Юдоль скорби

Шикамару предположил, что мы сможем найти Госпожу Пятую в больнице Конохи, и он не ошибся. В одной из палат Цунаде осматривала мальчика, очень бледного и до безобразия худого. — Такими темпами скоро пойдёшь на поправку. Продолжай пить лекарства, которые тебе дают врачи, и не забывай, что ходить тебе пока нельзя, — она закончила с мальчиком и, даже заметив нас, кажется, собиралась пройти мимо. — Госпожа Цунаде! — окликнула её Сарада. — Что такое? — Пятая нехотя повернулась к нам. Видимо, работа сильно её выматывала. — Это… по поводу Каваки, — я положил ладонь на шею. — Да, я в курсе твоей ситуации, — она обратилась к Каваки. — Простите, но медицинские техники здесь бессильны. Лучше ждите новостей от Амадо и Катаске. — Я хотела спросить Вас о другом, — продолжила Сарада. — Могут ли при таком положении дел помочь клетки Хаширамы? — Я тоже об этом думала. Нет, боюсь, что не могут, — отрезала Цунаде, вновь собираясь уйти. — Почему? — выпалил я громче, чем сам того хотел. — Значит, всё-таки придётся объяснять… — она кашлянула и сунула руки в карманы зеленой накидки. — Клетки Хаширамы многократно усиливают регенерацию тела посредством восстановления повреждённых клеток. В случае Каваки, оболочки клеток и их содержимое остаются целыми, так что и регенерировать там нечему. Клетки Хаширамы могут повлиять на энергетический обмен только косвенно, когда восстанавливают повреждённые ткани, создавая новые клетки. Мне жаль, но даже они не смогут помочь. — Вот как… — Сарада разочарованно выдохнула. — Чёрт, да почему всё так сложно? — я схватился руками за голову. В кабинет ворвалась немолодая женщина, брюнетка; вроде бы, её звали Шизуне. — Цунаде-сама! Вы срочно нужны в операционной номер три! — она в панике бросилась к Пятой. — Ни минуты отдыха… Идём. И, Каваки, — Цунаде серьёзно посмотрела на него, — держись. Громко цокая каблуками по больничной плитке, она удалилась, следуя за брюнеткой. — Говорил же, что это пустая трата времени, — бросил Каваки, косясь на меня. — Я и правда думала, что это может сработать. Простите, что подвела, — упавшим голосом, будто оправдываясь, произнесла Сарада. — Спасибо, что попыталась помочь. Ничего, придумаем другой способ, ‘ттебаса! — я положил руку ей на плечо и неподдельно улыбнулся. Почему-то, когда я поддерживал других, сам в удручение не впадал, какой сложной бы ни была ситуация. — Если я придумаю что-нибудь ещё — обязательно скажу вам об этом, — кажется, моё утешение ей помогло. — Но пока других идей у меня нет. — Благородно, — неискренне отозвался Каваки. — Боруто, нам ещё нужно кое-куда зайти. — Да, — откликнулся я, и убрал руку с плеча Сарады. Честно говоря, я не понял, о чём идёт речь — просто подумал, что Каваки хочет поскорее уйти. — Удачи, Сарада. — До встречи, ребята. Сарада осталась в больнице — видимо, у неё ещё были там дела. Я следовал за Каваки, полагая, что мы идём домой, но очень скоро понял, что ошибался. На одной из улочек он остановился и попросил подождать его там. Оставшись в гордом одиночестве, я сел на ближайшую лавку и стал вглядываться в лица прохожих — ни одного знакомого. Может, оно было и к лучшему. На плечо упал красный лист с большого клёна, который нависал над лавкой; он невольно заставил меня обратить внимание на прохладу и сырость дня. В голову снова проникли навязчивые неприятные мысли. Я чувствовал себя жалким и бесполезным. Да какой я после этого друг? Или я уже не друг… Кажется, я попал в те дебри сознания, о существовании которых до этого и не догадывался. От противного чувства тяжести на душе я поморщился. Подступивший к горлу ком вынудил меня снять со спины сумку, расстегнуть молнию и вынуть бутылку покупной негазированной воды. Сделав пару глотков, я сравнил своё состояние на тот момент с этой жидкостью: такой же безвкусный, такой же бесцветный, такой же аморфный. Я закрутил голубую крышку бутылки и убрал её в сумку. Убедившись, что знакомых на горизонте не наблюдается, я позволил себе расслабить плечи и устало опустить голову. Тут же с уголков глаз полились крупные капли слёз; не добегая до подбородка, они срывались и падали на чёрную ткань брюк. Чёрт, как же жалко я в тот момент выглядел… Кто-то подошёл, окинув меня своей тенью. — Эй, я вернулся. Одним движением я стёр слёзы рукавом спортивной куртки, и потом поднял голову. — Что с тобой? — Каваки вскинул брови. Судя по всему, покрасневшие глаза выдавали меня с потрохами. Я приоткрыл рот, чтобы ответить, но, не издав ни звука, почувствовал, что вот-вот разрыдаюсь ещё сильнее. — Расслабься уже, — он присел рядом. Сквозь мыльную картинку я смог рассмотреть, что Каваки что-то держал в руках. Я протёр глаза и взглянул ещё раз: маленький чёрный пакет. — Что там? — всхлипывая, я указал на него. — Потом увидишь. Давай сюда сумку. Я повернулся к Каваки спиной; слышал, как он расстёгивает молнию, шуршит пакетом, застёгивает. Когда шорох прекратился, я вернулся в изначальное положение, и увидел, как Каваки вынимает сигарету из полупустой пачки. — Можно мне тоже? — не дожидаясь ответа, я протянул ладонь. Каваки пожал плечами и отдал мне ту, что держал в руках, а себе достал новую. Я внимательно следил за каждым его движением: он кладёт сигарету в рот, прижимая фильтр губами; парой быстрых движений большого пальца прокручивает колёсико на зажигалке и огонь вспыхивает, поджигая край, противоположный фильтру. Он вдыхает, немного приоткрыв рот, суёт зажигалку мне, тянет пальцы к сигарете. Длинные, тонкие красивые пальцы. Я в точности повторил его действия, но огонь всё никак не появлялся. Тогда Каваки отдал свою зажжённую сигарету мне, а сам взял мою и припалил и её. Немного размыкаю губы и вдыхаю. В горле начинает страшно першить, я закашливаюсь, и глаза снова слезятся. — Ну и гадость… Зачем ты куришь? — я посмотрел ему в глаза. — Попробуй ещё раз, и не ной, кретин, — выдыхая в мою сторону табачный дым, произнёс Каваки. Говорил бы он, чертила, это при других обстоятельствах… И я попробовал ещё раз. На этот раз кашля не было, но на вкус, признаться честно, табак так себе. Затяжка, за ней ещё одна. — Ничего не понимаю… — я взглянул на сигарету, которую держал в руке. — Ты слишком быстро выдыхаешь. Пускай дым в лёгкие, — иллюстрируя, как нужно курить «правильно», он сделал особенно глубокую затяжку, а потом выдохнул большое серое облако и сам немного закашлялся. Я ещё раз воспроизвёл его действия. После нескольких повторов голова закружилась так, что свободной рукой я рефлекторно вцепился в лавку. — Теперь понял? — заметив это и туша окурок об землю, спросил Каваки. — Кажется, да… Но оно того всё равно не стоит, ‘ттебаса, — я неловко усмехнулся и отдал ему свою недокуренную сигарету. — Хорошо, что тебе не понравилось. Тебе не идёт курить.