Последний четверг месяца

А потом — всё. Тишина. Казалось почему-то, что вот теперь всё изменится, но ничего не изменилось. Шастун снова пришёл в понедельник, как на работу, уселся в углу с ноутом и втыкал в него весь день. Один раз помог энциклопедию с верхней полки достать. С другой стороны — а что должно было измениться? Он должен был начать отпускать сальные шуточки? Бесстыдно флиртовать? Но ведь в их динамике так ничего и не поменялось. После того как Арсений в субботу отщёлкал свою работу во всех углах квартиры, Антон аккуратно снял парик, смыл мейк, переоделся и вернулся к этой своей домой. Интересно, как он ей объяснял, что уходил встречаться с другом с щетиной, а вернулся гладко выбритый? Или у них такие тёплые отношения, что они таких мелочей даже не замечают? Арсений ещё раз открыл диалог, где последним сообщением висел исходящий альбом с фотографиями макияжа. Никаких тебе подкатов, благодарностей или хотя бы несмешных библиотечных мемов. Вот и поди пойми этого Антона — то шутит про поцелуи и в гости напрашивается, то молча забивается в угол и зыркает оттуда мрачно. И самое поганое — каждый раз, когда Арсению удаётся себя уговорить, что никакой это не флирт, и этот несчастный натуралишко в нём не заинтересован, Антон снова выкидывает что-то, от чего Попову хочется головой об стенку биться. Посадил на крючок и сам этого не понимает! И вот сейчас как будто снова откат — вся неделя прошла без происшествий. Ни одного взгляда, ни одного намёка, ни одной двусмысленной шутки. Оксана и та больше времени с Антоном провела — припрягла его лишние кресла-мешки на стеллажи закидывать. Но вечером в четверг раздался звонок, вот прям-таки звонок, по телефону, и Арсений замер, растерянно глядя на высветившееся на экране имя контакта. — Ан… тон? — неуверенно уточнил Арсений, поднимая трубку. — Что-то случилось? — Ничего не случилось, — бодро донеслось с той стороны. — Я просто подумал… Ты занят сегодня? Могли бы пива попить, время вместе провести. Ну вот опять! Опять эта хуйня! «Пива попить» звучит как самый гетеросексуальный предлог в мире, но будь Арсений проклят, если у него такие приглашения «пива попить» никогда не заканчивались спонтанным сексом в туалете бара. Вот как это воспринимать? — Я занят сегодня, — подтвердил Арсений. — Но это в принципе не мешает нам время вместе провести. Ты мог бы мне помочь. — Так-так? — оживился Антон. — У меня есть одна секретная шпионская миссия сегодня вечером, там как в школе, пара крепеньких мальчиков лишними не будут. Так что жду тебя… м… в одиннадцать. — Где? — не понял Антон. — Как «где»? В библиотеке. *** Нет, ну про секретную миссию он же не наврал. Она и правда секретная, пусть и не очень опасная — на одиннадцать Стас заказал машину, чтобы тихонько вывезти из библиотеки списанные книги. Они уже раньше пытались таким заниматься в рабочее время и еле выжили от наплыва возмущённых читателей, считающих, что книги выбрасывать нельзя никогда и никакие — даже трухлявый справочник по кактусоведению шестидесятого года выпуска и одинокий пятьдесят четвёртый том сочинений Ленина. Поэтому с тех пор Стас взял за правило вывозом книг заниматься только под покровом ночи, когда бдительные старушки уже видят десятый сон. Антон не опоздал (ещё бы он опоздал, ему всего лишь из дома выйти нужно и уже на месте), но долго стоял неподалёку и задумчиво курил, глядя на Газель, в которую библиотекари таскали стопки книг. Он, видимо, так и не понял толком, что происходит. — Это законно? — нервно уточнил Шастун, когда Арсений устал ждать проявления инициативы и сам всучил ему стопку книг. — Само собой, — фыркнул Арсений. — Мы ничего не воруем, они все официально списаны. — А почему у меня тогда ощущение, что мы контрабандисты какие-то? — жалобно протянул Антон. — Так это разве не лучше всего? — подмигнул Арсений, закидывая свою стопку в кузов. — Адреналин без реальной опасности! Но какая-то опасность всё-таки была, и на этот раз её звали Олимпиада Вольдемаровна. Маленькая и незаметная, словно тень, она подкралась к кузову, чтобы ударить в самый уязвимый момент: — Арсюшенька, добрый вечер, а чем это вы тут таким занимаетесь? Арсений заметно вздрогнул, словно его застали врасплох, и не задумываясь, ответил, не видя, как на крыльце Стас подаёт отчаянные сигналы ни за что не говорить правду: — Увозим списанные книги, Олимпиад Вольдемарна. Со стороны крыльца раздался полный отчаяния крик раненого ястреба. Старушка прищурилась: — Куда это? Что с ними делать будете? Подавив желание честно ответить «в душе не ебу», Арсений пожал плечами: — На переработку отвезут, наверное. Заветное слово, которое привело бы в восторг любого борца за экологию, предсказуемо привело бабушку в ужас: — Книги? КНИГИ?! Ну вот, опять двадцать пять. Арсений печально поднял глаза, убеждаясь, что Стас героически задержал Антона на крыльце, не давая ему сунуться в центр боевых действий. А это значит, удар придётся принять на себя. — Ну вот так бывает, что книги приходят в негодность, и приходится их списывать… — начал монотонно объяснять Арсений. — Да ну вы что, как так можно, — только распалялась сильнее старушка. — Вы же библиотекари, вы как никто другой должны понимать, что книги это священная… — Ой! Арсений вздрогнул, поворачивая голову на грохот сыплющихся на асфальт книг. — Как я неловко всё уронил, — наигранно вздохнул Антон, всплескивая руками. Его стопка и правда покоилась на земле. Какой у Шастуна был план, Арсений так и не понял, но мгновенно практически телепортировался к крыльцу: — Давайте я вам помогу, Антон Андреич! Словно потеряв интерес к Арсению, старушка переключилась на Стаса: — Ну вот вы же здесь заведующий, как вы можете позволить так обращаться с книгами?! Шеминов тяжело вздохнул, беря в руку верхнюю книгу из своей стопки: — Ну Олимпиад Вольдемарна, ну смотрите, справочник по термодинамике пятьдесят шестого года! Его последний раз в библиотеке брали, — он неловко подпрыгнул на месте, пытаясь коленом удержать стопку, пока открывает книгу. — В августе девяносто восьмого! Ну вот он вам нужен? — Кому-то нужен, — непримиримо продолжала бабуля. По голосу Стаса было слышно, что он чуть не плакал, но прийти к нему на помощь никто не вызывался. — Хотите, я водителю скажу вам домой все эти книжки отвезти? Раз вы за них так волнуетесь? — сверкнул глазами заведующий. — Хотите? Арсень Сергеич, посмотри, пожалуйста, в формуляре адрес Олимпиады Вольдемаровны. Оформим ей доставочку, так сказать… — Не надо мне ничего оформлять! — перекрестилась старушка. — Мне-то эти книжки и даром не нужны… — Ну. Так. А. Чего. Вы. Тогда. Нам. Мозг. Колупаете??? — не выдержал Стас. Благо, угроза сгрузить все книги в квартиру читательницы сработала, и та потихоньку продолжила движение, бормоча себе под нос что-то про неблагодарное поколение и молодёжь, у которой нет ничего святого. — И часто у вас такое? — осведомился Антон, закончивший восстанавливать свою рассыпанную стопку. — Ну вот если бы в рабочее время грузили, ещё десяток бы таких подошёл, — усмехнулся Арсений. — А сейчас, наверное, только ей и обойдёмся. И он на удивление был прав — после воинственной старушки погрузка пошла в разы спокойнее. Даже если кто-то из прохожих и проявлял интерес к загадочной тройке мужиков, по всей видимости, грабящих библиотеку, сказать ничего не решился, и уже к половине первого все потрёпанные томики перекочевали из коридора библиотеки в кузов Газели. Глядя вслед отъезжающему грузовику, Стас махнул оставшимся рукой: — Я закрою, идите! — и скрылся внутри библиотеки, намереваясь поставить объект на сигнализацию. Антона дважды просить не нужно было — он отряхнул кажущиеся чудовищно пыльными руки и повернул за угол вслед за Арсением. У поворота во двор тот остановился, белозубо улыбаясь: — Спасибо за помощь, Антон. Но Антон почему-то возвращаться в родной двор не спешил. Он виновато обернулся, словно высматривая свет в своих окнах, а потом помотал головой: — Да давай я с тобой пройдусь немного. Арсений прищурился: — Да поздно уже. А тебя дома… девушка ждёт. Антон замер в нерешительности. По его лицу было видно, что ждущая дома девушка его волновала не так сильно, как то, была ли эта реплика Арсения выражением искренней заботы или подъёбкой. — Ничего страшного, — отмахнулся Антон, показательно продолжая движение в сторону от калитки. Вот, значит, как. Плевать на девушку, когда тебе так хочется? Арсений улыбнулся, пожимая плечами, и тоже продолжил шагать вперёд. Кто он, чтобы защищать интересы чужой девушки, которую он даже не видел никогда? Метров пятьдесят они прошли в какой-то неловкой тишине. С человеком, с которым вы давно знакомы, молчать было бы комфортно, но сейчас в воздухе иглами повисли невысказанные вопросы, и Арсению казалось, что лучше бы он шёл домой один. Вот чего этот Антон за ним увязался? Опять же, как это расценивать? Он до дома собирается провожать или на светофоре отстанет? — Блин, извини, — вдруг нарушил тишину Антон. — Это всё как-то странно так выглядит. Я не знаю, как люди заводят друзей после тридцати. Ах вот оно что, друзей. Чебурашка ищет друзей. — Ты думаешь, твоя проблема в том, что тебе друзей не хватает? — усмехнулся Арсений. — Я думаю, моя проблема в том, что мне мозгов не хватает, — фыркнул Антон. — Но друзья… тоже штука не лишняя, да? Арсений пожал плечами — про друзей ему рассуждать было сложно. Он всегда был настолько осторожным и недоверчивым, что рядом оставались только самые настойчивые или самые пофигисты. Мысль о том, чтобы иметь много близких друзей, казалась ему чуть ли не противоестественной. Если много людей подпустить близко, то и удара в спину придётся ждать сразу со всех сторон? Вот он Антона зачем-то подпустил и уже жалеет, хотя тот ещё ничего не сделал. Только вьётся рядом, вьётся, и напоминает о себе постоянно. — Я не большой специалист по дружбе, — помотал головой Арсений. — У меня один друг долгие годы, мне как-то хватает. Не сказать, что у них с Серёжей на всё взгляды сходятся, да и темпераменты разные, но всё-таки у них получилось с самого института не растерять друг друга и не рассориться. — Да у меня примерно так же, — вздохнул Антон. — Но как-то после тридцати все больше парочками да семьями дружат, а я себя лишним чувствую. Арсений бросил короткий взгляд вправо на вышагивающего рядом Антона: — Так ты же тоже в парочке. Антон удивлённо моргнул, как будто эта информация ему до этого момента не была известна, а потом почесал затылок сквозь копну кудрявых волос: — Ну это… другое же? Ира с моими друзьями не очень ладит, я с её тоже. Арсению в этот клубок змей не хотелось лезть совершенно, и вместе с тем, хотелось очень сильно. Даже если представить, что он с Антоном флиртовал, должен ли он чувствовать за это вину перед его девушкой? Должен ли вообще перестать об этой шпале думать из уважения к его отношениям? Или там уважать особо нечего? — А как у вас вообще… ну с ней? — выдавил из себя Арсений и тут же поморщился от того, как неловко прозвучал вопрос. — У нас всё хорошо! — мгновенно отчеканил Антон. — Мы уже вместе года четыре… или пять. Что-то такое. Арсений усмехнулся. Серьёзные отношения, почти семья. Нет, тут точно ловить нечего, и лучше даже не пытаться. Если хочется адреналина — иди лучше загрузи грузовик списанными книгами в тайне от бабок, а не гоняйся за натуралами в отношениях. Чебурашка ищет друзей — тебе что, непонятно объяснили? Друзей, а не горячего секса в запаснике. — А с работой чего? — перескочил Арсений, опасаясь, что разговоры про отношения ни к чему хорошему не приведут. Антон закатил глаза: — Ну ма-ам. Что ты всё… отношения, работа. Спроси ещё, занимаюсь ли я спортом и хорошо ли кушаю. — А мне и спрашивать не надо! — отмахнулся Арсений. — Я же весь день на тебя смотрю и вижу, что ты постоянно сэндвичи из «Пятёрочки» хомячишь. — Из «Магнита», — поправил Антон так, будто это имело значение. — Ну ничего, вот наладится с работой, буду себе заказывать поке и том ям. — Ну это когда будет? А пока ты не стал звездой, можно же брать в столовке и пюре с люля-кебабчиком иногда, — улыбнулся Арсений. — Это тема, конечно, — кивнул Антон. Он почему-то не отстал ни на первом перекрёстке, ни на втором, и когда дорога нырнула во дворы, Арсений не выдержал: — Ты меня до дома провожать собрался? — А нельзя? — удивлённо заморгал Антон. Арсений пожал плечами: — Ну мы же не на свидании. А мы же не на свидании? Антон замер, растерянно глядя вперёд и назад, словно пытаясь оценить, как далеко он от точек А и Б. — Если не хочешь, не буду провожать. Я просто думал, мы идём… гуляем… Арсений тоже остановился, размышляя, как дать понять спутнику, что его уже тошнит от всей этой неоднозначности. Все эти взгляды с фотокарточек, полунамёки, флирт-который-не-флирт, шутки тупые… Всё это замечательно, если ты понимаешь, что это к чему-то идёт. Но к чему это всё, если «у меня есть девушка, у нас с ней всё хорошо»? — Я сам дойду, — поджал губы Арсений. — Спасибо ещё раз, что помог сегодня. А пиво… пиво как-нибудь в другой раз уже. Антон пожал плечами, послушно оставаясь на месте, и руки его потянулись к карману за сигаретами. Правильно. Лучше так, чем давать ложную надежду и потом снова её отнимать. Арсений уже махнул рукой на прощание и успел пройти пару метров, но что-то заставило его снова остановиться и обернуться. — Антон? — М? Огонёк только что зажженной сигареты вопросительно качнулся в полумраке. Чертовски хотелось сделать какую-нибудь глупость. Выкинуть что-нибудь, о чем потом Арсений будет жалеть. О чём они оба будут жалеть. Как тогда в запаснике, когда Антон свою дурацкую оленину принёс, а из колонок за стеной неслась музыка, и они стояли близко-близко, и у Арсения ноги подкашивались от того, как сильно хотелось сделать какую-нибудь глупость. Наклониться, попав в ритм, потянуть на себя, поцеловать на дропе. Чертовски хотелось позволить себе потерять голову и перестать постоянно всё анализировать и рационализировать. Поддаться порыву, сказать то, что вертится на языке, даже если сказанные слова сразу захочется взять обратно. Но это Айседора так умела, а Арсений так не умел. Поэтому он сказал: — Спокойной ночи, Антон, — и пошёл спать. *** Как-то так Арсений и загнал себя в ловушку, в которой, что бы он ни сделал, он бы пожалел. Пожалел бы, если бы тогда поддался порыву, и пожалел в конце концов, что этого не сделал. Антон как будто наконец-то понял намёк и перестал писать первым, перестал присылать свои несмешные мемы, перестал перегибаться через стойку абонемента, когда там сидит Арсений, чтобы спросить какую-то совершенно бесполезную фигню. Сидел себе в углу с ноутом, как тень. Пару дней даже не приходил или приходил позже обычного, и потом буднично сообщал, что ходил на кастинги. И, наверное, такому исходу событий нужно было радоваться — Арсений же этого добивался? Никакого набивания в друзья, никакого флирта, сухие профессиональные отношения. Почему только тогда так погано было от понимания, что Антон скоро разберётся со своей работой и перестанет мельтешить перед глазами? Теперь, когда он обращал на Арсения меньше всего внимания, Арсению хотелось громче обычного шутить с другими читателями, нарочно подходить к русской литературе и ронять с полок Прилепина, тянуться на табуретке до верхней полки так, чтобы футболка поднималась, обнажая полоску кожи на животе… Он, конечно, всего этого не делал. Он же не влюблённая шестиклассница, чтобы добиваться внимания всеми этими способами. Тем более от человека, который это внимание ему дать не может. Время шло, и от июня оставался совсем уж маленький хвостик. Из-за невыполненных планов второго квартала все ходили на нервах. Благо один только Антон за месяц находил на половину плана посещения компьютерного центра, но по всем остальным пунктам ждала такая засада, что с премией можно было распрощаться заранее. И пока в санитарный день Стас с Оксаной снова отправились в ЦБС, Арсений остался на базе с заданием строго настрого натянуть книговыдачу на план любыми мыслимыми и немыслимыми способами. Пока получалось так себе, и утешало только то, что их подставные цифры никто не будет анализировать так же подробно, как анализировали подставную статистику по ковиду, смеясь над нереалистичным распределением случаев. Попов по голову закопался в листках отчётов за апрель, когда неожиданный стук в дверь заставил его вынырнуть из своих мыслей. Что там, опять очередной бедолага не может справиться с табличкой, гласящей, что последний четверг месяца — санитарный день? Арсений поднялся со своего места, даже не приглушая музыку, потянулся и направился в коридор. Щёлкнул замок, скрипнула дверь, и по коридору пронёсся ощутимый порыв ветра — погода сегодня оставляла желать лучшего. Арсений застыл, с удивлением глядя на возвышающуюся на крыльце промокшую фигуру Шастуна. Где-то там, за его спиной, дождь лупил как сумасшедший, и на крыльце уже образовалась лужа от нанесённой ветром воды. — Не ждал, что ты сегодня придёшь, — признался Арсений, тем не менее, пропуская Антона внутрь, в тепло библиотеки. Тот протиснулся в коридор и мгновенно начал оставлять за собой маленькие грязные лужицы, как какой-нибудь сказочный водяной. — Я тоже не думал, что сегодня приду, — как-то растерянно отозвался Шастун, пытаясь убрать мокрые волосы с лица. Словно чувствуя эту непривычную тянущую атмосферу, Арсений остановился на полпути около кабинета заведующего и обернулся на замершего в дверях Антона. Отметил, что рюкзака с ноутбуком у того с собой не было, и выглядел он в принципе так, как в фильмах выглядят герои, только что совершившие убийство по неосторожности — лохматый, напуганный, со странным блеском в глазах. — Всё… в порядке? — осторожно уточнил Арсений. — Ты как-то стра… Договорить ему не дали — он успел только увидеть, как Антон движется на него, и почувствовать, как на удивление сильные руки толкают его в кабинет заведующего. В любой другой ситуации в этот момент в пору бы было тревожную кнопку нажимать, но Арсений о ней даже не вспомнил. Лопатки стукнулись о стеллаж, и тот угрожающе зашатался. Ни лопатки, ни стеллаж, само собой, ничего этого не сделали по своей инициативе — это Антон Арсения толкнул и тут же сам своим телом прижал. Ухватился за футболку и потянул на себя, практически заставляя Арсения запрокинуть голову, подставляя лицо под требовательные губы. Если бы у Арсения попросили, когда этот долговязый только появился в их библиотеке, представить, как он целуется, он бы железно ответил, что как-нибудь робко и неумело. И был бы так бесконечно далёк от истины… Антон целовался жадно и напористо, не давая продохнуть. Кусая, царапая, притягивая к себе и вместе с тем вжимая в стеллаж до боли в рёбрах. И наверное, не зря, потому что, если бы Арсения сейчас отпустили, его ноги всенепременно подкосились бы, и он рухнул бы на пол, увлекая за собой весь раздел краеведческой литературы. Немного жаль даже было, что они целовались под краеведением — куда символичнее бы было, если бы такие вещи происходили под стеллажом с любовными романами. Потому что это что-то оттуда, в жизни так не бывает. В жизни люди ходят на свидания, держатся за ручки, а потом робко спрашивают разрешения поцеловать у двери подъезда. В жизни никто не врывается вот так, с дождя, сметая с ног, сразу впиваясь в губы, чтобы заявить о своих чувствах. Это всё однозначно сон или мираж, который вот-вот закончится. Но он всё не заканчивался. Стоило одному поцелую закончиться, начинался следующий — с коротким перерывом на вдох, а затем с новой яростью, с новой глубиной. Где-то на фоне было слышно, как книги падают с полок — кажется, это потому что Арсений ошалело шарил руками по стеллажу, пытаясь найти опору, пока руки Антона ошалело шарили по его собственному телу, залезая под футболку. Стеллаж ещё раз угрожающе зашатался — на этот раз, когда спина Арсения от него оторвалась. Антон рывком перетащил его к другой опоре, на это раз горизонтальной — столу заведующего. Последняя похожая на что-то рациональное мысль, которая проскочила в голове у Арсения — если происходящее тут совсем пересечёт границу порнографии, нужно будет попросить у Серёжи админские права, чтобы подтереть эту запись. А потом Арсений провалился в алое марево из рук, губ, поцелуев, укусов и головокружения. Кажется, когда губы Антона переместились на его шею, он стонал — хорошо, что камеры не пишут звук. Арсений зарылся пальцами в мокрые кудри, чувствуя, как капли воды стекают по шее вниз, но как будто не охлаждают, а на контрасте распаляют ещё больше… А потом всё закончилось. Резко, словно мерзкий звук будильника вырвал их из сладкого сна. Антон отпрянул, выпрямляясь — глаза испуганные, волосы растрепанные, губы искусанные. А затем ринулся к выходу с такой скоростью, будто за ним стая волков гналась. Из коридора донесся щелчок открываемого замка, затем шум дождя, и хлопок двери. А затем — только музыка из колонок в главном зале, отдалённая и приглушённая, словно доносящаяся из параллельного мира. Арсений приподнялся на локтях, а затем сел на столе, сверля взглядом усыпанный краеведением пол как доказательство того, что всё это ему не померещилось. Но что это, блядь, было? *** Стоит ли говорить, что книговыдача, как и прочие квартальные планы, пошла по пизде? Вернувшись в зал, Арсений рухнул за стол, опуская голову в ворох бумажек. Ни одна мысль о работе в голову не шла. Как это, чёрт возьми, расценивать? Это не случайное прикосновение и не поцелуй по приколу — Антон его сейчас чуть не трахнул на столе у Стаса (и Арсений бы соврал, если бы сказал, что место действия не добавляло происходящему пикантности). Убежал Антон, понятное дело, потому что испугался, но чего именно? Того, что всё может зайти слишком далеко? Того, что ему хотелось, чтобы всё зашло слишком далеко? Арсений вспоминал свой первый раз, когда ему так голову снесло, и напуган он тогда был до ужаса, в том числе потому что не понимал, какой реакции ждать от второго человека. Но сейчас это что-то, что он мог исправить. Он достал телефон и растерянно уставился в поле набора сообщения. Нужно было что-то сказать, чтобы дать Антону понять, что всё хорошо, и при этом не звучать пошло. Как пить дать, если Арсений напишет что-то вроде «ты охуенно целуешься», уведомление всплывёт на экране в самый неподходящий момент, и его увидит эта его Ира. Если написать сухое «всё ок», ощущение, как будто Арсений остался не впечатлён, а он вполне себе впечатлён. Если удариться в какие-нибудь библиотечные метафоры, велик шанс, что Антон не поймёт совсем. Ну и что писать? Арсений ещё с минуту загипнотизировал экран смартфона, а затем набрал самое не подозрительное сообщение, до которого смог додуматься: «Круто посидели. Я бы повторил». *** Прочитано. Где-то вечером в четверг сообщение Арсения обрело такой статус, но ничего не изменилось. Антон не ответил, несмотря на то что появлялся онлайн, и никаких попыток что-то написать за ним тоже замечено не было, сколько Арсений ни вглядывался в экран. Нет, понятное дело, ему нужно подумать. Всё с самим собой обговорить, дать перекипеть первичному кризису ориентации и экзистенциальному ужасу от того, что целоваться с мужчиной оказалось до чёртиков приятно. Плавали — знаем. Но совсем игнорить Арсения тоже некрасиво? Выдержав где-то сутки, Арсений всё-таки решил, что прояснить ситуацию нужно чем-то помимо сообщения из пяти слов. Наворачивая круги по кухне, пока в кастрюле вскипали пельмени, он набрал воздуха в грудь, нажимая иконку голосового сообщения. — Привет, Антон? Ты мне так ничего и не ответил, поэтому я решил, что, может… может, тебе станет проще, если я проясню ситуацию со своей стороны. Чтобы ты там сам не додумывал. В общем, мне всё понравилось, и даже очень, кроме ровно одного момента — того, где ты вскочил и молча убежал, оставив меня с вот такенным стояком и кучей неотвеченных вопросов. Я… м-м, я могу понять, что у тебя, наверное, сейчас какой-то непростой период, поэтому я давить не буду, просто вот хотел сказать, что было круто. Напиши хоть что-нибудь, чтобы я понял, что ты меня не игноришь, ладно? Вот, ну нормально же? Сразу понятно, что Арсений не злится, что он весь такой понимающий, готов подождать, пока Антон смирится со своими новыми чувствами. Как от такого понимающего Арсения можно прятаться? Даже если Антон напишет «Я тебя не игнорю, мне нужно подумать» и пропадёт на какое-то время, этого уже будет достаточно. Прочитано. Снова увидел сообщение и ничего не написал. Ну ладно, возможно, у него не было времени прослушать голосовое. Может, он на пробах своих или с девушкой где-нибудь на шоппинге. Всякое бывает. У него же нет прям намерения кинуть Арсения? Зачем ему это делать, у них же всё так прекрасно начиналось. Он же не включит заднюю теперь? Пятница с субботой прошли как в тумане. Вроде и выходные, а вместе с тем настроения ноль. Словно на автомате, Арсений отдраил квартиру, включив на фоне восьмой сезон «Друзей». Потом Гудок вытащил его в какое-то новое кафе потрещать про готовящуюся шоу-программу, но даже он заметил, что Арсений постоянно отвлекается и смотрит в телефон. К воскресенью Арсений вспомнил, что так и не удалил запись, которая уже уплыла на сервера ЦБС. В теории можно было попросить Серёжу это сделать, но посвящать его в происходящее не хотелось. Да и никто всё равно эти записи не отсматривает, так что смысла поднимать шум нет, только больше внимания привлечёшь. А Антон так и не отвечал. Уж за четыре дня можно было найти время прослушать голосовое на полторы минуты? Почему нельзя хотя бы пару слов написать или сраный стикер прислать? Это уже похоже на сознательный игнор. С трудом дождавшись, пока дверь квартиры захлопнется за его спиной, Арсений достал телефон, чтобы запустить запись ещё одного голосового. — Слушай, Шаст, ну это уже некрасиво как-то? Я в душе не ебу, что у тебя там происходит, какие у тебя там моральные терзания, по поводу измены, по поводу ориентации… Но можно же меня при этом не морозить? Если ты передумал или пожалел — ну скажи это нормально, зачем этот цирк? Я же тоже этот… человек. Со своими чувствами. Я не знаю, придёшь ли ты завтра, но лучше бы ты пришёл, и мы бы нормально поговорили. Вот. Прочитано. Да это уже издевательство какое-то! Умер он там, что ли? А кто тогда сообщения читает с его телефона, маньяк, который его убил? Сколько времени нужно, чтобы написать одно ебучее сообщение? Арсений с досадой швырнул телефоном в диван. Можно подумать, ему проблем не хватает! Тут конец квартала, там номера для новой программы репетировать надо, сестра порывается из Омска на недельку приехать, счётчик электрический пора менять… А он сидит как дурак и ждёт сообщение от человека, который на него явно хуй положил. Ну ты и идиотина, Арс. Если бы он хотел, давно бы тебе ответил. Знает, где ты живешь, знает, где ты работаешь. Как там в этих всяких тиктоках говорят? Если бы он хотел, он бы сделал. А ты всё что-то бегаешь за ним, вешаешься на него, как будто мужиков других нет. Увидел самого бесполезного — натурала, с девушкой, без работы — и поплыл. Отличный выбор, Арс. Отличный выбор. Десять из десяти. *** Как и следовало ожидать, в понедельник Антон не пришёл. Не появился ни к открытию, ни к обеду, и вообще, кажется, появляться не собирался. — А куда Шастун пропал? — Оксана кивнула на пустеющий угол. Арсений раздражённо дёрнул плечом: — Не знаю. Может, работу нашёл. Оксана с тоской покосилась на лейку, видимо, снова прикидывая, сколько раз нужно будет перетащить за собой стремянку, чтобы полить цветы. — По-моему, без него даже лучше, — фыркнул Арсений, утаскивая за собой стопку книг на расстановку. — Никто уши не греет, книжки брать не мешает, вай-фай не забивает… Оксана прищурилась: — Я что-то думала, вы подружились с ним. А он тебя бесил всё это время, оказывается? — Ну-у… Не то чтобы бесил. Но мешал местами. Стеллаж с русской литературой и правда выглядел теперь каким-то пустым без растянувшегося под ним Антона с его тупыми мешающими ножищами. Зато можно было спокойно поставить на место Глуховского и Яхину, не боясь попасть кому-то по голове. Входная дверь скрипнула, и Арсений с неудовольствием отметил, что всё ещё каждый раз высматривает входящего, надеясь, что этот чёртов Шастун всё-таки появится. Но на этот раз это снова был не он — какая-то агрессивно топающая читательница, к которой Арсений мгновенно потерял интерес. А девушка тем временем дошла до абонемента, и её довольно резкий ядовитый голос разнёсся по залу: — Здравствуйте, Оксана Александровна! Знакомая Оксаны, что ли? Судя по интонации, не очень хорошая. Арсений с опаской выглянул из-за стеллажей, ловя обеспокоенный взгляд Оксаны. — Добрый день… — растерявшись от такого напора, робко отозвалась та. — Чем могу помочь? — Знаете, Оксана Александровна, — с нажимом произнесла девушка. — Хочется почитать что-нибудь про женщин, которые спят с женатыми мужчинами. Арсений нахмурился, прячась за литературой про вязание. Звучало похоже на наезд. Оксанка что, переспала с мужем этой дамочки? Наша Оксанка, которая сама недавно замуж вышла и всё ещё влюблённая бегала? — Вам… художественное или нон-фикшен? — по голосу было слышно, что Суркова и сама напряглась. А женщина тем временем почти легла на стойку абонемента, угрожающе нависая над библиотекаршей: — О, а есть нон-фикшен? Я бы почитала. Хотела бы я знать, что движет такими мразями, которые считают, что имеют право влезть в чужие отношения и разрушить их. Оксана явно растерялась, но Арсений сейчас не собирался встревать в этот диалог, чтобы помочь коллеге выплыть. — Из нон-фикшена у нас есть Ника Набокова… Сейчас уточню, не на руках ли она… Оксана уткнулась в монитор, так что из-за стойки были видны только кончики покрасневших ушей. Словно почувствовав, что в зале происходит какая-то движуха без него, из своего кабинета появился Стас, который терпеть не мог пропускать новых ненормальных посетителей. Он перегнулся через абонемент, опуская на него стопку методических материалов, коротко поздоровался с пышущей яростью читательницей и повернулся к Оксане: — Ксан Ксаныч, ты печенье приобрела для чаепития? — Угу, — кивнула девушка, продолжая сосредоточенно искать книги, которые можно было бы предложить читательнице. — С товарным чеком? — не унимался Стас. — С товарным чеком, лежит на столе в запаснике, — вздохнула Оксана, а затем переключилась обратно на странную женщину. — Можно ваш читательский билет? Та резко выпрямилась, словно вопрос застал её врасплох. — У меня нет читательского билета. — Тогда нужно будет вас зарегистрировать, — терпеливо пояснила Оксана. — Нужно будет заполнить договор, понадобится ваш паспорт… Посетительница замотала головой и будто мгновенно сдулась. — Я… Я в другой раз тогда зайду. До свидания, Оксана Александровна. Вся её агрессия как будто мгновенно куда-то испарилась, оставив на месте пышущей злом мегеры растерянную девочку. — Приходите, конечно, — дружелюбно улыбнулась Оксана, словно ставя своей целью добить женщину окончательно. Та растерянно кивнула и потащилась в коридор, где словно сама не могла решить, что дальше делать, зависнув на минуту у стендов про противодействие коррупции. И лишь когда за её спиной закрылась дверь, Арсений кивнул, показывая Оксане, что можно выдохнуть. — Вы знакомы? — не сдержал любопытства он. — Первый раз её вижу! — глаза Оксаны округлились. Стас не преминул влезть в разговор, хотя сам пропустил большую часть представления: — А чего она хотела? — Книги про любовниц, — Оксана махнула рукой на монитор, где был открыт сайт с подборкой нон-фикшена про измены. Арсений опустил оставшиеся в руках книги на подоконник: — Ну у меня сложилось такое впечатление… — мягко начал он, — что она как будто… думала, что ты любовница её мужа? — Или она любовница твоего, — вкинул свою версию Стас, за что мгновенно получил своими же методическими материалами по лысой макушке. — А у меня сложилось впечатление, что она просто не в себе, — отрубила Оксана. — Им всем странненьким тут как будто мёдом намазано. С этим спорить было сложно, библиотека как будто каждую неделю открывала свои двери новому типажу фриков. — Кстати про мёд! — оживился Стас. — Есть идея к Медовому спасу раздобыть костюм пчелы…