Реформация Кайла Брофловски

      — Не то чтобы мне не нравилось, что ты здесь, Стэн, — начал Остин с ноткой сарказма. — Но не лучше ли тебе хоть раз поспать в своей собственной постели? Ты не можешь вечно прятаться от Кайла.       Я бросаю контроллер на пол и смотрю на него.       — Ты просто злишься, что я снова победил.       Он хмыкает и отказывается отвечать, и тогда я смеюсь, поднимаю контроллер и снова уничтожаю его персонажа. Черт, я хорош.       — Я устал играть в это, — говорит он мне вместо этого, безуспешно пытаясь сохранить лицо. — Уже почти полдень… разве у тебя нет занятий или чего-то еще?       — Сегодня четверг, — бодро напоминаю я ему. — У меня нет занятий до трех.       — О, здорово, — простонал он.       Я думаю, не устал ли он от своего гостеприимства в своей крепости одиночества. Я имею в виду, прошло уже две недели, как я остался здесь, и хотя большую часть времени я чувствовал себя как дома, у меня такое чувство, что Остин хочет вернуть свое место. Нелегко учиться жить одному, одиночкой, каким он и является, а потом получить неожиданного соседа, который просто… не хочет… уходить.       — Если ты действительно так сильно переживаешь, я уйду, — говорю я ему, избавляя его от необходимости говорить мне, чтобы я убирался к черту. Я ставлю игру на паузу и встаю. Собрав все свои вещи (что занимает меньше двух минут), я направляюсь к двери. — Ты все еще хочешь поужинать со мной сегодня вечером?       Он берет контроллер, нажимает кнопку паузы и убивает моего персонажа.       — Почему бы и нет.       Не обращая внимания на то, что у меня дергается глаз от того, что я стал свидетелем несправедливой смерти моего персонажа, я выхожу из комнаты и направляюсь к Кайлу, или нет, в нашу комнату. Чертовски не хотелось этого, и, как ни странно, в последнее время я действительно редко видел Кайла, даже за обедом. Последние несколько дней ОВЧ не появлялась, и, естественно, никто не знает, почему. Есть несколько идей, но я в основном игнорирую их, потому что пока что вся эта группа — сплошные проблемы. Хотя я и планирую выяснить их маленькие грязные секреты, я не хочу, чтобы об этом знал кто-то еще. Кроме Остина и Кенни, конечно.       Сглотнув комок, который на самом деле не застревает у меня в горле (я отказываюсь признавать его существование), я отпираю и медленно открываю дверь в свою настоящую комнату в общежитии. Я вздыхаю с облегчением, когда вижу, что она такая же пустая, как и в последние несколько раз, когда я пробирался сюда. Я небрежно бросаю вещи на кровать и решаю, что мне делать. Идея просто ждать, пока появится Кайл, звучит не слишком привлекательно. Но и бесцельное блуждание по кампусу тоже.       Что ж, думаю, остается только один вариант, поскольку единственный хороший друг, который у меня есть в этом колледже, выгнал меня из своей комнаты: делать домашнее задание в библиотеке перед уроками. Мне бы не помешало позаниматься. Конечно, единственный предмет, в котором я преуспеваю, это ораторство. Не столько потому, что я так хорош в речах, сколько потому, что это единственный способ дать Миллеру молчаливое «пошел ты» без прямого высказывания. Единственное, что помогает мне выжить в этом классе, — это убедиться, что ему не за что или почти не за что меня критиковать.       Быстро собрав сумку, я перекидываю ее через грудь и выхожу из комнаты, спускаюсь по лестнице и иду через весь кампус к нашей довольно впечатляющей библиотеке. Если и есть здание, которое показывает, сколько денег вливается в этот колледж, так это библиотека. Четыре этажа, оригинальные картины и произведения искусства, оригинальная готическая архитектура снаружи и очень современная внутри, неприличное количество книг и компьютеров… если бы я был книжным ботаником, я бы умер и попал в рай.       Я провожу прилежный час, читая главы, которые должен был прочитать несколько недель назад, но это только на один час, прежде чем я засну. Я знаю это только потому, что в конце концов просыпаюсь, узнаю время и бегу в класс. Успев на физику, я захожу, почти теряя сознание, сажусь на свое место и готовлюсь к пятидесяти минутам щипания себя, чтобы не заснуть.       Ведь скучные уроки в колледже только для этого и нужны, верно? Заставлять себя не спать. Не спать, пока учитель говорит какую-то ерунду, которую ты не смог бы понять, даже если бы у тебя в кармане был переводчик. С таким же успехом я могу взять с собой в класс подушку и одеяло… чтобы мне было хотя бы… удобно…       Моя рука скользит по лицу, когда я засыпаю. По крайней мере, в этом классе достаточно рядов, чтобы я не был слишком заметен.       …Пятьдесят минут пролетают очень быстро, когда ты засыпаешь во время них.       Оживленный, я вскакиваю со стула, когда замечаю, что остальные уходят (на этот раз меня не пришлось будить), и следую за ними. Мне действительно нужно научиться ложиться спать по ночам и не спать на уроках.       Мой курс физики заставляет меня чувствовать себя немного Остином. Никто не проявляет интереса к разговору со мной — все держатся на безопасном расстоянии. Конечно, я не самый лучший парень, но я думаю, что найдется хотя бы один человек, который захочет узнать мое имя. Я глубоко вздыхаю, когда выхожу из класса в одиночестве. Я поворачиваю налево и выхожу из двойных дверей здания… снова один… снова один.       Такая старая, отвратительная схема. Если бы Кайл был здесь, и он был бы нормальным, мы бы встретились и помчались обратно в общежитие, или остановились бы в столовой, чтобы перекусить, или просто шли бы так медленно, как только могли, чтобы добраться до следующего пункта назначения. Потому что его компания была лучше, чем все остальное, что я мог бы делать.       — Стэн, — я слышу, как меня зовут, и поворачиваюсь, чтобы взглянуть на зовущего. И тут же мои мысли превращаются в пыль, когда из-за угла появляется Кайл и идет быстрым шагом мне навстречу. Я ошарашено смотрю на него, не в силах вымолвить ни слова.       — Твои вещи снова в нашей комнате, — бездушно говорит он.       — Я решил переехать обратно, — отвечаю я так же холодно.       Он надулся.       — Так мило с твоей стороны сообщить мне, что ты съезжаешь.       — Я не думал, что тебя это действительно волнует.       Кайл смотрит на меня пустыми глазами, словно решая, что ему ответить.       — Как тебе жилось с Остином?       Поправив сумку, я начинаю идти обратно в общежитие, решив не зацикливаться на мысли о том, что сегодня я не смогу спрятаться у Остина. Я больше не могу избегать Кайла. Он идет в ногу со мной, и я признаю, что немного удивлен, что он идет рядом. Я полагал, что он будет слишком беспокоиться о том, что его увидят со мной.       — Отлично, — резко отвечаю я. — Мы так хорошо ладим.       — Ты должен привести его домой, чтобы познакомить с родителями.       Я останавливаюсь на месте и смотрю на Кайла. Он тоже остановился и смотрит на меня немигающим взглядом, который он иногда бросает на меня.       — Я не знаю, о чем ты говоришь, — осторожно говорю я. Я не сказал Кайлу о том, что еду в Южный Парк и беру с собой Остина по очевидным причинам. Во-первых, это не его собачье дело, а во-вторых, я знаю, что он будет срываться только на нас с Остином. Я не хочу иметь дело с его реакцией.       — Моя мама, кажется, тоже. Она позвонила мне несколько дней назад и рассказала о своей встрече с Остином, и, судя по всему, она считает его «мужественным молодым человеком».       Проклятая мама Кайла.       Все в порядке, я могу это вынести. Он всего лишь мой лучший друг с вечности, и это всего лишь дурацкая фаза, через которую он проходит.       — Возможно, это станет для тебя сюрпризом, но Остин — хороший парень, — огрызаюсь я в ответ.       Кайл останавливается и вдавливает указательный палец в мою грудь, заставляя меня остановиться и посмотреть ему в глаза. Они кажутся расстроенными, но по другим причинам, нежели та, о которой он явно говорит.       — Следи за своим тоном в разговоре со мной, Стэн. Я знаю все о тебе и Остине. Ты думаешь, что он просто святой, да?       Я просто пожимаю плечами, не обращая внимания на его внезапную враждебность.       — Я думаю, что сейчас он заслуживает большего доверия, чем ты.       Кайл делает глубокий вдох, ища в моих глазах скрытый смысл, но его нет. Я доверяю Остину, а не Кайлу. Грустно, но это правда. Я наполовину ожидаю, что он придумает какое-нибудь жалкое оправдание, чтобы уйти, или просто уйдет, ничего больше не сказав… но он смотрит прямо на меня, разворачиваясь. Эта поза кажется мне знакомой. Мы были в таком положении несколько недель назад, когда он толкнул меня. Если он прибегнет к физическому насилию здесь, в открытую, у меня не будет выбора, кроме как защищаться.       — Ты больше не знаешь себя, — бормочет он, отступая от меня, но не вперед.       — Я больше не знаю себя?! — спрашиваю я скептически. — О чем, блядь, ты говоришь, Кайл? — мой голос звучит так монотонно.       Он усмехается надо мной.       — Ты больше не знаешь, где твоя верность. Достаточно того, что ты ешь с ним, но привести его домой, чтобы он познакомился с моими родителями? Ты сошел с ума.       Я не могу в это поверить! Кайл обвиняет меня в том, что я сошел с ума? Он что, правда? Это его новая тактика? Что он пытается сделать? Что бы это ни было, я не в настроении. На этом я ухожу. Но, к моему разочарованию, Кайл снова начинает следовать за мной. Он идет рядом со мной, и поэтому я иду еще быстрее. Каждое мое ускорение он корректирует, даже если это не так заметно. Для меня это заметно. Он идет со мной, как будто мы снова друзья, всю дорогу до общежития. Я не уверен, есть ли у него еще вопросы ко мне, но я понимаю, что это, наверное, самое большее, о чем он говорил со мной за последние три недели.       Мало того, это, наверное, первый раз за месяц, когда мы остались вдвоем в одной комнате. От этой мысли мне становится очень не по себе. Когда я смотрю, как он закрывает за собой дверь, мне кажется, что я вдруг оказался в ловушке. Это нелепо, это всего лишь Кайл. Это просто Кайл.       Но если это всего лишь Кайл, почему я хочу быть где угодно, только не здесь? Почему мои ладони начинают потеть, и почему я хочу промчаться мимо него и убежать к Остину?       Задним умом я знаю ответ. Я давно не был рядом с ним; появление ОВЧ было редким. Учитывая то, как с ними все происходит, Кайл, парень передо мной может быть совсем не тем, кем был месяц назад. Я понятия не имею, чего от него ожидать, и мне это не нравится.       — Кенни тоже нравится Остин, — выплюнул я, только через минуту сообразив, как глупо я поступил, сказав это.       Наблюдать за тем, как меняется лицо Кайла, наверное, то же самое, что наблюдать, как доктор Джекил превращается в мистера Хайда. Я знаю, что для него одно дело — привезти Остина домой, чтобы познакомить с моими родителями, и случайно встретить его мать. Другое дело — познакомить его с Кенни.       — Кенни с ним знаком? — спрашивает он, его голос едва превышает рокот. Я киваю в ответ и вижу, как внезапно вспыхивают его глаза. — Зачем? — неожиданно требует он. — Зачем ты специально делаешь все возможное, чтобы вывести меня из себя?!       — Как ты можешь…       — Это потому что я встретил новых друзей, это потому что ты ревнуешь, что меня пригласили в ОВЧ? Что, что в Остине тебе нравится больше, чем во мне, Стэн?! Почему в твоих глазах он такой пиздец какой идеальный маленький святой?!       — Он не святой, но он определенно проявляет свои ангельские качества больше, чем ты, — защищаюсь я, видя, что гнев Кайла горит глубоким пунцовым цветом.       Я вижу, как кровеносные сосуды в его голове вот-вот лопнут. Он сдерживает столько гнева — и это хорошо. Этому его научили на курсах по управлению гневом, которые мама заставила его пройти еще в школе. Но то, что скрывается за этим гневом, пугает меня. В конце концов, он сорвется.       Но не сейчас. Потому что сейчас его глаза сужаются, и он сокращает разрыв между нами.       — Ты ни черта не знаешь обо мне, Стэн. Ты только и делаешь, что тусуешься со своим новым парнем!       Я внутренне рычу. Откуда это?!       — Кайл, я не тусовался с ним, пока ты не начал бросать меня каждые три минуты ради этого ебаного к…       Кайл закрывает глаза и поджимает губы.       — Если ты еще раз скажешь о культе, Стэн, да поможет мне Бог, я…       — Что ты сделаешь? — спрашиваю я. — Бросишь меня? — я неловко смеюсь. — Это уже было сделано.       — Ты даже не представляешь, чем я рисковал, чтобы привести тебя сюда! — кричит он на меня, что полностью отбрасывает меня назад. Вместо этого я притворно зеваю и прохожу на свою сторону комнаты, сажусь на не заправленную кровать рядом со своей сумкой с вещами.       — Пожалуйста, расскажи мне, Кайл. Потому что я вижу, как сильно ты рискуешь, чтобы удержать меня здесь, — я стараюсь смотреть ему в глаза, даже когда он переходит на мою сторону, чтобы присоединиться ко мне.       — Пошел ты, Стэн Марш. Ты не знаешь, что я делаю, — спокойно отвечает он.       — Ты прав. Я не знаю. И я. Не знаю. Неважно, — четко произношу я.       — …Раньше тебе было не все равно. Тебя волновало все, что я делаю, пока ты не начал общаться с этим…       — Еще раз нахамишь Остину, Кайл, и я дам тебе еще одну причину злиться на меня, — перебиваю я его.       Он фыркнул.       — Я буду делать то, что мне, блядь, нравится, и если это включает в себя оскорбление этого жалкого засранца, этого лживого, распространяющего слухи, мешка с дерьмом…       Я никогда раньше не бил Кайла. Во всяком случае, не сильно, но моя рука опередила меня. И, по крайней мере, я заткнул его, я предупредил его. Но в то же время… я ударил Кайла. Я смотрю на свою руку в легком удивлении от того, что она двигается сама по себе. Голова Кайла все еще повернута в сторону, от силы удара моей руки.       Тем не менее, даже если это Кайл, и даже если я только что ударил его по лицу, я не чувствую особого сожаления по этому поводу.       — Я сказал не говорить об Остине в таком тоне, — тихо говорю я ему.       Я наблюдаю за тем, как он медленно поворачивает голову назад, чтобы посмотреть мне в лицо. Я придумал несколько реакций, которые я мог бы получить от него, и это… это лицо чистого гнева было одной из них.       — Если все, что ты хочешь сделать, это подраться со мной, тогда убирайся нахер. Ползи в свой клуб, к своим новым и хорошо обученным друзьям, возвращайся к своему любимому парню. Я уверен, что Миллер все равно ждет тебя.       Кайл закрывает глаза, чтобы собраться с мыслями. Он открывает их, перефокусируясь на мне.       — Не втягивай в это Милла.       — Я втяну кого угодно, блядь, — передразниваю я заявление Кайла, сделанное всего несколько минут назад. — Ты не видишь, какое влияние этот засранец оказывает на тебя, Кай! — я впервые за долгое время назвал его Каем. Странно.       — Миллер — мой друг, в отличие от Остина, который просто кровососущая крыса. Ты должен был послушать меня, когда у тебя был шанс все исправить! — он отступает и начинает уходить. На свою сторону комнаты.       В этот момент я поднимаюсь с кровати и стою так же гордо и высоко, как он.       — Ты прекрасно знаешь, что не дал мне шанса все исправить, — я вскидываю руки вверх в отчаянии. — Не было ничего, что можно было бы исправить, пока не появился этот уебок!       Кайл поднимает руку, чтобы опереться на край стола, делает еще один глубокий вдох и отводит взгляд от меня.       — Я собираюсь сделать вид, что не слышал, как ты снова и снова ругаешь Миллера.       Этот аргумент надоел и раздражает.       — Верно. Я забыл, что король Кайл может говорить о ком угодно, но если его бывший лучший друг, которого заменили на какого-то холодного и склизкого придурка, говорит плохо о ЛЮБОМ человеке из двора короля Кайла, он приходит в ярость! — где-то во время этой моей тирады Кайл обернулся и свирепо уставился на меня. Я не совсем уверен, потому ли, что он знает, о чем я говорю… потому что, честно говоря, я потерял себя довольно давно.       — И это все? Я твой ебаный ЗАБЫТЫЙ лучший друг? И ЭТО ВСЕ, СТЭН? — он снова начинает идти ко мне. — Меня заменил этот МУДАК? И ВСЕ?!       Я скрежещу зубами. Мы перечислили всех, и я чувствую себя ничуть не лучше, чем раньше. И это очень хорошо.       — Ты сам навлек это на себя этим культом, Кайл. Я даже не узнаю тебя больше.       — Я ГОВОРИЛ ТЕБЕ НЕ НАЗЫВАТЬ ЭТО КУЛЬТОМ! — он кричит на меня, и я отступаю назад, когда он приближается ко мне. — ОВЧ было для меня только благословением! Но, конечно, ты этого не знаешь, потому что не хочешь знать! Неважно, что я не знал ни души, когда пришел сюда, или что я скучал по тебе так сильно, что не раз подумывал о том, чтобы вернуться домой, нет, потому что для тебя это всего лишь секта! Я работал, чтобы обеспечить тебе место в этом колледже, чтобы ты никогда не чувствовал того, что чувствовал я, когда впервые пришел сюда, и вот как ты мне отплатил? Отказываешься от всего, что я говорил, ни разу не дав мне шанса показать тебе, каким отличным парнем был Миллер. Я имею в виду, — он вскидывает руки и смеется в отвратительной фальшивой манере. — Я познакомил тебя с Джейсоном, я видел, как вы с ним сдружились, но в ту секунду, в ту чертову секунду, когда ты узнал, что он часть ОВЧ, ты больше не заинтересован! Как ты думаешь, что я чувствую?! Ты думаешь, я хочу выбрать ОВЧ вместо тебя?!       Он продолжает и продолжает, накручивая себя, но он потерял меня в самом начале. Когда он признался, как сильно он по мне скучает и как сильно он хотел вернуться домой из-за этого. Я пропустил почти все остальное.       Он никогда не говорил мне об этом. Никогда. Ни разу за все время, что я здесь. Если бы он сказал это с самого начала…       — Кайл, — мягко говорю я и протягиваю к нему руку.       — НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ! — кричит он.       Я прикусил губу. Слава Богу, что сейчас середина дня и что большинство общежитий пустуют в это время суток. Я уверен, что Кайла можно услышать в каждой комнате на каждом этаже.       — НИКОГДА БОЛЬШЕ НЕ ПРИКАСАЙСЯ КО МНЕ! Ты ублюдок и предатель, и мне надоело смотреть на тебя, и мне надоело, что ты защищаешь своего «друга» и отвергаешь моего! Ты меня уже достал! Одно дело подружиться с Остином, и заметь, я никогда не одобрю этого, но чтобы он встретил Кенни?! КЕННИ — ЭТО ВЗАИМНАЯ ТЕРРИТОРИЯ! Если ты познакомил Остина с ним, то я познакомлю с ним Миллера.       — Что?! — я точно слышал эту часть. — Хрен там!       — Можешь быть уверен в этом, Стэн, — говорит он, возвращаясь к своему жутко спокойному голосу. — А когда я закончу, я представлю Миллера твоим родителям, чтобы они увидели, какой он замечательный, яркий и талантливый молодой человек.       — Теперь ты просто ведешь себя по-детски.       — О, это я веду себя по-детски, Стэн? Я не могу поверить, что ты привел этого сумасшедшего к моей семье!       Почему я вдруг чувствую себя виноватым? У меня нет никаких причин чувствовать себя виноватым. Так почему же его взгляд вызывает во мне это чувство? Он выглядит почти… нормальным.       — Кайл, я не специально искал твою маму, чтобы она познакомилась с Остином. Она была в доме моих родителей. Я не хотел, чтобы она была там; я знаю, как сильно ты его ненавидишь. И несмотря на то, что ты говоришь, в нем есть хорошее, как и во всех остальных, — говорю я, надеясь успокоить его ситуацией с Миллером, хотя я уверен, что в этом высокомерном засранце нет ничего хорошего. Не говоря уже о том, что мне приснился сон с ними… прямо здесь, в этой самой комнате, который преследует меня как чума.       — Ты бы предпочел быть с ним, даже если бы он был бессмысленным пятнышком в этой жизни, — бормочет он, последнее слово про себя.       Я решаю, что пока буду игнорировать постоянные издевательства над Остином.       — Кайл, если ты хочешь видеть меня в качестве лучшего друга, ты должен показать мне, что я нужен тебе здесь.       Он кивает. Ух ты! У нас что-то получается! Цивилизованно! Это потрясающе! Я стараюсь не проклинать свою удачу и иду дальше.       — Так больше не может продолжаться.       Он приближает свое лицо к моему так близко, что я чувствую его дыхание на своем носу.       — Ты хочешь, чтобы все изменилось? — его тон почти обнадеживает.       — Конечно, хочу. Я тоже скучаю по тебе, — признаюсь я. — С тех пор как я приехал сюда, мы только и делаем, что ругаемся, чувак!       — Ты можешь начать с того, чтобы избавиться от Остина, — рычит он. — Тогда мы сможем быть…       — Да пошел ты, Кайл, — я не хочу больше ничего слышать. То, как он сказал «избавиться», пробирает меня до костей. И теперь, теперь снова это начинается.       Он фыркнул и посмотрел на меня.       — В любом случае, с ним разберутся, так что для тебя будет лучше стереть свои связи с ним, пока ты не ввязался в это.       Я делаю глубокий рваный вдох, чувствуя, как мое тело начинает слегка дрожать.       — Разберутся? — шепчу я, больше для себя, чем для него. — Что, блядь, это значит…?       — Это значит то, что ты думаешь, что это значит, — шипит он. — Всем надоел он и его дурная слава. Ты думаешь, что он такой хороший парень, но что ты на самом деле о нем знаешь? Ты слушаешь только его версию, а все, что говорю я, автоматически отметается. Ты думаешь, я бы хотел причинить боль тому, кто тебе действительно дорог, если бы не думал, что это ради тебя? Стэн… — его голос смягчается, но это только заставляет меня содрогнуться. — Ты должен знать меня лучше.       Я сглатываю комок в горле.       — Я думал, что знаю. Но забудь об этом, Кайл, я верю Остину. Когда мы общаемся, я не… он не пугает меня так, как ты. Он хороший парень, и я как заевшая пластинка повторяю это, но ты, кажется, все еще не слышишь.       Я смотрю, как он несколько раз молча моргает, изучая меня.       — Если бы Остин вошел в эту дверь, — он поворачивается к нашей двери. — Если бы он вошел прямо сейчас и попросил тебя выбрать между нами двумя, кого бы ты выбрал Стэн, а?       Трудно поверить, что передо мной стоит парень, с которым я не хотел расставаться ни на минуту в своей жизни. Парень, ради которого я приехал сюда. Он — причина, по которой я работал над своими оценками в старшей школе, причина, по которой я устроился на две работы летом, единственная причина, по которой я когда-либо пошел бы в такой колледж… и все же я совсем не узнаю его. Злость, жестокость, искра чего-то, что я не узнаю. Я никогда не смогу выбрать парня передо мной вместо Остина, потому что этот парень — не Кайл.       — Между нынешним тобой и Остином? Потому что если это вопрос, то Остин побеждает с большим отрывом, так как моего лучшего друга Кайла нигде нет.       — Я твой лучший друг Кайл, — говорит он мне, как будто это все, что ему нужно сделать, и ПРЕСТО! Он снова мой лучший друг.       — Мой лучший друг не причинит вреда никому. Точка. Кроме Эрика Картмана. И Кенни иногда. И своего младшего брата, — блин, это совсем не сделало мою защиту сильной.       Он смеется, почти как маньяк.       — Эрик Картман. Вот кого я ненавидел. Почти так же сильно, как того сопляка, с которым ты бегаешь вокруг.       Я вздыхаю.       — Кайл, я устал. Если ты даже не можешь признать, что ведешь себя как самый большой мудак и лицемер, то между нами все кончено. Я собираюсь прилечь. Не беспокой меня, — я возвращаюсь на свое место на кровати, только на этот раз я откидываюсь назад и закрываю глаза, чтобы избежать любого разговора/аргумента с этим парнем, который стоит в моей комнате и утверждает, что он мой друг.       — Я ненавижу, когда ты так делаешь, — бормочет он достаточно громко, чтобы я мог услышать, и я думаю, что это намеренно.       Я не вижу смысла отвечать.       — Стэн Марш, ты — неблагодарный мешок с дерьмом! — пыхтит он, его глаза прикованы к моему лежащему телу, а его громкость увеличивается с каждым словом, полным гнева.       Я игнорирую и это.       — Я прошу тебя сделать ОДНУ вещь, а ты не можешь сделать это для меня! Ты должен, блядь, размазать это по моему лицу! ТЫ НЕ ЗАСЛУЖИВАЕШЬ МОЕЙ ДРУЖБЫ!       На этом я снова поднимаюсь, готовый выплеснуть яд.       — ОТЛИЧНО! — вместо этого я кричу. — ТОГДА ОСТАВЬ МЕНЯ, БЛЯДЬ, В ПОКОЕ!       — Я, БЛЯДЬ, ТОЖЕ ЗДЕСЬ ЖИВУ, И Я РЕШИЛ ОСТАТЬСЯ ЗДЕСЬ! — кричит он в ответ.       Я с отвращением усмехаюсь и встаю на ноги.       — Ладно, — говорю я более спокойно. Пусть Кайл будет иррациональным и незрелым. — Тогда я пойду.       — Куда? К Остину? — он выплевывает его имя, как будто оно оставляет неприятный привкус во рту. — Потому что я слышал, что он тебя выгнал, — честно говоря, я понятия не имею, откуда он это знает, особенно так быстро. Но опять же, я уверен, что ОВЧ распространяет сплетни быстрее, чем любая группа девушек.       — Да, так и было, — безразлично пожимаю я плечами. — Но я понимаю, и я не виню его за это. Так что нет, я не пойду к Остину, я пойду к кому-нибудь другому.       — Например, к кому, — он почти усмехается надо мной. — Я уверен, что твой друг Остин — единственный друг, который у тебя здесь есть.       Мои глаза внезапно сужаются, и в то же время я чувствую, что кто-то сжал мое сердце.       — Да, — легкомысленно хихикаю я, очень фальшиво. — Это забавно, потому что разве не я всегда был популярным? Хм, а теперь… забавно, что никто даже не хочет знать моего имени. Как будто они боятся меня. Как будто они знают, что узнав меня, подписывают себе смертный приговор, — я внезапно бросаю взгляд на Кайла. — Почему у меня такое ебаное чувство, что это как-то связано с тобой?       Он ничего не говорит, просто смотрит на меня, а я почти осмеливаюсь обвинить его еще больше.       — Ты хочешь, чтобы я чувствовал себя изолированным? — спрашиваю я его. — Можешь поздравить себя, я почти так и чувствую себя, но, к счастью для меня, Остин — друг, который бывает раз в жизни.       Я могу признать, что сейчас я пытаюсь поддеть его, вывести из себя и причинить ему столько же боли, сколько он причиняет мне. Думать, что он и его «группа друзей» намеренно делают мою жизнь здесь дерьмом… и что Кайл — добровольная часть этой группы? Это больно.       Я отворачиваюсь от него и его злого взгляда. Мне никогда не было так легко вывести его из себя, а теперь стоит мне только упомянуть имя Остина, и он уже в огне.       — Знаешь, может, мне стоит понять намек, — говорю я, обращаясь больше к окну и его виду, чем к Кайлу. — Может, мне стоит вернуться домой и забрать Остина с собой. Мне это не нужно, и ему тоже… Я думаю, он бы вписался в Южный Пар…       Внезапная сила толчка Кайла почти выбила из меня дух. Совершенно удивленный и более чем немного удрученный, я обернулся и уставился на него. Он толкнул меня так сильно, что я упал обратно на кровать, но мой гнев длится недолго. Вместо этого он сменяется растущим беспокойством и нервозностью.       Он явно не был зол до этого, потому что теперь, теперь он выглядит сумасшедшим.       Дыхание Кайла участилось, и он делает глубокие быстрые вдохи. Его глаза расширены, и я практически вижу, как у него на шее выпирает вена. Я вдруг испугался его больше, чем когда-либо. Я знаю, что мое паническое выражение лица говорит ему именно об этом.       Без предупреждения, в порыве ярости он бросается на меня, похоже, оставляя за собой путь разрушения. У меня как раз достаточно времени, чтобы крепко ухватиться за покрывало, прежде чем он набрасывается на меня, словно я какой-то нежелательный паразит, которого нужно уничтожить. Одним стремительным движением он хватает оба моих запястья и дергает их возле моего лица. Я почти хочу брыкаться и кричать, но это может привести к более жестокому результату.       Он тянет меня на кровать с силой, о которой я и не подозревал, так что я лежу в том положении, в котором мог бы лежать, если бы собирался заснуть. Только я знаю, что мои глаза не скоро закроются. Я слишком напуган, чтобы даже моргать или дышать.       Забравшись на меня, он поднимает одну ногу так, что она оказывается на противоположной стороне моего тела, а другую опускает вниз, чтобы я мог видеть чистую ненависть, светящуюся в его глазах. Я чувствую, что его грудь бьется в том же ритме, что и моя.       И пока я жду, когда он меня прикончит, чтобы раз и навсегда покончить со мной, я вижу, как ужас и ярость в его глазах медленно угасают. Грубость его лап, сжимающих мои запястья, начинает натирать, и я знаю, что сейчас получу ожог от трения. Но я не могу перестать смотреть в его глубокие зеленые глаза. Я застыл на месте, ожидая его гнева.       — Ты… — рычит он с едва уловимым подтекстом. Его глаза, которые когда-то были сужены до щелок, распахнулись, и он смотрит на меня сверху вниз. Я понимаю, что все это время моя челюсть была открыта, и тут же захлопываю ее, делая глубокий вдох.       Я нахожу в себе мужество моргнуть.       — Никогда больше так не говори, — приказывает он. Он снова берет меня за запястья, и его руки соскальзывают так, что касаются моих. — Ты это не серьёзно.       — Что ты имеешь в виду? — пискнул я, искренне недоумевая, какую часть я говорю не серьезно.       — Ты не хочешь этого, — повторяет он. — Ты не можешь.       Я снова сглатываю, не в силах оторвать взгляд от его пристального взгляда. Он так близко ко мне, что я чувствую каждое его движение мускулами. Он сжимает мои ноги своими.       Проходит целая минута, и он не произносит ни слова.       — Что ты хочешь от меня, Кайл? — спрашиваю я наконец.       — Ты должен остаться здесь, — шепчет он, его защита внезапно падает. Он внезапно опускает голову и прижимается щекой к моему колотящемуся сердцу. Я не уверен, можно ли сейчас дышать. Я отчасти напуган, а отчасти растерян. Он закончил свою тираду? Я пытаюсь пошевелить руками. Безрезультатно. Он может выглядеть расслабленным и спокойным, лежа на моей груди, но он все еще держит меня железной хваткой.       — Ты не можешь уйти, — бормочет он. — Я не позволю, — как бы подчеркивая свою точку зрения, он переплетает наши пальцы вместе и крепко сжимает их. Я чувствую, как он смещается надо мной, и сглатываю комок, начинающий собираться в горле.       — Ты… ты не позволишь? — мне удается найти свой голос, но он звучит не так язвительно, как я надеялся. Он звучит слабо, устало и как что-то еще, чего я не могу распознать. Но мне становится немного жарко и неловко. — Отстань от меня, Кайл, — бормочу я ему.       — Нет, — он делает глубокий вдох, и я замираю. Он прижимается головой к моей груди, как будто пытаясь приблизиться к моему сердцу. — Если я сделаю это, ты действительно уйдешь, поэтому я не собираюсь двигаться.       Я снова пытаюсь пошевелить руками, но все равно не могу. Блядь, откуда у него столько силы? Кайл никогда не был сильным! Он никогда не был слабым парнем, но когда дело доходило до силы, то здесь я преобладал над ним, и вот он прижимает меня к кровати, почти, нет, даже не почти, он лежит на мне. Мне становится очень, очень неудобно, и я начинаю извиваться под ним, но тут же останавливаюсь, почувствовав, как что-то твердое упирается мне в бедро.       — Кайл, — прохрипел я. — Кайл, отпусти меня.       — У тебя невероятное сердцебиение, — шепчет он. — Оно учащается с каждой секундой.       — Кайл, — хнычу я.       — Это успокаивает, — продолжает он тихо, как будто не слышит меня и моих страданий. — Я никогда не слышал этого раньше… Стэн?       — Ч-что? — устало спрашиваю я.       Он колеблется секунду.       — Пожалуйста, не оставляй меня здесь одного. Мы должны быть здесь, в ДжВ, вместе, как и всегда. Нам не суждено быть порознь…       Я слегка отступаю и игнорирую прилив нервозности, угрожающий заставить меня отбросить его всем, что у меня есть. Вместо этого я откидываю голову назад и смотрю в потолок. Какая же мы пара… и он прав, мы всегда были парой, и я не могу представить, чтобы было иначе.       Но это так.       — У тебя есть Миллер… — говорю я, и даже не пытаюсь скрыть ревность, которая пробегает по моим венам при одном только упоминании блондина.       — Он мой друг, — уныло отвечает он. — А ты гораздо больше, ты всегда был таким, поэтому я не позволю тебе покинуть меня. Никогда.       Что он говорит? Может ли он… пытается ли он… что здесь происходит? Большая часть меня все еще в ужасе от нового Кайла, но есть крошечная часть меня, которая танцует от того, что он только что сказал. И как он вот так просто отбросил Миллера в сторону. Впервые я чувствую, что он поставил меня выше этого засранца.       Тем не менее, мы далеко не там, где я хочу быть. Его тон все еще пробирает меня до костей, и я не уверен, как воспринимать слово «никогда». Этот культ вывел его из себя сверх всякого понимания нормального человека. Как будто мы все очень скоро куда-то уедем, и он должен взять меня с собой…       О БОЖЕ! Что, если они собираются совершить массовое самоубийство, и он хочет, чтобы я присоединился? Эта внезапная перемена в его настроении — вся эта мягкость — конечно, имела бы смысл, если бы это было так. Хотелось бы верить, что он не так сильно свихнулся. Пока еще. И, возможно, для него еще есть надежда. Я имею в виду, Господи, он еще даже на дюйм не слез с меня. Это самая близкая физическая близость из всех, что между нами когда-либо была. Мой разум не может не хотеть исследовать эту возможность.       — Пожалуйста, подвинься, — говорю я вместо этого гораздо более спокойным голосом. Сейчас не время и не место снова думать об этом. — Я обещаю, что не просто встану и уйду.       При этом он снова поднимает лицо и упирается локтями мне в бока, как будто устраивается поудобнее или что-то в этом роде.       — Я хочу верить тебе… — начинает он.       — Тогда ВЕРЬ! — требую я, обнаружив, что теперь я могу силой выбраться из этого положения. Конечно, он садится обратно, опираясь на колени. Моя нижняя часть тела все еще недееспособна.       — Что с нами происходит? — спрашивает он меня, слегка наклонив голову от беспокойства.       Я пристально смотрю на него, пытаясь расшифровать, что происходит в его голове. Я действительно больше не могу этого выносить. Эти перепады настроения, этот колоссальный химический дисбаланс — это слишком. Я люблю его, и, видит Бог, я хочу быть рядом с ним во всех смыслах, но я больше так не могу. Он не может больше держать меня в неведении об этом культе. Если он хочет, чтобы я был здесь, ему придется открыть правду. Иначе я уйду.       — Ты мне скажешь, — тихо отвечаю я, садясь так, что мы снова оказываемся лицом к лицу. И если он не скажет мне, я позабочусь о том, чтобы узнать все самому, с его разрешения или без него.       Его глаза затуманиваются, и я вижу, как темнеет его лицо, когда он отводит взгляд. Я вздыхаю и вешаю голову. Похоже, без этого не обойтись.