~
Волк тяжело приземляется, когти впиваются в деревянный пол под ним, оставляя борозды. Он рычит от новой ударной волны боли, которая проходит через все его тело. Его партнер в нескольких шагах от него, а палка снова перед ним. Волк отводит от него взгляд и качает головой, пытаясь осознать хоть что-нибудь. Он вдыхает запахи вокруг них и понимает, где они находятся. Он сразу же чувствует облегчение и гнев, охватившие его. Облегчение — он уверен — исходит от Гарри, и он прогоняет его. Гнев полностью его. Это логово, которое заманивает его в ловушку — делает ему больно, когда он пытается уйти. Он смотрит на свою пару, рыча. Снова сыплются какие-то слова успокаивающим тоном, но Волк не хочет слушать. Он рычит и поворачивается, направляясь к своему логову, месту, в котором пахнет животным, а не человеком. Он оказался там в последний раз, когда его освободили, после того, как он всю ночь бушевал от того, что сидит в ловушке, вместо того, чтобы бегать на свободе, как и следует. Он поднимается по лестнице, когти впиваются в дерево, а боль пульсирует в теле. Он сворачивается калачиком в гнезде, перья взлетают в воздух, когда он двигается, находя положение, при котором раны болят не так сильно. Он не может заснуть, не при такой высокой луне, но закрывает глаза и отдыхает, чувствуя, как тело медленно исцеляется. Ярость в нем кипит на медленном огне. На этот раз он не хочет разрывать логово на части и охотиться. Он получил свою добычу этой ночью. Он и его пара теперь стая, они охотились вместе, и этого достаточно, чтобы позволить ему отдохнуть. Луна почти заходит, когда он чувствует, как его пара входит в комнату, ступая бесшумно, и садится напротив, прислонившись к стене. Он чувствует Гарри внутри себя, волнующегося и тянущегося к нему своим сознанием. В его мыслях мягкость, и Волк не чувствует необходимости ее отталкивать. Он открывает глаза, и они с партнером смотрят друг на друга в полутьме, ожидая, пока луна исчезнет с неба.~
Гарри стонет и потягивается, когда просыпается. Все тело болит с разной степенью остроты. Но в то же время он чувствует прилив сил. Обновленность. Он чувствует, что может покорить мир. События прошлой ночи проносятся в голове, и он понимает, почему ему так хорошо. Он моргает, открывая глаза, и смотрит через комнату. Он на площади Гриммо, в старой комнате Клювокрыла. Драко, должно быть, предположил, что защита Гарри позволит ему аппарировать их сюда совместно. Ебаный идиот. Его могло убить, если бы эта затея не сработала. Он оглядывается. Драко все еще сидит у стены, наблюдая за ним. — Привет, — тихо говорит он, и в одном этом слове скрывается множество невысказанного. — Привет, — отвечает Гарри хриплым голосом. Он помнит крики, рев, вой. Он морщится, кожа кажется натянутой. Он смотрит на себя и понимает, что полностью голый и забрызган кровью. Его тело усеяно наполовину зажившими ранами, красными и злыми на коже. — Е-обаный, — шепчет Гарри. — И правда, — говорит Драко, и его губы кривятся. — Возможно, мне нужно поблагодарить Дэвиса за то, что он правильно выбрал время. Гарри фрагментами помнит потребность, которая двигала им — заставляла волка в нем двигаться. Необходимость поймать Драко, укусить его и повязать. — Извини, — говорит он, отводя взгляд, и принимает сидячее положение. Драко пожимает плечами, не вставая. — В целом, прошлая ночь могла быть намного хуже во многих отношениях. Думаю, мы оба справились с этим довольно хорошо. Гарри не хочет, чтобы его успокаивали. Все, о чем он может думать, это мягкое, бесконечно уязвимое тело Драко под ним. — Я мог убить тебя, — заявляет он категорически. — То, что ты сделал, было глупо и рискованно. Глаза Драко сужаются. — Это был просчитанный риск, — возражает он. — И он окупился именно так, как я и думал. — Я мог изнасиловать тебя, — говорит Гарри, и его голос срывается на предпоследнем слове. Его тошнит от того, как близко он подошел к этому. — Я бы успел оглушить тебя, Гарри, — говорит Драко, серьезно глядя на него. — Я бы не позволил твоему волку сделать это с кем-либо из нас. Не без разговора об этом сначала. Гарри не может сейчас комментировать это замечание. — Мне нужно в душ, — бормочет он и встает. Он игнорирует свою наготу и, спотыкаясь, выходит из комнаты, направляясь вниз в старую ванную. Он включает воду настолько горячую, насколько может выдержать, и встает под струю, позволяя ей омывать лицо до тех пор, пока он почти не может дышать сквозь завесу воды. Вода жалит, когда проходится по порезам и укусам, покрывающим его тело. Он смотрит вниз и видит грязно-коричневую воду, стекающую с его тела в канализацию. Он весь в крови. Своей и Дэвиса. Он пытается почувствовать какое-то сожаление из-за смерти Дэвиса, но может думать только об образах детей, которых тот показывал Драко, и его ярость в туннелях. Он может думать только о том, как близко Дэвис был к тому, чтобы сделать с Драко что-нибудь. Он не может думать о Драко, поэтому думает о детях, смывая со своего тела следы насилия. Они не спасли тех, кого перевезли накануне. Прямо сейчас там оказался еще один ребенок, плачущий по дому. Он чувствует, как ужас пронизывает его насквозь. Все, что им нужно, — это найти три новых запаха. Дэвис мертв. Теперь он им не нужен. Если у Драко нет другого плана, их дела хуже, чем в самом начале. Он стоит под водой, чувствуя, как ее жар обжигает кожу, до тех пор, пока больше не может этого выносить. Он выключает воду, достает из шкафа заплесневелое полотенце и грубо вытирается им, не обращая внимания на то, как оно дерет заживающие раны. Некоторые мелкие царапины уже исчезли, но рана на плече все еще глубокая, а в месте соединения с шеей видны следы зубов. Еще есть порезы по всей груди — как будто ножи устроили танцы на его ребрах. Гарри возвращается в свою комнату и достает из шкафа джоггеры и рубашку большого размера. Он одевается, морщась, когда от движения тянет плечо, и направляется вниз, бесшумно ступая босыми ногами по лестнице. Он видит следы от волчьих когтей и содрогается от мысли о том, что Драко был заперт в доме с этим прошлой ночью. Драко на кухне, и он тоже принял душ, хотя на нем все та же одежда, на которой слабо видны пятна крови, несмотря на Чистящие чары, которые тот явно применил. Он возится у плиты, и Гарри чувствует запах бекона и яиц. На кухонном столе заваривается чайник. Гарри на мгновение останавливается в дверях, просто наблюдая за ним и за его передвижениями по кухне, как будто он был тут раньше сто раз. Он наблюдает за Драко и впервые позволяет себе подумать о том, насколько удивительным было то, что он сделал прошлой ночью. Он доверился Гарри. Даже когда он был монстром, Драко верил, что Гарри не причинит ему вреда. А в конце бросил Аваду. Гарри помнит вспышку зеленого света. Драко спас его. Спас их обоих. Он умен и находчив, и в нем больше смелости, чем Гарри когда-либо предполагал. Пока он наблюдает за Драко, в нем поднимается желание обнять его и вдохнуть его запах. Он хочет зарыться лицом в его шею, ощутить теплую кожу под своим прикосновением. Хочет прижаться к телу Драко, просто обнять и почувствовать в нем жизнь, убедиться, что Драко жив. Что все в порядке. Несмотря ни на что, он в порядке. Драко оглядывается и коротко вздрагивает, когда понимает, что Гарри тихо спустился вниз. Но он улыбается, и в его улыбке есть нечто мягкое, что проникает прямо в грудь Гарри. Он чувствует, как что-то внутри него меняется, и слышит шепот мыслей волка. Партнер. Он не знает, как справиться с волной эмоций, поднимающейся в нем. Драко не захотел бы иметь с ним ничего общего сейчас — если бы вообще когда-либо захотел. Гарри чуть не напал на него прошлой ночью. Он монстр. Несмотря на то, что говорит Драко, Гарри знает, что он не смог бы его остановить. Он сидит за столом, глядя вниз, так что только краем глаза может видеть, как улыбка Драко сменяется хмурым взглядом. Это к лучшему. Даже если у Драко есть какая-то сумасшедшая мысль о том, что его может привлекать Гарри, Гарри слишком опасен для него, чтобы даже быть рядом. На кухне тихо, если не считать звуков жарящейся на сковороде еды. Гарри занят тем, что наливает чай в чашку и сидит, держа ее в руках. Он поднимает взгляд, когда Драко ставит перед ним тарелку с едой. Ее очень много: полдюжины тостов, наверно, целый фунт бекона, яйца, уложенные слоями. Глядя на это, Гарри понимает, что умирает с голоду. Он не ел последние два дня, и трансформация сожгла всю энергию. Он быстро благодарит и берет нож и вилку, отправляя еду в рот, едва дуя на нее, прежде чем сделать следующий укус. Внутри он чувствует удовлетворение волка заботой Драко о них — обеспечением их едой. Гарри хочет сказать ему заткнуться, но то же чувство удовлетворения течет и через него. Он украдкой наблюдает, как Драко садится напротив, и до него доносится горький запах его кофе, когда он приступает к уменьшенной версии того же завтрака. Приятно сидеть здесь в его доме с Драко и завтракать. Приятно в том смысле, что ему не нужно наблюдать за ним слишком пристально. Он завтракал с Драко много раз, практически каждое утро в течение последних шести недель. Но что-то ощущается по-другому: то, что они в его доме, или то, что между ними больше нет секретов. Драко точно знает, кто он, но все еще сидит тут, спокойно делясь едой, которую приготовил для Гарри, как будто это самая нормальная вещь в мире. Мысль о том, что это нормально, что у него всегда будет это, всплывает в голове, и он чувствует, как волк набрасывается на него, толкая сильнее. Он не может думать об этом сейчас. Все это слишком ошеломляюще. Он доедает остатки, вытирая рот тыльной стороной ладони. Драко смотрит через стол, и на его лице появляется слабый намек на веселье, когда он кладет в рот еще один кусочек своего недоеденного завтрака. — И что теперь? — говорит Гарри, прочищая горло и игнорируя тепло, которое разрастается в его груди от невысказанного поддразнивания Драко. Драко сглатывает и делает глоток кофе, прежде чем заговорить. — Что теперь?.. — спрашивает он, указывая на Гарри и себя. Это четкий вопрос о том, хочет ли Гарри обсуждать, где они находятся по отношению друг к другу после прошлой ночи. Гарри качает головой, возможно, слишком быстро, судя по легкой кислинке, которая наполняет воздух, как только он это делает. — С делом, — говорит он, — у нас ничего нет. Мы не спасли ребенка — мы даже не знаем, переместили ли они его. И теперь, когда Дэвиса нет, у нас нет никаких зацепок. — Ему в голову приходит мысль, что-то, что уже мигало в глубине сознания. — Нужно вернуться в туннели? — Он колеблется, но продолжает: — Я мог бы проверить, смогу ли учуять более сильный запах после того, что произошло там ночью? Может, остались другие доказательства? Кажется таким странным — таким неправильным — открыто ссылаться на ту его часть, которую он так тщательно скрывал. Но Драко даже не моргает при упоминании о его усиленных чувствах. Он качает головой. — Думаю, это слишком рискованно. Мы не знаем, какие действия они могут предпринять на следующий день после высадки или какие другие ловушки там заложены. Эта магия — комната, в которой мы были — старая. Я не думаю, что люди, которые ее активировали, особенно хорошо разбираются в том, что она делает. — И что тогда? — говорит Гарри, отодвигая тарелку чуть более решительно, чем хотел. Он чувствует, как через него течет энергия, силы, оставшиеся после трансформации. Часть его просто хочет выйти на улицу и бежать, искать туннели, несмотря на то, что думает Драко. — Мы просто положим на них болт? — Он знает, что его тон резкий и в нем сквозит осуждение. К его удивлению, Драко не огрызается, лишь улыбается, и в этой улыбке есть что-то мрачное и удовлетворенное. — У меня есть идея получше, — говорит он и вытягивает руку. Одна из никогда не использованных банок для специй летит к Гарри, и он ловит ее над столом. Подносит ее ближе, глядя на серебристые волосы с намеком на кровь, сияющие внутри. — Ты этого не сделал, — выдыхает он, глядя на Драко с восхищением. Волк вторит этому, и Гарри чувствует удовлетворение, потому что его пара — сильный охотник. На мгновение он представляет, каково это — быть партнером Драко, иметь в своем распоряжении его невероятный ум в каждом деле, над которым он работал. Никто из знакомых Гарри не может думать так быстро или устанавливать связи, как это делает Драко. Он видел. Улыбка Драко становится шире. — Думаю, самое время взглянуть, насколько из Джона Дэвиса хороший руководитель, — отвечает он.~
Не проходит и часа, как они входят в комплекс ЦТИ, в котором работал Дэвис. Драко под оборотным выглядит и ведет себя, как Дэвис, успешно доказывая, что у него на десять лет больше опыта, чем у Гарри, в ведении двойной жизни. Он приспособил один из магловских костюмов Гарри к бочкообразной фигуре Дэвиса. Гарри идет вплотную за ним, накинув на себя мантию-невидимку. Он пытается игнорировать то, как странно снова видеть мертвеца ходящим. Его волка, похоже, беспокоит не то, что Драко принял форму Дэвиса, а то, что часть Дэвиса обитает в нем. Пахнет не Дэвисом, пахнет Драко, и этого достаточно, чтобы волк был счастлив. Как ни странно, он все еще может чувствовать волка Дэвиса внутри тела, которое сейчас на Драко, как будто его призрак шевелится там. Тревожно, но Гарри старается не думать об этом. Было забавно наблюдать, как Драко вздрогнул, когда звуки и запахи стали намного интенсивнее после того, как он преобразился. Драко не раз тянулся к Гарри, как будто хотел понюхать. Однако, заметив этот импульс на лице Дэвиса, Гарри испытал смешанные эмоции, поэтому отступил, наблюдая, как Драко берет себя в руки. Он смог сделать это за завидно короткий промежуток времени. Драко приветствует администратора в фойе здания ЦТИ по имени, и Гарри снова поражается невероятным деталям, которые он способен запечатлеть и сохранить в памяти. Когда они поднимаются на лифте на уровень Дэвиса, Гарри рассеянно задается вопросом, всегда ли ум Драко был острым как бритва или ему пришлось развить это, чтобы иметь возможность делать свою работу. У входа в кабинет Дэвиса Драко останавливается. Гарри почти врезается в него, но вовремя замечает, выглядывая из-за плеча, чтобы увидеть, в чем проблема. На стене электронная панель доступа, для которой требуется карта, которой у Драко определенно нет. Гарри направляет короткую Алохомору на механизм из-под мантии, но ничего не происходит. Он хмурится, но Драко, кажется, спокойно относится к этому и стучит в дверь. Минуту спустя дверь открывается, и Гарри узнает секретаря, которого они видели во время своего первого визита. — Мистер Дэвис, — говорит он удивленно. — Джозеф, — говорит Драко, — доброе утро. — Он входит, и Гарри следует за ним. Драко идет к кабинету Дэвиса, как будто нет ничего необычного в том, что у него нет карты доступа. Это кажется правильным решением, поскольку Джозеф просто возвращается к своему столу и начинает щелкать что-то на компьютере. Гарри думает о своей команде и о том, что никогда бы не позволил им побояться поставить его действия под сомнение и позволить кому-то войти в здание под его личиной. Они оказываются в кабинете Дэвиса, и он сосредотачивается только на том, зачем они пришли сюда. Драко подходит к компьютеру и запускает его, но тот защищен паролем, а они не хотят рисковать, нарушая какие-либо меры безопасности. Дэвис мертв всего около двенадцати часов, и, судя по реакции секретаря, о его смерти еще не сообщалось. Они не хотят никаких записей о своей деятельности. Гарри подходит к шкафам с документами, бормоча «Инобсервабилис», чтобы накинуть на руки гораздо более эффективную форму магловских резиновых перчаток. Он слышит, как Драко делает то же самое, и начинает открывать шкафы один за другим, перебирая их содержимое. — Дублируй все, — велит Драко, раскладывая файлы и копируя их содержимое. — Я же сказал, у нас нет времени фильтровать это сейчас. Оно либо здесь, либо нет. Они двигаются быстро, и на столе растет стопка папок. Кабинет Дэвиса не виден со стороны входа, но Гарри следит за дверью. Он оглушит Джозефа, если понадобится. Проходит пятнадцать минут, когда они заканчивают, и Драко уменьшает все дублированные файлы, засовывая их в карман. Они оба осматривают комнату, запирая шкафы и проверяя, все ли так, как было, и только потом Гарри снова натягивает на себя мантию. В фойе у входа Драко подходит к столу Джозефа, наклоняясь, как будто хочет поговорить с ним. Он посылает Обливиэйт, и Джозеф на секунду повисает, его взгляд теряет фокус, а затем они выходят за дверь. Гарри поднимает глаза, замечая камеры слежения на потолке, и лишь надеется, что ни у кого не будет причин их просматривать. Он следует за Драко на улицу, они садятся в машину, и Драко плавно сливается с движением на дороге. Примерно через пятнадцать минут они паркуются в одном из гаражей. Как только они выходят из машины, он аппарирует их. Приземлившись, Гарри с удивлением понимает, что они вернулись на площадь Гриммо. Они не обсуждали, где проведут ночь, но Гарри предположил, что Драко отведет их в другое из своих убежищ. — Что мы здесь делаем? — спрашивает он. Драко просто смотрит на него, но из-за лица Дэвиса кажется, что сверлит взглядом. — Дай мне пять минут, чтобы зелье выветрилось, — говорит он, на секунду опуская глаза на шею Гарри, прежде чем снова поднять их. — Проклятый волк Дэвиса не может решить, хочет он драться с тобой или трахаться. — Драко отворачивается, поднося руки к вискам и слегка наклоняясь вперед. — Как, блять, ты все время с этим справляешься? — спрашивает он, и Гарри слышит, как уважение в его голове заметно повышается. Гарри пожимает плечами, набрасывая мантию на спинку стула. — Думаю, выбор невелик. Драко издает смешок. — Теперь я гораздо лучше понимаю, почему так много оборотней становятся дикими, — говорит он, а затем вздыхает с облегчением, когда черты лица начинают меняться. Гарри отворачивается, чтобы не видеть, как тело Драко сжимается и выкручивается. Через минуту он слышит голос Драко, когда тот применяет заклинание Пошива, снова изменяя одежду. Гарри на мгновение задумывается о том, что Драко одет в его одежду. От этого по телу пробегает жар, хотя, когда Драко заговаривает, его голос звучит по-деловому: — Из того, что я видел, большая часть — финансовые отчеты. Там есть некоторые транспортные декларации, контракты с клиентами и тому подобное, — говорит он, направляясь к кухне и держа в руках одну пачку файлов измененных размеров. Гарри берет две другие стопки и следует за ним. — Думаю, лучшим вариантом будет просмотреть все, — говорит Драко, закатывая рукава и садясь. Гарри старается не смотреть на напрягающиеся мышцы его предплечий. Он хочет их облизать. — Нужно отложить все, что, по нашему мнению, может показаться необычным, причина абсолютно любая. — Драко смотрит на Гарри, и уголки его губ изгибаются в улыбке. — Даже если это просто дурно пахнет, — говорит он. Гарри пристально смотрит в ответ, но его слова не жалят. Странно, когда так нежно дразнят, когда над тем, что с ним случилось, посмеиваются. Гермиона всегда следит, чтобы он чувствовал себя максимально уютно, а Рон не любит упоминать об этом, но Драко, кажется, вполне комфортно походя ссылаться на тот факт, что он оборотень. Гарри хочет, чтобы ему это не нравилось, но в этом есть что-то освобождающее, что ослабляет напряжение, которое он носит в себе, даже не подозревая об этом. — Хорошая идея, — говорит он, кладет папку на стол перед собой и с щелчком открывает обложку, опускаясь на стул рядом с Драко. Драко выглядит слегка удивленным его выбором места, но ничего не говорит, просто тянется за папкой. Гарри чувствует теплую сладость счастья и внезапно нестерпимо хочет протянуть руку и прикоснуться к Драко, вспомнить, что тот чувствовал, посмотреть, как изменится его запах от подобного действия. Затем он вспоминает предыдущую ночь в туннелях, краснеет и отводит взгляд, сосредотачиваясь на папке перед ним. Это запись транспортных маршрутов и частота их повторений к пивоваренному заводу. Ни одна из областей, которые они обслуживают, не связана с Дувром, а частота слишком высока, чтобы это была информация о похищениях. Он все равно пробегает глазами по каждой странице, прежде чем закрыть папку, положить на другую сторону стола для Драко и вытащить следующую из стопки. Так они работают вместе до конца дня. Иногда один из них указывает на что-то другому, но они так и не находят ничего убедительного, ничего, что сразу бы можно было считать успехом. В какой-то момент Драко встает, потягиваясь так, что хрустят суставы. Гарри на мгновение теряется, наблюдая за его телом, когда он вытягивается вверх. Когда Гарри поднимает взгляд, Драко отводит глаза, и на его щеках появляется слабый румянец, как будто он только что заметил, что Гарри разглядывает его… и ему понравилось. Гарри напоминает себе, что не имеет значения, что Драко может решить, что хочет… или чего он сам хочет. Гарри представляет для Драко опасность, и на этом все. Он продолжает читать информацию из папок, пока Драко собирает тарелку сырных тостов, делая резкие замечания по поводу жалкого состояния кладовой Гарри и того факта, что старые дома чистокровных всегда должны быть в состоянии обслуживать званый обед на двадцать персон. — Ты можешь сделать двадцать тостов, — невозмутимо говорит Гарри, не отрывая глаз от страницы. Он слышит, как Драко раздражается, и сдерживает улыбку. Они работают еще час после еды, затем Драко решительным щелчком складывает папку перед собой. — Мы закончили, — говорит он, кладя папку в стопку, чтобы Гарри проверил. — Мы едва просмотрели половину, — возражает Гарри, протягивая руку за очередной папкой. Они вместе собрали страницу с заметками о возможных контактах и транспортных маршрутах. И этого далеко не достаточно. — Мы оба чуть не умерли прошлой ночью, — говорит Драко, ударяя его по ладони. — На сегодня мы закончили. Нам нужно отдохнуть. Тебе нужно дать себе десять минут, чтобы подумать о том, что произошло, и о том, что ты чувствуешь по поводу всего этого. Гарри скрещивает руки на груди и откидывается на спинку стула, глядя на Драко. — И что это должно означать? — интересуется он. Драко просто закатывает глаза и встает. — В этом доме имеется какая-нибудь приличная выпивка? — спрашивает он, направляясь к буфету. Гарри протягивает руку и Акцио призывает бутылку лучшего Огденского. Драко вздыхает, но берет два стакана. — Пойдем на улицу, — говорит Драко. — Меня тошнит от этой комнаты. Здесь есть терраса на крыше, да? Гарри смотрит на него, пораженный. — Откуда ты знаешь? Драко хмурится. — Ты обращаешь внимание на что-нибудь вокруг себя? На стене наверху висит большой грязный гобелен, на нем вышито мое имя. На мгновение Гарри просто наслаждается тем, что Драко вернулся к своему обычному уровню язвительной наблюдательности. Он весь день был мягче, как будто ощущал, что с Гарри нужно обращаться именно так. Он не возражал, но есть что-то в этом истинно малфоевском голосе, что заставляет его чувствовать себя даже более комфортно, чем мягкость. Он задумывается о том, что о нем это говорит, но решает слишком не зацикливаться. Он помнит имя Драко на семейном древе Блэков и то, как злился много лет назад, думая, что у Малфоя есть какая-то связь с Сириусом — кровная связь, за которую Гарри готов был убить. Все, что угодно, лишь бы чувствовать себя менее одиноким в этом мире. — Да, на крыше терраса, — говорит он после паузы. — Я давно там не был. Драко не отвечает, просто сдвигает стаканы, берет бутылку виски со стола перед Гарри и выходит из кухни. Гарри слышит, как он поднимается по лестнице. Он оглядывается на папки перед собой и вздыхает, поднимаясь на ноги. Драко с трудом открыл дверь и уже сидит на крыше к тому времени, как Гарри поднимается наверх. Ночь теплая, и Драко даже не потрудился надеть куртку, а рукава его рубашки все еще закатаны до локтей. Гарри подходит к самому краю крыши, ставит бутылку и стаканы на выступ перед собой, а потом взбирается следом и садится, свесив ноги с борта. Гарри хочется сказать, что Драко ведет себя как идиот, а это будет падение с высоты четырех этажей, но Драко ни разу не слушал его, и он сомневается, что сейчас что-то изменится. Вместо этого он просто пододвигается ближе, глядя на небо. Луна все еще полная и тяжелая, и Гарри чувствует ее удовлетворение от его трансформации. Оно мягкое, не изнурительное, как обычно бывает, когда он принимает подавляющие и прерывает превращение. Приятно быть на улице, думает он, приятно быть под светом луны. Рядом с ним Драко наливает им обоим по бокалу и выжидательно поднимает свой. Гарри берет свой и чокается. Луна достаточно яркая, чтобы в сочетании с уличными фонарями далеко внизу он мог ясно видеть Драко. — За жизнь, — говорит Драко, в его глазах есть что-то нечитаемое. — За жизнь, — вторит Гарри и откидывает голову назад, позволяя теплому обжигающему виски течь по горлу. Драко сразу же доливает в оба стакана, и Гарри с удивлением замечает, что он тоже осушил свой. Они выпивают еще по два стакана в дружеской тишине, а затем Драко говорит мягким голосом, смотря в темноту: — Ты первый человек, который увидел мое настоящее лицо за последние десять лет. Ты знал это? — Он бросает взгляд на Гарри, как будто проверяя его реакцию, затем снова смотрит в ночь. Гарри чувствует, как накрывает удивление. — Ты первый человек, который даже приблизился к разгадке. Пять минут в комнате с тобой, и ты меня узнал. — Он издает смешок, но в нем больше смирения, чем горечи. — Только ты, Поттер. — Что ты имеешь в виду под первым человеком? — спрашивает Гарри, изо всех сил пытаясь осознать это. Ну, нет же? Он же не прятался абсолютно все это время, да? — А как же твои родители? Твои друзья? Драко фыркает, и на этот раз точно горько. — Я же тебе говорил. Я не хочу иметь ничего общего с отцом, а мать никогда не могла сохранить от него секреты. — Драко стучит пятками по каменному парапету, на котором они сидят. — Лучше, чтобы они оба думали, что я мертв. Проще. Гарри смотрит на Драко и пытается представить мир, в котором, по его мнению, было бы лучше, если бы родители считали его мертвым. Он не может. Одиночество самой мысли об этом задевает что-то в нем, и он слегка наклоняется вбок, ударяясь плечом о плечо Драко в молчаливой попытке убедить его, что он не один. Драко наклоняется к нему, его рука теплая под тонким хлопком рубашки. — А друзья? — тихо спрашивает Гарри. Он почти боится спрашивать, но есть что-то в тишине ночи и виски, согревающем тело, что заставляет его продолжать. — Я был слишком опасен, чтобы быть рядом, когда только нарушил условно-досрочное, — говорит Драко бесстрастным голосом. Неоспоримый факт. — Да и я все равно потерял с ними связь, пока был в Азкабане. Он допивает свой напиток, а затем замечает, что бокал Гарри пуст, и наливает им обоим. Его пальцы соприкасаются с пальцами Гарри, когда он передает ему стакан, и Гарри слышит, как екает его сердце. «Это опасно, — думает он. — Мы оба пьем слишком много, слишком быстро». Он не отстраняется. — Я следил за ними, — говорит Драко, глядя на луну. Теперь он стал ближе к Гарри. Их бедра прижаты друг к другу, а руки соприкасаются, когда они потягивают напитки. Гарри пытается не зацикливаться на контакте, но Драко так хорошо пахнет, и он здесь, в безопасности, а все могло бы закончиться по-другому. «И это была бы твоя вина», — обвиняюще шепчет внутренний голос. Гарри знает. Он знает, что это правда. Он допивает виски и слегка отодвигается от Драко. — Грег женился на магле после того, как вышел из Азкабана, — говорит Драко, глядя вниз, где их ноги больше не соприкасаются. Гарри требуется секунда, чтобы вернуться к разговору. Он сразу же хочет снова почувствовать тепло Драко на себе. — Панси живет за границей, в Австралии. Что касается Блейза и Тео, — он пожимает плечами, — с самого начала я не хотел, чтобы они знали, как низко я пал. Потом, когда придумал Веритас, я не мог доверить им этот секрет. — Драко делает глоток виски и поворачивается, чтобы посмотреть на Гарри. — Ты хоть представляешь, как странно смотреть в зеркало и видеть свое собственное лицо каждый день? — его тон легкий, но в запахе много грусти и неуверенности. — Ты надеваешь маску, даже когда остаешься один? — спрашивает Гарри, и его снова охватывает удивление. Драко улыбается, но это мрачная улыбка. — Я правда не хочу быть Драко Малфоем, — говорит он и, прежде чем Гарри успевает ответить — даже подумать, как ответить, — продолжает: — В любом случае, я не хочу быть полноценным собой. Каждая личность, которую я играю, — это часть меня, в некотором роде грань моей личности, развитая за жизнь. Он вздыхает и допивает виски. Гарри рад, когда он не наливает еще. Драко очень быстро становится пьяным. — Отыгрывать роли удобно, — говорит он, и Гарри начинает задаваться вопросом, был бы он рад сообщить всю эту информацию утром. — Быть целым — это потрясающе, — говорит Драко. Он поворачивается лицом к Гарри, поставив одну ногу на каменную стену. — Ты смотришь на меня так напряженно, — говорит он, и Гарри не знает, что на это ответить. — Ты видишь меня, — говорит Драко, и в его глазах такая тоска, что Гарри не отстраняется, когда Драко нежно кладет руку ему на щеку. Он чувствует, как большой палец проводит по его скуле, а затем Драко наклоняется, и Гарри задерживает дыхание, слушая, как колотится сердце Драко и его собственное в такт. Их губы соприкасаются мягко и медленно, а рот Драко такой теплый. Гарри почти бессознательно вдыхает запах его кожи. Он чувствует, как волк выходит вперед внутри него, урча от удовольствия. Драко довольно мурчит и придвигается, чтобы углубить поцелуй. Именно это выводит Гарри из оцепенения. Он не может целовать Драко. Он не может больше терпеть то, что происходит между ними. Он плохо влияет на Драко. Он опасен. И на этом все. Он отстраняется, отрывает ноги от стены и отворачивается. Он игнорирует пальцы Драко, скользящие по его коже, как будто в попытках подтянуть его обратно. Он игнорирует сердитый протестующий вой волка внутри. Он стискивает зубы и заставляет его подчиниться. — Я не могу, — говорит он, глядя в потрясенное лицо Драко. Изумление быстро сменяется бесстрастием, хотя эмоции Драко витают в воздухе, режа без ножа. «Мне нужно уйти», — думает Гарри, отступая. Это правильный выбор, он знает, что правильный, но это не значит, что он хочет иметь дело с последствиями. Он шагает к двери, и его рука уже на ручке, когда Драко говорит: — Стой. Гарри замирает — ничего не может с собой поделать. Он, по крайней мере, обязан выслушать Драко, не так ли? Но говорит Драко совершенно о другом, как будто поцелуя никогда не было. — Тедди — причина, по которой ты их ненавидишь? Гарри прерывисто вдыхает, услышав имя мальчика. Образ его лица на мгновение вспыхивает в сознании. Счастливая улыбка, зеленые глаза, совсем как у него. Он зажмуривается от боли. — Ты не можешь продолжать судить о целой расе, основываясь на действиях нескольких, — говорит Драко позади него мягким, но неумолимым голосом. — Твоя ненависть к себе убивает тебя. Гарри чувствует, как слова пронзают его. Драко неправ. Оборотни — монстры. Все. Посмотрите, что Гарри пытался сделать с ним прошлой ночью. Он тянется к дверной ручке. Не может говорить об этом, не может пытаться оправдать свою природу. Природу зверя. — На что похожа связь с твоим волком? — спрашивает Драко с любопытством в голосе. Гарри замирает, положив руку на ручку. Он оглядывается через плечо, удивленный вопросом. Драко смотрит искренне, но Гарри знает, что в вопросе кроется нечто большее. Он разворачивается, делая несколько медленных шагов к Драко, настороженный, но чувствующий, что по какой-то причине обязан ответить. Он вспоминает слова Драко, сказанные ранее, обнажающие его. — Он не мой волк, — медленно говорит Гарри, глядя на луну. — Он внутри меня, но это не я. Такое ощущение, что это совершенно другое существо. То, что со мной произошло, разрушило мою жизнь, — его тон полон горечи, и он понимает, что думал об этом миллион раз, но никогда не произносил вслух. Он не хотел никого беспокоить, добавляя жалость к себе в список вещей, связанных с ним, о которых стоит беспокоиться. Драко уклончиво мычит и делает глоток виски. — На что это было похоже прошлой ночью? — спрашивает Драко, и Гарри чувствует на себе его взгляд, хотя и не поворачивает головы, чтобы встретиться глазами. — Когда волк был главным? Гарри хмурится, пытаясь собраться с мыслями. Фрагменты, обрывки мыслей и чувств, размытые движения, сознание, а затем угасание. — Это было… как будто я тонул, — тихо говорит он, чувствуя, как искренность слов находит отклик в нем. — Я продолжал пробиваться на поверхность, но каждый раз, когда хватал ртом воздух, он топил меня снова. — Ты сказал волку отпрыгнуть, чтобы я мог убить Дэвиса, — говорит Драко, и это скорее утверждение, чем вопрос. Гарри помнит отчаянную потребность защитить Драко, сделать все, что можно, чтобы одержать верх над огромным серебряным волком, разрывающим его. Мгновение они были синхронизированы. Он смотрел глазами волка, чувствовал, как их желания сливаются воедино. Секунду спустя волк прыгнул, и связь пропала. Гарри снова погрузился под воду. — Он ненавидит меня, — говорит он и сокращает расстояние между ними. Гарри берет бутылку, делая глоток прямо из горлышка. — Он хочет убить меня. — Он смотрит на Драко и видит, как тот хмурится. Кажется, он колеблется, как будто пытается принять решение, а затем снова заговаривает. — Как думаешь, волк чувствует то же самое? — спрашивает он, и Гарри не понимает, о чем он. Должно быть, это видно по его лицу, потому что Драко продолжает: — Как думаешь, он тоже чувствует, что тонет? Как будто застрял внутри тебя, и все, что ты хочешь сделать, это избавиться от него? Гарри останавливается, почти поднеся бутылку ко рту. Внутри поднимается волна гнева, горячего и горького, и он понимает. С болезненным чувством уверенности понимает, что именно так чувствует себя волк внутри него каждую секунду дня. Он чувствует — истинность поражает, как удар под дых. Волк жил всего три раза с тех пор как Гарри был укушен. У него был выбор, куда идти и что делать, ровно три раза за последний год. Каждую секунду каждого второго дня Гарри подавлял его, используя усиленные ощущения по желанию, все это время презирая его. — Знаешь, он — это ты, — говорит Драко мягко, как будто понимает часть того, что происходит у Гарри в голове. Гарри не отвечает, изумление от самоосознания все еще не проходит. — Он не отдельное существо, — продолжает Драко. — Он — часть каждого из нас, к которой мы больше не можем прикоснуться, самая первобытная, инстинктивная часть нас. Именно это делает вирус ликантропии. Он выращивает эту часть мозга, укрепляя клетки, возвращая к жизни. Волк в тебе — это тот, кем бы ты был миллион лет назад. Гарри снова пьет из бутылки, не обращая внимания на то, что алкоголь обжигает горло. Драко неправ. Гермиона говорила ему это сто раз. Она тоже ошибается. Волк — не он. Волк — животное. Волки забрали у него все. Все тот же гнев кипит внутри, наполненный обидой и болью. Внезапно Гарри начинает тошнить. Он швыряет бутылку через край, в ночь, и она разбивается о дорогу далеко внизу. Он чувствует себя в ловушке в своем собственном теле, в нем крутятся выборы и истины. Волк — та его часть, которая всегда являлась волком? — рычит, как будто противостоит угрозе. Гарри напрягается. Он хочет снова засунуть его обратно. Но он помнит темноту, помнит, как потерял всякое представление о том, кто он и где. Он помнит беспомощность. Мгновение спустя Драко встает перед ним, и он чувствует руку на своей шее, мягкую и теплую, нежно сжимающую. Он хочет оттолкнуть Драко, сказать, что они не могут так прикасаться друг к другу, не после поцелуя, не когда он хочет гораздо большего, но не может отказать себе в утешении. Ему кажется, что он разлетается на куски. — Дыши, — говорит Драко. — Дыши, Гарри. Ты в порядке. Гарри вдыхает, чувствуя, как горят легкие. Он опускает голову, и Драко перемещается так, что его бок прижимается к боку Гарри, а рука ложится на его спину, продолжая постоянно гладить шею. — Ты все еще ты, — говорит Драко ему на ухо тихим и спокойным голосом. Гарри чувствует его теплое дыхание на своей щеке и сосредотачивается на этом, закрыв глаза и пытаясь вслушаться в слова. — Ты храбрый и сильный, и в тебе есть смехотворно благородная жилка, которая заставляет тебя поступать правильно, даже если это может привести к твоей гибели. Твой волк будет таким же, если ты позволишь ему. Гарри качает головой. Драко ошибается, он должен ошибаться. — Он монстр, — шепчет Гарри. Он все еще чувствует ярость внутри себя, вездесущую потребность охотиться, сражаться и убивать. Он видел так много крови, резни и смерти. Волки разносят это везде, куда идут. Рука Драко не опускается, большой палец слегка потирает челюсть Гарри около уха, то самое место, о которое он потерся бы у другого волка, чтобы пометить его своим запахом. Это успокаивает и Гарри, и волка. Он позволяет себе сосредоточиться, вдыхая запах Драко, теплый и успокаивающий. От него слабо пахнет самим Гарри, потому что он весь день носит его одежду, и это успокаивает. Драко ощущается своим. — Волк Дэвиса был монстром, — говорит Драко мягким голосом в темноте, — потому что Дэвис был монстром. Он просто отражал его глубинные желания. Судя по тому, насколько сильным был волк, я бы сказал, что Дэвис выпускал его каждый месяц очень долго, а большую часть оставшегося времени, вероятно, использовал и подчинял своей воле. Гарри качает головой, но Драко продолжает, не давая ему возразить. — Те волки, которые забрали у тебя Тедди, должно быть, были такими же. Они вышли из-под контроля, а люди, которым они принадлежали, не могли установить с ними контакт или намеренно накручивали их. Драко поднимает другую руку, обхватывает лицо Гарри и наклоняет его так, что их лбы мягко соприкасаются. — Так не должно быть, — мягко говорит он, и в его голосе столько уверенности, что Гарри чувствует, как та же уверенность проникает и в него. Волк сейчас неподвижен, как будто слушает, ожидая, что он будет делать дальше. Гарри не может дотянуться до него. Не может успокоить. Он ненавидит его. Он его не хочет. Все в его жизни было бы лучше без него. «Без тебя Драко был бы мертв», — шепчет голос в голове, и Гарри знает, что это правда и это говорит не волк. Драко взялся бы за это дело с Гарри или без него. Любого другого телохранителя разъяренный серебряный волк разорвал бы прошлой ночью. Драко был бы мертв еще до этого, понимает Гарри. Усиленные чувства волка были единственным, что позволило ему понять, что в их квартире убийца, и пересечь комнату достаточно быстро, чтобы отвести лезвие. Волк дает ему необходимое. Эта мысль поражает, как удар молнии, и он вспоминает, какими характеристиками Драко наделил его как личность. Твой волк будет таким же, если ты позволишь ему. Хотя он делал все возможное, чтобы прогнать эту свою часть, волк всегда рядом. Они думают об одном и том же. Защитить. Уберечь. Быть верным. Уважать. Это полностью он. — Блять, — шепчет Гарри, чувствуя подступающие слезы. Он слегка наклоняется вперед, обхватывает руками живот и закрывает глаза. Он чувствует, как Драко обнимает его и другой рукой, когда он вжимается в его грудь. — Все в порядке, — шепчет он ему в волосы. — Все в порядке. Я с тобой. Гарри со стоном льнет к нему. И чувствует, как волк внутри делает то же самое.