***
Прошла неделя с того барбекю, которое, в общем, оказалось не таким уж плохим. Если уж на то пошло, у меня появился еще один друг в лице Джека, и они познакомили меня с несколькими другими. Джек был прав в своем сравнении о двух типах членов ОВЧ. Очевидно, я встречался только с анальными сосунками, потому что легкие в общении парни — это такие же парни, как Кенни и я. — Если ты не дашь мне ответ на пятую задачу в течение одной минуты… — слышу я ледяной тон Марка. Я тут же сосредотачиваюсь на своей бумажке и нацарапываю ответ, держа ее в руках, как только заканчиваю. Он выхватывает его и смотрит на меня, а затем переходит к решению задачи. Я с тревогой жду его, наблюдая за тем, как не меняется выражение его лица. Вдруг он возвращает мне бумагу. — Удовлетворительно, — ворчит он, и я вздыхаю с облегчением. Когда Джек сказал мне, что Марк — неофашист в роли репетитора, я подумал, что это все шутка и веселье между друзьями. Я не думал, что он говорит серьезно. Он даже ходит и говорит как настоящий диктатор. Я бы солгал, если бы сказал, что это меня не пугает. В то же время я знаю, что все это для моего же блага. Он не был бы таким строгим, если бы ему было все равно. Или если бы он не хотел видеть мой успех. Марк, как и Кайл, считает, что я достоин большего, чем неудовлетворительная оценка. И благодаря их вере в меня, я наконец-то могу начать видеть свет в конце этого нелепо длинного туннеля. Марк опускается на колени перед моим столом так, чтобы оказаться со мной лицом к лицу. Я отшатываюсь назад под его пристальным взглядом. — Ты ведь знаешь, что уже скоро 6 часов? — спрашивает он, и я киваю. Он нетерпеливо постукивает пальцем по столу. — Стэн, во сколько мы начали занятие? — В час дня, — кротко отвечаю я. — Правильно! — отвечает он, хлопнув рукой по столу, а затем вставая с места. Сразу же он начинает вышагивать. — Переходим к следующей задаче… Вау, я почти чувствую, что должен отвечать на все его бессмысленные вопросы словами «да, сержант». Джек сказал, что он сумасшедший в этом всем. Так что, справедливости ради, думаю, меня предупреждали. Но все же. На днях Джек выбил меня из колеи. Я никогда не видел его в кампусе, потому что не знал, кто он такой, но несколько дней назад он подошел ко мне и просто заговорил. Так же, как Джейсон и Марк. Но этот разговор не прекратился, когда мы вместе пошли в кафетерий. На самом деле, я просто предположил, что мы разойдемся за столами, чтобы я мог занять свой обычный столик, в то время как он пошел бы к членам ОВЧ. Именно поэтому я был немного удивлен, когда он пригласил меня сесть с несколькими своими друзьями, некоторые из которых были из ОВЧ, а некоторые нет. Все они сидели как бы в стороне от основной группы, где обычно находился Кайл и где до сих пор крутится Миллер, но в общем и целом это было недалеко. Оказалось, что Джек пользовался в своем родном городе репутацией знаменитого быстрого едока. Он выигрывал конкурсы с самыми разными блюдами — у него даже есть трофеи с них. Мы с ним долго разговаривали на эту тему и о том, как ему было стыдно, что в колледже его так называли. Он сказал, что с тех пор постарался значительно умерить свои пищевые привычки, но он по-прежнему поглощает еду в десять раз быстрее, чем я. Излишне говорить, что это произвело на меня впечатление. В конце концов, пришел Марк, но это было уже после того, как мы закончили есть. К тому времени Джек уже познакомил меня с несколькими другими членами группы. — СТЭН! — ревет Марк. — Внимание! Я вздыхаю и встряхиваю головой, освобождая ее от всех мыслей, кроме вычислений. Я постукиваю карандашом и смотрю на рабочий лист, который Марк дал мне в помощь. Интересно, это он сам придумал или взял из книги? Он действительно очень умный парень. Я понимаю, почему говорят, что он был бы хорошим лидером. Интересно, почему он не занимается преподаванием. Он также был бы очень хорошим сотрудником исправительного учреждения. Марк складывает руки передо мной, смотрит на меня сверху вниз и вздыхает. — Ты безнадежен, — бормочет он, но я не думаю, что он говорит о моих навыках. — Прости! — я извиняюсь и сажусь, моргая четыре раза и поднимая брови, чтобы материал на странице освежился и закрепился в моей памяти. Итак, кубическая полиномиальная функция f определяется следующим образом: f(x)4×3+ax2+bx+k, где a, b и k — константы. Функция f имеет локальный минимум в точке x-1, а… Интересно, если бы я не пришел сюда, как бы Кайл относился ко всем. Если он так сильно изменился всего за семестр, я с содроганием думаю о том, какого Кайла я увижу, когда он приедет на лето. Или если он вообще приедет на лето. Может быть, он будет как Джейсон и никогда не вернется домой. Что если я потеряю его в этом проклятом клубе, как Остин думал с Джейсоном? Я давно не разговаривал с Остином. Они с Кенни так весело живут вместе, что я не хотел мешать им своими глупыми однообразными проблемами. Хотя сейчас я бы не считал их проблемами. Скорее, хлопотами. Миллер по-прежнему отстой, сейчас даже больше, чем когда-либо. Я никогда не буду уважать этого засранца. Но даже друзья Кайла — царство анальных отсосов — в последнее время не действуют мне на нервы. Наверное, потому что мы с Кайлом установили в наших отношениях понимание, что это нормально — иметь отдельные наборы друзей. Я не вовлекаю его в свою группу, а он не ждет, что я буду тусоваться с его. Однако время от времени мы спокойно проводим время вместе. Даже лучше, когда мы вдвоем. — О, бля! — неожиданно ругаюсь я, зажимая рукой шею. Я смотрю на Марка в полном изумлении. — Ты только что, блядь, ударил меня?! — Я больше ничего не скажу тебе, Стэн, — спокойно говорит он. — Пожалуйста, осмелюсь сказать, помечтай еще разок, пока я пытаюсь спасти твою жалкую задницу от исключения. Мои глаза слегка расширяются, и я возвращаюсь к написанию задачи. Когда мне кажется, что мои мысли могут уплыть, я чувствую покалывание в шее, почти как напоминание о том, на что способен Марк. Хотя с его ледяными глазами и жестким хмурым взглядом трудно смириться, я и не думал, что он прибегнет к физическому насилию по отношению ко мне. Возможно, это та ситуация, над которой я буду смеяться в далеком… далеком будущем. Целый мучительный час я бьюсь над задачами, а Марк неумолим. Он никогда не сдается, и именно тогда, когда я думаю, что больше не выдержу, когда я чувствую, что мой мозг вот-вот взорвется, Кайл заходит в класс, который мы с Марком использовали, чтобы немного успокоиться, пока он помогал мне. Он улыбается мне, делая шаг внутрь. — Почти закончил? — спрашивает он, хотя смотрит на Марка. Марк оглядывает меня и поднимает бровь, а затем снова смотрит на улыбающегося Кайла. Его лицо полностью вернулось к нормальному, к доброму и внимательному лицу парня, которого я встретил впервые. Поговорим о двуличности, в буквальном смысле. — Я так думаю, — говорит он. — Стэн добился большого прогресса. Думаю, три главы он осилил. — Три?! — удивленно говорю я и смотрю вниз на все свои записи и перелистываю страницы. Действительно три главы. Не особенно трудные, но все же три. И всего за шесть часов! Именно столько времени мне бы потребовалось, чтобы самостоятельно осилить четверть… ух ты… Я смотрю на Марка, испытывая новое уважение к его методам. Думаю, запугивание людей до покорности действительно работает. — Да, ты хорошо справился, я горжусь тобой. Ты тоже должен гордиться, Кайл, — добавляет он, весело кивая. — Я полагал, что в этом привлекательном мускуле есть мозги, — ухмыляется Кайл, а я хмурюсь, пытаясь сдержать румянец. Марк помогает мне собрать вещи, и мы втроем выходим из класса. — Куда теперь? — спрашиваю я. — У Миллера проходит крупный турнир по карточной игре… кого там только нет, — добавляет Кайл. — Да ну? — заинтересованно спрашиваю я. — Что за карточная игра? — Да так, Юкер, — говорит он, лукаво поглядывая на меня. Я ухмыляюсь и поворачиваюсь к Марку, который явно ничего не понимает. — Мы, блядь, убиваемся по «Юкеру». — Нет, это ты убиваешься. А я просто подыгрываю, — отчетливо бормочет Кайл. Игнорируя его комплимент, я продолжаю сосредоточивать свое внимание на Марке. — Ты тоже идешь? Он слегка смеется. — Нет, мне нужно заниматься своими делами. — Теперь мне как-то не по себе, — слегка сутулюсь я. — Ты потратил столько времени, помогая мне, а теперь не можешь пойти со мной. Он похлопывает меня по плечу, улыбаясь. — Не страшно. Нет, вы, ребята, идите, веселитесь, и расскажите мне, как все прошло. Джек должен быть там, — говорит он, и я ухмыляюсь этой идее. — Круто, тогда увидимся позже, — я машу рукой, когда он поворачивает в другую сторону от того места, куда направляемся мы с Кайлом. Он машет нам рукой, прежде чем отворачивается. — Ну, как все прошло? — спрашивает Кайл после того, как мы некоторое время идем в дружеской тишине. — Жестко, — честно отвечаю я ему. — Марк хороший, надо отдать ему должное, но он реально диктатор. — Правда? Когда я вошел, он таким не казался, — размышляет Кайл. — Это потому, что он мгновенно выключил игру в мистера Хайда, — я слегка вздрагиваю и вспоминаю, как он шлепнул меня по шее. Наверное, лучше не рассказывать об этом Кайлу, не с его чрезмерной заботой. В отличие от Миллера, Марк мне нравится, и я бы хотел, чтобы он остался жив. — Кто-нибудь из других парней будет там? — спрашиваю я Кайла, поправляя свою сумку. Он смотрит на меня на мгновение, прежде чем что-то сказать. Он перечисляет некоторых парней, с которыми я подружился за последнюю неделю, и я улыбаюсь. — Круто, — говорю я. — Надеюсь, они готовы к вызову. — Хн, — слегка ворчит Кайл. — Посмотрим. Как только мы подходим к безупречному с эстетической точки зрения дому, я ощущаю явное умиротворение. Радостно вздыхая, я понимаю, что это из-за отсутствия Миллера. Когда я вхожу в фойе, мне кажется, что я нашел дом. Почти. — Стэн! Кайл! — приветствует нас веселый голос, но я не могу сказать, кому он принадлежит. С каждым разом появляется все больше и больше участников. Я начинаю думать, что мы с Остином были единственными, кто не состоял в ОВЧ. Но я знаю, что это глупо. Это эксклюзивный клуб. А эксклюзивность означает, что надо исключать людей. Независимо от того, кто этот парень, его руки тут же обхватывают нас обоих, и краем глаза я вижу, как Кайл напрягся, когда парень схватил меня за плечо. Я быстро уворачиваюсь от его хватки, чтобы избежать ненужной конфронтации. Кайл вежливо делает то же самое и идет ко мне. Парень представился Брайаном и сказал, что это и его дом тоже, и это он проводит турнир. Я улыбаюсь, когда он берет наши пальто и бросает их в спальню внизу, которая, как я предполагаю, принадлежит ему. Мы следуем за ним в главный коридор, вдоль которого стоят карточные столы, ведущие в гостиную. Здесь должно быть не менее сорока парней! И все это в воскресенье вечером. Интересно, это обычное явление? Если да, то я мог бы почаще посещать это место. — Стэн, иди сюда! — зовет парень Эрик, жестом приглашая меня присоединиться к их столу. Еще один незнакомый мне парень сидит напротив него, а Джек занимает третье место между ними. Есть только один свободный стул. Я замедляю шаг и понимаю, что Кайл последовал за мной. Я поворачиваюсь к нему с вопросом «Что мне делать?». Он улыбается, глядя на троицу перед нами. — Пытаешься увести его у меня, да? — говорит он с дружеским подмигиванием. При этом он кладет руку мне на плечо и крепко сжимает. Джек ухмыляется. — Мы хотим сыграть с великим мастером по игре в «Юкер»… или так мы слышали, — сообщает он Кайлу, но обращается непосредственно ко мне. Забавно. Эти ребята — первые члены клуба, которые обращаются ко мне, когда говорят обо мне. Люди вроде Миллера обращались к Кайлу просто так… это выводило меня из себя. Но Джек и его приятели, они обращаются ко мне как к одному из них. Я немного расслабляюсь под рукой Кайла, когда понимаю, что все это общение приятно. Кайл поворачивается ко мне и целует меня в щеку. Затем он шепчет мне на ухо: — Иди и победи. Я смотрю на него с удивлением в глазах. — Ты не против того, чтобы не быть моим партнером? Он кивает с ухмылкой. — Я могу позволить себе время от времени отдавать свой выигрышный билет, — я притягиваю его к себе для короткого поцелуя, прежде чем он уходит, найдя себе место среди игроков. — Ладно, Джек! — говорю я и сажусь напротив него. — Посмотрим, сможешь ли ты оправдать свое прозвище! — Кх-кх, — говорит он совсем невесело. — Как будто я не слышал эту отстойную шутку раньше, — все за нашим столом смеются, прежде чем карты быстро сдаются и начинается игра. Я бы не сказал, что игра в карты с этими ребятами — лучшее время, которое я когда-либо проводил, но это определенно самое веселое время, которое я провел с тех пор, как приехал в ДжВ. Все происходит совершенно непринужденно, и я наконец-то чувствую, что нашел свое место среди друзей. Напитки передаются по кругу, еда, смех и разговоры разделяются, пока мы пытаемся узнать друг друга получше. Джек на удивление хорош в игре. Я бы не сказал, что его мастерство сравнимо с моим, но мы отличная команда. Не такая хорошая, как мы с Кайлом, но, на мой взгляд, чертовски близкая к этому, так что спустя несколько часов, когда мы с Джеком остались вдвоем против двух парней, Люка и Перри, я чувствую уверенность, что игра в наших руках. Остальные ребята выстроились вокруг нас в один огромный круг, ожидая, как все это будет происходить, и, конечно, Кайл прямо за мной, ухмыляясь и смеясь вместе со всеми. Именно по такому Кайлу я скучал больше всего. По расслабленному. И не только расслабленному передо мной, но и перед людьми вокруг нас. Боже, как я скучал по нему. Как будто мы вернулись назад во времени. — Да! — неожиданно кричит Джек, возвращая мое внимание к стопке карт в центре стола. — Мы только что переиграли вас! — указывает он. — Что дает нам, — и он сдвигает нашу карту очков, показывая последнюю из оставшихся бубен, — два очка. И это 10 очков! — он слегка наклоняется и дает мне самое сильное, самое потрясающее «дай пять». — А это значит… — замялся он. — Мы выиграли! — мы оба кричим, смеясь. — Как не скромно, — хихикает Эрик. — Людям с нашим мастерством можно, — начинаю я. — И удачей, — вклинивается Джек, а я киваю. — У нас нет причин быть скромными, — заканчиваю я, ухмыляясь. Кайл сжимает мои плечи, когда комната разражается смехом и громкими разговорами. У меня немного кружится голова, но не из-за выпивки, а из-за атмосферы. Это была всего лишь карточная игра, но чувствовалось, что это событие. — Вот дерьмо, ребята, встреча в пятнадцать, надо бежать! — восклицает кто-то, и разговоры постепенно стихают, когда ребята начинают расходиться. Или, в случае членов клуба за моим столом, начинают вставать и убирать беспорядок, который мы устроили. Я помогаю, убирая карты и выбрасывая мусор. Поскольку Кайл немного опережает меня и разговаривает с другим парнем, я становлюсь в один ряд с Джеком и Эриком, пока мы заново переживаем игру века. — Мы собирались выиграть, — говорит Эрик в свое оправдание. — Чувак, отрицание не идет тебе на пользу. Ты проиграл первую игру против нас, — говорит Джек, хлопая Эрика по плечу. Мы выходим на улицу, в ночной воздух, и кто-то закрывает за нами дверь. Мы идем вместе, как одна огромная группа, продолжая болтать, и я понимаю, что мне не страшен холод, если рядом столько людей. Когда мы заходим за угол, Джек толкает меня в плечо, а Эрик ухмыляется. — Увидимся позже, чувак, классная игра! — говорит Эрик, и Джек кивает в знак согласия. Я хмурюсь, когда они говорят это, и собираюсь ответить, когда Кайл хватает меня за локоть. Я даже не заметил его. — Подожди меня сегодня вечером, хорошо? — спрашивает он, его голос немного хриплый. Обычно я бы покраснел, как черт, но я слишком смущен. — Что происходит? Куда все идут? — спрашиваю я, глядя вперед на группу, которая медленно удаляется от меня. Кайл бросает на меня взгляд, который я не могу прочесть. — На собрание, на собрание ОВЧ? — он подчеркивает это, и я чувствую, как внутри меня сжимается сердце. Я совсем забыл об этом. Сегодня вечер воскресенья, и уже близится полночь. Как, бля, я забыл? Это глупый вопрос, потому что я знаю, как. Я так увлекся товариществом, что забыл, кто мои новые товарищи. — Ты ведь можешь сам вернуться в общежитие? Я смотрю на Эрика и Джека, Люка и Перри… — Стэн? — спрашивает Кайл, и я слышу беспокойство в его голосе. — Да, все в порядке, — говорю я. — Удачной встречи. Он щурит глаза, прежде чем наклониться и поцеловать меня легким, затяжным поцелуем. — Хорошо. Увидимся вечером, — говорит он, отступая назад. Он поворачивается и бежит догонять остальных, а я поворачиваюсь, чтобы идти своей дорогой. Назад в общежитие. Один.***
Три недели. Три долбаные недели одного и того же. Я захлопываю дверь в нашу комнату и падаю на кровать, лицом вперед. Опять их всех позвали на очередное собрание, и Кайлу приходится отделять меня от толпы, пока я не полез туда, куда не следует. Я постоянно забываю, что все они члены одного сраного клуба, и всякий раз, когда я ослабляю бдительность в воскресные вечера, я оказываюсь в одиночестве и разочаровываюсь, даже не успев понять, как это произошло. Поскольку сейчас полночь, у меня есть еще как минимум час и пятнадцать минут, прежде чем я смогу ожидать, что он тихо войдет, а я притворюсь, что сплю, он заползет в кровать и прижмется ко мне ближе, чем когда-либо прежде. Не то чтобы я против этого… мы уже привыкли к этому испытанию «два человека на одну крошечную кровать»… но все же. Мне надоело! Такое ощущение, что на мой ошейник повесили гребаный колокольчик, и я должен быть дома до комендантского часа, иначе я наказан. Что они делают, пока я здесь один? Они все продолжают развлекаться, скажу я вам. Ну и что, что они проводят совещания о том, кого следует заклеймить следующим… это же просто что-то вроде членской татуировки, верно? И я еще не слышал, чтобы Джек, Марк или даже Эрик, который мне очень полюбился за все это время, говорили о братстве или использовали жуткий подтекст, как это делает Миллер. Бля, я даже не слышу, чтобы Кайл говорил об этом дерьме так часто, как раньше. И если Миллер — единственный, кого я больше не могу выносить, то группа действительно не так уж плоха. Я стону и бью подушку, скучая до умопомрачения. Мы должны были прервать наш вечер киномарафона, чтобы они все могли присутствовать на дурацком собрании! Что будет, если я просто останусь и досмотрю фильм до конца? Меня бы выгнали, так как я не член клуба? А что если меня просто примут, когда все вокруг будут видеть мои действия? Неужели они мне не доверяют? Нет, этого не может быть. В конце концов, это они продолжают приглашать меня куда-то. Это даже не Кайл в большинстве случаев. Конечно, у него нет проблем с этим, но он иногда последним приглашает меня в такие места, как двухдневный поход, где мы ходили на каноэ, или пятничный вечер пиццы, или даже ночная учебная сессия, которую они устроили для всех желающих. Марк посоветовал мне пойти туда, и это определенно окупилось. Мы не только занимались в общей сложности двенадцать часов, но и играли в игру «Halo» во время перерыва в учебе. На самом большом экране телевизора, который только можно себе представить. И теперь, благодаря Марку и его гению, я сдаю все свои предметы на четверку. Еще несколько месяцев, и я сдам финальные экзамены как минимум на четверку, а может быть, и на пятерку. Я действительно его должник. Он отличный парень. И в этом-то все и дело. Большинство парней, с которыми я сблизился, отличные люди. Они обычные парни, которых объединяет одно дело, вот и все. Как и в любом другом клубе или братстве. И, честно говоря, я пиздец устал быть тем, кто не попал на пик. Я вздыхаю в миллионный раз за месяц и переворачиваюсь, чтобы посмотреть на потолок. Я ненавижу это. Ненавижу, когда мне приходится регулярно, безотказно оставаться одному. Это заставляет меня скучать по Остину еще больше. Он был бы тем человеком, с которым я бы проводил время, если бы чувствовал себя слишком одиноким, как сейчас… может быть, я мог бы позвонить ему и Кену… но нет. Сейчас слишком поздний вечер, чтобы кому-то звонить. Кенни бы не выдержал, если бы я разбудил его не по срочному делу. Может быть, немного телевизора поможет мне заснуть и отвлечься от всего этого… Перевернувшись, я беру пульт, лежащий на полу рядом с кроватью, и включаю телевизор. Естественно, показывают только дерьмо, но, по крайней мере, это голоса. Голоса, которые я продолжаю слушать дольше, чем положено здравомыслящему человеку. Назойливые голоса, пытающиеся продать мне всякую ерунду вроде блендеров, которые работают как фотоаппараты, но тем не менее голоса. И действительно… я приподнимаюсь на локтях, чтобы изучить двух людей на экране телевизора. Женщина объясняет мужчине, почему такое изобретение практично. …И всего лишь десять платежей по 19,95 долларов. Хм… Я протягиваю руку вслепую, чтобы найти свой мобильный телефон. Моим маме и папе наверняка пригодилась бы одна из этих штуковин. Кайлу тоже может понравиться. — О Господи Иисусе. Странно. Эта женщина на секунду показалась мне похожей на Кайла. Телевизор внезапно выключается, и я моргаю, пытаясь убрать послесвечение от телевизора из поля зрения. Я оглядываюсь и вижу, как Кайл вздыхает про себя, опустившись на край кровати. — Рекламные ролики? — спрашивает он, и я с любопытством киваю. — Это значит, что тебе смертельно скучно и одиноко. — Это не так! — я протестую и избегаю его обвиняющего взгляда. — А теперь не мог бы ты передать мне мой телефон, — говорю я. Он слегка отодвинул его, когда садился. — Ни за что, тебе не нужна эта штуковина. — Эта штуковина, как ты ее называешь, была твоим рождественским подарком! Он смотрит на меня с легким беспокойством, а я отворачиваюсь, раздражаясь на него. Он протягивает руку и убирает мою челку со лба, как будто проверяет температуру. Я отворачиваюсь от него. — Я не болен, — говорю я прямо. — Я и не думал, что ты болен, — отвечает он с напряженным выражением лица. — Стэн, что случилось? — Ничего не случилось, — он бросает на меня взгляд. Я хмыкаю. Иногда мне действительно не нравится, что он так хорошо меня знает. — Мне просто… скучно и одиноко, — признаюсь я в том, что он сказал всего минуту назад. — Каждый раз, когда есть ты, я и ребята, вам всем приходится уходить и оставлять меня. Я устал быть единственным, кого оставляют, понимаешь? — вопрос риторический, и, к счастью, Кайл воспринимает его именно так. — Ну… — начинает он, и его голос звучит очень нерешительно и неуверенно. — Ты всегда мог бы… ты мог бы прийти на встречу с нами на следующей неделе? Тихие звуки, которые обычно слышишь, когда думаешь, что наступила тишина, прекращаются. Я смотрю на Кайла, гадая, действительно ли он настоящий. Но он выглядит так. В его глазах нет ни намека на шутку, когда он изучает меня и ждет моего ответа. Пойти на собрание ОВЧ? Я уже был… но они, наверное, не все такие. Это был особый случай… такое, наверное, происходит не каждую неделю. И, как я уже думал, в чем большая разница между клеймом и кучей друзей, которые все вместе идут делать одну и ту же татуировку или что-то в этом роде? Нет никакой, только степень боли. И… Кайл сказал, что не все делают это. Это больше похоже на право перехода, а кто слышал, чтобы право перехода было легким и безболезненным? Если я пойду, это будет означать, что в воскресные вечера я буду не только один. Я буду общаться с Марком, Джеком и всеми остальными. Но самое главное, я был бы с Кайлом. У нас с Кайлом была бы честность, которой я хотел с самого начала. Мы бы наконец-то закрыли ту пропасть, которая всегда была между нами с тех пор, как я приехал сюда, пропасть, созданную исключительно тем, что он был в ОВЧ, а я был аутсайдером. Если бы я пошел… это означало бы, что я попал в их цель завербовать меня. — Э-э… не знаю, — неуверенно отвечаю я, начиная чувствовать, как сказывается то, что я не спал и смотрел дерьмовый телевизор. Кайл просит меня пересесть, и я делаю это, позволяя ему лечь рядом со мной. Он заглядывает мне в глаза, пытаясь понять мою нерешительность. — Стэн, ты только что сказал, что тебе одиноко… — Я знаю, — отрезаю я, и я не пытаюсь сделать это подло. Я просто в восхищении от того, что он вообще мог спросить меня об этом. Что он действительно сказал, что все будет хорошо! — Мне просто нужно подумать об этом, хорошо? Он ухмыляется, наклоняется и страстно впивается своими губами в мои. Не говоря больше ни слова, он переворачивает меня на спину, пока не оказывается сверху, и мы завершаем ночь так, как всегда. Я закрываю свой мозг от любых мыслей и просто позволяю себе снова ощутить Кайла. В конце концов, именно из-за него я приехал сюда. Причина, по которой я все еще здесь. Когда мы выдохлись, Кайл выключает свет и обнимает меня. Хотя это уже стало рутиной, я могу честно сказать, что мне это нравится. Я не говорю, что мне не надоест делать одно и то же каждое воскресенье, но мы все еще новички во всех этих отношениях. Я улыбаюсь в его объятиях, и он окутывает меня теплом, которое может дать мне только Кайл. Не думаю, что когда-либо в своей жизни я чувствовал себя так комфортно. Мое место в его объятиях. Я чувствую, что мой лоб сморщился от смущения, когда я размышляю над этим утверждением. Принадлежность к объятиям Кайла была бы в десять раз слаще, если бы он позволил мне войти в постоянно действующее силовое поле, которое я чувствую, когда мы рядом друг с другом. На самом деле, я думаю, что чувствовал бы себя еще более расслабленным, находясь рядом с ним, если бы мы разделяли все это вместе. Он слегка прижимается ко мне, и я понимаю, что он погружается в глубокий сон. Сейчас я его изматываю, и он отключается, прежде чем я успеваю собраться с мыслями, чтобы успокоиться. В голове все еще крутятся разные мысли, но в эту конкретную ночь я думаю только об одном. Кайл попросил меня присутствовать на их следующей встрече. Он хочет, чтобы я, парень, который отказывается подчиняться любым стереотипам ОВЧ, присоединился к нему, королю всех анальных отсосов, на встрече, где собираются мои самые ненавистные враги. Только они больше не мои ненавистные враги. На самом деле, большинство из них я могу назвать своими друзьями. Однако это не значит, что я хочу стать одним из них, не так ли? Я вздыхаю, изо всех сил стараясь перевернуться на спину, чтобы посмотреть на того, кто все это начал. Рот Кайла слегка приоткрыт, он глубоко вдыхает и медленно выдыхает. Это не совсем храп, но и не тишина. Я смотрю, как меркнут его глаза, когда на них урывками падает свет луны. И я чувствую острое желание быть с ним, вот так, как сейчас, как можно дольше. Даже если я знаю, что в конце концов мы проснемся и нам придется расстаться, чтобы идти на занятия в понедельник, мы все равно будем здесь. В этом месте — в нашей собственной комнате в общежитии. Место, где у нас было много первых встреч — наш первый поцелуй, наша первая серьезная ссора, наше первое перемирие, наша первая ночь, наше первое обсуждение отношений, наш первый псевдо-разрыв… список можно продолжать. И я не могу не задаваться вопросом: если я еще не уехал, то уеду ли я вообще? А если я планирую остаться, действительно ли я хочу быть так далеко от Кайла, когда я могу быть ближе, чем когда-либо думал? Он хочет, чтобы я вступил в его клуб. Он бы не рекомендовал меня, если бы не считал, что я достоин его членства. И после того, как я увидел, насколько Кайл предан своему делу, я не думаю, что он хочет, чтобы я был там просто потому, что я его парень. Нет, я думаю, он действительно верит в меня. И если это так много для него значит… Я закрываю глаза и начинаю дремать, пока взвешиваю преимущества и недостатки. Я знаю, что пожертвовал бы всей своей системой убеждений о том, кто такие ОВЧ и что они отстаивают. Я поставлю под угрозу свой рассудок, свою индивидуальность, возможно, даже свою личность. Я бы стал частью чего-то, что раньше ненавидел по какой-то причине, но теперь не могу вспомнить, почему. Но я буду делать все это с парнем, которому я нужен и который хочет, чтобы я был рядом с ним во всем этом. Кайл — мое все, и если я сделаю это, то наконец-то смогу стать его. Несмотря на это, я борюсь против всего, за что выступает ОВЧ, с того самого дня, как попал сюда. Моя борьба символизирует мою дружбу с Остином, мой отказ не прыгать на волчок и не следовать за толпой. Это напоминание самому себе, что я не последователь и никогда им не был. Предположим, я бы согласился пойти на встречу — где бы я оказался по отношению к Кенни? К Остину? К Дэнни? К моей семье? Я точно знаю, что Кайл уже давно не разговаривал со своими родителями. Он слишком занят делами ОВЧ. Случится ли то же самое со мной? Забуду ли я жизнь, которая была у меня до приезда сюда? Я не могу сказать, что не хочу, я имею в виду… как бы я рассказал об этом своим родителям? Они захотят навестить меня, и хотя мой папа, наверное, ничего не сделает, моя мама — это мама. Она остроумна; она заметит те же вещи, которые я впервые заметил, когда приехал сюда. Неужели всего три месяца назад я чувствовал себя так по-другому? Неужели я действительно так сильно боролся с Кайлом? Называя ОВЧ культом, мерзостью и прочим, что слетало с моих губ. Как бы я ни ненавидел разлуку с Кайлом, часть меня любила думать, что я умнее их. Поскольку я не был втянут, на меня не так легко было повлиять; я умел думать самостоятельно. Я даже не могу сказать, кто здесь изменился. Изменились ли ОВЧ, потому что я узнал о них больше, или изменился я? Если да, то в какой степени? Кем меня теперь видят посторонние? Похож ли я на члена клуба; так ли я заносчив, как мне казалось раньше, все остальные члены клуба? Я крепко сжимаю одеяло. Я все еще я, да? Все эти ебаные вопросы, которые я себе задаю, это ведь я их задаю? Я не попал под их влияние… да? Я больше не могу сказать. Кайл медленно двигается рядом со мной, издавая вздох во сне, и я тянусь к нему, чтобы слегка погладить его по щеке. Достаточно, чтобы не разбудить его, но чтобы относительное спокойствие наполнило меня. Я люблю этого парня больше, чем думал вначале. Он понимает меня так, как никто другой, так, как Кенни даже не может надеяться. Но что делает нас такими хорошими вместе, так это то, что мы разные, мы как соответствующие кусочки головоломки. Конечно, у нас есть и общие черты, но я люблю Кайла таким, какой он есть. И я знаю, что он чувствует то же самое по отношению ко мне. Ему всегда нравилась моя сильная воля и стойкое поведение, по большей части. И ему нравилось, что я всегда отстаивал то, что считал правильным. Но ОВЧ — это другое; для него это другое. Но и он, и… думаю, я тоже. И все же… когда я чувствую, как сон овладевает моим телом, я отпускаю свою руку, прижимающуюся к щеке Кайла, и отворачиваюсь от него так, чтобы оказаться к нему спиной. Глядя в наше общее окно, я спрашиваю себя… стоит ли оно того?