Что конкретно ты предлагаешь?

Что ты будешь делать, когда все вокруг говорит тебе сдаться? Когда в жизни все хорошо, мы знаем, чего мы хотим, мы знаем к чему нам нужно стремиться, но когда все плохо… Тут мы и сталкиваемся с проблемой, когда хотим все бросить, забыть про свои мечты и плыть по течению. Какова истинная ценность твоих мечтаний? Что ты готов отдать взамен, чтоб твоя мечта исполнилась и ты стал счастлив?  А на что пойдешь, чтобы сбылась мечта твоего любимого, и счастлив был он? Пожертвуешь ли своей? Насыщенные сентябрьские дни закончились внезапно, возвращая с новым месяцем привычную рутину. Октябрьское солнце медленно отступало, укрывая свои теплые лучи, что еще недавно пробирались через зашторенные панорамные окна. Увлеченная рука, с карандашом между длинных пальцев, заканчивает ровную линию, придавая рисунку полноценный вид, и мужчина отклоняется к спинке кресла. Взгляд коньячных глаз поднимается к висящим на стене часам, указывавшим на конец рабочего дня. Ким шумно вздыхает, оставляя принадлежности, и, поставив локти на стол, зарывается лицом в ладони, чтобы немного расфокусировать ноющие веки.  Сегодня суббота, его шестой рабочий день, после всей случившейся суматохи, о воспоминаниях в которые своем не хотелось углубляться, а забыть, как еще один страшный сон, со всеми его концами. Но, как уже показывала практика, жизнь не игрушка, не какой-нибудь спектакль, где не понравившиеся кадры можно было вырезать или попросту стереть из сценария. Тут так не работало. Тэхён уже не удивлялся, что некоторые потревоженные воспоминания старательно проскальзывали в сознании, маша уродливыми конечностями, напоминая о себе, и с новыми насыщенными красками мелькали перед глазами, будто насмехаясь. Не впервые случалось то, что хотелось вычеркнуть, как бы ужасно это ни звучало, но как твердил опыт — адаптироваться человек может к чему угодно. Вот он этим и занимался.  Корею Чонгук помог ему покинуть на следующее же утро, после особенно долгой ночи, в которой заботливые руки его зайчонка не давали ему рассыпаться пеплом в минуты прорывающейся слабости, удерживая крепкими объятиями, и собирая воедино горячими губами. Они вместе встретили рассвет на крыше их общего талисмана, и Чон отправил его незапланированным рейсом на своем частном самолете вместе с приставленной личной охраной, пока сам остался заканчивать со свалившимися на голову проблемами. За это время порознь, они созвонились не так часто — раза три, но в этих коротких разговорах, Гук, нежеланно, но посвящал его в некоторые новости. Например о том, что старший Ма самолично засадил поехавшего братца в психиатрическую лечебницу, в которой, Тэхён давно считал, тому самое место; или о том, что Чимина наградили почетной грамотой за помощь стране в закрытии дела о нелегальных гонках, крайним в которых, согласованно между ними, фигурировало имя Ма Хо Чена, что не могло не радовать вдвойне. Проводы Чхве Хана не упоминались, но Ким и сам понимал, что Чонгук устроил все самолично, достойно проводив, не совсем достойного, но все же своего человека — об ушедших либо хорошо, либо ничего.  Конечно, Тэхён понимает, что даже из-за нескольких смертей, гонки в стране не прекратятся полностью, но теперь будет уверен в том, что никто из его знакомых больше не сунется в это дерьмо. Особенно Юнги и Намджун, раньше названивавшие раз в неделю стабильно, то теперь чуть ли не по три раза в сутки, отвлекая, а между легкими разговорами, которыми те пытаются затмить его, как они думают, тревоги, сквозь, разузнавая о душевном состоянии. Смешные и наивные…  Юнги стал очень трепетно и осторожно с ним разговаривать, и вообще относиться, хотя Ким его никогда ни в чем не винил — он сам пропал, а появившись вновь, был уже совсем другим человеком.  С остальным дела обстояли немного хуже… Пусть недоказуемое, но все же фигурирование в новостях о смерти на гоночной трассе имени Чхве Хана, личного телохранителя Чон Чонгука — главного управляющего, теперь уже масштабной компании — понесло, не критичное, но понижение акций JJ-groups. И пусть Чонгук уверяет его, что с ним все в порядке, что он разберется с этим быстро, но Тэхён ведь прекрасно помнит, что для его зайчонка значила компания. Как он все эти годы старался очистить, установившуюся Чонсоком, поганую репутацию, чтобы мочь воплотить свою мечту в реальность. Мечту, в которую Тэхён слишком поздно был посвящен. И ради которой ему пришлось тогда его покинуть.  И как он слышал из новостей: совет директоров предлагал Чонгуку одно решение, которое бы подняло стоимость акций выше обычного — жениться на единственной дочери влиятельного политика страны…  Тэхёна эта новость, как молнией прошибла к самому сердцу, до сих пор ток по венам разносит, пусть зайчонок и отказался сразу.  Успело представиться…  Дверь тихо скрипит, вынуждая его выплыть из утянувших мыслей и поднять голову на такого непривычно тихого второго директора, что заходил с озорной улыбкой, все также без стука, но уже не врываясь сломя голову. К слову о друге, Тэхён думал, что будет очень неловко возвращаться к работе, после того, как внезапно исчез, никого не предупредив, но на удивление, его встретили абсолютно спокойно, словно он просто брал заслуженные выходные.  Думал ли он когда-то, что найдет большее понимание и переживание от людей, живя в другой стране и говоря на неродном языке? Повезло?  — Ты выискал в себе умение ходить на цыпочках? — вскидывает Тэхён бровь, усмехаясь и убирая руки от лица.  — Эй, ты снова приуменьшаешь мои таланты! — наигранно обижается Эван, останавливаясь напротив его стола.  — У тебя один талант: наводить драму там, где ее нет. — хмыкает он беззлобно, поднявшись со стула, пока складывает рабочие материалы в сейф. — Зато со мной не бывает скучно! — берется оправдываться американец, облокачиваясь о деревянный стол и складывая руки на груди. — И кстати о скуке, сегодня суббота. — напоминает он, играя бровями. — О нет, это без меня. — устало отзывается Ким и, закрыв работу, ступает к вешалке за пальто. — Сегодня..  — Прилетает Чонгук, знаю. — заканчивает за него и кивает сам себе Эван, пока он неторопливо одевается. — Вообще-то, он как бы уже здесь. — удивляет, ловя на себе его непонимающий, хмурый взгляд. — Попросил передать, что будет ждать тебя внизу. — уже с улыбкой произносит, явно ожидая от него бурной реакции.  — Вот как. — Тэхён отвечает сухо специально, хотя сердце начинает стучать быстрее от одного предвкушения долгожданной встречи. Скучал.  — Ага, я так и поверил. — закатывает глаза директор, со смешком направляясь к двери. — Плодотворного тебе выходного дня! — бросает напоследок, подмигнув и скрывается за дверью.  Тэхён почти усмехается. Он бы поучился у Эвана такому беспристрастному отношению к жизни… Как-нибудь позже, ведь сейчас ему предстоит расставить все пазлы по своим местам.  Он обещал. *** После долгого тягуче-медленного поцелуя, Тэхён молча взял Чонгука за руку и запрыгнув в неизменно красный Ламборгини, который Чон привез вместе с собой уже обновленным, умчал их прочь от лишнего шума. Вечерний ветерок легко трепал мягкие волосы, пока парни сидели на капоте спорткара, с вершины склона на окраине наблюдая за просыпающимися огнями большого города.  Чонгук любовно обвил его талию ногами со спины, оперевшись руками в капот, и, откинув голову к темнеющему небу, прижимал к себе, пока он обычно докуривал сигарету, размышляя с чего бы ему следовало начать свой длинный рассказ. Тэхён настолько задолбался держать все это в себе, что уже совсем не волновало раскрытие всех подробностей. Теперь хотелось поскорее освободиться от груза, колючей цепью обвивавшего его измученную душу.  — Он ведь все-таки подобрался к тебе тогда, я прав? — задает первый вопрос Чонгук, когда сигарета полетела вниз, словно дав им нужный старт.  Тэхён присаживается удобнее, позволяя чужой голове расположится у себя на плече, и вспоминает тот злополучный день, когда спешил к своему зайчонку, а на пороге нарвался на того, в чьем лице узрел истинное значение слову «паразит».  — Да брось, ты все еще держишься за свою обиду? — звучало в тишине просторного салона «роллсройса» до тошнотворного обычно.  — Обида даже близко не то чувство, которое я испытываю по отношению к такому чудовищу, как ты. — ответил Тэхён таким же тоном, хотя внутри сгорал от ненависти и злости.  — Я не настолько плохой человек. — посмеялся Чонсок, глядя на него с неким интересом.  Он ведь очень изменился с тех пор.  — Издеваешься? — нашел в себе силы усмехнуться Ким, спокойно дополнив: — Ты изнасиловал молодого парня… Ты намного хуже, чем просто плохой.  — Изнасиловал? — вскинул бровь Чон, приблизившись чуть ближе, чтобы тише добавить: — Я думал, то, что было между нами, называлось актом большой любви, но никак не изнасилованием. — глаза в глаза, пока у Тэхёна пламя ярости горело, удержать которого становилось с каждым разом все сложнее. — Ты ведь так просил меня. — шепчет он рядом с ухом, Ким сжимает кулаки, впиваясь ногтями в кожу. — Чон, пожалуйста помоги мне. — пытается изобразить его голос. — Прошу тебя, мне так плохо, Чон. — почти стонет он издевательски. — Я весь горю, помоги же…  — Замолчи, я был не в своем уме! — взрывается Ким. Он резко подался вперед, когда в голове всплыли обрезки того ужасного видео, которое ему напоследок вручил Хосок.  — Но ты был в сознании! — парирует мужчина довольный его реакцией. — Я, признаться, никогда не думал, что меня заведет какой-то миловидный мальчишка, — пожимает он плечами. — Но твой умоляющий голосок… — облизывает он губу, точно нарывается, чтобы Тэхён сорвался. — Был ниже всех моих принципов.  — Закнись. — предупреждающе рычит Тэхён, не желая слушать чужое извращенское оправдание.  — И твое тело… ммм. — продолжает, совершенно не страшась последствий. — Ты действительно очень красивый. — специально очерчивает его взглядом, мечтательно закусив губу. — А я ведь всего лишь планировал дать немного полапать тебя своему человечку, но вышло даже лучше, чем я сам мог предположить. — с особым удовольствием произносит последнее. — На что только не пойдешь ради целостности семьи.  Тэхёна сейчас стошнит… — Не против морали и закона. — произносит, сглотнув тяжелый ком.  — Ради семьи я шел и по головам, что мне мораль? — хмыкает Чонсок. — А насчет закона… Деньги и есть закон! Владея ими ты владеешь всем, или всеми. — губы превращаются в оскал, в дьявольских глазах пламя. — Сам себе судья, адвокат, прокурор. Мы живем в мире, где все покупается, и этого не изменишь ни ты, ни кто-либо другой… Тэхёна почти трясет от поглощающей, разрушающий его уже звенящие от напряжения цепи ярости, но причиняющие боль ногти отрезвляют, заставляя держаться.  Ради зайчонка…  — Ты накачал меня, ублюдок. — голос получается настолько низким, словно исходил от куда-то извне.  — Кто ж знал, что одна маленькая таблетка подействует на тебя таким образом, что ты будешь видеть во мне моего же сына. — обычно объясняет Чон, откинувшись на спинку сидения. — Схожесть то налицо. — с усмешкой.  — Ведешь к тому, что то была чистая случайность? — уже конкретно офигевает Ким, складывающимся разговором. — Ты попользовался мной и выбросил своим ублюдочным дружкам, нелюдь! — если бы слово можно было плюнуть, то сейчас он сделал так с последним.  — О нет, то, что было после, не имело ко мне абсолютно никакого отношения. — просто отмахивается мужчина, заглядывая в часы на руке. Торопился еще кому-то испортить жизнь? — Я велел хозяину заведения позаботиться о тебе и отвезти домой. Но, видимо твоя мордашка способна прогнуть любого натурала, особенно с фамилией Чон. — издевается он, смакуя каждое слово. — Любого натурала? — шокировано выдыхает Тэхён, ощущая непреодолимое желание прошибить ему голову. — Хозяин гей-клуба априори не может быть натуралом, тупой ты ублюдок.    — Да, признаю, не подумал об этом. — говорит он так, словно забыл выключить свет в уборной, а не оставил парня на съедение животным. — Однако, я был приятно удивлен, когда узнал, что ты закрыл этих кусков дерьма за решетку, да еще и присвоил давольно прибыльный клуб, молодец!  Тэхёну хотелось заржать на всю машину от услышанного. Он смог наказать тех тварей, только потому, что они были не так влиятельны, да и с помощью связей мерзотного Ма Хо Чена, который небескорыстно «помог», за что он расплачивается по сей день…  — Ты здесь единственный кусок дерьма! — голос дрожит на грани истерики. — Если бы не ты…  — Ты бы не кончил так быстро? — с усмешкой заканчивает за него Чонсок, все больше забавляясь.   Все… Тэхён срывается, резко хватая того за воротник пиджака и занося руку для удара, пока глазами сжигает в своей чистой ненависти.  — Ну же, мальчик мой. — глаза в глаза, даже не сопротивляется, хотя впереди охрана дернулась, готовая в любую секунду свернуть ему шею, только озвучь он приказ. — Чего же ты ждешь? — испытывает, а рука от напряжения дрожит, удерживая себя на остатках самообладания. — Может, мне снова поцеловать тебя, чтобы ты смог?  — Закрой рот или я… — угроза самая, что ни на есть реальная. Он действительно хочет его убить. Давно. Но зайчонок…  — Или ты, что? — не успокаивается Чонсок. — Убьешь меня? — с усмешкой. — Мне и так недолго осталось, потерпи, не стоит брать грех на свою заблудшую душонку.  Тэхён разжимает руки, обессилено валясь обратно и прикрывает глаза. Не от услышанного, нет, а только ради Чонгука… — Понимаешь, — также спокойно начинает Чон, легко поправив скомканный пиджак. — В этой жизни подобного рода обстоятельства либо ломают нас, либо делают сильнее.— еще смеет поучать… — Посмотри, как из слабенького, нежного утенка ты превратился в эффектного лебедя.  Ну пиздец…  — Мне тебя поблагодарить за это? — почти смеется Тэхён, истерически само собой.  — Не стоит! Это я должен благодарить саму судьбу за тебя! — так воодушевлен, что окажись у Кима в руке ствол, разнес бы эту мерзкую улыбку в порошок. — Она послала мне человека, чьими руками я смогу поставить на истинный путь обоих своих непутевых сыновей! Разве не прелестно? — обещает уверено.  — Обоих? — с нескрываемым смешком произносит Тэхён, поняв речь безумца. — Чонгук не так глуп. Его тебе не обмануть, ты ведь и сам прекрасно это знаешь, иначе бы тебя здесь не было. — теперь его очередь усмехаться.  — Мне нет, — пожимает Чон плечами спокойно. — Но ты сможешь.  И эта нездоровая улыбка во весь рот поселяет первый росток страха за всю эту встречу ненавистную, предчувствие беды затапливает с головой, но Тэхён не показывает этого. Научился играть лучше кого бы то ни было.  — А ты юморист. — не скупится на усмешку. — Чонгука я никогда не отпущу. — очень честно, показывая, что готов за него биться, если понадобится, но точно не ожидая услышать ломающее его здравый рассудок:  — Тогда его отпущу я. — тоже, очень честно.  Чонгук предусмотрительно выпускает его из напрягшихся рук, почувствовав заполняющие ураганом чувства злости и собственного бессилия. Он спускается на ноги, отходя на несколько метров и быстро достает полупустую картонную коробку. Его широкая спина напряжена, грудь вздымается от тяжелых вздохов, челюсть сжимается, очерчивая скулы и делая их острее. Если бы он только был там… — Дай мне одну минуту, пожалуйста. — голос охрип от режущего горло комка, пока Гук вставляет между сухих треснутых губ сигарету, быстро заполняя легкие густым, словно туман, дымом, и начав массировать переносицу.  Тэхён понимает, не торопит. Сам чувствует то же. Они с ним, как и в ревности, так в неумении сдерживать гнев свой — похожи. Чонгуку нужно собраться, чтобы мочь выслушать до конца, потому Тэхёну в разы труднее — он понимает, но ничего не может с собой поделать, словно переживая все на своей шкуре. Черт его подери, как он только мог считать Тэхёна слабым? Тэхён самый сильный. Невероятно сильный духом. Значит ему нужно стать еще сильнее, чтобы находиться рядом с таким мужчиной… — Что это было? — спустя какое-то время задает Чон непрямой вопрос, чуть успокоившись, но все также куря спиной к нему, и зная наверняка, что его поймут.  — Тест на родство. — оглушает Ким негромко, вспоминая свой собственный шок, который теперь вырисовывался на лице застывшего камнем Чонгука.  — Какого хуя?! Я тебе не верю. — качает головой Тэхён, шокировано вглядываясь в удушающие листы лживых документов. — Этого, блять, просто не может быть! Ты, сука, все подделал! — роняет стопку бумаг на половицы машины, прикрывая ладонями горящие глаза.  — Его мать не была мне предана. — так просто подтверждает написанное. — Но мальчика я полюбил и воспитал, как своего. У него огромный потенциал, знаешь ли. — рассказывает, просто выбивая из-под него уже расшатанную почву.    — И что с того? — сглатывает Ким, подняв красные от трения глаза, и не понимая, почему так глупо отреагировал. — Так даже лучше, с чего мне его отпускать?  Чонсок вновь улыбается так нехорошо.  — Знаешь, какая его самая большая мечта? — загадочно спрашивает мужчина. Тэхён сглатывает. Знает. Чонгук очень много раз рассказывал, что станет великим человеком, построит свою империю и предоставит миллионам рабочие места. У этого маленького зайчонка были слишком великие планы…  — Я могу отдать его тебе. — все с той же улыбкой предлагает Чон, видя, что его уже ломает от всплывавшей в разуме ожесточенной борьбы между эгоизмом и филантропией. — Могу вычеркнуть его из своей фамилии и передать в твои руки, скажем так, за свою ошибку перед тобой. — продолжает испытывать. — Что скажешь? Ты готов забрать его мечту вместе с ним? — подводит он наконец, жестко складываемый для них двоих конец.  Горькие слезы, впервые за долгое время, срываются по так нежно целованным его зайчонком щекам, спускаются по длинной шее, где до сих пор следы их страсти и любви горели, вне его контроля, утягивая в беспросветное болото боли, пока только недавно склеенное сердце, медленно и особо болезненно раздробляется на еще более мельчайшие части осколков.  — Вижу, что не готов. — выносит уже принятое решение Чонсок, с наигранным пониманием и грустной улыбкой, пока похлопывает его по сгорбленной спине.