***
Во внутреннем дворе Запретного города было шумновато. Служанки ровными рядами ходили то с мешками муки и корзинками овощей, то с тазиками воды и стопками одежды. Громкое дыхание и счёт командира дворцовой стражи доносился прямиком с тренировочного поля за одной из стен, где как раз проходили занятия у новобранцев. С кухни приятно пахло вареным рисом и специями, что сильно дразнили аппетит одного парня, что сидел на каменном ободке клумбы. Возле его ног стояла небольшая сумка, а на боку висела черная сабля мягкой прямоугольной формы. Лицо было загорелым, с яркими глубоко посаженными глазами, что с интересом осматривали местность вокруг. Человек улыбался, от чего на щеках виднелись небольшие ямочки. — Эй, ты кто? Парень обернулся, натыкаясь на такого же молодого человека. По его одежде он сразу понял, что перед ним один из стражников высокого положения. — Я Мо Вэйюй. Прибыл исполнять обязанности генерала дворцовой стражи Цэнь Чи, который покинул свой пост в связи с отставкой по собственной воле, — Мо довольно встал в полный рост, с улыбкой смотря сверху вниз на нахохлившегося Сюэ Мэна. — Меньше слов — больше дела. Ты бы ещё дольше приветствие выкинул. Идем, — стражник развернулся, даже не дожидаясь пока Мо Жань поднимет свою сумку, и пошел к одному из пристроек. — Я всё разжевал, чтобы до тебя дошло, — Мо быстро догнал стражника, лениво пожимая плечами. — Что?! — Что слышал, — ухмыльнулся Мо Жань, а потом продолжил: — мне экскурсия не нужна, сам разберусь. Отведи меня в мои покои. Сюэ Мэн от такой нахальности едва ли не посинел от гнева. Он оторопело остановился, глядя в широкую спину впереди идущего парня, а потом закричал. — Я? Отвести?! Я тебе не прислуга! Чёртова псина, я тебя к Императору не подпущу ни на йоту! — Мне твоё разрешение и не надо. Не отведешь и ладно, название павильона скажи хотя бы, — генерал обернулся и нахмурился, недовольно слаживая руки. — Тц, мне откуда знать. Сам разузнай, скройся уже с глаз моих! — юноша фыркнул и грозно пошел в другую сторону от вредного генерала. Мо Жань на это лишь рассмеялся и зашагал к выходу с дворика. На пути ему встретилась одна из кухарок, у которой он и узнал, где ему предстоит жить. Как ему показалась, она эту информацию выдумала на ходу, отправив его в павильон Лу*[5]. Придя к месту назначения, оказалось, его поселили в самом дальнем уголке Запретного города, рядом с бамбуковым садом и небольшим прудом. Павильон хоть и был необжитым, но и не выглядел, как развалюха. Мо Жань кинул вещи на пыльное кресло и закатал рукава. Работы тут было достаточно. Заодно разомнется после долгой сидячей дороги на повозках и лошадях. Он сбегал за тазиком и тряпками к одной из служанок и быстро начал прибираться, пока в голове радостно пел дифирамбы. Наконец-то он здесь. Уже ближе к ночи он закончил. Комнаты сияли и благоухали; на столике стоял свежесобранный букет из сучков и листьев бамбука; свежевыстиранные шторы развивались от прохладного сквозняка. Мо Жань довольно потянулся, разминая поясницу, а потом пошел к своей сумке, откуда достал мешочек с оставшимся рисом. Ни обед, ни ужин ему не принесли, поэтому сегодня ему придется довольствоваться чем есть, а завтра разузнать, как тут обстоят дела с питанием. Он вышел на улицу и присел рядом с кухонной жаровней, веером раздувая огонь. Сегодня была звездная ночь. На западе всё ещё виднелись оранжевые разводы от заходящего солнца, а на востоке уже были рассыпаны белые точки. Много лет назад, именно под таким небом, когда сегодня переходило в завтра, а завтра в сегодня, Мо Жань осознал свою цель в жизни. Это была ночь после парада: стражник проводил его до полуразваленного сарая, пожелав удачи, и поспешно удалился; Мо Жань сидел за дряхлым столиком напротив мамы, что изумленно считала золотые монеты, дрожащими руками перекладывая из одной кучки в другую. Тогда она плакала от счастья, благодарила всех Богов и Его Высочество за этот дар. Мо Жань лишь мог её обнимать, радуясь, что сможет подарить маме прекрасные последние дни, ведь та быстро угасала. Именно в эту ночь он захотел посвятить свою жизнь этому человеку, он хотел его отблагодарить от чистого сердца. Пускай он лишь уличный пёс, но для него готов стать домашней собакой; он не позволит себе его укусить. Спустя пару месяцев его мама покинула этот мир. Он смог достойно отправить её в последний путь, а затем прошел огромный путь до одной из военных школ, куда с отличием поступил, показав свои знания от мамы и природную одаренность силой. Долго и упорно он учился, чтобы потом сдать экзамены и попасть во Дворец. Он никогда не видел своего спасителя, даже когда принц стал Императором, облачив свой лик перед народом, он не мог его увидеть, так как школа была изолирована от внешнего мира, а потом наступила война, и остальные годы он выживал на поле боя, горя лишь желанием выжить и отплатить Ему. Да, возможно, это было жутко, так преследовать человека, так к нему рваться, но Мо Жань был простым человеком: на зло платил злом, на добро — добром. — Ай, рис чуть не сгорел! — Мо замельтешил над котелком, совершенно не замечая застывший силуэт между бамбуком.***
Сегодня совершенно всё валилось из рук. Ваньнин провел остаток дня в мастерской, надеясь закончить чёртов нагрудник для своего «стража», но каждый раз получалась какая-то ерунда. То слишком узко, то неровно, то с вмятиной, то слишком тонко отбито. Ваньнин устало вздохнул и откинул кочергу, а потом подошел к окну. Уже наступили сумерки, поэтому по городу потихоньку зажигались фонарики. Давно он не прогуливался в тишине и покое. Времени раньше не было, да и он постоянно был на иголках, но сегодня часть его переживаний была снята с плеч. Чу скинул с себя фартук и надел простой черный халат, чтобы не привлекать много внимания с его привычными белыми облачениями. На улице была приятная прохлада. Ваньнин шел по деревянному помосту к своему любимому бамбуковому саду, где рядом располагался пруд с яблоней. Это единственное место, где его никто не беспокоит и где он может в полной мере отдохнуть в тишине. Это место считали заражённым злым духом, потому простой люд не любил сюда ходить, веря в эти байки. Думаю, не стоит говорить, кто попросил пустить этот слух, чтобы это тихое излюбленное Императором местечко никто не оккупировал (Сюэ Мэн). Чем ближе подходил Император, тем отчетливее чувствовал, что что-то не так. Там, что горит свет? Когда Ваньнин прошел по дорожке сквозь бамбук, он наткнулся на занимательную картину: какой-то парень активно ворчал на рис, помешивая его лопаткой, а, если быть точнее, его отдирая. Руки красиво сияли от огня печи, а толстые вены надувались от скрытой силы. «Он явно боец», — пронеслось в голове Чу. Буквально через секунду, на него бросили взгляд. Парень с удивлением посмотрел на притаившийся силуэт Императора. — Эй, ты чего там прячешься? — Мо Жань нахмурился, рукой проверяя рукоять сабли. Ваньнин оторопело замер. Это он то прячется? Он просто стоит! — Мне больше интересно, ты кто такой? — равнодушно проговорил Чу. Мо Жань стал идти к мужчине, прищуриваясь в сумраке. Ваньнин же стойко смотрел в мужественное лицо и стоял вытянувшись, высоко задрав подбородок. Чем ближе был парень, тем отчетливее теплел воздух, и пахло костром. — Я здесь живу. О, так ты красавец, — Мо Жань остановился в шаге от вмиг ощетинившегося Императора, широко раскрыв глаза. — Ты… ты! — в душе Ваньнина разразилась настоящая лава. — Да, я, — Мо самодовольно ухмыльнулся, опираясь на бамбук, и с интересом осмотрел сверху донизу интересного гостя. — Чего ты так взъелся? Я между прочим знаю толк в красоте, знаешь какой у меня опыт! — Даже знать не хочу! — гневно прошипел Император, с неприязнью дергая плечом. Мо Жаня это позабавило, и он засмеялся. Ваньнин покраснел от гнева и его брови съехались к переносице. Да как смеет этот человек так себя вести! Невоспитанное бахвальство. — Что смешного? Кто тебя здесь поселил? — Просто поселили, не знаю кто. Просто женщина с кухни, — парень улыбнулся и вмиг оказался рядом с лицом Чу. — Слушай, может хочешь отведать кое-что особенное? — Вот уж точно: дурной характер не поддается исправлению! Не подходи ко мне! — холод от этой фразы вовсе не задел парня, может лишь чуть-чуть. Ваньнин непонимающе отшагнул, когда Мо Жань опять приблизился к нему. Такого давления мужчина ещё никогда не чувствовал. Разбираться что это «особенное» ему тоже не хотелось, поэтому он недовольно отпихнул веселого парня, а сам развернулся и дал деру. — Эй, я же пошутил! Ну, ты чего, красавчик, хотя бы имя назови! — раздалось вслед убегающему Императору. — Ха, забавный. Мо Жань ещё постоял немного, вглядываясь во тьму качающейся рощи и потирая плечо, к которому прикоснулась до удивления леденящая рука, а потом, посвистывая, пошел к жаровне, где уже стыл рис.***
Ваньнин остановился, лишь когда добежал до входа в свои покои. Он зашел внутрь, отмахиваясь от взволнованных вопросов своих слуг, сразу захлопывая перед ними дверь. «Оставьте меня в покое, просто дайте остыть», — чуть ли не было написано в его глазах. Ещё никогда он не общался с такими людьми. Его круг общения бы донельзя узок, состоял только из воспитанных ученых людей и послушной прислуги, что и взгляд иногда боялась поднять, но что-то ему подсказывало, что этот парень не из этих двух групп. — Да какая разница! Да как он посмел шутить надо мной! Ещё долго из покоев Императора разносились гневные речи, но никто не посмел его побеспокоить. До рассвета все ходили на цыпочках.