Неведение - благо?

— Ясу-тян, осторожнее… Да-да, вот так!.. Ногу отставь сильнее, руку выше… А сейчас повор… Ай!..       Подготовка к выступлению шла полным ходом. Актовый зал был достаточно большим, чтобы каждый смог продекларировать свою роль, не мешая другим. Сейчас на сцене активно жестикулировали Ромео и Джульетта, выглядя и без костюмов столь изящно и красиво, что хотелось от досады заскрипеть зубами.       Буду честна сама с собой — подписалась я на это мероприятие не из-за любви к искусству, а по зову неудовлетворенной гордыни, желающей, чтобы я покружилась в красивом платье на сцене в качестве главной героини. Глупо, но мне и в голову не пришло, что мне с такими милыми глазками откажут. Ситуацию усугубляла и преступная красота Аиши и Кизаны, выглядящих так, будто они с глянцевой обложки сбежали. Да и Сунобу бездарностью уж точно не была, и моя самооценка противно шипела, тая и съеживаясь, как мороженное, оставленное в жаркий день.       Особое недовольство доставлял вполне понятный интерес Кизаны к Аиши, который та и не думала скрывать. Хоть Аято и выглядел равнодушным, любому было понятно, что эта девчонка своей упёртостью пробьёт и танк. Разумеется, отвечать взаимностью Аиши я не хотела, — лишь слепой бы не заметил, как меняется он в моём присутствии — но и уступать крашеной истеричке не имела желания.       Не знаю, что и кому я пыталась доказать, когда весьма неделикатно превращала в нелепую шутку попытки школьницы понравиться Аиши, но, кажется, с каждой такой попыткой мои шансы вылететь со спектакля росли быстрее, чем мои актёрские таланты. В открытую конфронтацию я не вступала — боже упаси — и действовала тонко, подбешивая Сунобу, когда демонстративно по-дружески обнимала Аиши, перекидывала руку через плечо, флиртовала и с грустным «Ах, как я устала!..» просила Аято понести сумочку, в которой лежала одна тетрадь.       Парень подчинялся беспрекословно нехитрым манипуляциям, очевидно потакал, — дураком он точно не был — но смотрел украдкой так, будто выигрывала от этого не я, знатно потевшаяся над лицом главы драмкружка, а он, вместо прогулки с Кизаной писавший за меня домашку. Но это были редкие весёлые мгновения, в остальное время приходилось пытаться отыгрывать свою роль, которая поразительнейшим образом не включала слов и целиком и полностью базировалась на моей слабой стороне — на танцах. Проклятущих танцах. Знала бы я, к чему приведёт моя инициатива, сидела б молча.       Однако, сдавать назад было поздно, потому теперь я вместе с Ямазаки стою в конце зала и пытаюсь не выставить себя ещё более неловкой дурой, чем уже смогла. — Прости, Цуру-кун, — вздохнула я, делая шаг назад. Сократить его имя ещё на первой репетиции получилось как-то само, и по тому, как краснели щёки парня, я сделала вывод, что он был не очень-то против. — Я просто безнадёжна… — Не стоит отчаиваться, Ясу-тян, ты уже продвинулась далеко вперёд! — тут же горячо начал разубеждать меня парень. — Стоит ещё немного потренироваться, и танец будет отличным! — Нам выступать уже на следующей неделе, — усомнилась я. — А я всё ещё танцуют так, будто играю в твистер, а все ячейки сосредоточены на носках твоих ног… — Тогда у меня для тебя хорошие новости, — на мою заинтересованно приподнятую бровь, он весело подытожил: — Тебе нет равных в игре в твистер.       Хлопнув ресницами, я захихикала, Ямазаки восторженно улыбнулся в ответ. — Ясу-тян… Знаешь, кажется, у меня есть решение, — вдруг неуверенно сказал он, когда мы сели на скамейку, решив устроить перерыв. — Если мы будем оставаться после уроков, то лучше отрепетируем танец. К-конечно, я непременно провожу тебя до дома, если мы слишком задержимся!.. И сам попрошу у учителя ключ от зала!.. А ещё можем зайти вместе в кафе, если сильно проголодаемся!.. И, и… — Я не против, — перебила, улыбнувшись, я. — Думаю, из тебя выйдет хороший учитель. — Ха-ха, я постараюсь! — счастливо засмеялся он. — Тогда… Завтра после уроков? — Завтра после уроков, — кивнула я, улыбнувшись.       Оставшееся время репетиции прошло незаметно, и я даже стала меньше наступать бедняге Цурузо на ноги. — Осталось три дня, — важно говорила Кизана, когда весь драмкружок встал небольшим полукругом. — Нам нужно доработать всё, что не успели, и определиться с костюмами. Завтра будет примерка, так что явка обязательна. — Мы будем примерять длинные платья? — восторженно спросила Харука, участница кружка, отражая мои восторги. — Да, но разумеется, я буду решать, подойдёт вам костюм или нет, — многозначительно сказала она, бросив на меня косой взгляд. — У меня уже есть костюм, — тут же открестилась я, прекрасно понимая, к чему дело идёт. Хотя в обычных обстоятельствах потрясти гардеробную школы я бы точно не отказалась. — Хамада, ты что, особенная? Явка обязательна для всех! — фыркнула Сунобу, изящно всплеснув рукой. — Я приду, но примерять костюмы не буду, — пояснила я, накручивая локон на палец. — Ах… Хотя вы бы знали, как мне хочется! Просто я такая неуклюжая, боюсь, что случайно испачкаю платье, а может, наступлю на подол… Не хочу портить имущество школы. — Глупости, Ясу, ты вовсе не неуклюжа, — подбодрила меня Харука. — Ты же видела, как я танцую, — вздохнула я, и все вопросы сразу отпали. — Ладно, тогда все, кроме Ясу, — ядовито выделила Кизана, — завтра примеряют костюмы. Будьте осторожны с ними, ведь настоящий актёр должен быть лёгким и воздушным, как мотылёк.       Я скривилась, поняв намёк, но решила мудро промолчать.       Когда всё было обговорено, и я пошла на выход, то, услышав высокомерное «Аято, задержись», невольно остановилась. Обернувшись, я пристально посмотрела на Кизану. — А тебя, Хамада, я не звала, можешь быть свободна, — будто делая великое одолжение, махнула рукой она. — У нас с Аято планы, — фыркнула я, скрещивая руки на груди, хотя никаких планов не было и в помине. — Меня не волнуют твои планы, — насмешливо заявила она, подходя к задумчиво застывшему Аиши, изучающе посматривающему то на меня, то на Кизану. — Для страдающих скудоумием напомню: на следующей неделе выступать, а у нас с Аято роли значимее, чем роль спотыкающегося на заднем фоне балласта. — Ах ты маленькая… — процедила сквозь зубы я, замолкая лишь с помощью титанических усилий воли. До этого момента она никогда так явно в мою сторону не тявкала, что изменилось теперь?       Вдохнув глубоко и выдохнув, я бросила строгий и возмущённый взгляд на невозмутимо стоящего Аиши. — Кизана, перестань, у Ясу важная роль, — как-то слабо вступился он. — Эта дурнушка даже станцевать вальс нормально не может! — всплеснула руками Сунобу. — Ты ответишь за свои слова, — спокойно пообещала я, щуря глаза, хотя как никогда хотелось устроить куриные бои, вцепившись нахалке в волосы. — Счастливо оставаться! Аято, ты со мной? — Аято, мы репетируем, — высокомерно бросила она, и я насмешливо на неё посмотрела, заранее упиваясь победой.       Но вместо того, чтобы как обычно пойти ко мне, Аиши остался стоять с Кизаной и, переборов что-то, посмотрел на меня, спокойно отвечая: — Прости, Ясу, но мне надо репетировать…       Сощурившись, я молча посмотрела на Кизану, на Аиши, и, не слушая, что высокомерно выговаривает Сунобу, быстрым шагом пошла на выход. Выйдя за дверь и даже ту прикрыв, а не разбив, я занесла номер Аиши в чёрный список, написала водителю, что его мы больше не подвозим, кинула смс Хане с кучей ошибок о том, что Аято — засланный казачок, предатель, и с этой крысиной мордой я время проводить больше не буду, и ей в моём присутствии заговаривать с ним не советую.       Через пару минут ошалевшего со стороны Ханы молчания, — прочитанным сообщение стало почти сразу — она написала мне: чума… ты порядок, ясу? Аято — козёл!!! Сегодня вечером хочу покидать дротики в его фотку перед тем, как объявить бойкот. Ты со мной? спрашиваешь!

***

— А я всегда знала, что с ним что-то не так, — с набитым ртом выговаривала мне Хана, когда я в редакторе, как взрослая и цельная личность, пририсовывала Аиши усы. — Вот, женишок! Нашёл предмет для обожания получше, так сразу и смылся… — Да чем она меня-то лучше? — возопила справедливо я, отбрасывая телефон, безумно задетая столько не поступком Аято, сколько обиженным самолюбием, получившем даже не щелчок по носу, а отрезвляющий нокаут. — Ведёт себя так, будто её в младенчестве короновали, а сама и ломаного гроша не стоит! — Ты тоже так себя ведёшь, — насмешливо оповестила она меня. — И ты! — тут же вернула я, скрещивая руки. — И я, — лениво подтвердила Дайдайяма, не став спорить. — Значит, было что-то, из-за чего даже этот Аиши решил принять её сторону…       Она бросила на меня многозначительный взгляд, вальяжно покачивая ногами на моей кровати. — Что? — непонимающе сузила глаза я. Она возвела глаза к небу. — Знаешь, я даже удивлена, что этот Аиши продержался так долго. — В смысле? — Да ты бы видела со стороны, как себя с ним в последнее время ведёшь, — подперев подбородок кулаком, с наслаждением пропела она, беря с тарелки новый эклер. — Превратила беднягу в щеночка на побегушках, а он и рад. Разве что на задних лапках не поскуливал… Я даже жалеть его начала, прикинь. А ведь он мне никогда не нравился! — Ты преувеличиваешь, — неуверенно возразила я. — Ясу, ты посылала его за кофе два раза, потому что тебе не нравится пенка, ведь «она должна быть гуще и пышнее». — Ладно, возможно, я немного переборщила, — признала я и, получив фырк Ханы, добавила. — Ладно, не немного… Но он же сам виноват! Выискался такой безотказный, вот и страдал по праву… — Тут не возразишь, — хихикнула Дайдайяма. — В любом случае плевать, — решила наконец я, плюхаясь на кровать рядом с расслабленной Ханой. — Пусть носится со своей Кизаной, а я завтра после уроков иду отбивать пятки Цурузо. — Быстро ты, — подавившись эклером, просипела она. — А то! — подмигнула я, перехватывая сладость из её рук. — Но если ты будешь скучать по Аиши… — Пусть тогда камень придавит меня к земле, — закатила она глаза, отряхивая руки прямо на кровать и получая закономерный тычок в бок за это. — К-хм! Хорошо, что всё к этому пришло. Этот Аято… — Да-да, какой-то странный, — монотонно перебила её я, забираясь на кровать с ногами. — Стреляет лазером из глаз, по ночам ест младенцев и держит беззащитных девушек в подвалах, чтобы по ночам разыгрывать с ними модные показы. — И самое страшное — получает высший балл по всем предметам, — со священным ужасом закончила она. — И даже у Танаки-сенсея!.. — Точно, дьявол во плоти!       Переглянувшись, мы захохотали.