ханма/майки
10 января 2024 г. в 00:27
— Повтори еще раз, — Ханма точно как король этой свалки восседал на своем старом троне, смотрел свысока и лениво курил, прокуренным взглядом без четкого фокуса смотрел на Майки, — почему я, имея собственную группировку, должен пресмыкаться перед тобой?
Было странно находиться наедине с ним в пустом ангаре, заполненным горьким дымом, что непременно в кожу въедался, одежду и волосы. Сано себя чувствовал неразумной школьницей, попавшей в кабинет похотливого директора за не такой уж и сильный проступок. Ему это не нравилось. Он уязвимым себя чувствовал перед чертовым Шуджи, которого одним ударом мог на пыльный пол повалить, но перед которым отчего-то голым себя ощущал.
— Я думал, что Кисаки тебе уже все объяснил, — он точно знал это, пусть Тетта и не вдавался в подробности, но обмануть не мог.
Лишь не договорить о чем-то важном, из-за чего Ханма сейчас расселся столь вальяжно, смотрел неотрывно и ухмылялся.
— Поверь, — и эта ухмылка недоброй была, — Киса мне очень подробно все объяснил, — он рукой поманил к себе, словно Майки глупым щенком был, окурок под ноги бросил и ноги шире развел. Приглашает ближе подойти. — Я хочу послушать именно тебя, — и снова манит, теперь пальцем. — Я знаю планы Кисы, но зачем тебе так много людей?
Поймет ли он хоть слово из той тирады, что Такемучи время от времени всем пересказывал? Нужны ли ему сложные речи о спасении и времени?
— Хочу создать свою эпоху, — вслед за новой сигаретой Майки подступает к нему, вынуждает шире улыбнуться.
— Хочешь стать Маленьким Королем? — и маленький огонек мелькает перед его лицом, сигарета начинает тлеть, и ее сладковатый аромат теперь легче уловить.
И отчего-то не хочется дерзить, лишь смотреть с вызовом, свысока, встречаться с ответным липким взглядом. И все его движения легко предугадать. Ханма немного вперед наклоняется, нетерпеливо затягивается глубже обычного, не мигает и ждет, когда Сано к нему достаточно близко подойдет, чтобы поймать его. Сжать бедра, притянуть ближе, прижимая к себе, прямо в лицо выпуская струйку дыма. И приходится голову вскинуть, когда маленькие, но ожидаемо сильные руки на горле смыкаются, на кадык давят, и мягкий смех слышится:
— Хочу, — и уже догадался, о чем Тетта умолчал, краснея щеками и кончиками волос. — Но таким, как ты, придется стать послушными, — где кругом смыкаются пальцы, однажды обязательно появится ошейник.
— Обещаю быть хорошим мальчиком, — и сильнее бедра сжимает, впивается пальцами в плоть и на себя тянет, предлагая сесть. Почти добровольно. — Но только пока мне весело.
Лапать его накаченные ноги, пока Майки душить продолжает, определенно было весело, хоть и пришлось недокуренную сигарету выбросить. Сано любит сладкое, так что придется вишневое курево себе прикупить, чтобы в следующий раз при нем спокойно курить и прямо в эти пухлые губы дым выдыхать.
Пока что просто целовать, почти послушно выпрашивая кислород, вылизывая его губы, оставляя россыпь синяков на бедрах. Припоминая слова Кисаки, что с Манджиро можно особо не нежничать. Мять в руках чужие ягодицы точно тугое тесто, вести вверх по спине, скидывая на пол форменный плащ, почти радостно принимая ответный укус за нижнюю губу. Еще немного, и было бы до крови. Еще немного, и Майки сам разденется, разгоряченный поцелуями в шею поверх совсем еще свежих засосов. Должно быть, они там все в этой тосве друг другу передергивают на досуге и главу ублажают.
Ханме это уж точно в радость — Майки отзывчивый, чувствительный, податливый, выгибается от малейших прикосновений, стонет тихонько, совсем не пошло и даже красиво, и дрожит кончиками светлых ресниц, если на его плече зубы несильно сжать. А если подтолкнуть его немного, приглашая на своем члене поерзать, то Сано сильнее шею сожмет, так и не отпустив ее. Наверное, до самого конца не отпустит, царапая короткими ногтями, активнее двигаясь на его коленях и что-то там о веселье переспрашивая.
Да, Шуджи определенно весело сейчас и немного жарко, но так ужасно лень одежду снимать, что он лишь ремень расстегивает быстро, привлекая внимание Майки звоном пряжки. Чувствовать под кадыком его теплые руки было приятнее, чем грубую кожу ремня.
— Ты обещал быть послушный, — и по глазам читается, что псом.
И Шуджи по-собачьи его шею вылизывает, хрипит, когда ремень, заменивший руки, давит сильнее нужного, и он с пряжкой Майки возится. Лишь бы и этот ремень не решил использовать, стянув запястья или заткнув им вместо кляпа. Потому лучше на пол выбросить поскорее, приспустить широкие штаны и совсем не удивиться отсутствию белья. Такие, как Майки, и вовсе голыми ходить будут, если им это позволят. Ханма бы хотел его голого в своей квартире увидеть, затянуть обратно в кровать и лапать, лапать, лапать, удивляясь без конца, какой он неожиданно нежный и мягкий. И маленький, так правильно помещающийся в его худые руки, что царапают, сжимают и шлепают на пробу несильно. И еще раз, уже звонче, пробираясь пальцами к его входу.
Еще немного скользкому и растянутому, словно он трахался за десять минут до их натянутого диалога. Должно быть, стонал прямо на своем байке, пока кто-то из таких же послушных псин, каким Шуджи вот-вот станет, натягивал его, выцеловывал шею и сбивчиво о встрече напоминал, на которую Майки чудом успел. Ханма не любит, когда к нему опаздывают. И он не любит слишком много времени на подготовку тратить, порой достаточно лишь на руку плюнуть. Сейчас можно даже за смазкой потянуться, что здесь повсюду валяется, и это как игра — угадать, с каким запахом на этот раз попадется.
Вишневую нашел, как и будущие сигареты. И его контакт в телефоне надо будет как «Вишневый Король» сохранить. Румянец у Майки точно почти вишневый, идеально на фоне его светлых волос выглядит, а дыхание тяжелое, когда он глаза жмурит, сжимается вокруг пальцев и сам двигается в поисках нужного угла. Дрожит и за край ремня тянет, когда найти удается. Удушье вместо благодарного стона чем-то новым было, интересным. Хотелось под травой как-то попробовать, а пока только по ягодицам звонко ударить оставалось, пачкая ее смазкой, подталкивая Сано ближе к своему члену. Лишь он бы не начал выебываться из-за отсутствия резинки, Шуджи даже готов вытащить и не кончать внутрь, но Майки молчит.
И приподнимается, целует смазано, словно контракт таким образом подписывая — обязательно кровью, все же прокусив нижнюю губу и высосав немного, со слюной смешивая, пока в него головка проникала. И тут никак иначе, кроме как одним рывком его на себя насадить, снова задохнуться от ремня на шее, посмеиваясь хрипло, соглашаясь ебливой псиной для него быть, согласной только за сигареты трахать долго, глубоко и грубо и тянуться за измазанными в крови пухлыми губами, пока голова все сильнее от нехватки кислорода кружилась.
Действительно собачий кайф. Дрожащие пальцы, резкие толчки, обостренные ощущения, яркие вспышки перед глазами и его мягкие волосы на плече, пока на шее свои яркие метки оставлял, ритмично на члене прыгая, снова что-то нудное о повиновении проговаривая. Кисаки тоже говорил до самого оргазма, что захотелось специально для него кляп прикупить. Наверное, они там все такие — жадные до сложных слов и твердых членов, ради которых регулярно свои владения расширяют, поглощая другие группировки.
Казалось, Майки его своей ненасытной задницей поглотить пытался, сжимался, ускорялся, что толчки все короче становились, пока он и вовсе не начал просто раскачиваться, от силы на сантиметр из себя выпуская, поплывший взгляд в потолок устремляя и наконец-то замолкая. Он лишь на рваные выдохи прерывался, даже натяжение ремня ослабив. От этого даже немного грустно стало, Шуджи ведь уже настроился среди разноцветных пятен удушья кончить. Интересно, придушит ли его Сано, если он действительно внутрь него накончает. А если еще и не позволит с члена соскользнуть, продолжая толкаться?
Насколько этот Манджиро помешанный? Согласится ли он сразу два члена в себя принять или уже пробовал подобное, раз так легко на лишь заочно знакомого парня запрыгнул? Прыгать он, к слову, не особо любил, заботясь в первую очередь о собственных ощущениях, стремительно к оргазму себя подталкивая, так ни разу и не уточнив, нравится ли Ханме.
А к концу только выругаться и сумел, пачкая своей спермой не такую уж и любимую футболку, обмякая почти сразу в чужих руках. Так беспечно, как только сильнейший себе позволить мой. И только сумасшедший мог позволить себе крепче обнять взмокшее тельце, прижать к своей костлявой груди и подняться, не покидая его горячего тела, чтобы на ближайший мыльный бильярдный стол опрокинуть. Майки лишь едва-едва глаза приоткрыл на подобную наглость, за край ремня потянул, об импровизированном поводке напоминая, и ноги шире раздвинул.
Должно быть, они еще нескоро покинут базу уже несуществующей Вальгаллы, поочередно друг друга используя для достижения удовольствия. Должно быть, по их потрепанному виду сразу понятно станет, чем они более двух часов в старом ангаре занимались, насквозь запахом пота и сигарет пропитавшись, до ярко-алого губы друг друга зацеловав.
Слияние их группировок прошло более чем успешно, подписанный призрачный контракт обоих устраивал, обязуя как минимум раз в неделю на общих собраниях присутствовать. Обещая достаточно веселья, чтобы не заскучать в черной форме, и приятным бонусом еще одного маленького гения.