***
— Но самым интересным оказалось то, что Марк создаёт целые миры в банках! — Донхёк воодушевлённо размахивает руками и немного повышает голос, за что получает несколько злых взглядов и раздражённых шиков в свою сторону. Но едва ли обращает на это внимание, ведь рассказывать в понедельник Ренджуну о своей встрече с Марком жизненно важное дело. — Нет, ты такое видел? На вопрос Ренджун почти никак не реагирует, лишь откладывает карандаш в сторону и поднимает взгляд на друга. Они сейчас в общем зале для занятий уроками, пытались делать домашку перед ужином, но Донхёк не мог заткнуться, а Ренджун давно перестал писать конспект и просто рисовал цветы на полях тетради. — Вы гуляли в субботу? — спрашивает и получает кивок в ответ Ренджун. Его лицо остаётся таким же безэмоциональным, и Донхёку кажется, что так парень выглядит всегда. — Как ты так долго молчал? — Ну, я же не мог рассказать кому попало. Это же, наверно, секрет Марка, — неловко бормочет Донхёк и опускает взгляд. Вообще Марк не просил хранить молчание, но казалось, что так правильно. — Я думаю, что трепаться не стоит, но держать всё в себе я не могу. Ты лучший вариант в таком случае, я тебе доверяю. Ренджун вздыхает, и Донхёк надеется, что это не от усталости из-за его назойливости. Просто мысли о том дне никак не хотят покидать его дурную голову. Воспоминания о Марке, огне в его глазах и хриплом голосе, что рассказывал о долгом труде над теплицей, преследовали Донхёка на каждом шагу. Ему кажется, что он попал в волшебную страну, где великий и могучий Оз может создать всё, что пожелаешь. — Так что там с банками? — привлекает внимание Ренджун, чем вызывает широкую улыбку у Донхёка. — Представь, в банках и аквариумах, плотно закупоренных, растут растения, живут всякие букашки, улитки и не умирают. Марк никогда их не открывает, иначе всё погибнет, но вода и воздух там не заканчиваются. Он называет это “экосистема”... Сегодня домашнее задание они будут доделывать вечером перед сном.***
История о Джисоне сильно впечатлила Донхёка. Он не мог выбросить из головы картину сломленного ангела на ступеньках в их школу. Теперь замечать Джисона в глазах Джемина было слишком легко. Каждый раз сердце разрывалось от боли, что следовала по пятам за его соседом, и Донхёк хотел как-то помочь. Оставалось придумать как. Наступил день сдачи их с Джено парной работы (парень казался всё таким же милым и хорошим, хотя Донхёка не покидало чувство тревоги и непонимания), Пак Сухён поставил им "хорошо", что безмерно радовало Джено. После урока их пути фактически расходятся, ведь близкими друзьями они не стали. Донхёк расстраивается, что эта ниточка обрывается, но верит, что сможет ещё прижать парня к стеночке. Сейчас он больше рад, что ниточка, связывающая его с Марком Ли, становится прочнее. Занятия заканчиваются раньше обычного, а погода радует уже нежданным теплом, поэтому Донхёк выходит посидеть на свежем воздухе. В этот раз он следует правилу Марка и надевает тёплый свитер поверх рубашки. Чувствует себя глупо, но лёгкая улыбка сама натягивается на лицо. Все скамейки заняты студентами, которые пытаются насладится последним теплом октября, поэтому приходится долго искать себе местечко. Донхёк жалеет, что не взял с собой плед, чтобы расстелить прямо на траве, как некоторые, но решает занять место на каменном выступе возле ступенек. Прямо над сидящем парнем возвышается статуя ангела, но воображение снова напоминает о Джисоне и лестнице с другой стороны здания. На коленях у Донхёка раскрытый том “Над пропастью во ржи”, а взгляд плывёт мимо строк. Иногда хотелось так же — бросить школу, потому что все здесь лживые и лицемерные, уехать в город и шляться улицами днями и ночами напролёт, пить, есть, танцевать, искать собеседников в лице водителей такси и случайных встречных монашек. Очень хотелось найти смысл во всём этом, потому что на самом деле ничего не изменилось больше, чем за пятьдесят лет. Ему не нравилось так думать, но с возрастом становилось сложнее отрицать, что настоящих людей не бывает. Есть маски, социальные роли, копии, которые отчаянно доказывают, что они живут так, как хотят сами. Донхёк не понимает, как можно быть уверенным, что наши чувства настоящие, а не вызваны мыслью, что так себя чувствовать сейчас надо. Он не верит, что сам живёт настоящую жизнь, а не падает в кроличью нору. Даже моменты счастья не могут убедить его, что это всё не симулякр. — Ли Донхёк, ты что ли? Перед глазами появляются знакомые затасканные кроссовки. Донхёк всегда удивлялся, как они ещё не развалились прямо на ноге, но, может быть, это уникальность особенных вещей. То, что имеет значимость для человека, долго будет оставаться рядом. — Давно не виделись, овечка Ян, — жмурится Донхёк и поднимает взгляд. Напротив стоит всё такой же Лю ЯнЯн с квадратной улыбкой и пластырем на щеке. — Всё ещё рвёшь струны скрипки? — Как и ты всё ещё с книжкой. Не все в мире прочитал? — он говорит совсем без злобы, лишь привычно подтрунивает и наклоняется чуть вперёд. Донхёк прекрасно помнит, за что любил этого парня, и это было хорошее время. Подкол засчитан, но Донхёк не оставляет всё просто так. Шутливо ударяет кулаком по плечу и тут же тянется за объятиями. Они с ЯнЯном почти одного роста, поэтому обнимать его всегда приятно и тепло, а прошло уже полгода с их последней встречи. — Я скучал, — тихо говорит Донхёк, утыкаясь носом в чужое плечо. — Я тоже, Донки. — У тебя всё хорошо? — Да, я привыкаю, что его нет. А ты? — Как обычно. Донхёку очень хочется поддержать ЯнЯна, но на большее он не способен. Они познакомились на концерте симфонического оркестра, когда обоим было по тринадцать. Их родители оказывались на одних мероприятиях, и мальчики смогли построить дружбу, которая переросла в чувство любви. Тогда и умер отец ЯнЯна — выдающийся скрипач, чей талант унаследовал сын. Никто не мог остановить рак, и Донхёк прекрасно помнит день, когда перед самой смертью отец подарил ЯнЯну кроссовки, чтобы тот никогда не останавливался. Их отношения протекали медленно, были нежными, добрыми и первыми у обоих. Донхёк был рядом в тяжёлый период, и ЯнЯн ему бесконечно благодарен, но оба поняли, что чувства прошли со временем. Не было ссор и слёз, они просто вернулись к тому, что было привычным. — Как местная атмосфера? — спрашивает ЯнЯн, когда они разомкнули объятия. — Уже пристроился? — Не самое отстойное место, ожидал худшего, — кривобоко улыбается Донхёк. — Есть интересные тусовки, куда мне стоит заглянуть? — Не то чтобы это обязательно или сильно поможет тебе, просто так заведено везде. У нас есть разные клубы: спортсмены, волонтёры, умники, актёры… Если прибиться к стаду, можно поучаствовать в разных мероприятиях и заработать дополнительные баллы с дисциплин и получить положительную приписку в характеристику. — А сам ты где? — Донхёку правда очень любопытно, ведь раньше он этого не знал. Даже вездесущий Джемин и педантичный Сончан промолчали. — Студенческая газета. Сначала Донхёк оторопел, но спустя мгновение понял, что это подходит ЯнЯну. Сам он не знает, хочет ли заниматься чем-то таким, но обещает подумать. Ещё раз обнимает друга на прощание, ведь тот спешит на встречу, и поправляет съехавший шарф на его длинной шее. Он и правда очень скучал.***
Марк знал, что так будет, но не смог морально подготовиться. Рядом с Донхёком очень много людей. Он успел познакомиться с половиной школы и завёл несколько постоянных друзей, а это означает, что Марк — один из толпы. Это больно бьёт по чувству гордости, но парень успокаивает себя тем, что и для него у Донхёка хватит улыбок. После такой значимой для Марка прогулки в субботу между ними было не так много общения. Но эти несколько фраз, брошенных в столовой, и один разговор полушёпотом в библиотеке бережно хранятся Марком на поверхности памяти. Он хотел завести дневник или что-то типа того, чтобы записывать все свои мысли и переживания, но быстро передумал. А если кто найдёт? Марк не умеет создавать нечто прекрасное, будет безумно стыдно за глупости, которые крутятся у него в голове о Донхёке. Он совсем не романтик. — Я никогда этого не пойму, — неожиданно говорит Сончан, который обедает рядом с Марком. Они не друзья, лишь товарищи, но в силу своих закрытых характеров и лёгкого снобизма держатся рядом. Оба отличники, всегда с учебниками, рубашки застёгнуты доверху, и оба одинокие. — Как за неполных два месяца можно стать таким популярным? Марк непонимающе хмурится, на что Сончан кивком головы указывает в сторону большой группы студентов, которая столпилась вокруг столика Донхёка и Джемина. Несложно догадаться о ком сейчас речь. — Он ещё никак себя не проявил, но, по моим сведениям, только и может, что Пак Сухёну подыгрывать и орать на всё общежитие. Почему людям нравятся такие? — Он хороший, — пожимает плечами Марк и возвращает взгляд к своей тарелке. — Немного шумный, но вроде… хороший. Не знаю, многие к нему тянуться. — Как же, если бы не смазливое личико, — хмыкает Сончан. У него идеально ровная осанка и прямой взгляд, что выдаёт лидера и уверенного в себе человека. Сам же Марк вечно сутулится и старается казаться ещё меньше, чем есть на самом деле. — С этим Джемином связался, так ещё и бывший парень Лю ЯнЯна. — И что с того? Сончан удивлённо смотрит на Марка, вынуждая его поднять взгляд в ответ. Он не понимает, что такого в прошлых отношениях Донхёка, но, судя по выражению лица старосты, было что-то очень интересное. — Это те самые Лю ЯнЯн и Ли Донхёк, которые вечно после концертов приносили алкоголь и устраивали вечеринки на стадионе. Те самые, что целовались возле церкви во время праздничной мессы, а однажды распространили среди студентов листовки о разрушении сексизма, где подначивали мальчиков надевать платья. Ты разве не слышал об этом? На лице у Марка очень сложное выражение, но очевидно, что он поражён. Обычно все слухи проходят мимо него, самый сок он узнаёт от Джено, но тот не часто делится с ним новостями. Отдалённо он слышал о каких-то дебоширах, но деталей не знал. — Почему их не исключили? — тихо спрашивает он, стараясь не выдать своего волнения. — Ну, Донхёк здесь не учился до этого семестра. А вообще их поймали только за церковью, но обошлись выговором для обоих и предупреждением для ЯнЯна. Смягчило то, что оба не католики. В остальных случаях виновных не нашли, но все студенты точно знают, чьи это проделки. Поэтому мне кажется, что всё дело в деньгах и их родителях, вот и всё. Слушать всё это о том, кто кажется идеалом, очень неприятно. Марк пытается для себя объяснить, что всё не так, как кажется. Это утрированная версия от чужих людей, а правду может рассказать только Донхёк. Но рациональная часть Марка отказывается работать в привычном режиме. Всё, что касается Донхёка, не поддаётся никакой логике и вызывает панику от бессилия. Голова начинает болеть, а голос Сончан исчезает за шумом в ушах. Неприятное чувство сковывает всё внутри до жуткой судороги. — Я пойду, нужно ещё повторить материал перед занятием, — Марк не слышит, что ему отвечает Сончан, хватает свои вещи и быстрым шагом покидает столовую. Ему не хватает воздуха, становится душно, когда в памяти возникает картинка, как Донхёк обнимает при встрече ЯнЯна и всегда ярко улыбается Джемину. Как же глупо было надеяться, что Марк может стать кем-то другим! Ему отведено место в жизни — он станет таким же, как его отец, поэтому никаким Донхёкам нет смысла искать его общества. Холодный ветер гуляет по заднему двору школы, который сейчас пустует. С утра был туман, поэтому все прячутся в тёплом помещении, но Марка не волнуют вьющиеся волосы и замёрзший нос. Нужно успокоиться. Он опирается спиной о каменную стену и переводит дыхание. Эти чувства и переживания всего лишь результат незрелости. Неопытное юное сердце было под впечатлением от программы по литературе в этом году, вот и показалось. Идеальных людей не бывает. — Вот ты где, — сбоку раздаётся знакомый голос, и от этого звука сердце болезненно кольнуло. — Еле догнал, думал, упустил. Запыхавшийся Донхёк всё так же ярко улыбается, наполняя мир светом и теплом. Марк не может поверить, что видит его так близко и не обжигается. Как быть с этим ощущениям тепла и радости под солнечным сплетением? — В прошлый раз я обещал тебе рассказать, что вижу я, — уверенно говорит Донхёк, но улыбка его становится смущённой. — Я придумал кое-что. Завтра пятница, у тебя могут быть планы, но я хотел пригласить тебя провести время со мной. Я договорился с профессором Паком, он даст мне ключи от актового зала. Так, что думаешь? Когда Донхёк немного неуверенно топчется на месте и прячет руки за спиной, Марку сложно думать о чём-то, кроме него. Он безумно волнуется рядом с ним, но и не может отказаться от возможности побыть рядом. Что-то необъяснимое творится. Поэтому он соглашается на встречу, но обещает себе быть с Донхёком строже.***
Донхёку было страшно. Он совсем не ожидал, что то задание от профессора литературы было не просто прихотью старого человека, а кастингом в новую постановку. Его и ещё человек пятнадцать с разных классов пригласили на роли в школьный драматический театр для участия в спектакле к Рождеству. Поначалу он хотел отказаться, но что-то заставило остаться. У парня никогда не было подобного опыта, но он был без ума от театров, поэтому чаша весов “за” опустилась ниже "против". Репетиции проходили несколько раз в неделю, и Донхёк был в восторге. Ему очень нравилось погружаться в жизнь выдуманного героя, готовить костюмы и декорации, а азарт в глазах остальных ребят вдохновлял работать дальше. Было боязно выходить на сцену перед пустым залом, а когда там будут зрители, Донхёк может совсем растеряться. Именно поэтому он пригласил Марка сюда. Этот парень удивительным образом успокаивал его. Похожее чувство он испытывал с ЯнЯном и Ченле, но всё же в этом случае было нечто другое. Донхёк хотел понять, что же это такое. Но сегодня атмосфера между ними с Марком оказалась натянутой. Они встретились у входа в центральный корпус, где и находится актовый зал, Донхёк привычно улыбнулся и попытался правильно выговорить эту ужасную “р” в чужом имени, а в ответ получил лишь сдержанный кивок. Ему хотелось увидеть уже такую знакомую неловкую, но искреннюю улыбку, он этого ждал. — Мне иногда кажется, — начинает он так, будто ничего не заметил, и отпирает дверь в зал, — что половина моей жизни прошла в местах, подобных этому. Мой отец профессор математики в *ском университете, а мама искусствовед. Так получилось, что больше времени я проводил на работе мамы и очень полюбил всё это. В помещении темно, но Донхёк уверенно направляется за сцену, где находится выключатель. Несколько ламп загораются над сценой, и воздух наполняется таинственной атмосферой. Красный бархат обивки сидений, винного цвета занавес, золотая лепнина на кремовых стенах и тишина. Кажется, что вот-вот заиграет оркестр, а актёры, разодетые в лучшие наряды, появятся из-за кулис, чтобы показать настоящую магию. Так было всегда. — Театры, музеи, галереи, всевозможные выставки, старинные библиотеки и сокровища нашего мира — моя мама показала мне всё это, — тихо говорит Донхёк, чтобы не разрушать волшебный миг. Взгляд Марка бегает по залу, как раньше Донхёка — по теплице. — Я всегда восхищался тем, что создавала рука человека, и никогда не смотрел на природу. Никогда не любил биологию. Негромкий смешок вырывается из горла, а Марк всё так же не смотрит на него. Горечь оседает на языке, но Донхёк не позволяет себе расклеится, сидя на краю сцены. Нужно что-то придумать. — Здесь очень красиво, — медленно говорит Марк. — Жаль, что здесь ничего не проводят последнее время. — В этом году всё изменилось. Помнишь задание, над которым мы с Джено работали? — Марк кивает и Донхёк довольно щурится. — Профессор таким образом подбирал актёров для новой постановки. Вот это придумал, да? — Ты тоже играешь? На этом вопросе Марк смотрит в глаза, и Донхёк теряется на секунду. Ему так нравится смотреть в чужие большие глаза, которые, кажется, совсем не умеют врать. Там отражаются блики света, завораживая впечатлительного парня. — Да, играю. Сердце взволнованно трепещет, когда Донхёк аккуратно спускается со сцены, подходит к Марку близко-близко, несмело берёт его за руку и облизывает губы. Большим пальцем он проводит по чужой сухой ладони и старается успокоить дыхание под непонимающим взглядом напротив. — Посмотри наверх, — шёпот растворяется между ними. Два взгляда устремляются к огромному потолку, на котором в тусклом свете сияет огромная позолоченная люстра с хрустальными вставками. Роскошный интерьер переносит сознанием в другую эпоху, когда любовь и благородство были в моде. Донхёк боится, что может улететь под небесный купол или упасть замертво здесь и сейчас. Но Марк крепко держит его за руку, нежно переплетая их пальцы.