токийские потрахушки

             Наверное, это его удел — быть самой обычной заменой, так еще и отвратительно неточной. Наверное, вселенная просто решила посмеяться с него, сотворив парнем и забросив в общество других парней, влюбленных в милых блондинок. Наверное, всем было бы легче, родись он девушкой, такой же красивой и хрупкой, как сестра.              Наверное, Сейшу даже не знает, чего бы желал сам. Он всегда для других жил, ставил себя на второе, четвертое, сто десятое место, посвящал свою жизнь кому-то другому. Шиничиро, Изане, Хаджиме и теперь вот Рюгуджи. И, кажется, ни для кого он ни был собой.              — Ты такой славный, даже на девчонку чем-то похож, — трепал его по волосам старший Сано. — Но ты не переживай из-за этого, скоро повзрослеешь, и тебя перестанут путать.              И через пару лет, когда его действительно путать перестали, а от Шина только урна с прахом осталась, Сейшу начал мечтать в те времена вернуться, когда первые драконы его Сей-тян называли и учили на каблуках ходить.              — Ебаный же блять, а в темноте ты еще больше на Карен похож, — Курокава всегда говорить неожиданно начинал, появляясь буквально из ниоткуда. — Надеюсь, ты не такая же шлюха, как она.              А потом он учил Сейшу отсасывать, когда впервые заметил, сколько парней заглядывается на покрытые чужой кровью белокурые волосы и предлагает свою помощь в починке сломанного в очередной стычке каблука.              — Лучше укороти волосы, если не хочешь, чтобы тебя и дальше с девчонкой путали, — Коко тогда даже не смотрел на него. — Да и слухи с восьмого поколения уже начали расползаться.              А потом он даже не спрашивал разрешения, просто подходил с ножницами и бритвой и делал Сейшу самостоятельно выбранную стрижку, даже не ленился после всего состриженные волосы с пола убрать и пару раз предлагал спинку помыть, но был благополучно послан нахуй.              — У тебя такие красивые волосы, — настолько, что Дракен регулярно пробирается в ванную комнату под предлогом чего-то забытого и остается там, помогая голову помыть и сотню бальзамов на светлые пряди нанести. — Почему ты так коротко их стрижешь?              И, чтобы не пришлось разглагольствовать об отсутствии собственного мнения, приходится ответить, что просто привык.              Привык вскоре говорить вполголоса, чтобы нежнее было и поменьше баса. Привык прятать лицо за отросшими волосами, насквозь пропитанными сладко-фруктовыми спреями и маслами. Привык короткие шорты летом носить, более не пряча стройные ноги.              И он привык задом поворачиваться, выгибаться до скрипа позвонков и лопатки сводить, чтобы плечи уже казались. Теперь в таком положении даже удобно. И нет, Сейшу совершенно не тренировался у зеркала скулить и хныкать предельно высоко, чтобы голос точь-в-точь как у девчонок. Просто ему дышать отчасти сложно, когда Дракен рот зажимает, вынуждая тише быть и не басить на особенно грубых толчках. Лучше жалобно скулить, когда его за волосы оттягивают, призывая самостоятельно на члене двигаться.              И совершенно не хочется думать о том, был бы Дракен таким же грубым со своей ненаглядной или прикасался бы к ней невесомо, лаская нежную девичью кожу самими лишь кончиками огрубевших пальцев. Просто сложно вечно не замечать рассыпанные по телу синяки, когда утром даже с кровати сложно встать от ноющей боли в спине и ногах.              Просто Коко больше не вернется. Не посмеется из-за вновь отросших волос, не прикоснется нежно-трепетно к спутанным прядям, прежде чем вновь ножницы взять, с каждым разом состригая все больше и больше, игриво показывая язык.              — Чтобы не прятал за волосами милое личико.              Если бы Хаджиме еще хоть раз сказал ему это… больше не было бы раздражения и попыток как-то огрызнуться. Было бы неловко, как в самый первый раз, и с зардевшими щеками, ведь вообще-то такое только девушкам говорят, но все равно приятно, поблагодарить хочется и даже неуклюже волосы за уши заправить. Но Сейшу слишком зациклился тогда на мальчишеском и девчачьем.              А теперь волосы в косу собирает, опускает плечи — чтобы привычно уже казались — и говорит полушепотом. Потому что женственного в нем слишком много, но все равно недостаточно. Потому что теперь за это похвалят, целуя в пахнущую персиками макушку, и никогда больше не пошутят едко, сквозь тихий смех предлагая губы в ярко-розовый накрасить и платье примерить.              У Сейшу теперь платьев в шкафу больше, чем спортивных костюмов, которые некогда так любил, а помады лишь красных оттенков — от нежно-алого до глубокого бордо — ведь розовый смотрится как-то неуклюже «словно ты Барби». И все коллекционные Барби — «блять, Коко, они же дороже новых покрышек!» — пылятся где-то в коробке на чердаке.              Истинные желания Сейшу тоже где-то пылятся, где-то настолько далеко, что и сам забыл туда дорогу, потеряв ключи между флакончиками цветочных духов и новым кружевным бельем. Однажды потеряет там себя, но от этого даже не страшно.