор тут же опустошил, выпив хорошее вино залпом, как водку, пытаясь градусом прибавить себе смелости. Уравнитель вздохнул, осознавая, что это ему придётся вести разговор, расслабляя наложника.
— Знаешь, у тебя самый шикарный хвост, который я только видел, — заверил Илас.
— Спасибо, — опять ответил только одним словом северянин и, взглянув на свой хвост, покраснел.
Сейчас его гордость выглядела немного жалко и смешно. Ланор спрятал хвост между ног, от чего по светлым шароварам тут же начало расплываться тёмное влажное пятно.
— Не надо, не прячь его, — уверенно сказал уравнитель, решая за северянина, что приемлемее: мокрые штаны или хвост. — Он и влажным смотрится хорошо, трогательно.
— В каком смысле — трогательно? Он умиляет, или его хочется потрогать? — спросил Ланор, собираясь, наконец.
— Это и умиление, и желание потрогать, — заверил Илас. — Я всегда хочу его трогать — и сухой, и мокрый. А тебе несложно таскать мокрый хвост? У тебя на нём такая длинная шёрстка! Кстати, а ты плавать умеешь, или длинная мокрая шерсть тянет на дно?
— Алиасы с короткой шерстью плавают быстрее и увереннее, но и я сразу не тону, — заверил северянин. — Я люблю воду, люблю купаться, но стараюсь сильно глубоко в воду не заходить. А вот ты к плаванию весьма приспособлен!
— Я — да, — кивнул уравнитель. — Зато с помощью хвоста ты явно быстрее меняешь направление при беге. И у вас хвосты цепкие! Как ваши дети отлично, быстро, умело лазят по деревьям — просто песня.
— Да, — довольно подтвердил Ланор. — Я в детстве по всем деревьям в саду лазил, даже перепрыгивал с дерева на дерево.
— Не падал? — спросил Илас, найдя хорошую тему для разговора.
Судя по реакции северянина, детство у него было весёлым, хорошим, тёплым. Ланор его вспоминал с мечтательно-счастливой улыбкой. В это время мать-правительница была ему просто мамой, и от него ещё не требовалось ни становиться воином, ни жертвовать собой ради политических целей. Он просто дурачился, учился и жил полной жизнью так, как ему хотелось.
— Конечно же падал, — заверил северянин. — У меня даже шрамы остались. Один, кстати, на хвосте! Там даже место без шерсти есть.
— Покажи, — протянул руку Илас и взял мокрый хвост себе на колени, гладя по влажной шёрстке. — Пострадал, мой маленький.
Уравнитель начал прощупывать хвост от кончика, и где-то на середине наткнулся на неровность. Раздвинув шерсть, он нашёл и шрам, вернее — шрамик, размером с монету, не больше.
Ланор рассмеялся и сообщил:
— У моего хвоста нет ни ушей, ни самосознания.
— В это сложно поверить, — шутливо отозвался Илас. — Смотри, как он обвился вокруг моей руки. Ему явно нравится.
— А что ему ещё нравится? — дурачась, поинтересовался северянин.
— Комплименты, — заверил уравнитель. — Он их любит. И гордо торчать вверх, покачиваясь в такт шагам, тоже.
Ланор рассмеялся, а его хвост слегка вильнул.
— Видишь, я же говорил, что ему нравится, — улыбнулся и уравнитель.
— Вижу, — кивнул северянин. — Кто я такой, чтобы спорить с богом. А тебе, если честно, больше кухня южан или наша нравится?
— Ваша мне привычнее. Всё же к пряной кухне южан нужно иметь привычку, — честно ответил Илас. — Но иногда приятно бывает есть и южные блюда.
— Я и сам люблю некоторые южные блюда, особенно десерты, у нас они более пресные и скучные, — признал Ланор. — Но есть их каждый день мне кажется просто невозможным. А вот южане нашу пищу не любят. Привыкли к ярким вкусам, и те же соусы на сливках им кажутся совсем безвкусными.
— А ты в каком возрасте впервые попробовал южную кухню? — спросил уравнитель, возвращая разговор к детству наложника, чтобы тот прекратил вновь сравнивать север и юг.
— Я был совсем мелким, не могу сказать точнее: слишком уж маленьким был. Но я отлично помню, как увидел первого южанина. Мне это слишком часто припоминали дяди, — рассказал северянин. — У меня как раз был период, когда я не любил мыться, а меня заставляли это делать каждый вечер перед сном. И, увидев южанина с чёрной кожей, я с завистью заявил, что этому мальчику разрешают не мыться, и он теперь настолько грязный, что аж чёрный.
— И тебя даже не смутила светлая шерсть? — спросил Илас.
— Нет, не смутило, а вот южанин обиделся, и дяде пришлось извиняться, — кивнул Ланор.
Уравнитель кивнул, налив ещё по одному бокалу, и с удовольствием отметил, что наложник не стал пить его в этот раз залпом, увлёкшись беседой.
— Глупо обижаться на ребёнка: дети часто говорят глупости, не имея нужного жизненного опыта, — задумчиво отозвался Илас.
— Так там и сам южанин был немного меня старше, и я бы тоже обиделся, если бы меня обозвали грязнулей, — справедливо заметил северянин.
— Я, как чувствовал, на десерт заказал южное блюдо, — сообщил уравнитель.
Ланор слегка напрягся, понимая, что ужин-отсрочка подходит к концу и дальше начнётся самое пугающее. Тепло и открыто улыбнувшись, Илас накрыл ладонь наложника и мягко погладил по ней, заверив:
— Не накручивай себя. Я тебе зла не желаю.
— Я знаю, — заверил северянин. — Просто не могу не волноваться.