Лазурная музыка

— Им нужно править память, — убежденно сказал Ци Жун. — Зачем, А-Жун? Я думаю, в этом нет необходимости, — удивился требованию Ци Жуна Се Лянь. — Разве? Небесами правит Белое бедствие. Разве не заинтересуется он, что делает Его Высочество в доме этого ничтожного? — отозвался Хуа Чэн. Ци Жун согласно кивнул. Два дебила — это сила. И в данном случае эта сила услышала слухи и пошла ломиться в дом одного Непревзойденного. И ведь главное проломила и даже почти добралась до принца. И пусть два генерала не собирались причинять боль Се Ляню, но настроение от этого у демонов лучше не стало. Хуа Чэн наверняка где-то внутри себя загонялся, что не смог держать опасность подальше от принца даже в собственном доме, а Ци Жун был обеспокоен Безликим. Еще было рано для противостояния с ним! Слишком рано! Сам он слаб, у них троих нет никаких доказательств, у Се Ляня две канги и он еще не вознесся третий раз! Рано! Очень рано! — Хуа Чэн нисколько не ничтожный! — искренне возразил Се Лянь, заставляя Хуа Чэна усмехнуться. — Раз Его Высочество так считает, то я не буду спорить, — уступил Хуа Чэн, хотя явно не поверил. — Ничтожный, — задумчиво протянул Ци Жун, смотря на Кровавого дождя, что тут же ощетинился под его взглядом. — Ци Жун, — позвал Се Лянь, не желая конфликта между демонами. — Я не обзываюсь, гэ. И совершенно согласен с тобой. Хуа Чэнчжу совсем не ничтожный. Демоны знают, кто такой Собиратель цветов под кровавым дождем и не лезут к Непревзойденному. В этом у них мозгов побольше, чем у двух Богов Войны, — усмехнулся Ци Жун. — Я про другое. — У тебя есть что предложить? — серьезно спросил Хуа Чэн, теряя все нотки мягкости и услужливости из голоса, что слышались в разговоре с Се Лянем. — Небеса совсем берега попутали. Надо бы им напомнить, почему, — подавшись вперед, сказал Ци Жун, со значением смотря на Хуа Чэна. — Если я правильно помню, то у тебя есть счет к тридцати трем небожителям? Может пора с них взыскать его? Ци Жун медленно и сладко растянул губы, ловя понимание во взгляде Хуа Чэна. Улыбка демона в зеленом была так сладка, что заставляла души трепетать в ужасе. — О чем ты говоришь, А-Жун? — спросил Се Лянь. — Собиратель цветов под кровавым дождем поднялся на Небеса и бросил вызов тридцати пяти Богам. Тридцать три согласились сразиться с демоном. Если бы демон проиграл, то отдал бы им свой прах, а если бы Боги, то они бы должны были покинуть Небеса и вести жизнь простых смертных. Хуа Чэн победил всех. Он оказался красноречивее всех Богов Литературы и сильнее Богов Войны. Но после победы демона тридцать три поверженных небожителя отказались выполнять свои условия, — рассказал небольшую историю Ци Жун. — Не удивлен, — коротко бросил Хуа Чэн, презрительно усмехаясь. — И что было дальше? — спросил Се Лянь. — Боги сделали вид, что ничего не было и жили дальше. Пока за одну ночь Хуа Чэн не сжег все их храмы на земле разом, — зловеще добавил Ци Жун. — Без храмов и без верующих тщеславные Боги быстро потеряли свои силы. Так условие победившего демона было выполнено Богами, пусть и без их согласия. После этого одно упоминание Собирателя под кровавым дождем или его верных прислужниц, призрачных бабочек, вводит Небеса в тихий ужас. — Ты сказал, что вызов изначально был брошен тридцати пяти Богам, но участвовали только тридцать три, — заметил неточность Се Лянь. — Это все от того, что другие два Бога Войны не приняли вызов демона, чем и спаслись. Но какая удача, что именно эти два Бога сейчас заперты в подвале. С них можно взыскать долг как раз таки за счет памяти, если они не хотят, конечно, признавать, что без приказа Небес нарушили хрупкое равновесие между разными мирами. — Что на счет этого думает Его Высочество? — спросил Хуа Чэн у принца. Се Лянь удивленно посмотрел на двух демонов. Разве захоти они что-то сделать, то разве мог он им приказывать или помешать? Может он и был хорошим фехтовальщиком и мог рассчитывать на помощь Жое, но Се Лянь адекватно оценивал свои силы. Он бы попытался остановить демонов, что решили бы нанести вред людям, но не смог бы их остановить. Задержать, да, но не победить. Но ведь ни Ци Жун, ни Хуа Чэн не хотели зла? О долге тридцати трех Небожителей перед Хуа Чэном Се Ляню было неудобно спрашивать, но если Хуа Чэн действительно предложит им честную сделку со своим прахом, то тут и не о чем говорить. Принцу было очень неловко слышать о том, что проиграв, Боги решили обмануть Хуа Чэна. Он считал, что если уж что-то пообещал, то нужно выполнять. И все равно Се Ляню было удивительно, что двум демонам было важно его мнение. Что Ци Жун, что Хуа Чэн не отличались покладистым нравом, но оба спокойно ожидали его слов. Действительно внимательно готовы были выслушать его точку зрения, а не отодвинуть в сторону, оттеснив от дел. И от такой заботы было так приятно и тепло. У Се Ляня теперь было целых два друга и все равно, что демоны. — Вы же не навредите Му Цину и Фэн Синю? — уточнил Се Лянь. — Нет, Ваше Высочество. Только смешаю последние воспоминания, — подтвердил предположение принца Хуа Чэн. — В таком случае я не имею ничего против, — расслабился принц, не считая потерю памяти в пару дней у генералов опасной для жизни. — А что гэ думает на счет остальных Богов, которым мы можем бросить вызов? — спросил Ци Жун. — Хотя я их совсем не знаю, но если Хуа Чэн действительно предоставит им такую сделку, а условия будут не выполнены Богами, то и наказание я оспаривать не буду, — серьезно сказал Се Лянь. — И все же… мне кажется это нечестно. — Что, Ваше Высочество? — спросил Хуа Чэн. — Твой прах. Он намного ценнее, чем жизнь на земле. Пусть Богу это может поначалу показаться и сложно, но если проиграешь ты, то исчезнешь, а если они, то всего лишь продолжат жизнь на земле. Это неравноценный обмен, Хуа Чэн, — рассуждал Се Лянь, а после смутился своих слов. У Ци Жуна светились зеленым восторгом глаза, а Хуа Чэн где-то растерял свою угрожающую ауру Непревзойденного. — Полностью согласен с тобой, гэ. Но наш Сань Лан не заслуживает смерти. Его жизнь намного ценнее для нас, чем жизнь каких-то божков в принципе, — покивал для достоверности Ци Жун, но все равно удостоился от Хуа Чэна подозрительного взгляда. — Как ты меня назвал? — с холодком спросил Хуа Чэн. — Сань Лан. Будешь третьим в нашей маленькой семье, правда, Ляньлянь? — с широкой улыбкой спросил Ци Жун, наслаждаясь тем, как собственноручно оплетает нитями привязанности всех троих. — Конечно. Я буду рад считать Хуа Чэнчжу своей семьей. Надеюсь, он не против? Ничего страшного, если да! Мы можем просто дружить, — запоздало воскликнул Се Лянь, не желая ставить демона в красном в неловкое положение. Но он действительно не был против предложения Ци Жуна. У него уже много веков не было ни друзей, ни семьи. И все равно, что сам он Бог, а живет с демонами. Это другое. Ему важны именно Ци Жун и Хуа Чэн, а не их власть, силы, дома и так далее. Он с ними общается не из-за этого, а они уж тем более, как бы сложно в это не было поверить. Ведь у самого принца ничего нет, кроме того, что надето на себе. А к нему так хорошо относились в Доме Блаженства. Даже если бы Хуа Чэн нравился Се Ляню меньше, то он бы не мог ничем не отплатить за такую доброту к ним с Ци Жуном и ему в частности. Ведь Хуа Чэн действительно был его верующим. И Се Лянь совсем не сомневался, что самым преданным верующим. Что уж говорить, что он и сам иногда в себя не верил, а Хуа Чэн не отрекался, что бы ни происходило. — Я… Его Высочество не представляет, как счастлив этот ничтожный. Конечно, он счастлив быть даже песчинкой под ногами Его Высочества, не говоря уже о звании друга или вхожим в семью, — хриплым от чувств голосом сказал Хуа Чэн. — Эй, так не пойдет! Какой ты ничтожный, а он Его Высочество, если мы семья? Се Лянь, ты будешь звать его Сань Лан? — вмешался Ци Жун. — Если сам Сань Лан не против, — весело улыбнулся Се Лянь, забавляясь неугомонным Ци Жуном. — Вот! А ты, бедствие? Се Ляню неприятно будет чувствовать, что он выше тебя по положению. Мы семья, а значит тут все равны. Ну если по имени его назвать не можешь, то хоть на «гэгэ» тебя хватит? — снова вклинился Ци Жун, разводя теперь на фамильярности Хуа Чэна. — Если Его Высочество не против, — несколько неуверенно признал демон в красном. — Я не против, — счастливо улыбнулся Се Лянь. — Тогда можешь звать меня Сань Лан, гэгэ, — сказал Хуа Чэн, обмирая от счастья и собственной наглости. — С радостью, Сань Лан! — откликнулся принц, а Ци Жун только щеку рукой подпер, любуясь на эту идиллию.