риндо/сейшу
18 февраля 2023 г. в 19:00
Примечания:
по заказу Ринкахика
У них ничего общего. Вселенная точно все просчитала и разделила их, проложив меж ними огромную пропасть и сотни других людей. Которые только мешаются и до белого каления порой доводят. Вечно невозмутимый Сейшу тоже до крупной дрожи бесит. Хоть бы раз улыбку выдавил, а то с безжизненным взглядом ходит и бесит, бесит, как же, сука, бесит. И Коконои бесит, что довел мальчишку да такого. Пусть даже он не виноват, а Инуи с детства признаки жизни не подавал, но разукрасить самодовольное лицо все равно хотелось.
Риндо даже выпрашивал у Изаны разрешение вместе с Муто поехать, но получил лишь смех и приказ успокоиться, чтобы случаем не убить никого. Словно ему было дело хоть до кого-то.
До Сейшу отчего-то было. До его блядских каблуков и по-шлюшьи пухлых губ. Этим они даже похожи, Ран тоже над братом смеется, минетогубками называя и порой даже свой член подсовывая. Оторвать бы однажды. И избить до полусмерти. Рана или Сейшу не важно.
Лучше Рана. А Сейшу пусть отсасывает, плавно опустившись на колени и царапая носки своих гребаных туфель.
И Риндо не понимает совершенно, почему подстилка Коко его так из себя выводит. Потому ли, что он за Хаджиме хвостиком бегает, а у Хайтани нет никого настолько же послушного и по-собачьи преданного? Обычная зависть?
Или проклятущее вожделение?
И похуй совсем, что из общего у них только знакомство с выебистым Коко и природная грация. Но Риндо все равно не настолько плавный. Он угловатый, перекаченный для своего роста и, сука, ниже по-девичьи изящного Сейшу.
Риндо ненавидит, когда есть кто-то лучше него. Ненавидит Рана, но все равно готов сдохнуть ради него. Но этого ублюдка он с рождения знает, а об Инуи только из коротких рассказов Изаны знает и случайных встреч. Даже Коко не говорит о нем, словно тот умер для него.
Словно хочет от Риндо уберечь, да и вовсе ото всех спрятать, украсть и в огромном доме под замком поселить, приковав длинной цепью и отобрав всю одежу, кроме кружевного корсета и высоких каблуков. Обязательно красных. Обязательно чтобы никто не узнал.
Никто не дожнет узнать, что Риндо во сне кончил, представляя эту картину.
Представляя, как целует безжизненные губы и отчего-то ответ получает и все тянется на носочках, за острые плечи хватаясь и до сраного головокружения целуя. И до головокружения Сейшу бы заглатывал его член, снова и снова туфли царапая, снова и снова новые в подарок получая. Чтобы и их поцарапать. Чтобы без конца Риндо удовлетворять, по первому же требованию на колени падать.
И молчать, ведь у них по-прежнему ничего нового. Они просто оба состоят в каких-то группировках и теряются в тени старших сиблингов.
Риндо совершенно случайно об этом узнал. Изана по секрету рассказывал Какуче, как однажды разъяренная Акане заявилась в мастерскую Шина и начала отчитывать Короля драконов, ведь ее маленький братик снова избитый домой вернулся.
Не избитый, а всего лишь раненный после того, как с байка слетел. А еще упал пару раз, когда мерил туфли Шиничиро. Они все их мерили, но только на Сейшу они смотрелись правильно.
И правильно на нем смотрелись кружева и нежные юкаты. И плевать, что лишь в фантазиях Риндо. У него вообще много что хранится лишь в фантазиях. Обычно там и умирает.
Обычно он молчит и усмехается, пока Ран издевается над кем-то. Но одним вечером он так глупо заикался и взгляд отводил, когда по чистой случайности в Сейшу врезался. Когда по чистой случайности затянул его в переулок и первым на колени упал, завозившись с его ширинкой и мимолетно оглаживая тонкие щиколотки.
Идеально.
И слишком много случайностей для тех, у кого ничего общего.
Все верно, у них по-прежнему ничего общего, но дыхание снова и снова спирает и приходиться ртом воздух захватывать, словно они рыбами стали. Безмолвными, с поплывшими взглядами и желанием то ли лица друг другу разбить, то ли отсосать, по самое основание заглатывая, задыхаясь и выстанывая желание большего.
И Риндо первым свое желание утолил, только заглатывал лишь наполовину, с непривычки давился членом и жалел, что ранее не пытался научиться этому. Пусть даже на бананах. Чтобы не позориться в том переулке, вытирая слюни с подбородка и снова насаживаясь ртом на пульсирующий член, неожиданно крупный, что его хотелось внутри… хотя бы во рту почувствовать, пусть даже ему за это лицо разобьют и пару костей сломают, ведь это все так неожиданно, а у Сейшу на футболке отвратительное кофейное пятно расплывалось.
И это все так пиздецки неожиданно, что Риндо снова воздухом давится, когда холодная ладонь его по волосам гладит, по скулам и растянутым вокруг члена губ. И безжизненные глаза блестят в темное, когда Сейшу впервые несдержанно толкается навстречу, за волосы удерживает, вынуждает глубже взять.
И Рин поддается, принимает, давится снова, но упорно сосет, давит языком и щеки втягивает, вспоминая, как Ран по-блядски леденцы сосет. Внезапно интересно становится, отсасывал ли брат кому-то… огромному Мочидзуки или святому Какуче… а потом Сейшу сильнее за волосы тянет, стонет отчасти недовольно, и все мысли улетучиваются, зацикливаясь лишь на холодных ладонях в волосах, горячем члене в глотке и чертовом стоне, который бы снова услышать, утонуть в нем, как тонул в мускусном аромате, древесном немного и таком, блять, приятном, что зубы сводит и хочется полностью Сейшу вылизать, кусая порой до крови, чтобы сполна им наполниться.
Чтобы кашлять, проглатывая его сперму и льнуть к ласкающей руке, вслушиваясь в хриплое «извинения приняты». Умирать, когда Инуи к его губам потянулся, присев рядом, слизав собственный вкус. И руки в кулаки сжались, когда пришло осознание, что тот далеко не впервые такое проворачивает, что ласки его умелые и уверенные, а полуразваленная квартира вечно пустая, но так правильно принимает кого-то.
И у них ничего общего, но они почти каждый вечер видятся в том убежише, пока не выпадает снег, пока Риндо в колонию не попадает. И их случайные пути расходятся.
Чтобы однажды встретиться вновь.