Секрет небес

Один из советников, до этого всегда молча восседавший на своём троне, поднялся со своего места и спустился в зал. Он сел перед мамой на одно колено и опустил голову. — Кьюнг-Су, Эрагон возлагал на тебя большие надежды. Теперь он мёртв. — Слишком много бессмертных полегло. Советник поднял голову. — Тебя отстранили, следуя правилам. Но правила больше не властны над нашим миром… пока Хосок промышляет местью. Ты нужна цитадели. Сдерживая нахлынувшие эмоции, мама высокомерно подняла голову. — Предлагаешь мне занять место Эрагона? — Да. Мама обдумывала предложение всего пару секунд, потом взмахнула плащом и решительно направилась на место главного советника. — Тогда не будем терять времени. Выживший советник проследил за ней взглядом, вскочил и направился на своё место. — Итак, единственный наш шанс на победу — пойти на риск и хитрость. — она посмотрела на меня. — Я обдумывала наши дальнейшие действия. И пришла к тому, что придётся рискнуть тобой, Ками. Всё это время ты планомерно доказывала мне, что достойна уважения. Ты была смелой и решительной. Я горжусь тобой. — Она замолчала, и веки её дрогнули, будто последние слова вырвались против её воли. — Мы — потомки Хосока, но это ничего не значит, верно? Он поплатится за свою жажду мести. И я знаю, у тебя получится принести нам победу. — Что вы хотите, чтобы я сделала? — я замотала головой. — Хосок оверяет тебя. Подпускает ближе всех… ты должна притвориться, что ты на его стороне. — И что потом? — Уничтожить ключи к вратам Создателя. — Что? Как я это сделаю? Мама посмотрела на советника и кивнула в сторону. Он тут же поднялся и скрылся в проходе, а затем вернулся с чем-то в руках. Советник подошёл ко мне и протянул камень со светящимися иероглифами. — Это камень преткновения — единственный предмет, способный уничтожить ключи от врат. Я провела пальцами по шершавой поверхности камня и задрожала. "В их руках я чувствую себя лестницей, которую собираются закинуть по ту сторону пропасти. Они пройдут через меня, легко и просто, не обратив внимания, что я от этого сорвалась в пропасть. Но позволит ли мама мне погибнуть?" — На тебе лица нет. Не стоит так переживать. Мы тебя прикроем. Так что же, ты согласна? — Как будто у меня есть выбор. — Выбор есть всегда. Это просьба, а не приказ. "Почему тогда я чувствую принуждение?" Не говоря ни слова в ответ, я развернулась и пошла к выходу. Мама спокойно бросила мне вдогонку: — Завтра на рассвете встретимся у школы. Я передала Кроули разговор, состоявшийся в цитадели, не вдаваясь в детали плана. Кроули странно воодушевился, будто ощутил, что история наконец идёт к финалу. Но я была истощена и пуста. Я чувствовала себя в тупике лабиринта, откуда у меня не было сил выбраться. Варианты выбора парализовывали. И, казалось, каждый вёл к смерти. Солнце, сев за горизонт, оставило за собой лишь звёздную темень. Я лежала на кровати, жадно вглядываясь в даль, и пыталась успокоить мечущуюся душу. Мне нужно было рано вставать, но сон не шёл. Дверь отворилась, и вошёл Чонгук. — У вас крыша течёт. Я дёрнулась ему навстречу, но сдержалась, стараясь не показать, как я рада ему. Небрежно бросила: — Знаю. — Вся школа стоит на ушах. Ты собралась идти в логово к Хосоку? Опять? — Да. — Дура! — Сам дурак! — крик в ответ едва не сорвался на рыдания. При виде моих эмоций ярость Чонгука тут же утихла, и он спокойно продолжил: — Они используют тебя. Почему ты такая ядовитая только со мной и не можешь выпустить когти в того, кто этого действительно заслуживает? — Ты этого заслуживаешь. — Ладно. Я отвернулась к окну. — Но зачем идти у них на поводу? — Иногда нужно довериться течению, и оно приведёт тебя туда, куда нужно. — Скорее всего это будет водопад, где ты задохнёшься. — Я задержу дыхание. — Не поможет. — Ты очень оптимистичен. Он подошёл ко мне, уже не скрывая волнения. — Ты не можешь просто так брать и делать всё, что тебе вздумается! Это опасно! — Тебя это не касается! Он дёрнул меня за руку, чтобы я взглянула ему в глаза. — Ещё как касается! — Почему это?! — Потому что я люблю тебя! — Что ты сказал? Чонгук отпустил меня. Его взгляд нервно избегал моего. Потом, набравшись смелости, он посмотрел на меня и повторил: — Я сказал, что люблю тебя. Продолжишь делать вид, что не услышала, чтобы я ещё раз это повторил? — Ты признаёшься мне в чувствах и наказываешь меня за свою уязвимость этими грубостями? Он снова посмотрел на меня, на этот раз по-другому. — Я люблю тебя, Ками. И я переживаю за тебя. — в этот раз он сказал это спокойно, без боли, как бы смирившись с этим. — Я тоже люблю тебя… У Чонгука перехватило дыхание. Какое-то время он не знал, что сказать, потом тихо произнёс: — Не ожидал, что твоя взаимность вызовет во мне столько… эмоций. Я улыбнулась: он старался быть со мной искренним, по- настоящему старался, сквозь травмы и барьеры. Заметив мою улыбку, он улыбнулся в ответ, совсем на секунду, но это была улыбка, а не усмешка, скрывающая в себе боль. — Или сюда. Он притянул меня к себе, но задержался, лишь дразня поцелуем. Потом сказал: —Поцелуй меня. — С радостью. Я обхватила его голову руками и примкнула к губам. Чонгук мгновенно ответил мне, словно только этого и ждал. Его крепкие руки обняли меня за талию, подняли вверх. Я обхватила ногами его бёдра, и так мы, не останавливая поцелуя, дошли до кровати. Чонгук раздел меня и замер, разглядывая мое тело. В его взгляде не было похоти, скорее интерес. Он будто впервые видел меня. — Ты слишком хороша для Непризнанной. — Ещё раз назовёшь меня Непризнанной… Он перехватил мою ногу, погладил ступню и, смеясь, сказал: — Хорошо, хорошо. А затем нагнулся поцеловать ногу, которой я хотела его ударить. Поднялся вверх, затем ещё выше… я не сдержала стона. Он делал то, чего никогда прежде не делал. Я ощущала его стремление сделать мне приятно. Всё тело горело от его поцелуев, Чонгук раскрыл огненно-красные крылья, его глаза в темноте сверкнули, и в таком виде он предстал передо мной чуть отстранившись. Я провела рукой по его прессу. — Ками, теперь ты моя… Его шёпот мне на ухо, соблазнительный, хрипящий от делания шёпот, напоминал искушение дьявола. И я поддалась ему. Всю ночь Чонгук был нежен, но он довёл своей нежностью до исступления, до приятного бессилия, когда я не смогла бы даже встать с кровати. Когда мы закончили, он подпер головой руку и стал разглядывать меня. — Что? — Ничего. Просто смотрю. Мои веки опустились, и поднять я их была не в силах. — Смотри… сколько… хочешь… Перед тем, как провалиться в сон, я почувствовала, как Чонгук поправил пряди моих волос,  упавшие  на лицо… Когда я проснулась, за окном стояли холодные сумерки. Я никогда не любила сумерки: в это время я чувствовала себя ещё более одинокой. Весь замок спал. Эта тишина, как кокон, обволакивала каждое крыло, от основания до кончиков башен. Я тяжело поднялась с кровати, подошла к шкафу. Я снова посмотрела в окно и поёжилась от захватившего меня на секунду чувства одиночества. Время шло, и пора было одеваться. Чонгук всё ещё спал. Я ненадолго замерла, разглядывая его. Казалось, я чувствовала тепло одеяла, которым он был укрыт. И даже во сне он выглядел сильным и уверенным. Но нужно было идти. Я отвернулась от Чонгука и больше не смотрела в его сторону — в страхе не выдержать, разбудить его, попросить полететь со мной. Мама, Кроули и выживший советник ожидали меня у входа. — Я же говорила, она не уйдёт от ответственности. — улыбнулась мама. — Очень этому рад. — кивнул советник. — В чём дело? Мама взяла меня за руки. — Просто знай, что мы тебя прикроем. Ты полетишь в сторону его лагеря. — Я не смогу его найти. — Наверняка Хосок, как и в прошлый раз, сам тебя найдёт. — сказал Кроули. — Мы дадим тебе амулет, что будет оставлять за собой след из энергии. Мы найдём тебя. — заверила мама. Лилу, почти бегом, спустилась по лестницам, сжимая что-то в руках. За ней лениво шла Йонг, сложив руки перед собой. — А что они здесь делают? — Ты про Йонг и Лилу? Они вызвались помочь. Сейчас любая помощь не помешает. — объяснил Кроули. Лилу, запыхавшись, остановилась рядом со мной. — Вот, держи. — протянула мне амулет. — Хосок придёт в ярость, когда поймёт, что ты раскроешь место его лагеря. Я замерла, внимательно посмотрела на неё. "Она злорадствует над провалом Хосока или над моим?" — Ты справишься, Непризнанная? Я могла бы помочь ей. — Оставь свой пыл, Йонг, до лучших времён. — оборвал Кроули. — Вот и посмотрим, чего ты стоишь, Непризнанная. — Она смотрела на меня исподлобья, на её губах играла дерзкая ухмылка. — Ками… меня зовут Ками. — Я знаю… Ками. Я раскрыла крылья. — Если на этом всё… — Не забывай на чьей ты стороне, Ками. — строго произнесла мама. Я промолчала и взлетела навстречу небу, навстречу Хосоку… Я летела так долго, что стала подумывать развернуться. Если честно, эта мысль грела и успокаивала меня. Но не успела она перерасти в действие… Саферий вырос передо мной, нанося удар. Меня оглушили… я очнулась на земле, и первым, что увидела, была дюжина ног, столпившихся около меня. Они расступились перед главными, неторопливыми, но уверенными ногами. — Кто тут у нас? Птичка сама залетела в клетку? Понимаю, в большом мире может быть страшно. Хосок развернулся и пошёл прочь, по пути бросив: — Ко мне за стол её. Хосок молча ел, лишь изредка поглядывая в мою сторону. Время от времени я запускала руку в карман, чтобы пощупать камень преткновения и амулет. Они успокаивали меня. — Угощайся, не стесняйся, Ками. Он вернулся к завтраку, продолжая окидывать меня странным заговорщическим взглядом. "Что он задумал? Что за игры?" Меня охватило волнение. Руки дрожали — я боялась поднять из из-за стола. Глаза бегали из стороны в сторону, и я не могла их унять. Заметив мою нервозность, Хосок отложил приборы и остановил на мне до ужаса серьёзный взгляд. "Нужно взять себя в руки!" Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Выпрямила спину и спокойно положила кисти на стол. Затем задрала подбородок и без страха посмотрела на Хосока. Он некоторое время испытывал меня, потом усмехнулся и продолжил есть. — Зачем ты пришла сюда? Мне казалось, ты выбрала сторону. — Мне казалось, ты уничтожишь меня, если эта сторона будет не твоей. — Кто знает, может, твоя еда отравлена. — Ты видишь, чтобы я ела? — Не доверяешь мне? — Не вижу причин доверять кому бы то ни было. Он снова отложил приборы и снова посмотрел на меня, теперь с каким-то вопросом. — Зачем ты здесь? — Пришла за ответами. — Ты их не получишь. — Получу. Губы Хосока дрогнули, кончики изогнулись, но остались на месте и не поползли вверх. Он сдержал довольную улыбку. Хосок доел, явно не торопясь заговорить со мною. После он вытер рот салфеткой и махнул рукой. — Если хочешь что-то сказать мне, сейчас самое время. — А тебе сказать мне нечего? — Что ты хочешь услышать? — Как тебе удалось взять ключи от врат? Не было такого существа, кроме самого Создателя, кто мог бы прикоснуться к ним. Кто ты такой? — Я сын демона и ангела. — Что это меняет? — Очень многое. — Откуда ты узнал, что можешь прикоснуться к ним? — Действовал наугад. — Нет. Это не так. — Думаешь? — Откуда ты узнал? — Мне сказали. — Кто? — Почему ты считаешь, что имеешь право допрашивать меня? — Это не допрос. Но я хочу знать. — Мало ли чего ты хочешь! — Ты нервничаешь, почему? — Потому что ты задаёшь не те вопросы. — Во мне часть твоей силы. Я могу быть на твоей стороне, а могу быть против. Ты предложил мне перейти на твою сторону, но что-то скрываешь от меня. Ты ничем не отличаешься от ангелов, просто у тебя свои цели, у них — свои. Хосок вскочил из-за стола, бросился ко мне и угрожающе навис надо мной. — Хочешь знать, что я скрываю?! Сердце заколотилось в ужасе от его близости, от неизвестности и непредсказуемости событий. Одно движение, одна неконтролируемая вспышка гнева, и он убьёт меня. Но я всё равно прокричала ему в лицо: — Да, хочу! Хосок отпрянул, немного успокоившись. — Хочешь знать главный секрет небес? Что от тебя и вас всех скрывают ваши идеальные ангелы? Что скрывает Хананним?! — Хочу! Резким движением Хосок снял верх, оголяя торс. — В таком случае sapere aude, Ками! — он развернулся ко мне спиной…