Little boy on the Moon

      Римус подождал, пока все пришедшие на похороны люди разойдутся куда подальше, и вышел из тени раскидистого дуба на холмике. Час или два он стоял под деревом вдали от могилы Поттеров, не желая привлекать внимание к своей персоне. Люпин ревел в одиночестве, вспоминая о лучших временах: возможно, после такого выхода чувств ему станет легче предстать перед ними. Он не плакал с момента их смерти.       Лунатик медленно шел по покрытому снежным порошком склону, словно его вели на казнь. Он прекрасно понимал, что столкновение с «друзьями» вывернет наизнанку всю его душу. Лишит кислорода. Выбьет почву из-под ног.        Одна большая монолитная плита гранита с небольшими надписями. А что под ними? Неужели два хладных трупа? Неужели два лучших человека, которых когда-либо видел этот свет?.. Этот гранит хранил под собой плоть семьи Римуса. Хранил воспоминания, что были так дороги его сердцу.       Казалось, они стояли рядом. Джеймс, как всегда приветливо улыбающийся, с торчащими во все стороны кудряшками, готовый заключить в объятия. Лили, чьи большие зеленые глаза светились счастьем, держащая за руку своего мужчину. Каждый раз, когда Римус смотрел на них, он испытывал абсолютное восхищение тем, как они любили друг друга. Чего стоили многолетние попытки Джеймса добиться своей женщины. Он был победителем во всем, и, сказав однажды: «Это моя будущая жена», он доказал силу своих убеждений. Люпин всегда воспринимал Поттеров как эталон верности и любви.        Они действительно идеально подходили друг другу. Так странно, но Лили и Джеймс практически никогда не ссорились, а если и приходилось, то мирились в течение часа-другого. Если же разлады случались между Римусом и Сириусом, на ушах стояли все в радиусе километра: они чуть глотки друг другу не выдирали. Примирение тоже не отличалось спокойствием. Им стоило поучиться у Поттеров.        — Привет… — хриплым голосом прошептал Люпин.        Он не мог долго смотреть на могилу, усыпанную цветами. Парень опустил взгляд под ноги, сжав пальцы в кулаки так сильно, чтобы на коже остался кровоточащий след.        — Сириус не смог прийти к вам, ребята, — начал говорить Римус. Ему было необходимо выговориться, не находилось никаких сомнений в том, что его слышали. — Ну, вы ведь знаете его. Прикидывается непробиваемым, но… у него большое сердце. Он хрупкий на самом деле, ребята. Для него это слишком больно. Как и… для меня…        Римус упал на колени, не в силах больше даже держаться на ногах. Слезы лились градом по его щекам, а боль душила, но позволяла сказать еще несколько фраз. Неужели они правда покинули их? Неужели Римус больше никогда не обнимет их?        — Все говорят, что Бог забирает лучших… Я вижу, что люди правы. Вы были лучшими, ребята. Джеймс, твоей доброте вряд ли был предел. Ты стал для нас всех старшим братом, частью нашей души. Лили, твое сердце прекрасно, как и у твоего мужчины. Вы были для нас всем. И если бы у нас только был шанс, мы бы умерли за вас, вы знаете это…       Римус закрыл лицо руками, краем сознания надеясь, что это лишь кошмарный сон. Люпина всегда отличала малословность, он все хранил в себе годами, но сейчас его словно прорвало. Конец истории настиг начало. Успокаивала лишь та мысль, что они погибли вместе и сейчас держались за руки на небе.        — Мы… так любили вас. И мы любим. Вы знаете это, — прошептал он. — Я слышал ваш голос. Твой, Джеймс. Я помню, что ты сказал мне… И я клянусь тебе, что мы позаботимся о Гарри. Мы подарим ему ту любовь, которую не успели дать вы. Клянусь вам, он не будет одиноким, этот мальчик вырастет в семье. Вы будете следить за ним на небесах, а мы здесь. Только бы у Сириуса все сегодня получилось…       Римус сидел напротив могилы, казалось, вечность. Он даже не думал о том, что в любой момент могут налететь последователи Темного Лорда. Плевать. Лишь бы еще побыть рядом с ними… Поговорить. Признаться и покаяться. Поклясться. Попросить прощения. И попрощаться.        Римус достал свою волшебную палочку и взмахнул ей: на гранитном камне появился кубок чемпиона школы по квиддичу.       — Знаешь, Джеймс, я уверен, что твой принц будет так же хорош в квиддиче, как и ты, — задумчиво сказал Люпин, стирая с щек последние слезы. — Мне всегда казалось, что тебя в этой жизни волнуют только две вещи — как выиграть следующий матч и как добиться Лили Эванс. Это так и было, не так ли?        Внезапно прямо перед Римусом опустилось маленькое белое перышко. Откуда оно здесь? Неужели прямо с небес? Люпин поднял его с земли, вновь задыхаясь от слез.        — Значит, я прав… — парень грустно усмехнулся, что больше напомнило истерический всхлип волка.        Лунатик чувствовал, что даже оборотень внутри него болезненно сжимался. Ведь волк потерял своего друга — прекрасного оленя, с которым они игриво бодались каждое полнолуние.       — Сохатый, ты был лучшим другом, которого можно было себе представить. Ты помнишь, как я тебе один раз чуть рог не отломил своей лапой? Прости, я не хотел. Я думал, что игрался.        Римус снова взмахнул палочкой, и рядом с блестящим кубком появилась прекрасная большая золотая лилия.         — Лили, это для тебя. Я помню, как Джеймс два дня пытался наколдовать букет лилий перед вашим первым настоящим свиданием. Только он хотел не обычные цветы, а из золота. Поттер умудрился превратить проигрыватель Сириуса в золотой башмак, а потом не смог вернуть его обратно. Я тогда думал, что Блэк задушит Джеймса, даже не пустив его на свидание с тобой. Ха-ха!        Внезапно перышко на ладони Римуса стало красно-рыжим. По спине парня пробежала дрожь, а его сердце счастливо затрепеталось, как крылья птички.        — Я люблю вас, Поттеры.                                 ***       Римус, снимая свое пальто, понял, что в доме не было никого, кроме Гарри. Сириус еще не вернулся, что не могло быть хорошим знаком, черт возьми. После него по-прежнему остались разбросанные по всей прихожей домашние тапки.        — Ну неужто так сложно убрать их в шкаф, Блэк, — сказал Римус в пустоту. Взмахом волшебной палочки он рассортировал их по парам и отправил на полки. Правда, несколько штук не нашли себе компанию.        Люпин стремительно, в несколько широких шагов, прошел к лестнице, преодолел ее за две секунды и тихо вошел в детскую. После ухода Сириуса ему пришлось долго искать подходящие заклинания, которые бы успокаивали Гарри и обеспечивали безопасность. В итоге парень накинул на кроватку мантию-невидимку, оставленную Джеймсом, наложил заглушающие чары, заставил игрушки внутри тихо напевать колыбельные. А потом заколдовал и весь дом на всякий случай.        Стоило упомянуть, что Блэк и Люпин с той самой ночи Хэллоуина в экстренном порядке перебрались в одно из оставленных в качестве подарка Сириусу от его дяди поместье. О его местонахождении не знал никто, кроме самого Блэка, а дом снаружи не отличался от обычного фасада из богатого района Лондона. Ничего необычного. Так в ближайший месяц они могли не беспокоиться о безопасности.        Римус снял мантию с кроватки.       — Хей, привет! — тепло отозвался он на удивленный, но счастливый взгляд больших зеленых глаз. — Покормим тебя?        Со дня на день в их поместье должен был прибыть домашний эльф, некогда принадлежавший родителям Джеймса. Точнее, он был свободным существом, просто слишком привязанным к семье Поттеров. Римус предлагал позвать эльфа семьи Блэк, за что чуть не получил по лицу от Сириуса. Последний не ожидал от обычно осмотрительного Люпина такой глупости.        Пока парням приходилось справляться по дому самостоятельно. Честно признаться, они вывозили только за счет познаний Римуса в бытовых заклинаниях. Сириус, выращенный с детства типичным мажором в маггловском понимании, в окружении кучи прислуги, даже не знал, как работает обычный утюг или чайник.        Римус достал Гарри и взял на ручки. Его до невозможности трогал тот факт, что малыш всегда крепко прижимался к нему, как бы обнимая его. И хотя причина по большей части была в том, что температура Римуса всегда выше обычной, а детей тянет к чему-то теплому, Лунатику нравилось думать, что Гарри любит его. И это действительно так.        Люпину удалось наколдовать на столе что-то наподобие кремового супа из самых простых продуктов, которые он только мог вспомнить. Сперва парень лично продегустировал: вышло довольно неплохо, даже пахло вкусно. Гарри был осторожно усажен в детское кресло, и Римус, повязав на нем слюнявчик, начал пытаться его накормить. К слову, ему доводилось делать это и раньше, если Джеймс и Лили занимались чем-то другим. Именно Римусу Поттеры всегда доверяли самые ответственные вещи, требующие терпения, ведь они знали, что Сириус бы психанул на третьей ложке супа.        Стоило признать, что если Блэк не очень любил детей за неумением с ними обращаться, за редким исключением в виде Гарри, то Римус обожал их. Он всегда источал какое-то внутреннее спокойствие, нежность, чем бескомпромиссно привлекал девушек и малышей. Без исключения. Раньше Люпин противился этому, твердо считая себя монстром в овечьей шкуре, но теперь он научился соблюдать баланс между оборотнем и милым добрым парнем. Ему даже нравилось играть роль всеобщего угодника. Казалось, если бы не существовало Сириуса, за ним бы выстроилась очередь девушек, желающих встречаться. Или даже парней. Без разницы. Блэк ревновал своего мужчину всегда и ко всем.         — Итак, Гарри, если ты это съешь, мы пойдем играться. Тебя это устроит, меня тоже. Давай, попробуй.       Римус медленно протянул ложку, полную едва теплого супа, ко рту маленького Поттера. Тот сначала смерил его недоверчивым зеленым взглядом, но все же попробовал. Реакция не заставила себя долго ждать — Гарри недовольно скривился.        — Так, Гарри, не ври мне, я знаю, что это не плохо, — смеясь, возмутился Лунатик. — Я сам пробовал.        Но Гарри отказывался. Наотрез. Римус решил опробовать классические приемы с самолетиком, но Поттер оказался слишком продуманным, чтобы повестись на такой дешевый трюк. Люпин засмеялся:       — Ха-хах, ну хорошо, тогда я съем это сам, а ты останешься голодным.        Римус начал уверенно делать вид, будто с большим аппетитом уплетает суп ложка за ложкой, хотя пропускал каждую вторую. Он собирался сыграть на чувстве собственничества, которым, вне всяких сомнений, обладал Гарри еще от Лили. Если только в нем не победили гены Джеймса, готового отдать последнюю рубашку другу…        — Мм! — недовольно промычал Гарри, когда понял, что на него не обращают внимания, поедая его суп. — Мм!       — Что? Ты сам отказался! — отшутился Римус, мысленно ликуя. — Ну ладно, так и быть, держи.        Гарри внезапно приобрел огромный аппетит. Он ел и ел, требуя еще. Римусу даже пришлось незаметно наколдовать добавки.        — Ну, теперь мы знаем, что в тебе много чего от мамы, — хохотнул Римус, когда Гарри довольно икнул.       Внезапно они услышали звук с силой хлопнувшей двери. Римусу не обязательно было идти вниз и проверять, кто пришел. Он внутренним зверем чуял запах Сириуса, от которого за километр несло смесью корицы, муската, виски, земли.        — А вот и Бродяга пришел! — произнес Римус так счастливо, будто ему дали литр воды после обезвоживания в пустыне. — Пойдем посмотрим?        Гарри весело захлопал в пухлые ладоши, как будто понимая, о чем идет речь. Возможно, это так и было, ведь не обрадоваться счастливой интонации Лунатика он не мог. Римус взял ребенка и отправился в гостиную.        Сириус стоял посреди комнаты и, не увидев гостей или не обратив на них внимания, швырнул первый попавшийся под руку стеклянный стакан в обитую темно-зелеными, изумрудными обоями стену. Тот отскочил от матовой поверхности тысячью блестящих осколков.        — Ни хуя себе, — не сдержался Римус. Может, к лучшему, ведь Сириус резко обернулся, словно только сейчас заметив, что он не один.        Гарри недовольно заплакал, и Римус быстро вернул его в детскую. Он действовал исключительно по инерции, лишь предполагая, насколько плохи дела. Он чувствовал страх кожей.        — Посиди здесь и не переживай.         Римус вернулся вниз. Сириус выглядел разъяренным; его обычно бледно-белое лицо приобрело ярко-розовый цвет. От него несло виски. Вены на его руках вздулись.        — Что произошло? — спросил Римус настолько спокойно, насколько только мог в этой ситуации. Он боялся, что Сириус либо разгромит комнату, либо… сделает что-то хуже.        — Этот старый пень! — почти прорычал Сириус, его глаза непривычно потемнели. — Этот… Альбус сказал мне. Он выдвинул мне условие! Он сказал, что он не верит, что я, блядь, никого не убивал, и не может ничего сделать! В министерстве мне четко объявили, что я должен буду пройти допрос! Под действием сыворотки, блядь, правды! Ты представляешь? И Гарри они оставят у нас окончательно только после этого! Поверить не могу!        Нельзя сказать, что Римус был ошарашен. Он ожидал чего-то такого, когда пытался проанализировать ситуацию. Обычно в практике министерства так и поступали. Люпин лишь молился, чтобы они не захотели устроить трибунал. Все обошлось вполне неплохо.        — Сириус, но ведь это даже хорошо, — робко и медленно отозвался Римус. — Тебя не будут судить по полной программе. Мы ведь боялись трибунала. Все не так плохо, Бродяга.        — Ч-что? — тихо от наполняющего его возмущения спросил Сириус. Он в два шага приблизился к Люпину, так, чтобы между ними оставались считаные сантиметры. — Да как ты не понимаешь?.. Я поверить не могу, что все эти люди обвиняют меня в убийстве Джеймса и Лили! Меня! Только потому, что я родился в семье конченых ублюдков, Римус!        Сириус не проронил больше ни слова. Он, стуча по полу туфлями, ушел в свою комнату и громко хлопнул дверью. Так сильно, что та чуть не слетела с петель. Люпину не хотелось все оставлять вот так: он пошел вслед за Бродягой и начал кричать в закрытую дверь:       — Слушай, да что с тобой происходит? Мы ведь знали, что тебя, скорее всего, допросят! Подумать только! Его даже не судят, а он недоволен! Бедненький, его честь унизили! Как ты можешь?        По ту сторону ничего не отвечали около минуты. Римус даже понадеялся, что Сириус успокоится, откроет дверь и просто поговорит с ним. Но наконец Лунатик услышал поток отборного трехэтажного мата в свою сторону. Теперь он был твердо уверен, что с Сириусом происходит что-то неладное…