Кто мы среди теней

      Когда они приземляются, Гарри вырывает палочку из руки Малфоя и швыряет ее через комнату. Он хватает Малфоя за горло и прижимает к стене, впиваясь пальцами в чувствительную кожу.       — Объяснись, — рычит он сквозь стиснутые зубы, короткая ниточка контроля, которая принадлежит ему как человеку, позволяет остановиться всего на секунду. — Сейчас же.       Глаза Малфоя широко раскрыты и темны, лицо Марквелла искажается, так что трудно сказать, о чем он думает. Гарри и близко не может прочитать его. Он достает свою палочку и приставляет ее к виску Малфоя.       — Сними чары, — рычит он и понимает, что голос все еще полон отвращения к тому, что он увидел в том кабинете.       Малфой медленно поднимает руку, чтобы положить ладонь на кулак Гарри, одним пальцем касаясь палочки, когда шепчет слово, которое рушит маскировку. Гарри избавляется от своего Гламура и отбрасывает палочку на пол. Ему не понадобится магия для того, что он собирается сделать с Малфоем.       — Поттер, — говорит Малфой, когда появляется настоящее лицо Гарри. — Это не то, что ты думаешь, — его голос хриплый, а лицо алеющее.       Гарри чувствует, как сердце Малфоя бьется под ладонью, и его хватка усиливается. Малфой издает сдавленный звук, и Гарри чувствует укол удовлетворения. Только от мысли о том, через что проходят эти дети… Гарри помнит повышенные голоса, тесные пространства, резкие удары; он помнит страх, боль и беспомощность. Кровь. Так много крови. Ни один ребенок никогда не должен испытывать это. Люди, которые такое совершают, — худшие монстры. Малфой может сгореть в Адском огне, и это будет ничто по сравнению с тем, что он заслужил.       — Назови мне хоть одну причину, по которой я не должен перегрызть тебе глотку, — шипит Гарри, и в этот момент он абсолютно уверен в своих словах.       Сердцебиение Малфоя учащается, но он по-прежнему не паникует, не сопротивляется. Инстинкты волка в Гарри близки к его собственным. Так что он знает, что сопротивление плохо закончится для Малфоя. Очень плохо. Гарри надеется, что тот попытается.       — Гарри, — говорит Малфой, и пальцы Гарри дергаются от употребления его имени. Какое право имеет Малфой? — Я не такой… не один из них.       — Ебаный бред, — шипит Гарри и наклоняется ближе к Малфою, так что их лица оказываются всего в нескольких дюймах друг от друга. Он чувствует жар тела Малфоя рядом со своим, а его запах сильный и пьянящий. Затянувшееся возбуждение Малфоя только усиливает отвращение и ярость. Он начал думать, что Малфой изменился. — Вы говорили о покупке и продаже детей. Детей, Малфой. Блять, я знал, что ты ублюдский Пожиратель Смерти, но это…       Гарри дергает Малфоя и прижимает его спиной к стене. Он ударяется о нее головой, и Гарри слышит, как у него перехватывает дыхание. Малфой задыхается, его лицо выглядит страдальческим, еще больше покрасневшим, но он не пытается защищаться. Не пытается остановить Гарри.       — Расследование, — хрипит он, судорожно сглатывая, хотя кулак Гарри еще сильнее сжимает его горло.       Гарри собирается снова ударить его о стену, когда слово прорывается сквозь ярость внутри него.       — Что? — спрашивает он, не ослабляя хватки.       Малфой пытается вдохнуть, но грудь безрезультатно вздымается.       — Блять, Поттер, — хрипит он. — Я провожу расследование преступных дел этих придурков.       Гарри слегка ослабляет хватку, и Малфой тяжело вдыхает. Он на мгновение закрывает глаза и просто восстанавливает дыхание.       — Говори, — говорит Гарри, не убирая руку с горла Малфоя. Он не знает, поверить Малфою или все-таки решить, что это просто какая-то сумасшедшая уловка — заставить таким образом отпустить его, чтобы добраться до палочки. — У тебя две минуты, чтобы убедить меня, почему ты не должен оказаться мертвым или в Азкабане.       — Я журналист, — говорит Малфой, глядя Гарри в глаза, его взгляд непоколебим, а голос все еще хриплый.       Гарри качает головой, пальцы уже снова сжимаются на горле Малфоя. Он никогда не видел его фамилию в печати. За кого этот идиот его принимает? Как будто он не заметил такого и не запомнил бы.       — Правда, — говорит Малфой, руки дергаются и приподнимаются, как будто он хочет схватить Гарри за кулак и оторвать его от своего горла. Но не делает этого. — Веритас .       Гарри снова качает головой, это слово щекочет край сознания, подавляя гнев, разочарование и инстинкт защищать детей — защищать детенышей. Он слышал это раньше. Где он слышал это раньше? Он заставляет себя думать. Лицо Малфоя снова краснеет, его грудь безрезультатно поднимается, когда он пытается втянуть кислород. Затем его осеняет, и Гарри чувствует, как гнев немного спадает, а его яростная уверенность колеблется. Он полностью ослабляет хватку и отступает, делая несколько шагов в сторону от Малфоя.       — Бред, — снова говорит он, но уже менее уверенно.       Малфой поднимает руку к горлу и медленно потирает его. На коже виден разъяренный красный отпечаток руки Гарри. Малфой кивает, подтверждая свои слова, и сглатывает, морщась.       — Ты не можешь быть Веритас, — говорит Гарри, пытаясь собраться с мыслями, сдержать свой гнев, отвращение и потребность сделать кому-то больно за то, через что проходят эти дети. Ему нужно подумать, чтобы очистить разум. Волк хочет кого-нибудь разорвать, но ему нужно вернуться к человеку в себе хотя бы на мгновение.       Веритас — легенда в Министерстве. Призрак. Пять самых громких дел, которые они раскрыли за последнее десятилетие, были связаны с расследованиями, проведенными и обнародованными в прессе человеком, известным как «Веритас — Справедливость».       — Почему нет? — говорит Малфой, и эти слова произнесены так небрежно, так непоколебимо уверенно, что Гарри не может не слышать в них правду.       В его сознании начинают формироваться связи, все становится на свои места так же, как когда он был аврором. Малфой нарушил условно-досрочное освобождение примерно за двенадцать месяцев до того, как «Веритас» впервые напечатал что-то. Лица, имена, жизни Малфоя были разбросаны по всей стране. Малфою всегда нравилось рыскать и шпионить за всеми.       Он думает о том, что знает о Веритас — Рон говорит о журналисте с благоговением, которое обычно приберегает только для Гермионы. Веритас опубликовал истории о незаконных испытаниях зелий на домовых эльфах, взятках на самых высоких уровнях Визенгамота, устаревших и бесчеловечных методах успокоения в отделении Януса Тики в больнице Святого Мунго.       У Гарри возникает в голове мысль, и он чувствует, как уверенность Малфоя перетекает к нему.       — Чистка, — выдыхает он, глядя на Малфоя с новым уважением. — Джеффрис. Ты провел расследование, после которого его посадили за то, что он сделал с тобой, — ты вычистил наше жилище за нас.       — За то, что он сделал со всеми, не только со мной, — говорит Малфой. — Но да. Я особенно горжусь этим.       — Черт возьми, — говорит Гарри, проводя рукой по волосам. Малфой — Веритас. Малфой — это правда, которая годами держала в напряжении все их общество. — Мне нужно выпить.       Он поворачивается к шкафу, концентрируясь на звуках движений Малфоя позади, когда тот пересекает комнату, чтобы взять свою палочку. Когда немедленной аппарации не следует, Гарри немного расслабляется.       — Виски или вино? — спрашивает Гарри через плечо. Все кажется сюрреалистичным. Он чувствует себя взвинченным из-за резкой смены эмоций, чувствует себя опустошенным от ярости, но не уверен, что именно ставит все на свои места.       — Виски, — говорит Малфой, подходя к нему и садясь за обеденный стол. Раздается стук дерева о дерево, когда он кладет палочку Гарри на стол перед ними.       Гарри наливает напитки и садится напротив Малфоя, ставя перед ним бокал, от поверхности которого вьется дымок. Малфой делает глоток и морщится, когда напиток обжигает, несомненно, больное горло. Гарри не хочет извиняться. Пока нет. Сначала ему нужно услышать больше.       — Так что именно ты расследуешь? — спрашивает он.       Малфой поднимает бровь, глядя на него.       — Это спрашивает старший аврор Поттер или мой телохранитель?       Гарри хмурится от напоминания — он уже не тот, кем был раньше, — как будто он сможет когда-нибудь забыть это.       — Я больше не аврор. Я просто хочу знать, во что, блять, я ввязался.       — Ты ни во что не ввязывался, — говорит Малфой, его голос становится холоднее, когда что-то в его лице закрывается. — Ты все еще можешь уйти. Большую часть своих расследований я провожу в одиночку. Если бы вместо тебя был кто-то другой из той дерьмовой компании, в которой ты работаешь, тебе, вероятно, было бы наплевать на то, что Дэвис показывал мне, и мы бы все продолжали жить свои жизни.       Гарри машет рукой, отметая этот вопрос.       — Я сейчас здесь, и ты ни за что не избавишься от меня после того, что я видел сегодня. Так что именно ты ищешь?       Малфой морщится, и впервые отвращение и гнев отравляют его запах, делая его резким и горьким.       — Это дело, которым я занимаюсь последние два с половиной года, но несколько месяцев назад у меня случился прорыв, я нашел человека, который мог связать меня с Дэвисом. Он не главный, но он может меня к нему привести.       — Какое «это» дело? — спрашивает Гарри, теряя терпение.       — Группировка контрабандистов детей, — говорит Малфой, скривив губы. — Детей сквибов. Вот почему ублюдков до сих пор не поймали. Дети нигде не числятся.       Гарри хмурится, голова работает быстро, пока он обдумывает это. Было несколько дел о пропавших детях, по которым его команда просто не смогла ничего выяснить. Они были детьми сквибов — каждый из них, и авроры не смогли найти никаких следов того, что с ними случилось.       — У них не было магических подписей, — бормочет Гарри, вспоминая, и сидящий напротив него Малфой кивает.       — И поэтому авроры сдались, потому что, не дай Мерлин, вы действительно сможете чего-то добиться без магии.       Гарри хочет разозлиться на этот комментарий, но он знает, что это правда. Он знает, что они подвели этих детей. Есть куча нераскрытых дел, которые он просматривает — просматривал — каждый год в годовщину своего назначения. Эти лица — одни из тех, которые преследуют его в темноте ночи.       — А магловская полиция даже не знает о большинстве случаев, — продолжает Малфой. — В ситуациях, когда у одного из родителей были магловские связи, несколько раз начиналось расследование, но эти дети не зарегистрированы ни в одной из баз данных. У полиции нет отпечатков пальцев, фотографий или номеров страховок. Они слепы и бесполезны.       Малфой допивает остатки своего напитка и вздыхает.       — Иногда родители даже не сообщают об этом. Некоторые чистокровные семьи прячут сквибов. Насколько я могу судить, они уже похоронили своих детей, но скандал, связанный с расследованием исчезновения ребенка-сквиба из их семьи — это большой шаг для них.       Гарри смотрит на него, совершенно потрясенный, не в силах понять родителя, который не переворачивает небо и землю, чтобы найти своего ребенка.       Малфой протягивает руку и приманивает бутылку Огневиски. Она шлепается ему в ладонь, и он наливает себе еще порцию.       — Чертовы чистокровки, — рычит он. — Мы — половина ебаной проблемы. — Он допивает янтарную жидкость и судорожно выдыхает дым, который обдает Гарри — его горький привкус смешивается с запахом чего-то уникального от самого Малфоя.       — О скольких детях мы говорим? — спрашивает Гарри, пытаясь привести мысли в порядок — пытаясь переориентировать мысли за последние несколько недель о Малфое как подозреваемом на Малфоя как одного из наименее вероятных героев.       — Я отследил четырнадцать исчезновений за последние три года, — говорит Малфой. — На момент исчезновения им было от восьми до одиннадцати лет. Все до Хогвартса.       — Это в документах, которые ты всегда пишешь? — спрашивает Гарри, и Малфой мгновение колеблется, но кивает. — Могу я их увидеть? — спрашивает Гарри.       Малфой наклоняет голову набок и рассматривает Гарри.       — Зачем? — спрашивает он наконец.       Гарри чувствует, как прежний гнев снова пробуждается, и почти рычит на Малфоя.       — Потому что я хочу помочь, дубина. Я не знаю, ускользнуло ли это от твоего внимания, но я раньше руководил гребаной командой авроров, и я знаю несколько вещей о расследовании дел больных ублюдков.       Малфой фыркает.       — «Больные ублюдки» не описывает и половины этой операции. Каким бы плохим ни был Дэвис, я почти уверен, что тот, кто управляет этим, намного, намного хуже.       Гарри рассматривает Малфоя, слегка прищурив глаза, пока обдумывает это утверждение, сравнивая его с тем, что сам наблюдал.       — Я думал, ты неравнодушен к Дэвису? Играл ты, конечно, крайне убедительно.       Малфой морщится — его отвращение очевидно.       — Судя по тому, что я слышал о Дэвисе, ему повезло, что я его еще не убил. Когда я опубликую статью, его образ будет в центре внимания. Он торговец людьми их синдиката. Ты видел название здания? ЦТИ: Центральная торговля и импорт. У него есть доступ к транспортным сетям по всей стране и по всей Европе. Он настоящий ублюдок в отношении детей.       Что-то в заявлении Малфоя кажется неправильным, и Гарри не может не настоять.       — Ты пытаешься сказать мне, что презираешь его и притворяешься? Казалось, что ты очень хочешь его, — говорит Гарри, не в силах полностью забыть о поведении, которое наблюдал. Его инстинкты не лгут. Малфой хочет Дэвиса, тот его заводит. Гарри напоминает себе, что история Малфоя все еще может быть выдумкой, элементы правды вплетены в ложь.       Голос Малфоя суров, а взгляд тверд, когда он говорит:       — Я не знаю, заметил ли ты, Поттер, но я очень хорошо заставляю людей думать обо мне все, что мне нужно. Твой курс «Оборотень 101», вероятно, не охватывал такого уровня детализации; я уверен, что там было больше о том, где находится сердце и как сделать самый легкий смертельный выстрел, — тон Малфоя насмешливый, как и всегда, когда он говорит о Министерстве. — Но некоторые особенно хорошо приспособленные оборотни могут по запаху читать настроение. — Малфой скрещивает руки на груди и откидывается на спинку стула, как будто бросая Гарри вызов. — Я использую возбуждение, потому что этот аромат легко подделать, и он маскирует большинство других. Если волк запал на тебя, и ты играешь правильно — используешь правильные позы и жесты, чтобы сыграть на его инстинктах, — то сможешь заставить его умолять у твоих ног и упускать все остальное, что он читает от тебя.       Гарри игнорирует последствия знаний Малфоя — его явную способность управлять инстинктами оборотней. Малфой не знает о нем и не узнает. Ему не о чем беспокоиться. Ему просто нужно научиться лучше игнорировать игры, в которые Малфой играет с Дэвисом, вот и все. Вместо этого он заставляет себя думать о том, что только что услышал.       — Ты не можешь симулировать возбуждение, — возражает Гарри. Он знает это. Малфой пахнет перед Дэвисом точно так же, как и вечером, когда принимает душ. Нет никакого заклинания или феромона, которое можно использовать, чтобы сымитировать это.       — Нет, я был возбужден, — легко соглашается Малфой. — Просто я думал не о нем.       Что-то в его взгляде накаляется так, что полностью противоречит их разговору, и Гарри не может поддерживать зрительный контакт. Вместо этого он допивает свой напиток и тянется к бутылке, чтобы налить еще.       — Итак, каков следующий шаг? — спрашивает он, меняя тему. Он уверен, что это выглядит неуклюже, но надеется, что Малфой не бросит это ему в лицо. — На кого работает Дэвис? Кто еще вовлечен?       Малфой долго рассматривает его, и Гарри задается вопросом, работал ли тот когда-либо над расследованием с кем-то еще. Он думает о визитах, которые наблюдал за последние несколько недель, и задумывается, какую роль эти люди сыграли в различных историях, которые, как он теперь предполагает, Малфой проработал с ними. Он размышляет, кто они — подозреваемые или доверенные лица.       — Ты хочешь быть моим напарником, аврор Поттер? — спрашивает Малфой, и в его голосе есть что-то слегка поддразнивающее.       — Я не аврор, — автоматически отмечает Гарри.       — Нет, — размышляет Малфой. — Ты не аврор.       Он, кажется, принимает решение и лезет в карман, чтобы вытащить пачку крошечных бумаг. Он касается их своей палочкой, и они увеличиваются. Гарри узнает корявый почерк, который часто видел мельком за последние несколько недель, но ничего не мог разобрать.       Малфой тянется через стол и касается руки Гарри. Кончики его пальцев теплые и мягкие, и Гарри с удивлением смотрит на них. Затем Малфой что-то бормочет, и Гарри чувствует легкое покалывание магии на своей коже. Он смотрит на Малфоя, тот высовывает язык, облизывая губы, затем опускает взгляд, убирая руку почти ласкающим движением. Он подталкивает бумаги к Гарри. Гарри снова смотрит на свою руку — он все еще ощущает слабое прикосновение пальцев Малфоя, и какая-то часть его хочет поднять руку к лицу и проверить, сможет ли он почувствовать это на своей коже.       Вместо этого он смотрит на документы перед ним. И только сделав это, коротко ошеломленно присвистывает.       — Ты скользкий ублюдок, — бормочет он.       Информация перед ним полностью изменилась. Странные извилистые предложения и пустые утверждения исчезли. Вместо этого тут фотографии, материалы дел, отчеты о наблюдениях, журналы общения.       — Ты работал над этим каждый вечер прямо у меня на глазах, — говорит Гарри, раскладывая файлы перед собой и не в силах сдержать нотку одобрения, которая просачивается в голос.       — Есть и другие файлы, — говорит Малфой с ухмылкой на губах. — И нет, прежде чем ты спросишь, я не буду делиться их содержимым, а заклинание закодировано с учетом моего голоса и намерений, так что даже не думай пытаться украдкой взглянуть на них.       Гарри тихо фыркает.       — Из тебя вышел бы хороший аврор, — говорит он, начиная изучать документы. Три фотографии сразу бросаются в глаза. Это одни из самых старых дел — многолетней давности. Он чувствует укол вины, когда смотрит на них.       — И правда, — говорит Малфой, нарушая концентрацию, — если бы только у меня на руке не было грязного огромного символа зла. — В беззаботном заявлении есть что-то хрупкое, и Гарри смотрит на него, склонив голову.       — Может быть, символа глупости, — говорит он. — Или легковерия. Но не зла. — Он смотрит вниз на разложенную перед ним информацию — документацию уничтоженных жизней. — Так выглядит зло.       Малфой поджимает губы, но не спорит, и некоторая резкость оставляет его запах, когда он откидывается на спинку стула, наблюдая, как Гарри полностью погружается в изучение документов.       Они сидят часами, уровень виски в бутылке медленно снижается, пока Малфой вводит Гарри в курс его расследования, версий и теорий. Там не так уж много. У него есть имя главы всей организации — «Матерь», — и он определил, что по крайней мере еще двое должны действовать на том же уровне, что и Дэвис, хотя он не знает их личности. Что касается детей, то, похоже, их продают — некоторых не один раз — в частные дома или тому, кто больше заплатит. Гарри не нужно спрашивать, для чего. Он знает.       — Если ты сможешь точно установить личность «Матери» и убедиться, что у Дэвиса есть транспортные журналы, авроры могут разнести это дело в пух и прах, — наконец приходит к выводу Гарри, собирая бумаги в стопку, и встает, тут же морщась, когда бедро вспыхивает от боли, напоминая, что он сидел слишком долго.       — Да, Поттер, — подтверждает Малфой, закатывая глаза. — Я знаю. Я делал это много раз при абсолютно нулевом участии с твоей стороны.       Гарри показывает ему средний палец и снова наполняет свой бокал, подходит к дивану и со стоном падает на него. Его организм теперь, когда он оборотень, быстрее сжигает виски, но он все равно чувствует себя приятно опьяненным.       Он удивляется, когда Малфой подходит и садится рядом на диван. Малфой явно менее трезв, чем он. Уже поздно. Они пропустили ужин, но Гарри не голоден. Обычно в это время Малфой дрочит в душе. Гарри подумывает упомянуть об этом, но потом в голову приходит мысль о том, что это, вероятно, хочет сказать выпивка в нем, поэтому он решает так не делать.       — Что заставило тебя решиться на все это? — спрашивает он, взмахнув рукой, указывая как на их только что состоявшийся разговор, так и на всю жизнь Малфоя.       Малфой делает слегка раздраженное лицо, кладет ноги на кофейный столик и откидывается на подушки.       — Все это, как ты красноречиво выразился, было местью с самого начала, — говорит он, лениво помешивая виски в своем стакане и глядя на него. — Я просто хотел трахнуть Джеффриса, как он меня. Мне нужно было придумать способ сделать это, чтобы не попасть в Азкабан, поэтому я нашел людей, которые могли продавать лица и имена. — Малфой делает глоток напитка, и его голос становится тише, когда он продолжает. Его глаза все еще устремлены в стакан, пока жидкость в нем медленно кружится. — Но чем больше искал, тем больше находил неправильного. И меня так тошнило от людей, использующих невежество в качестве оправдания.       Гарри наблюдает за Малфоем и чувствует, как эти слова отзываются в нем, что он очень часто думает точно так же.       — Почему ты обратился к газетам, а не к министру? — спрашивает Гарри. Это то, о чем он задумывался на протяжении многих лет, каждый раз, когда СМИ раскрывали очередную большую историю, прежде чем у них даже появлялось время продвинуться вперед в расследовании.       Малфой смотрит на него, и Гарри видит глубоко укоренившуюся обиду, живущую в нем.       — Министерство не сделало ничего, чтобы расположить меня к себе, Поттер, — говорит Малфой. — Азкабан чуть не убил меня, а когда я вышел, работники Министерства поставили своей задачей завершить его работу. У меня не было никаких гарантий, что, если я пойду в Министерство, все это не будет похоронено вместе со мной.       Он качает головой и допивает свой напиток, откидывая голову и выпуская дым вверх ровной струйкой. Гарри смотрит на бледную колонну его горла, сияющую в тусклом свете из кухни на другой стороне комнаты. Он представляет, как подается вперед и потирается щекой, потирается о то место, к которому прикасался Дэвис. Он на секунду представляет, как зарывается лицом в шею Малфоя, прямо там, где она соединяется с плечом, и вдыхает его запах, облизывает кожу, слегка покусывает. Недостаточно, чтобы повредить кожу, но достаточно, чтобы оставить след.       — Газеты всегда рады опубликовать историю, — говорит Малфой, продолжая свою предыдущую мысль.       Гарри стряхивает с себя сон наяву. Он не может сказать, усиливается эффект Уз, или это Огневиски, или просто тот факт, что, оказывается, Малфой не лживый преступник. Но внезапно влечение Гарри к нему, которое тлело, намеренно игнорируемое в глубине сознания, выходит на первый план.       — Еще они рады не задавать слишком много вопросов, при условии, что факты, которые я им предоставляю, можно проверить, а история сочная, — говорит Малфой, по-видимому, не обращая внимания на Гарри.       — Рон так любит Веритас, — говорит Гарри, меняя немного странную тему, но из-за виски, гудящего в теле, он не может полностью отвлечься от своих размышлений о вкусе кожи Малфоя.       Он не может сдержать намек на улыбку, которую мысль о Роне вызывает на его лице. Каждый раз, когда Веритас устраивает большой скандал, Рон болтает об этом несколько дней. Он блестящий аврор, размышляет Гарри уже не в первый раз, но в нем есть элемент хаоса, который прочно связывает его с братьями Фредом и Джорджем.       — Он будет в ярости, когда узнает, что все это время это был ты.       От этих слов лицо Малфоя ожесточается, и он смотрит на Гарри.       — Ты не можешь никому рассказать, Поттер. Никогда, — его слова звучат медленно и обдуманно, и Гарри не сомневается, что он имеет в виду то, что говорит. — Я уничтожу тебя, если понадобится. Единственная причина, по которой я могу делать то, что делаю, состоит в том, что все понятия не имеют, кто я. Веритас — это сотня людей и никто сразу. В тот момент, когда за ниточку потянут и кусочки начнут соединяться, то, что у меня есть, развалится в крошево.       Гарри смотрит на него и моргает. Он хочет заявить, что Малфой может даже не надеяться быть достаточно быстрым, чтобы уничтожить Гарри, но полагает, что это не имеет значения.       — Это было бы так плохо? — спрашивает он первое, что приходит на ум.       Рот Малфоя кривится от горького самоуничижения, и он встает с дивана, с грохотом ставя пустой стакан на кофейный столик.       — Никто не хочет правды от таких, как я, Поттер. — Он делает несколько шагов к своей комнате, а затем поворачивается. — Я серьезно, — подчеркивает он, и его глаза блестят в полумраке. — Расскажешь кому-нибудь, кто я, как только связь будет расторгнута, и тебе не понравится то, что произойдет в ответ.       Гарри просто смотрит на него, а через мгновение Малфой поворачивается, и дверь его спальни закрывается за ним с окончательностью, которая эхом разносится по остальной части квартиры.       Только когда Гарри лежит в постели той ночью на самом краю сна, он устанавливает последнюю связь. Последнее побуждение, что-то, что не давало ему покоя с момента их с Малфоем первой встречи, встает на свое место, и он чуть не ругается вслух. Он подумывает о том, чтобы зайти в комнату Малфоя, разбудить его и спросить, какого хуя он делает. Его прежнее расположение к Малфою неприятно сжимается в груди, когда он усваивает эту новую правду.       У Малфоя не было причин позволять Гарри быть рядом с ним — не было причин рисковать раскрытием его величайшей тайны. Тот факт, что он позволил Гарри быть его телохранителем, даже с Узами верности, обязывающими его молчать, был смехотворным. Гарри знал об этом с самого начала, но игнорировал, будучи благодарным за то, что Малфой позволил остаться и собрать информацию о его действиях.       Гарри смотрит в потолок в темноте и хочет смеяться над тем, как все просто.       Нет, даже мысль о том, что Малфой будет жить рядом с Гарри, нелепа, если, конечно, Малфой не журналист-расследователь. Если бы только история о том, почему Гарри Поттер внезапно ушел из Аврората, чтобы жить жизнью телохранителя-затворника, действующего под чарами Гламура, не была той историей, за публикацию которой любая газета Британии убила бы.       Гарри поворачивает голову в сторону комнаты Малфоя. Если он сосредоточится, то сможет услышать размеренные подъемы и спады его дыхания. Слушая, как спит Малфой, Гарри впервые задается вопросом, кто здесь хищник, а кто жертва.

~

      На следующее утро между ними все по-другому. По-новому. Гарри не совсем понимает, что с этим делать. С одной стороны, вчерашние откровения Малфоя увели его с подозрительной территории. Гарри думает о всех доказательствах, которые собрал о похождениях Малфоя, о предварительных теориях, которые начал создавать. Ничто из этого и близко не подходит к правде о том, кто он и что делает.       С другой стороны, инстинктивное предложение Гарри сотрудничать, чтобы раскрыть дело, подчеркивается тем фактом, что Малфой опасен для него. Вся жизнь Малфоя построена на том, чтобы замечать детали и устанавливать связи. В конце концов, Гарри знает, что оступится. В итоге Малфой узнает, кто он сейчас, и тогда для него все будет кончено. Не может быть, чтобы Малфой его не выдал. Гарри Поттер — оборотень — это история, от которой не откажется ни один журналист.       Настроение Гарри мрачнеет, когда он думает о всех случаях в их прошлом, когда Малфой намеренно действовал так, чтобы усложнить ему жизнь. Конечно, кажется, что сейчас у них все хорошо, но это не значит, что Малфой не воспользуется возможностью сделать сенсацию. Предубеждения против оборотней, возможно, и не являются законом, но они — следующее лучшее средство. Даже он — любимый мальчик волшебного мира — не выживет, если его выставят волком.       Мысли проносятся в голове, преследуя друг друга бесконечными разочаровывающими кругами, пока он медленно просыпается, сбрасывает одеяло и потягивается, чтобы расслабиться. Сейчас ему везет найти ответ не больше, чем прошлой ночью.       Когда он открывает дверь и выходит в гостиную, одетый в мягкие джоггеры и черную футболку без рукавов, его любимую утреннюю одежду, учитывая, как жарко в квартире, Малфой уже там. Он стоит у кофеварки, одетый и выглаженный как обычно. На столе обнаруживается кружка чая, от которой идет легкий пар. Гарри чувствует запах — он заварен идеально по его вкусу и полон сахара.       — Спасибо, — говорит он с легкой улыбкой, берет чай и делает глоток, закрывая глаза и вздыхая.       — Я и так готовил заварник, — говорит Малфой, как делает каждое утро, несмотря на то, что Гарри знает, что он пьет только кофе, а прямо сейчас взбивает молоко, чтобы налить его в горький напиток в своей чашке.       Что-то в этом продолжении установленной между ними рутины успокаивает Гарри. Он не может позволить Малфою узнать его секрет, но ему не нужно решать, что делать, прямо сейчас. У него есть время.       — Полный английский? — спрашивает Малфой, поднимая трубку, чтобы заказать завтрак.       Гарри кивает, хотя каждое утро с тех пор, как они приехали, он ел одно и то же. Он никогда не мог противостоять чувству новизны от возможности откусить от всего — так часто наблюдал за Дадли с дымящейся горкой еды перед ним в ожидании корок и обрезков.       Гарри подходит к окну и садится в свое любимое кресло. Из него открывается вид на реку, а восход солнца — это то, что он оценил по-новому, проведя последние несколько недель с Малфоем. Гарри никогда не был ранней пташкой, но каким-то образом присутствие кого-то в его пространстве и звуки и запахи напитков, которые варятся на заднем плане, делают эту утреннюю рутину более привлекательной. Он потягивает чай, наблюдая за отблесками света над водой и движением начинающего просыпаться города.       Он позволяет своим мыслям медленно дрейфовать по воспоминаниям о вчерашнем дне, обрабатывая информацию, которую видел в файлах Малфоя, и вплетая ее во все остальное, что узнал. Расследование Малфоя было тщательным, Гарри отдал бы ему должное. Он посрамил бы некоторых из лучших сотрудников Министерства.       Звуковой сигнал карты-ключа и тихое бормотание Малфоя, когда он опускает обереги у двери, сигнализируют о прибытии их завтрака. Гарри взмахивает рукой, чтобы установить свои чары, но не встает. Первые несколько дней он пытался быть вежливым, но только смущал обслуживающий персонал, нависая над ними и пытаясь помочь с подносами с едой. Он слушает тихий обмен словами, когда Малфой приветствует человека, затем скрип подноса, когда тот вкатывают в комнату. Когда дверь за тележкой со щелчком закрывается, Гарри напрягается. Ответ, который он слышит, неправильный. Голос глубокий. Он уже знает голоса всего персонала, и он никогда не слышал этого. И запах другой. Человек с тележкой пахнет, как улица снаружи — холодно и свежо. Персонал, готовящий завтрак, всегда пахнет как конец длинной смены, как еда, постельное белье и чистящие средства.       Он резко поворачивает голову, чтобы увидеть, как Малфой идет к столу, все еще говоря что-то глупое о погоде. Позади него официант в белом тянется к своему жилету, его тело напряжено от намерения, которое Гарри сразу же узнает. Он едва замечает то, что видит, прежде чем начинает двигаться. Кружка выпадает из рук, он перепрыгивает через стул и оказывается на полпути к Малфою, прежде чем слышит, как она разбивается о деревянный пол.       Малфой поднимает взгляд на звук, и его глаза расширяются, когда он видит спешащего к нему Гарри. Человек позади двигается так же быстро, и Гарри видит блеск ножа, который неминуемо сокращает расстояние.       Гарри хватает Малфоя за руку и дергает его вперед, выкручивая и отводя от лезвия. Оно уже почти касается кожи, и у Гарри есть лишь секунда, чтобы пожалеть о том, что он не использовал Протего или Ступефай, а потом он чувствует удар клинка. Он приглушенно рычит от боли в пояснице и чертовски надеется, что лезвие недостаточно длинное, чтобы пробить внутренности. Ему бы это не понравилось, и будь проклято ускоренное исцеление.       Адреналин захлестывает его, он поворачивается, хватает напавшего за горло и отрывает от пола, отбрасывая к стене. Наемник бьется головой о стену, широко раскрыв глаза и на мгновение запаниковав, а потом валится кулем на пол.       Малфой немедленно поворачивается к Гарри.       — Что, блять, это было? — в его голосе нет страха, которого Гарри мог ожидать от большинства людей. Он уже отвернулся от Гарри и находится на пути к своему потенциальному убийце.       — Мы должны уходить, — говорит Гарри, протягивая руку за спину к ножу, все еще торчащему в пояснице.       Он стискивает челюсть и вытаскивает его, хрипя от боли. Гарри чувствует, как из раны вытекает кровь, и знает, что удаление лезвия противоречит всем медицинским рекомендациям, но, черт возьми, все заживет, и он не думает, что аппарировать с ножом в спине особенно хорошая идея.       Он сосредотачивается и призывает свою палочку. Удаляет лезвие и быстро накладывает на рану полевой пластырь, чтобы остановить кровь.       — Акцио вещи Гарри Поттера, — говорит он, поворачиваясь, чтобы снова посмотреть на Малфоя, протягивает руку, чтобы поймать свою сумку и начинает запихивать в нее предметы, которые летят к нему.       Малфой стоит на коленях над человеком на полу без сознания, и Гарри не может понять, что он делает. Он прикладывает руку к виску мужчины.       — Малфой, — рявкает Гарри. — Я серьезно. Мы должны уходить. Ну же.       Малфой взмахивает рукой, не двигаясь, и Гарри делает шаг к нему; он вытащит ублюдка, если понадобится. Он чувствует, как горячая струйка крови впитывается в кроссовки, и вздыхает от боли сквозь стиснутые зубы. Сейчас это неважно. Надо уйти. Очевидно, это было спланированное нападение, и Гарри не может не чувствовать себя виноватым — Дэвис послал кого-то за ними из-за того, как Гарри отреагировал на встрече накануне. Но у него нет времени на подобные мысли.       Как только Гарри собирается схватить Малфоя и заставить его подняться, тот встает и произносит то же заклинание, что и Гарри, призывая к себе все свои вещи и аккуратным движением складывая их в чемодан.       — Куда? — спрашивает он, и по одному этому слову Гарри понимает, что Малфой делает такое не в первый раз.       — Нам нужно место, совершенно не связанное с этим делом и Марквеллом, — произносит Гарри. Малфой немедленно кивает и тянется к его руке. — Подожди, — говорит Гарри и поворачивается обратно к комнате. Он сжимает палочку и произносит стандартное заклинание уборки места преступления, которое выучил, будучи еще новичком в Аврорате. — Restituere. — Вся квартира тут же начинает прибираться и приводить себя в порядок. Через несколько мгновений, Гарри уверен, от них не останется ни следа, ни даже отпечатка пальца.       — А что с ним? — спрашивает Малфой, наклоняя голову к лежащему без сознания мужчине.       Гарри хмурится, глядя на него. В своей прежней роли он бы вызвал его на допрос. Теперь он не может позволить себе тратить время или делать что-то сложное. И он не хочет заходить так далеко, чтобы убивать его. Пока нет. Он игнорирует горячее гневное рычание внутри себя при мысли о том, что могло случиться, если бы нож попал в Малфоя.       — У нас нет времени допрашивать его, — говорит Гарри, бросая взгляд на часы на стене. — И мы не можем рисковать, забирая его с собой. — Прошло четыре минуты с момента нападения. Если будут другие наемники, а он уверен, что они будут, у них с Малфоем есть еще примерно три минуты, прежде чем их защитные чары атакуют.       Малфой кивает и поднимает палочку. Гарри напрягается, но все, что говорит Малфой, это «Обливиэйт». Мужчина дергается, а затем снова замирает. Малфой поворачивается к Гарри и снова тянется к его руке.       — Куда бы мы ни направлялись, — говорит Гарри, — ты не можешь привести нас прямо туда. Аппарацию можно отследить, если достаточно быстро взять след.       Малфой поднимает бровь, и его презрительный взгляд говорит о многом. Он крепче сжимает руку Гарри, и их засасывает в пространство.       Гарри ахает от боли, когда они приземляются. Он чувствует, как рана в спине рвется еще больше, и практически падает на Малфоя, хватаясь за его руки, чтобы удержаться в вертикальном положении.       — Что случилось, Поттер? — спрашивает Малфой в полумраке, и впервые за утро в его голосе слышится намек на беспокойство.       — Ничего, — говорит Гарри, выпрямляется и отходит. — Я в порядке.       Глаза привыкают к тусклому свету, и он понимает, что они в гараже. Малфой смотрит на него еще мгновение, но Гарри сомневается, что он может многое увидеть.       — Смени свои чары, — это все, что говорит Малфой, вытаскивая ключи от темно-зеленого джипа из сейфа и нажимая кнопку, чтобы снять блокировку дверей со вспышкой света.       Гарри делает, как сказано, закидывает рюкзак на плечо и морщится от вспышки боли, которая пронзает спину. Место, куда ударили ножом, горит, как будто уже воспалилось, что, как он знает, просто невозможно. Прошло едва ли десять минут. Он велит себе не беспокоиться об этом. Заживет. Все остальное не имеет значения.       Он бросает сумку на заднее сиденье джипа и забирается внутрь, восстанавливая Гламур, чтобы выглядеть как молодой парень, вышедший немного повеселиться. Он вдавливается в сиденье, пытаясь придавить рану, и едва сдерживает вздох от усиливающейся боли.       — Куда мы едем? — спрашивает Гарри, но Малфой только качает головой.       Он тоже изменил свои чары и стал похож на Гарри: короткие волосы торчком, не по сезону загорелый, толстовка с капюшоном и джинсы. Необычно видеть его таким.       Он быстро выводит их из гаража, и Гарри понимает, что они больше не в Лондоне. Он видит знак, а затем еще один, указывающий, что они в Лидсе. Он не может не быть впечатлен силой Малфоя, тем, что он смог не просто аппарировать так далеко, но и успешно проделать это совместно.       Малфой быстро и легко вывозит их из города, а Гарри смотрит в зеркала заднего вида, проверяя, нет ли преследования. Он считает, что они действовали достаточно быстро и потенциальным убийцам пришлось бы обзавестись экспертом по отслеживанию, чтобы иметь возможность совершить аппарацию по их следам, но Малфой, похоже, не хочет рисковать. Он пресекает попытки Гарри завязать разговор и сидит за рулем с бесстрастным лицом.       Они едут в течение часа в тишине, Гарри наблюдает сельскую местность за окном, пытаясь не сосредотачивать внимание на ране в спине. К настоящему времени она уже должна зажить. Он чувствует жжение, но вместо того, чтобы ослабевать, кажется, оно становится тем хуже, чем больше проходит времени. Он стискивает зубы и смотрит, как мимо проплывают дорожные знаки.       Малфой хранит молчание, когда они приезжают в Манчестер, и он направляет их к, видимо, еще одному убежищу. На этот раз он выбирает белый Лэнд Ровер, выходит из джипа и переносит чемодан за несколько секунд.       Только когда Гарри пытается встать, он понимает, сколько крови потерял. Она пропитала полевую повязку, которую он налепил в квартире. Вся спинка сиденья липкая, а на самом сидении кровь скопилась в маленькую лужицу. Рука кажется тяжелой, когда он хватается за дверь, пытаясь подтянуть ноги. Тело, кажется, не хочет реагировать, но он заставляет себя двигаться и выбирается из машины. Он прислоняется к дверце, откидывает на нее голову и всего на мгновение закрывает глаза.       — Поттер, — говорит Малфой. — Нам нужно быстро поменять тачку, чтобы… — голос Малфоя обрывается, когда он обходит машину и видит Гарри и его заляпанные кровью кроссовки. Он делает два быстрых шага вперед и протягивает руку, чтобы повернуть Гарри, мгновенно оценив ситуацию. — Ты что, издеваешься надо мной, Поттер? — говорит он, вытаскивая палочку и направляя исцеляющее заклинание на спину Гарри. — Ты серьезно в течение последнего часа просто сидел рядом со мной, истекая кровью, потому что тупо слишком упрям, чтобы исцелить себя?       Гарри устало качает головой. «Не нужно», — хочет сказать он, но знает, что это плохая идея. Он не должен говорить об этом Малфою. Есть причина, по которой не должен.       Спина такая горячая. Такое ощущение, что от раны расходятся огненные линии. Магия Малфоя окутывает прохладой кожу, успокаивает. Он оглядывается через плечо и видит, что Малфой смотрит ему в спину с взволнованным лицом. Он снова произносит заклинание, и Гарри закрывает глаза, чувствуя, как по коже пробегает та же прохлада.       — Всвпрядке , — бормочет он.       — Где нож? — спрашивает Малфой.       Гарри открывает глаза и поворачивается, чтобы посмотреть на него, охваченный легким замешательством. Он пытается вспомнить, что сделал с ножом. Он вытащил его из спины, и тот был у него в руке.       — Уничтожил, — говорит он, когда к нему возвращается память.       — Дерьмо, — говорит Малфой себе под нос.       — Все плохо? — спрашивает Гарри, слегка поворачиваясь, чтобы снова опереться на машину. Он вздыхает, когда движение снимает вес с бедра и всего на секунду дает некоторое облегчение спине.       — Заклинание просто отбрасывает. Рана не заживает. На лезвии, должно быть, было что-то. Яд или проклятие, или что-то в этом роде. — Он смотрит на Гарри, и беспокойство, которое плясало в его глазах, превращается в страх. Но это безумие. Чего Малфою бояться? — Тебе нужно в Мунго, — говорит Малфой. — Что-то не так.       Гарри выпрямляется от этих слов, заставляя себя сконцентрироваться, хотя перед глазами и собирается вот-вот разразиться чернота.       — Нет, — говорит он, придавая своему голосу твердость. — Я исцелюсь. Я в порядке. Никаких больниц. — Он не может позволить себе пройти обследование в Мунго. Они узнают, кто он, как только проведут первый набор тестов. С ним все будет в порядке.       Гарри выпрямляется и направляется к новой машине. Он тянется к своему рюкзаку, но Малфой опережает и перекидывает его через плечо.       — Ты чертовски смешон, Поттер, — говорит он. — Тебе нужно лечение. Знаешь, ты не непобедимый. Даже великий Гарри Поттер может умереть.       Гарри пожимает плечами, пытаясь выглядеть беззаботно.       — Не впервой, — говорит он.       — Я серьезно, — говорит Малфой с неодобрением на лице от его легкомыслия. — Выглядит плохо.       Гарри поворачивается, чтобы посмотреть на него, заставляя себя сосредоточиться.       — Как и быть пойманным здесь тем, кто послал этого придурка за нами. Нам нужно двигаться, Малфой. У нас нет на это времени.       Малфой только качает головой, но, похоже, смиряется.       — Ты невероятен. Тебе лучше не умирать на моем дежурстве, Поттер.       Гарри направляется к Ленд Роверу и слышит, как Малфой накладывает Очищающее заклинание, которое он сам использовал в квартире, удаляя кровь Гарри из джипа. Он быстро учится, думает Гарри, не в силах сдержать восхищения, которое приходит от этой мысли.       — По крайней мере, позволь мне перевязать тебя, — просит Малфой, когда Гарри встает рядом с Ленд Ровером, собираясь с духом, чтобы забраться в него.       — Хорошо, — соглашается Гарри, потому что им нужно продолжать двигаться. Они тратят здесь слишком много времени, теряя преимущество, которое Малфой выиграл им благодаря смене машин.       Малфой открывает дверь и некоторое время роется в своем чемодане, а потом вытаскивает бледно-голубую хлопковую рубашку и сложенную майку. Он касается руки Гарри, чтобы повернуть его лицом к машине.       — Руки вверх, — говорит он, и Гарри подчиняется, опираясь на машину с болезненным стоном, когда движение растягивает мышцы спины.       Малфой поднимает рубашку Гарри, сдирая ее так же, как и бесполезную заплатку, которую Гарри приклеил к своей коже. Он слышит шипение, когда Малфой впервые осматривает рану.       — Все плохо, Поттер, — резюмирует Малфой, и Гарри снова чувствует поток исцеляющей магии на своей коже.       — Все будет хорошо, — снова говорит Гарри, опуская голову на руки и сосредотачиваясь на своем дыхании. — Перевяжи меня. Нам нужно выбираться отсюда.       Малфой разочарованно рычит, но подчиняется. Он кладет подушечку из ткани на спину Гарри, на мгновение придерживая ее там, пока превращает свою рубашку в бинты. Он подходит ближе и начинает обматывать талию Гарри, руками ненароком обнимая его.       Запах Малфоя горький от беспокойства, но в нем есть и что-то успокаивающее, и Гарри закрывает глаза, вдыхая. Он слушает сердцебиение Малфоя, чтобы отвлечься от боли. Оно быстрое, но стабильное. Сильное. С Гарри все будет в порядке. С ними обоими.       Как только Малфой заканчивает, Гарри встает. Руки Малфоя опускаются на его бедра всего на мгновение, а затем прикосновение исчезает, и Малфой обходит машину с другой стороны.       Гарри делает глубокий вдох и забирается внутрь.       — Снова смени Гламур, — просит Малфой, и Гарри кивает, опуская пальцы на палочку в кармане. Магия вяло реагирует на его прикосновения, но, похоже, ему удается достичь своей цели, потому что Малфой поворачивает ключ, заводя двигатель.       Гарри ждет, пока они выедут из гаража и окажутся в центре движения, чтобы вокруг них не было видно никого знакомого, чтобы спросить, куда они направляются.       — Озерный край, — говорит Малфой, — у меня там коттедж. Или, по крайней мере, один из. Дорога займет полтора часа. Выдержишь?       Гарри кивает и закрывает глаза.       — Выдержу, — говорит он и морщится, когда боль усиливается.       Впервые он задается вопросом, а правда ли выдержит.