***
— Вы слышали? — воодушевлённо воскликнула я, приземлившись рядом с достающими свои бенто Ханой и Аиши. Аято с интересом приподнял брови, в то время как Хана, пережевав рис, поинтересовалась: — В библиотеку привезли очередную нудятину, и ты хочешь высказать восторги нам? — Лучше! — мечтательно вздохнула я. — В школе будут ставить Шекспира! — А-а-а, — разочарованно протянула она. — И почему тебя волнуют столь скучные вещи? — Ты не понимаешь! — пихнула бесцеремонно её я, набирая в телефоне название пьесы я. — Это же не просто постановка, а «Ромео и Джульетта»! Представляешь, как здорово я буду смотреться в длинном платье? Да и реплики? Это же полный восторг! «Ромео, милый мой Ромео, отринь отца!..» — И с чего ты взяла, что ты станешь Джульеттой? — ехидно осведомилась Хана, отправляя в рот капусту. — С того, что я неплохо читаю! — задрала нос я, открывая бенто. — Конечно, до профессионалов мне далеко… Но если потренируюсь, то шансы велики! — Да нет, тут без шансов. — Вообще-то ты должна была меня поддержать, — хмыкнула, ничуть не обидевшись, я. — С больничного вышла Кизана, — многозначительно сказала Дайдайяма, не собираясь больше ничего пояснять. Я вопросительно покосилась на Аиши. — Лидер клуба драмы, — любезно осведомил Аято. — Слывёт не лучшим нравом… — Да стерва она! — буркнула Хана. — Считаете, она не даст мне занять главную роль? — неопределённо взмахнула рукой я, задумавшись. — Ещё спрашиваешь? — недовольно сказала Хана, и я вздохнула. — Да плевать, сыграю так, что у неё не будет выбора, кроме как назначить на эту роль меня! — фыркнула я, с тоской буравя открытый в телефоне постер с афишей. — Вы придёте меня поддержать? А может, тоже поучаствовать? — Я пас, — мигом открестилась Хана. Под моим выжидательным взглядом Аиши, что-то обдумав, легко улыбнулся. — Возможно, мне тоже стоит испытать свои силы. — С тобой у Кизаны нет и шанса, мой будущий Ромео! — подмигнула я, улыбаясь. Аято предсказуемо отвёл глаза, неловко улыбаясь и краснея.***
Простояв у зеркала полчаса и подчеркнув все возможные достоинства, я выпустила из косы непослушные кудри и тщательно расчесала их, закрепляя лаком, чтобы они не превратились в гнездо через пару минут. Закрыв тюбик с тушью и оправив форму, я сочла, что выгляжу достаточно презентабельно, чтобы претендовать на главную роль. Потренировав у зеркала выражения лица и позы, я глубоко вздохнула, посмотрела на время и недовольно дёрнула бровью, поняв, что пробы на роль Ромео уже начались. В актовый зал я зашла тихо-тихо, надеясь, что моё опоздание останется незамеченным. Тем не менее, Аято крайне быстро выцепил мою фигуру и не отрывал от меня взгляда, пока я не присела рядом с ним, заправляя за ухо кудрявую прядь. На сцене уже кто-то играл, признаться, весьма бездарно, и я тихо наклонилась к уху Аиши, прошептав: — Ты уже выступал? Он медленно покачал головой, и я облегчённо вздохнула, доставая телефон. — Хочешь, я тебя поснимаю? — подмигнула я. — Потом родителям покажешь. — Х-хорошо, — дрожащим шёпотом ответил он. — Тогда и я… тебя. Я кивнула, достала из сумки бутылку воды, сделала глоток и дала её Аиши. Он покраснел так, будто я сделала что-то крайне непристойное, но бутылку взял. Покачав головой, — порой разница менталитетов меня убивала — я обратила всё внимание к сцене, на которой подросток уже вторую минуту мучал череп с монологом «Быть или не быть?». — Достаточно! Всё, стоп, хватит! — послышался звонкий и истеричный голос с первых рядов. — Это отвратительно, просто ужасно! Какая главная роль, я бы не доверила ему и роль куста!.. У меня заныли зубы, когда я признала в говорившей главу клуба. Изначально мне казалось, что школьники просто преувеличивают её высокомерие и вредность, но кто же знал… — Следующий! — объявила она, и Аято встал с места с таким серьёзным лицом, что не знай я точно, предположила бы, что он собрался спасать мир. — Удачи! — шепнула я, получая в ответ благодарный кивок. Улучив момент, я пересела поближе, на второй ряд, и, настроив камеру, приготовилась к съёмке. — Аято Аиши, класс два-один, — сказал он, взял в руки череп и прикрыл глаза. Все замерли, и когда тишина начала затягиваться, а раздражение Кизаны стало возможным пощупать руками, Аято преобразился и начал монолог. Чудом не забыв нажать на кнопку записи, я с придыханием смотрела на Аиши, голос которого стал сильнее, глубже и приобрёл притягивающую хрипотцу. Он говорил с чувством, правильно расставлял акценты, и его игра соответствовала профессиональному образованию больше, чем школьному кружку. Наклонив голову, я отвела взгляд от отточенных жестов и вслушалась в голос. Несмотря на живость, чувствовалась в нём что-то такое едва уловимое… подражающее, будто он профессионально копировал чью-то игру. Задумавшись, я не заметила, как он кончил. Ненадолго настала тишина, которую вскоре прервали овации, и я, прошептав на всё ещё записывающий телефон «Аято, ты просто умница!», прервала запись и присоединилась к аплодисментам. — Отлично, Аиши-кун, просто отлично! — по достоинству оценила Кизана. — Твои шансы очень велики! Ты ходил до этого в подобные кружки?.. Решив пропустить мимо ушей их диалог, я свернула камеру и открыла на телефоне свой текст, решив не терять времени даром. Беззвучно шевеля губами, я хмурила брови и вживалась в роль. Севший рядом Аято получил от меня «класс» и сдержанное «Молодец». Последний претендент ясно показал, что бремя быть Ромео падает на Аиши, и когда он закончил, я почувствовала, что нервничаю, как ребёнок, будто вновь вернулась в детство, и едва сдержала улыбку. — А сейчас пробы на женские роли. Желающие есть? — осведомилась глава. — Есть! — вскочила я, быстро выходя к сцене и не замечая ничего вокруг. — Читаешь монолог Катарины, — сурово оповестила меня Кизана, будто я не смотрела брошюру. Кивнув, я представилась и выдохнула, стараясь вообразить, что никого вокруг нет, кроме того, на кого направлен мой монолог. Выбрав себе «жертву» в виде парня с фиолетовым хвостом, шёпотом переговаривающегося с соседом, я начала играть. Весь мир исчез, и я видела перед собой лишь парня, к которому обращалась. На пару минут я перестала быть собой, исчезла я, была лишь Катарина, пылающая страстью, яростью и мольбой. Когда последние слова отзвучали, и я прикрыла глаза, опуская голову и прижимая руки к груди, то все мои чувства вернулись. Стало страшно, потому что было тихо, и я малодушно решила отсрочить диагноз и постоять с закрытыми глазами ещё. Одинокое хлопанье вскоре переросло в аплодисменты, и я, наконец, робко улыбнулась, делая лёгкий реверанс и напуская я-знала-что-так-будет вид. Громче всех хлопала моя «жертва», на которую я смотрела всё выступление. От переизбытка эмоций он даже вскочил. — Неплохо, — скрепя сердце признала Кизана. — Ты не так уж безнадёжна… Это всё? Больше желающих нет? На женскую роль претенденток больше не было, и нам объявили, что руководители «должны посовещаться». Пройдя походкой от бедра мимо восторженно смотрящей на меня «жертвы», я наигранно застенчиво ему улыбнулась и понадеялась, что не зря своей мишенью назначила заместителя клуба, и определённую роль в окончательном решении он таки сыграет. Настрочив отцу длинное-длинное сообщение о своих впечатлениях и выпорхнув за дверь, я нашла взглядом Аиши и подскочила к нему с требовательным «Ну как?!». — Т-ты была великолепна, Хамада-тян, — улыбнулся он. — Э-это было так… Так… — Восхитительно! — вдруг прервало его восторженное восклицание. Обернувшись, я с удивлением уставилась на восхищённо смотрящую на меня «жертву». — Ясу Хамада, верно? — волшебно близко оказавшись рядом со мной, поинтересовался он. — Верно, — вежливо улыбнулась я. — А ты?.. — Цурузо Ямазаки, — театрально поклонившись, представился он. — Позволите?.. Хихикнув, я вложила свою ладонь в его и тут же получила галантный поцелуй. Хитро сощурив глаза, я наклонила голову и тонко улыбнулась. — А так ты ещё прекрасней, чем на сцене, — блаженно выдохнул он мне, щедро подкидывая дровишек в костёр моего эго. — Ты ещё не видел все мои ипостаси, — наматывая прядь на палец, загадочно произнесла я, стреляя глазками. — О!.. Я бы хотел увидеть все, — наконец, смутился он, расплываясь в туповатой улыбке. — Так что тебе мешает? — фыркнула я, с чрезмерным вниманием рассматривая ногти. — Ну… Ты же не числишься в драм кружке, — озадачился он, не поняв намёка, и я с недоуменным раздражением покосилась на него. — У неё другие планы, — вмешался Аиши, стоило мне открыть рот, будто имел право говорить от моего лица. — Но у неё талант! Нельзя его губить в зародыше! — Его применение в обычной жизни весьма сомнительно. — Что?! Да вся наша жизнь — большая сцена! — И для того, чтобы на ней играть, не нужно тратить время на труднозатратные занятия. — Ты не понимаешь! Это открывает большие возможности!.. С недовольством покосившись на одного и на другого спорщика, я, позабытая, с демонстративным фырком удалилась.***
— Поверить не могу, эта мымра получила главную роль!.. Солнце щедро освещало светлую кухню, птицы щебетали за окном, отец лениво листал газету, наблюдая за суетящейся матерью из-под очков, а я всё не могла успокоиться и громко давала всему миру понять, как опостылела мне творящаяся на моём веку несправедливость. — «Она же глава кружка, Ясу-тян», — передразнила я писклявым голосом, размазывая по тарелке рис. — «У неё же больше опыта…» Тьфу, да я лучше неё раз в сто! Как можно быть таким слепым, чтобы не понять?! — Детка, ты же понимаешь, что она не могла отдать главную роль другой? — спокойно отозвалась мама, ставя чашки с чаем. — Понимаю… Но всё равно, так обидно! — с досадой фыркнула я. — Так ты не получила роли? — оторвался от своей газеты отец. — Получила, — невесело ответила я. — Теперь я буду танцевать на заднем плане и ни разу не открою рта… — Начинать надо с малого, — философски прокомментировал отец. — Ты же даже в кружке не числишься, чего ты ждала? — А Аято на главную роль взяли, — капризно возразила я, грея руки о кружку. — Хотя он тоже ни в какой кружок не вступал. — Это тот мальчик, что за тобой ухаживает? — поинтересовалась мать, садясь наконец за стол. — Типа того, — буркнула я, больше занятая мыслями о своём фиаско. — Что ещё за мальчик? — недовольно влез отец, отрываясь от газеты. — Да ничего особенного, — отмахнулась я. — Он мне даже не нравится… — Фамилия, — дёрнул бровью он. — Аято Аиши, — вместо меня лукаво ответила мать. — Очень милый молодой человек. Он ещё в первый день проводил Ясу до кабинета. Я как-то встретила его в супермаркете, и он любезно помог мне донести сумки до дома… — Почему ты мне не сказала? — тут же возмутилась я. — И что он только там забыл? — Покупал продукты, детка, — снисходительно сказала она. — Ты же возле дома их всегда берёшь, а он живёт на другом конце! — Ясу, ты слишком мнительна, — с укоризной пожурила меня мать. — Правильно она рассуждает, — в кои-то веки поддержал меня отец, скрестив руки на груди. — Ни разу не слышал об Аиши в наших кругах. Не стоит тебе водиться со всяким… сомнительным контингентом. — Что ты хотел сказать, дорогой? — тут же елейно спросила мать, которая также до брака богатым приданым не блистала. — Что хотел бы, чтобы после замужества моей дочери не пришлось побираться, — буркнул он. — Задачу достойно обеспечить будущее семьи должен брать на себя мужчина. — И я согласна с отцом, — довольно поддакнула я, по достоинству оценив его ход. — Мы вполне способны обеспечить дочери достойное будущее, — задумчиво сказала она. — И если молодой человек будет достойным, но не будет иметь достаточно средств… — О Боже, мама, перестань, я не собираюсь в ближайшие десять лет выходить замуж! — испуганно отозвалась я, усерднее заработав палочками. — Иоши также говорил, и что теперь! — всплеснула руками мать. — Дорогая, дай ребёнку нагуляться, — флегматично ответил отец. — Сколько можно, нужно же и совесть иметь! Пора остепениться, подумать и о нас, эти вечные командировки до добра не доводят… — Спасибо за еду! — улучив момент, вставила я, уходя из-за стола и избегая неприятной тема. — Куда пошла? А посуда? Чёрт.