Бабочка в ледяном лотосе

Фестивалю не видно конца. Прошло уже несколько часов с полуночи, когда был основной залп фейерверков, а молодёжь не спешила расходиться. Наоборот, скорее, людей становилось всё больше. Шинобу заметно нервничает, хоть и старается не подавать виду. Ей некомфортно от такого количества шума, от того, что толпа всё уплотняется. А ещё она переживает за то, что в таких местах, где массово собираются живые существа, всегда происходит что-то нехорошее. Ну, может и не всегда, но очень часто. И то, что пока всё тихо, лишь настораживает. Вот она ловит на себе настороженный взгляд второй высшей луны, в данный момент статного молодого человека лет двадцати, и слегка вымученно улыбается. Тот же в свою очередь хмурится и что-то шепчет товарищу. — Аказа, ей тяжело. Мы пойдём наверное, так что бывай, — девушка этого не слышит. Она растерянно смотрит в толпу, буквально чувствуя, как по спине пробегают мурашки. Не всё так хорошо, как заставляет думать эта атмосфера праздника, вот только столп так и не поняла ещё, что именно не так. — Эй, малышка, пошли домой. Тебе ведь некомфортно, верно? — Нет, постой… Давай побудем здесь ещё, пожалуйста, это важно, — она отрицательно мотает головой, продолжая рассматривать людей и прислушиваться. Доума лишь кивает, а после переглядывается с полосатым. Тот и вовсе, пожав плечами, отворачивается в противоположную сторону. Кто ж этих девушек разберёт, что там у них в голове. Правда, у этой всё вполне ясно. Только этим двоим она ничего объяснять не собирается. Чувствует опасность, и пока не выяснит, что происходит, никуда отсюда не уйдёт. Почти три месяца уже, как последний раз видела свой клинок, но дух воина и чувство долга вряд ли куда-то денутся, даже если она на грани смерти будет. А ещё привычка со всем разбираться в одиночку, ценой крови, сил и времени. Ужасная, на самом деле, привычка. И всё же, прошла минута, две, десять. Ощущение не пропадало. Шинобу вздохнула и на миг прикрыла глаза, повернувшись к своим спутникам. Она успела лишь открыть рот, чтобы начать говорить о том, что действительно пора возвращаться, но и начать не сумела. Оглушительно громкий даже в этой какофонии, чей-то крик заставил толпу на секунду умолкнуть, а после зашуметь лишь сильнее. Впрочем, этой секунды хватило, чтобы девушка определила местоположение того, кто кричал. Она сорвалась с места, забыв и о демонах, с которыми здесь находилась, и о том, что лишена сейчас клинка. И о том, что не имея оружия не имеет и возможности как-то кого-то защитить. Прорываться через людей не пришлось — с того места, куда девушка направлялась, все наоборот разбегались, что было даже на руку. Меньше десятка секунд, и она видит сидящего на земле парнишку, младше её самой даже. И демона, какого-то из тех, что даже слабее низших лун. Отбросы, падальщики. И всё же, даже такие они сильнее людей. Мальчишка ранен, а этот ублюдок, кажется, решил поиграться, припугнуть ещё сильнее. Охотница не колеблется, даже уже понимая, что сделает мало. Просто, вид этого мальца напомнил ей о том беспомощном состоянии, что ощущала и она сама, видя в доме своих родителей подобного демона. Только вот у него сейчас нет старшей сестры, что закроет ему глаза и скажет, что всё будет хорошо. Нет Химеджимы-сана, что убьёт этого выродка. Он со своим страхом один. Девушка не задумывается, что рискует погибнуть сама, она просто рвётся в перёд и буквально закрывает мальчишку собой, толкая его ниже в землю. Демон мерзко ухмыляется, бормоча что-то об ещё одной жертве, что будто бы сама специально пришла на кровавое пиршество. Что же в этот момент делал Доума? Вместе с Аказой пытался продраться сквозь толпу, едва сдерживаясь, чтобы никого из этих истерящих недоумков не пришибить. Он опоздал, не успел схватить эту неугомонную за руку до того, как она скрылась в толпе. Вот знал же, что так будет, а решил, что удержит при случае. Не удержал. Буквально на несколько секунд позже Шинобу он попал на то место, где уже не было людей. Ну, кроме тех двоих, разумеется. Третья высшая от недоумения аж снова полосами покрылся, которые скрывал, дабы народ не смущать. Они застыли на миг оба, буквально в шоке. Не знай оба наверняка, что девчонка этого человека видит впервые, приняли бы её за его сестру. Слабоумие и отвага, как говорится. Только вот холодный расчёт в тёмно-фиалковых глазах говорит о том, что она не боится, что знает, что делает. А демон, что, на удивление, имеет примерно антропоморфный вид, с криком, достойным безумца, бросается на неё, выставляя вперёд когтистые пальцы. Омерзительно. Видя, что он не останавливается, столп подцепляет мальчишку и откидывает его в сторону. Всё же, будучи слабой со стороны истребителей, на это она способна. Правда, сама из-под удара уйти не совсем успевает. Вскрика не слышно, только тихий звук рвущейся кожи. Ну, и стук, с которым на землю завалился демон. Нет, он не мёртв, просто слишком глуп, чтобы заметить подножку. Он опьянён запахом глицинии, ароматом этой крови. Что и говорить, даже у второго из молодых лун, что стоит в шаге от придавленного к земле демона, зрачки ходуном ходят. Головы, явно ему ненужной, это существо лишилось быстро, правда, рассыпаться не начал — придётся ждать до рассвета. Он так и не сумел подняться, когда между лопаток с силой давит деревянная подошва гэта. — Вы такие медленные, подумать только, — кажется, ей и не больно вовсе, но демон видит, как дрожит жилка на шее, слышит стук сердца, глубокие вдохи, которыми истребительница старается остановить кровотечение. И снова крик, тот же самый. Она резко оборачивается и видит улыбающегося Аказу, сидящего на корточках перед всё тем же подростком. — Изверг. Отойди от мальчишки, видно же, что боится. Этот парень, так-то, по габаритам больше самой Шинобу, но младше на год-два, кажется, да и явно не так подкован. Вот она, разница между охотниками и мирными. Девушка убирает ногу с поверженного тела и подходит к спасённому. Тоже присаживается на корточки и внимательно смотрит в карие глаза. — Успокойся, всё уже хорошо, слышишь? — она улыбается и аккуратно касается чужого плеча. — Т-ты… тоже демон? — её недовольное фыркание заставляет Доуму улыбнуться. Девушка же чуть закатывает глаза. — Нет, стала бы я тебя тогда спасать? Головой-то думай, — видя всё ещё испуганный взгляд, она тяжело выдыхает. — Эти тебя не тронут, они хорошие. — Ну вообще-то я го-… — Рот закрой, полосатый. Не тронут, правда. Пойдём, где твоя семья? Аказа возмущённо смотрит на столпа насекомого и поднимается, тут же отходя к блондину. Пока Шинобу, хоть и сама ранена, помогает парню подняться, он пихает Доуму в бок и начинает тихо говорить. — Ты её недостоин. И я так говорю не потому, что ненавижу тебя, это правда. — Я знаю. Завтра три месяца, как я забрал её… И завтра же я её отпущу. Ты прав, Аказа-доно, знал бы ты, насколько прав. И почему-то третья высшая не рад, что Доума лишится этой девушки.