Судить мне

      Илас встал за троном, словно телохранитель, всем своим видом показывая, что теперь он — символ власти и только он будет решать, кому сидеть на троне. Новый владыка сидел прямо, смотря на склонившуюся знать. Затем Каор-лин сделал знак рукой, показывая, что все могут разогнуться.       — Думаю, что в полдень будет самое время сообщить о новом владыке, — предложил один из вельмож.       — Нет, — покачал головой уравнитель. — Мы объявим утром.       — Хорошо, — отозвался говоривший, изображая покорность. — Но по традиции о новом владыке объявляют в полдень.       — Мы создадим новую традицию, — покачал головой Каор-лин. — Отныне главный жрец бога войны будет считаться новым правителем, и объявлять об этом мы будем утром.       — То есть твоим наследником будет не твой старший сын? — удивился Клотус-тэ.       — Нет, — покачал головой владыка, он же главный жрец бога войны.       — И он останется моим главным жрецом, — сообщил Илас. — А его преемника я выберу лично, но позже, гораздо позже.       По залу прошёлся шепоток, неразличимый, непонятный, словно клубок змей зашипел недовольно. Уравнитель чуть нахмурился, и разговоры стихли. Бог войны выступил из-за трона и спросил:       — Вы недовольны? Так говорите вслух, как гордые воины, а не шепчитесь за спинами, словно напуганные мыши.       Вельможи пересматривались между собой, но никто не рискнул выйти вперёд и возмутиться вслух. Это пугало — выйти против бога войны и сказать ему всё в лицо.       — Что ж… Если все согласны, то мы пойдём, — сказал Каор-лин, поднимаясь с трона.       — Владыка должен жить в своём дворце, — напомнил Клотус-тэ.       — Главный жрец должен жить в главном храме бога войны, — пожал плечами новоиспечённый владыка. — И я буду проводником воли бога, а это значит, я должен быть ближе к богу, а не к знати. До храма идти всего ничего… Справитесь.       Уравнителю хотелось обернуться и посмотреть на лица хавтов, но он понимал, что это будет выглядеть недостойно бога.       — У меня до сих пор руки дрожат, — сообщил жрец, грея о чашку с кофе руки.       — Я тебя понимаю, но ты помни, что твою молитву, твой призыв я услышу всегда и никому не дам сместить тебя. Ты — проявление моей воли, — произнёс Илас. — А я никому не позволю попрать своё решение.       — Я верую в тебя, Илас-тэ, — кивнул Каор-лин.       — Тебе пора спать — день был долгим, почти бесконечным, и тебе нужно набраться сил, — сказал уравнитель, поднимаясь.       — Боюсь, я не засну, — улыбнулся владыка.       — Заснёшь, — пообещал Илас. — Утром я буду рядом. Так что спи спокойно.       Едва Илас оказался у себя в спальне во дворце королевы никор, как в двери постучали. Уравнитель открыл их и спросил у Камэла:       — И давно ты тут ждёшь?       — Нет, — заверил южанин и протяжно зевнул. — Минут двадцать, не более.       — Ты поужинал? — спросил Илас, обняв за талию своего наложника.       — Да, — ответил Камэл и чуть отстранился. — Я заказал и принёс с собой вино, но хотел бы вначале поговорить.       Уравнитель кивнул, понимая, что ему не нравится такая реакция южанина. Обычно наложника вёл его темперамент, и разговоры вести он предпочитал в постели. Камэл налил вино в бокалы и, подав один Иласу, спросил:       — Ты правда хочешь окончания войн? И считаешь, что это просто вопрос времени?       Уравнитель кивнул, сделал глоток и заверил:       — Я сказал то, что хотел сказать. Хотя, наверное, зря.       — Не представляю, как бог войны может желать мира, — задумчиво проговорил южанин, не притронувшись к своему вину. — Меня и раньше иногда удивляли твои речи… А последняя, на берегу, совсем поставила меня в тупик.       — И куда направились твои мысли? — спросил Илас, наблюдая за наложником. — Только не надо заставлять меня доказывать свою божественную сущность — я устал это делать. Это раздражает. Особенно когда в качестве доказательства меня пытаются убить.       — Вот в том, что ты бог, я не сомневаюсь, — фыркнул Камэл. — Мне это невыгодно, это первое. Я хочу быть наложником бога… Во-вторых, ты слишком уж легко проходил все проверки. Но… Бог ли ты войны, Илас? Или ты представился чужим именем? Как тебя на самом деле зовут?       — Я Илас — бог войны, — отошёл к окну уравнитель и уставился на вечерний тёмный парк. — Вы, смертные, представляете нас другими, не такими, какие мы есть. Вы сделали нас более плоскими, односторонними. Есть у вас бог или богиня мира? Нет. Но мир же существует.       — Нет, — подтвердил южанин, тоже подойдя к окну и сев на подоконник. — А почему мы не поклоняемся богине мира? Мне кажется, что миром заведует именно женщина.       — Мир — естественное состояние разумных, — сообщил Илас, улыбнувшись наложнику. — Война — нет. Когда царит мир, молиться не о чем. Когда идут войны, все просят победы. Но я бог и войны, и мира.       — Одновременно? — ошарашенно спросил Камэл.       — Одновременно, — согласился уравнитель, уже полностью придумав объяснение. — Война и мир — две грани одного и того же явления.       — Но как можно быть за войну и за мир одновременно? — спросил южанин с сомнением в голосе.       — Если бы вы победили, что бы наступило? — спросил Илас, садясь на подоконник рядом и смотря уже на наложника.       — Мир, — подумав, сказал Камэл.       — Если бы я не заведовал миром, а отвечал только за войну, то как бы я мог принести победу кому-то? Окончание войны, любое поражение или победа — это всегда мир, — проговорил уравнитель. — Если бы я не был богом мира, то был бы бесполезен и как бог войны.       — Какой простой и логичный ответ на мои сомнения, — вздохнул южанин и обнял Иласа, прижался лбом к его плечу. — Прости меня за мои сомнения… Я должен был знать. Я честен и открыт перед тобой, и я хотел бы, чтобы и ты был честен со мной.       — Камэл, — погладил по хвосту наложника Илас, хвост тут же обвил запястье, — я никогда не смогу быть с тобой до конца откровенен. Прости, такова правда. Я не могу смертному открыть всю правду, как бы не хотел. Но ты мне очень дорог. Очень. И я хочу, чтобы ты мне доверял. Я не злюсь, я понимаю природу твоих сомнений. Это нормально. Только делись ими со мной, пожалуйста.       — Обещаю, — шепнул Камэл, забираясь на колени своего бога. — Только вот у меня есть ещё один вопрос… Если себя сверху с богом войны я не представляю, то с богом мира — вполне… Это возможно?       — Возможно, — заверил уравнитель, возвращая поцелуй и нежно целуя губы, гладя по сильной спине. — Но это тело — невинно, и первый секс у него был с тобой.       — Какая прелесть, — мурлыкнул южанин, расплывшись в улыбке. — Мне это очень льстит! Ты не представляешь, насколько заводит мысль, что в каком-то смысле я буду первым у тебя.       — Какой же ты горячий! Как солнце в пустыне, — шепнул на ухо Илас и прихватил губами кончик, вынуждая наложника дёрнуть ухом.       — Извращенец, — рассмеялся Камэл. — Хватит слюнявить мои уши!       — Слюнявил, слюнявлю и буду слюнявить, — фыркнул уравнитель.       — А если я так же буду действовать? — спросил южанин с улыбкой в голосе.       — А ты попробуй, — предложил Илас.       Уравнитель закрыл глаза, чувствуя, как Камэл принялся изучать его ухо губами и языком. Это было так возбуждающе, что по коже Иласа пробежали мурашки.       — Тебе нравится, — шепнул южанин и прикусил за мочку уха.       — Очень, — заверил уравнитель, оглаживая бока.       — Устроим шоу? — спросил Камэл. — Или пройдём в спальню?       — А вино допить не хочешь? — спросил Илас шутливо.       — Нет, — фыркнул южанин и соскочил с колен.       Белоснежный хвост обвился вокруг запястья уравнителя, словно бы наложник опасался, что Илас за ним не пойдёт. Только тот никуда бежать не собирался и прижал Камэла к двери спальни, чтобы начать жадно целовать, забираясь под одежду руками.       — Потерпи до спальни, — рассмеялся южанин. — В постели удобнее…       — Я не виноват, что ты и вне постели очень сексуален, — хмыкнул уравнитель, но отступил и открыл двери спальни, впуская наложника.       — Если я так хорош, то я претендую бывать в твоей спальне каждую ночь, — рассмеялся Камэл, улыбаясь.       — Мне нравится твой настрой, — подтолкнул в сторону постели своего наложника бог войны.       Южанин рассмеялся и потянул за собой бога войны. Упав на постель, Камэл жадно поцеловал уравнителя, прижимая его к себе. Илас с удовольствием ответил, трогая сильное, безупречное тело, неспешно раздевая наложника и себя. Южанин фыркнул и чуть отстранился, быстро скинул с себя остатки одежды:       — Теперь твоя очередь.       — Нетерпеливый мой, — довольно улыбнулся в ответ Илас, быстро стаскивая и свою одежду.       Уравнитель потянул руки к южанину, за что тут же получил по ним хвостом. Илас удивлённо замер, а Камэл улыбнулся и потянулся, целуя шею бога войны, и пояснил:       — Дай мне тебя тоже потрогать немного.       — Ты решил поменяться ролями прямо сейчас? — уточнил с любопытством уравнитель.       Южанин поцелуями поднялся выше, прихватил губами мочку уха, провёл языком по раковине, неспешно трогая бока, а затем шепнул во влажное ухо, вызывая волну новых мурашек:       — Да, хочу… А ты?       Илас провёл руками по обнажённой спине наложника, любуясь тёмной кожей, и кивнул, соглашаясь. Камэл выдохнул и пообещал, всё так же шепча на ухо:       — Тебе понравится.       Уравнитель улыбнулся, не отвечая, но южанину это и не нужно было. Камэл неспешно целовал шею, спускаясь ниже и целуя уже ключицы, жадно трогая бёдра. Даже тёплый гибкий хвост скользил по ноге, добавляя удовольствия. Илас расслабился, отдаваясь настойчивым, умелым ласкам.       Южанин откровенно наслаждался процессом иллюзорной власти. Уравнитель погладил Камэла по голове, словно подбадривая к более активным действиям. Илас был уже очень возбуждён, ему льстило желание наложника.       Камэл, целуя живот и спускаясь ниже, прикусил кожу над пупком, а затем провёл рукой по члену уравнителя, прежде чем обхватить губами головку члена. Илас застонал в голос, слегка толкнулся в гостеприимный рот.       — Подай мне смазку, — хрипло попросил южанин, на мгновение оторвавшись от своего занятия.       Уравнитель потянулся и взял флакончик, протянул его наложнику. Камэл вцепился в него и поцеловал руку перед тем, как забрать. Илас улёгся назад на кровать, мягко погладив по голове своего южанина. Камэл вернулся к своему занятию, скользкими и слегка прохладными пальцами проведя между ягодиц уравнителя.       Илас тихо застонал, то ли протестуя против происходящего, то ли наоборот, поощряя, но южанин не собирался останавливаться, да уже и не мог. Уравнитель чувствовал, как чуть подрагивают от нетерпения пальцы наложника, и это его заводило ещё больше.       Вторжение в собственное тело первого пальца Илас воспринял даже как что-то желанное, несмотря на то, что ощущения были непривычными и даже неприятными. Уравнитель постарался расслабиться, чтобы максимально облегчить задачу Камэла.       Южанин готовил своего бога долго и тщательно, неспешно, пусть ему и не терпелось. Камэлу очень хотелось, чтобы Илас и дальше не возражал, и поэтому выпустил член изо рта только тогда, когда три пальца входили свободно.       Южанин смотрел в лицо бога войны, медленно входя членом, стараясь не сорваться от желанного жара чужого тугого тела, жадно поцеловал уравнителя, словно вкладывая в поцелуй всю свою страсть, всё своё желание. Илас даже не успевал толком отвечать на поцелуи.       Камэл двинул бёдрами, плавно, медленно, не отрывая взгляда от лица бога войны и мира. Уравнитель облизнул внезапно пересохшие губы и обхватил руками ягодицы южанина, сжимая их пальцами. Камэл ускорился, решив, что это знак того, что Илас готов к большему.       Уравнитель не стал удерживать стон, жадно трогая спину, отвлекая себя. Илас обхватил правой рукой собственный член, чтобы вернуть схлынувшее было возбуждение.       — Какой же ты тугой, узкий, — шепнул в губы южанин. — Ты не представляешь, как мне сейчас хорошо.       Уравнитель улыбнулся, задышал чаще, чувствуя, как к давящему ощущению вторжения добавляется странное, непривычное удовольствие, и двинулся навстречу. Илас потерялся в ощущениях и времени. Происходящее всё больше и больше нравилось уравнителю, и он стонами, движениями давал понять Камэлу, что это приносит ему удовольствие.       Южанин впился в губы своего бога, чуть прикусывая, и кончил глубоко внутри Иласа. Уравнитель разочарованно застонал. Камэл, не прекращая целовать, отпихнул руку Иласа и сам обхватил член бога, тут же принявшись быстро и активно дрочить, не выходя из уравнителя. Илас застонал в губы наложника, чувствуя, что и сам вот-вот кончит. Уравнителю не понадобилось много времени, чтобы излиться в руку южанина.       — Спасибо, что позволил, — шепнул на ухо южанин, успокаивающе гладя по боку.       — Ни о чём не жалею, — улыбнулся в ответ Илас. — А ты хорошо умеешь пользоваться моими слабостями…       — Это ты про чувствительность своих розовых, лысых, нежных и трогательных ушек? — спросил Камэл шёпотом, слегка прикусив мочку уха.       — Да, — выдохнул уравнитель. — Мне бы в ванную…       — И мне бы, — кивнул южанин, но всё так же продолжил нависать.       Илас тепло улыбнулся и взъерошил короткие волосы наложника, тронув пальцем кончик уха, от чего Камэл дёрнул им.       — Извращенец, — рассмеялся южанин.       — И горжусь этим, — заверил весело уравнитель.