Судить мне

      Илас явился в свой дворец поздним вечером, когда большинство уже улеглось спать, и попросил первого же слугу позвать послов к нему. Ждать уравнителю пришлось недолго, хотя Сай, сын Хэмги, зевал, а посол северян, Кураб, сын Иданы, и вовсе явился одетым не совсем до конца.       — Простите, что я вас разбудил, — тихо сказал Илас. — У меня просто срочное дело.       — Какое? — спросил посол северян, собравшись мгновенно.       — Я пообщался с матерью никор, королевой Лайсо, — сообщил уравнитель. — И она готова обсуждать обмен пленниками и принять послов. Я гарантирую вам неприкосновенность. Но вы должны получить у правительниц разрешение вести подобные переговоры. К тому же, вы можете попробовать выторговать магические кристаллы. У вас же их не добывают?       — У нас, на юге, добывают, — заверил Сай, сын Хэмги. — Но в небольшом количестве. У никор кристаллов гораздо больше.       — Но мы можем предложить им немногое… — вздохнул Кураб, потерев нос. — Нам сложно будет торговаться.       — Королева Лайсо может вас удивить, — произнёс Илас. — Я планирую к ним перевести свой гарем.       — Что ж… Я вам доверюсь, — кивнул южанин, взглянув на своего коллегу. — Если вы готовы гарем перевести, то с королевой у вас доверительные отношения.       — Это правда, — согласился уравнитель. — Но вы всё равно должны принимать собственные решения.       Северянин кивнул, подумав:       — Это понятно. Мы будем смотреть в оба, но при этом попытаемся заключить с никорами союз. Два врага лучше, чем три.       — Надеюсь, что у вас получится. Но я не могу и не хочу вмешиваться в процесс ваших переговоров, — проговорил Илас и улыбнулся, заметив, как Мроя заглянула в кабинет. — Меня уже не будет с раннего утра. Когда вы оба будете готовы, попросите кого-то из жрецов или жриц сообщить мне о вашей готовности в храме Войны. Не хочу затягивать процесс подготовки к переговорам. Чем раньше вы заключите союз, тем крепче он станет через время.       — И не поспоришь, — сказал Кураб, оглянувшись и попытавшись понять, кто приоткрывал двери, но Мроя уже давно ушла.       — Это была Мроя, — пояснил уравнитель. — Кто-то уже сообщил в гарем, что я вернулся, и кто-то из наложников хочет меня увидеть.       Северянин слегка нахмурился, понимая, что, скорее всего, это Камэлу не терпелось увидеть своего господина, а вот Сай довольно заулыбался, радуясь тому, что его племянник так жаждет увидеть бога войны.       — Думаю, что можно прощаться. Вы сами уже решите, когда ехать, — кивнул Илас, которому тоже не терпелось увидеть свою хвостатую прелесть. — Только помните, что это тут поздний вечер, а у вас дома позднее утро.       — Не судьба мне поспать, — рассмеялся посол южан, поднимаясь.       — И мне тоже, — поклонился Кураб, решив, что нужно сказать Ланору, что бог войны у себя, и потребовать, чтобы тот хотя бы поприветствовал господина.       Как только они вышли, в кабинет постучал и зашёл, едва разрешили, Камэл. Наложник зевал, был одет в длинный халат и, похоже, не особо переживал о своём внешнем виде.       — Как же ты уютно смотришься сейчас, — сообщил Илас, обняв наложника. — Мой сонный… Тёплый… И хвост с собой взял.       — Не забыл, — улыбнулся Камэл. — Скучал? Или нет?       — Скучал, — заверил уравнитель, целуя алиаса.       — Тогда ладно, — прищурился южанин, жадно проводя по спине Иласа. — Я по тебе скучал. Даже Ланор скучал, но не так сильно, как я.       Уравнитель рассмеялся и провёл рукой по хвосту наложника, лаская белую мягкую шерсть. Камэл фыркнул и, продолжая целовать, заставил бога войны отступать в сторону спальни.       — Чувствую, ты точно скучал, — сжал крепкие ягодицы южанина Илас, жадно отвечая на поцелуи. — Я ночью уйду, но это не значит, что я этого хочу… Так нужно, к сожалению.       — К сожалению, — тихо отозвался наложник.       — Но скоро я свой гарем, в первую очередь тебя, заберу к никорам. Хочу, чтобы вы были рядом, — пообещал уравнитель.       Камэл довольно улыбнулся и, уронив бога войны на постель, оседлал бёдра, поспешно раздевая, трогая обеими руками и даже хвостом. Илас ответил улыбкой и потянул завязки халата, развёл полы и с удовольствием провёл ладонями по талии и пояснице наложника, любуясь тёмной гладкой кожей.       — Я знаю, что великолепен, — хмыкнул южанин, поцеловал ещё раз и распрямился, чтобы уравнитель мог им полюбоваться.       — Мой самоуверенный красавец, — с восхищением сказал Илас, любуясь наложником. — Ты как всегда прекрасен.       Камэл улыбнулся, скинул халат, оставшись полностью обнажённым. Уравнитель провёл руками по животу, затем выше, лаская грудь и любуясь своим наложником, а затем тихо сказал:       — Привстанешь? Я хочу раздеться.       Южанин рассмеялся и поднялся, сев на постель, давая возможность Иласу раздеться. Бог войны торопился и поэтому раздевался быстро и как-то хаотично, а затем, едва откинув бельё в сторону, уложил Камэла на лопатки, жадно целуя и трогая бёдра, ягодицы, шепнул:       — Как же я скучал по тебе…       Наложник тихо и низко рассмеялся, втягивая своего бога в долгий страстный поцелуй. Илас слегка прикусил подбородок, провёл по коже языком, вновь слегка прикусил уже за шею, плотно прижимая к себе и с удовольствием отмечая, что Камэл возбуждён и тоже рад происходящему. Уравнитель провёл рукой по бедру и обхватил ладонью возбуждённый член наложника, мягко приласкал, скорее стараясь возбудить сильнее, чем пытаясь довести до оргазма.       Южанин отозвался хриплым стоном, чуть выгибаясь и толкаясь в руку.       Илас поднял лицо и довольно улыбнулся, заметив пузырёк смазки, что выпал из кармана отброшенного на кровать халата.       — У тебя были далеко идущие планы, как я посмотрю, — рассмеялся уравнитель, мягко целуя ключицы и наслаждаясь ощущениями напрягающихся под пальцами мышцами живота.       — Я же пришёл почти обнажённым… У тебя не было шансов, — проговорил Камэл.       — Даже если бы ты пришёл в самом закрытом костюме, я бы всё равно был бы обречён, — заверил Илас, целуя губы и подбородок, неспешно лаская член. — Я всё равно знал бы, что под одеждой ты прячешь такое красивое тело.       — У тебя хорошая память, — улыбнулся южанин, обнимая своего бога войны и широко разводя ноги, мягко проходясь хвостом по ногам уравнителя.       — Не жалуюсь, — улыбнулся Илас, взяв флакон смазки.       Камэл рассмеялся и тягуче поцеловал уравнителя, ласкаясь в ответ. Илас чувствовал, как в ушах громко стучит сердце от возбуждения и волнения. Уравнитель впервые готовил наложника сам и переживал, что южанину будет плохо или больно, но оттягивать этот момент тоже не собирался, просто не мог — слишком соблазнительным и горячим был Камэл, слишком уж хотелось обладать им.       Южанин застонал, откинул голову, подставляя под поцелуи шею.       — Больно? — спросил Илас, осторожно и неспешно готовя наложника.       — Нет… Хорошо… — заверил Камэл. — Только медленно.       — А ты торопишься? — спросил уравнитель, целуя и прикусывая подбородок.       — Я не хрупкий цветок, я воин, — напомнил южанин.       — Ты смертный, а смертным бывает больно, — сообщил Илас. — Я очень давно не делил ложе со смертными и очень хочу, чтобы ты стремился ко мне, как сейчас.       — Мне это льстит, — отозвался Камэл и охнул чуть громче, давая понять, что пальцы внутри, кроме дискомфорта, в данный момент стали приносить и удовольствие.       Уравнитель добавил третий палец, прикусив сосок, а затем зализал его, словно извиняясь за возможную боль. Илас пристроился и толкнулся в жаркую тесноту тела наложника, жадно впившись в губы настойчивым поцелуем, и замер, хотя ему очень хотелось начать двигаться. Всё тело требовало движения, разрядки, но уравнитель не хотел причинять боль своему южанину, своему чёрному совершенству.       Лишь когда Камэл первым двинулся, не выдержав напряжённого ожидания, Илас позволил себе начать двигаться, поначалу плавно и медленно, но постепенно ускоряясь. Вскоре уравнитель увлёкся, целуя куда попало и вглядываясь в лицо наложника, слушая его или свои стоны.       Весь мир для Иласа сузился до Камэла, до совершенного сильного тела под ним, до пушистого хвоста, что ласкал бёдра, до вцепившихся в плечи рук.       Время потеряло всякое значение, и уравнителю казалось, что оно одновременно и бежит, и замерло в этом моменте.       Камэл вдруг застонал громче, выгибаясь, и кончил, пачкая своим семенем живот бога войны. Это подстегнуло и Иласа: он кончил через пару толчков и улёгся сбоку, жадно целуя подбородок и губы южанина.       — Вот теперь я точно уверен, что ты по мне скучал, — сообщил наложник, довольно улыбаясь.       — Как будто ты раньше в этом сомневался, — тихо рассмеялся уравнитель, завернув южанина в одеяло. — Даже не представляю, как теперь уйти от тебя.       — Так останься, — предложил Камэл, перевернувшись на живот и смотря на своего бога войны.       — Я правда не могу, — вздохнул Илас, поцеловав в плечо. — Ты мой хороший… Отдыхай тут. Нет необходимости тебе идти в свою спальню.       — Не хочу я своим халатом соблазнять других, — потянулся южанин. — А утром в коридорах можно встретить кого угодно.       — Жаль… Лежи, я схожу быстро в ванную и принесу тебе твою одежду, — кивнул уравнитель. — Я это сделаю так быстро, что ты и не заметишь.       — Уверен? — игриво спросил Камэл.       — Уверен, — ответил Илас. — Закрой глаза на минуту.       Южанин закрыл глаза, а уравнитель мысленно позвал Элю, и, когда богиня остановила время, спросил:       — Владыка уже идёт для утреннего разговора?       — Уже вышел из дворца, — сообщила Эля.       — Как мне он надоел, — лениво отозвался Илас и затянул под одеяло штаны.       — Я множество смертных видела без одежды, — чуть насмешливо сказала богиня.       — Верю, но я всё равно стесняюсь, — фыркнул уравнитель и, натянув штаны, пошёл в ванную.       Илас открыл кран, но вода не пошла:       — В моём дворце перебои с водой?       — Нет, — заверила Эля. — Время не идёт, и вода не течёт. Это же логично.       — Наполни ванную тёплой водой. Я вымоюсь, принесу Камэлу одежду, и можно будет идти, — попросил Илас.       — Хорошо, я сделаю и это зеркало порталом, — сказала богиня, и в ванной появилась тёплая вода с пышной, вкусно пахнущей пеной. — Не забудь закрыть кран.       — Ты можешь исчезнуть из ванной? — спросил уравнитель, закрывая кран.       — Нет, но я буду молчать и не буду смотреть. Я богиня, я вездесуща, — ответила Эля.       — Спасибо, — кивнул Илас.       Провалявшись полчаса в тёплой воде, уравнитель вытерся, переоделся и пошёл в своей гарем. Дворец замер, да и спали многие глубоко и спокойно. Илас открыл двери комнаты Ланора, сел на край постели северянина, погладил того по голове и, поцеловав в макушку, тихо, шёпотом, сказал:       — По тебе я тоже скучал. Прости, не было на тебя времени. Но я его обязательно найду. Поиграем в шахматы. Может, опять будем целоваться. Спи, мой хороший. Эля?       — А почему шёпотом? — спросила богиня. — Ты его не разбудишь…       — Просто не могу громко говорить при спящих, — произнёс уравнитель, гладя наложника по плечу. — Я не подумал о подарках… А стоило бы. Можешь из моих даров от никоров материализовать тут сладости и один из тех цветков, что расцвёл из капель моей крови?       — Могу, — подтвердила Эля.       На столе появились тускло светящийся цветок и коробка сладостей. Илас поблагодарил богиню, взял из комнаты южанина одежду и уже в своей спальне, сложив одежду стопкой на мягком пуфике, попросил:       — Можно ещё один цветок и какой-нибудь красивый и классный кинжал?       — Ученический? — с сомнением в голосе уточнила Эля.       — Нет, классный — в смысле хороший, острый, удобный, сбалансированный, — хохотнул уравнитель. — И пускай время.       Когда подарки материализовались на стопке одежды, Илас позвал:       — Камэл, открой глаза.       Наложник открыл и растерянно заморгал:       — Ты очень быстрый! С такой скоростью можно всех врагов убить, пока те будут в портал заходить.       — Это тебе, — кивнул на цветок и кинжал в ножнах уравнитель. — Кинжал, надеюсь, тебе понравится. А цветок необычный. Он вырос из капли моей крови и не завянет, пока я в мире смертных.       — Ого! — выдохнул Камэл, проведя пальцем по нежным светящимся лепесткам.       — Мне нужно идти, — присел на корточки у кровати Илас и погладил по щеке наложника. — Но я был очень рад тебя увидеть. Ты не скучай. Скоро буду вам показывать город никоров. Познакомлю вас с Омалоном, своим третьим наложником. Надеюсь, что вы, хвостатые, найдёте между собой общий язык.       — У нас шикарные пушистые хвосты, а у никор… Так, пародия, — фыркнул южанин, демонстрируя свой хвост. — Но я обещаю, что буду с ним вежливым.       — Спасибо, — кивнул уравнитель, приподнялся и поцеловал Камэла в губы. — Отдыхай.       Перед тем, как шагнуть в зеркало, Илас обернулся и подмигнул южанину:       — Я опаздываю, но ни о чём не жалею.       — Иди уже, — рассмеялся южанин довольно и облегчённо. — Но я тоже был рад тебя видеть.       Выйдя из зеркала в комнате в храме бога войны, уравнитель тяжело вздохнул и открыл двери своих комнат за мгновение до того, как Каор-лин постучал в двери.       — Владыка пришёл, — оповестил главный жрец.       — Спасибо, — поблагодарил Илас. — Организуешь завтрак?       — Завтрак уже накрыт в главной гостевой ваших комнат, — ответил Каор-лин.       — С каждым днём я всё больше убеждаюсь, что мне повезло со своим главным жрецом, — откровенно польстил уравнитель. — Кофе?       — Готов, — кивнул довольный жрец.       — Я хочу, чтобы жрецы заставили Корос-тэ подождать минут десять-пятнадцать, — думая о своём, проговорил Илас.       — Конечно, — поклонился Каор-лин.       — А я как раз выпью кофе в приятной компании, — сказал уравнитель.       Главный жрец с недоумением посмотрел на бога войны, а потом довольно заулыбался, поняв, что Илас говорит о нём, о Каор-лин.