Согрейся в нем

Фёдор Достоевский, не парень, а гордость университета, просто гений высшей математики, физики, программирования, риторики, истории (хотя учится он на филфаке)... на самом деле вовсе не был необыкновенным. Достоевский жил неподалеку от своего университета в самой обычной квартирке, доставшейся ему в наследство от рано погибших родителей, и ходил в этот самый университет, кажется, по инерции, ведь на самом деле, ему там было скучно. Конечно, не признавать ведь, что он ради единственного своего друга туда ходил, с которым, кстати, весьма весело бывало порой. Об этом закадычном товарище Фёдор лишь пару раз обмолвился словечком с одним интернет-знакомым из Японии - Дазаем, говоря, цитата, "хороший у меня друг, с ним скучно не бывает, скажи?", на что Осаму тихонько кивал в ответ, соглашаясь. Бесконечные отметки "отлично" Федя получал как само собой разумеющееся, ведь... Просто неуважением к себе и Господу, создавшему его таким, будет ставить себя на одну полку с этими.. отбросами. У Фёдора, к слову, было много недугов, очень слабое здоровье, сильная сонливость, болезненный цвет кожи и худощавость говорили сами за себя. Но этого мало для драмы, жизнь никогда не останавливается лишь на одной проблеме. Над Достоевским часто подшучивали и издевались, недолюбливая, называли "зазнайкой", но Федя только нос воротил, ему было плевать на слухи. А вот Коле Гоголю плевать никогда не было. Был у Фёдора лишь один друг, как раз этот самый Коля, он предпочитал звать Достоевского "Федя" или просто "Дост-кун". Достоевский предполагал, что Коля хентай-манги дома начитался, которую ему как раз Дазай и посоветовал, вот он и продвигает теперь везде свои японские словечки вроде этого "кун". Однако вслух Федя никогда не возражал, вот и прижилось. По тому количеству информации, что имел Фёдор, личность Коля свою умел скрывать и весьма хорошо это делал, а Достоевский просто не интересовался никогда мелочами, вот и выбрал Николай именно его, по крайней мере, по этой причине, Фёдор его в ответ выбрал тоже... День с самого начала выдался не особо удачным. Федя только встал с кровати, а уже почувствовал как спина издаёт последний жалобный вздох от долгих часов сиденья за компьютером поздно ночью. На улице только конец октября, а в Петербурге уже мороз и холод, Федор причесал отросшие до плеч волосы, надел на себя чёрные брюки, классическую рубашку, а сверху темно-фиолетовый свитер, и отправился в университет. Пары в этот раз были нудными настолько, что Достоевский уже после второй решил, что без дополнительной кружки чая ему этот день не прожить, и спустился в университетскую кофейню. Утро Гоголя началось тоже отнюдь не с кофе. Утро началось с того, что Коля успешно упал с кровати, когда ноги запутались в одеяле. Он всегда спал так, будто ему снились выступления в цирке, ведь даже засыпая на спине, он всегда просыпался посреди кровати в непонятной позе. Хотя, кого мы обманываем? Николай никогда не засыпал лежа ровно на спине под одеялом, словно монашка под присмотром настоятельницы. Нет, ему надо было лечь в раскоряку, подмять под себя всё одеяло и обязательно куда-нибудь закинуть одну ногу. Без этого никак было нельзя, иначе спать неудобно. Ну и разумеется, спать он ложился ближе к 3-4 часам ночи или вообще не ложился. Не потому что он усердно учился, а потому что этот большой сгусток энергии в нем нужно было куда-то девать, а вот куда с каждым разом придумывать становилось всё сложнее. Обычно Николай проводил свои вечера и ночи за прочтением новой хентай-манги, просмотром аниме или же прохождением компьютерных игр. С последним, правда, была небольшая заминочка. Коля, играя, так громко ругался иногда, что соседи не раз стучали ему в дверь. Иногда он любил включить какой-то момент из сериала или аниме и просто играть театр одного актёра, копируя персонажей и смеясь с самого себя. А потом Коля отключался, падая на кровать прямо в той же одежде, в которой и ходил весь день. Так было и в эту ночь. А посему, он, естественно, опоздал на первые две пары... Хотя Колю не очень волновало, на что он там опоздал. На филфаке у него всегда были хорошие оценки, да и к тому же иногда удавалось подглядеть ответы у Фёдора, его соседа по парте и единственного единомышленника, можно было бы сказать, что и лучшего друга. Дост-кун — единственный, с кем Коля чувствовал себя комфортно, и единственный, в кого Гоголь был безответно влюблен. Он, разумеется, не открывал Фёдору своё сердце нараспашку, но вот руки всегда был готов, для того чтобы его обнять. Но Фёдор был не любитель обнимашек, так что всегда ускользал от них, извиваясь как уж на сковороде. Или убегая как мышь от кота. Хотя, в случае Феди, подошла бы лучше крыса. Коля любил называть своего друга крыской, а потом смотреть на еле заметный блеск в его глазах. Правда делал он это редко, только когда очень хотелось позабавиться. А так, обычно было либо "Федя", либо "Дост-кун". А что, весьма мило, забавно и кратко. Удобно. Николай проснулся только к концу второй пары. Еле-еле открыв тяжёлые веки, он глянул на настенные часы над дверью и тут же подпрыгнул с кровати, словно пружинясь. Он собрался очень быстро, натянул на себя джинсы, любимую рубашку, разные по цвету носки, потому что одинаковые не было времени искать, яркий браслет, купленный у какой-то бабульки в переулке, а сверху давно выцветшую синюю куртку, под цвет его глаз. Вернее, одного глаза. У Коли на левом глазу был шрам, а радужка на несколько оттенков светлее другой. Фёдор однажды сказал ему, что правый его глаз будто море в хорошую погоду, а левый - словно небо над этим морем, Коля это запомнил и полюбил эту небольшую особенность своих глаз. Николай быстро натянул на себя обувь, благополучно оставив сумку со всеми учебниками дома, верно, зачем она ему, если всё необходимое лежит в огромных карманах джинс и куртки, и громко хлопнул входной дверью, выбегая из подъезда. Не то чтобы он торопился на встречу к знаниям, не то чтобы его тянуло грызть гранит науки, просто он очень спешил на встречу со своим другом Федей. Николаю даже нравилось учиться в каком-то смысле, но вот то, что его постоянно пытаются ограничить, удручало. Надо же им вечно весь кайф обломать своими правилами... Ну хотя бы Дост-кун его отлично понимал, только ради этого и стоит жить. С такими мыслями Гоголь запрыгнул в почти уехавшую без него маршрутку и со звоном высыпал нужное количество монет в крышку для их приёма. После забрался в центр транспорта, посадив себе на голову большие розовые наушники с кошачьими ушками, и включил музыку. Одна из его страстей, несомненно, музыка. Причем не какая-нибудь спокойная, расслабляющая или классическая, а в точности наоборот. Николай вслух подпевал играющему треку, а после, зацепившись за верхние поручни, стал раскачиваться взад-вперёд, звонко смеясь. Его вытолкали на следующей остановке. Гоголь лишь показал им язык на прощание и дальше бежал уже пешком. Быстро обогнув знакомые дома, он буквально влетел в университет, забегая на нужный этаж, по пути дернув какую-то девушку за косу. Коля, распахнув дверь, мигом залетел в аудиторию и с огромным разочарованием заметил отсутствие Феди там. Как же так, он ведь так спешил... Но решив, что тот куда-то отлучился ненадолго, Коля тут же сел за их с Фёдором парту, сжав в руке прихваченный с собой теннисный мяч. Мишень не заставила долго себя ждать. Достоевский вошёл в аудиторию, с бумажным стаканчиком в руке. — Привет, Дооост-кун! Федя тихо хмыкает, а Коля кидает теннисный мячик прямо в друга. До сих пор сонный Фёдор, так ещё и с бумажным стаканчиком в руке, не то что поймать мяч не в силах, он руку еле может поднять. А потому мяч чуть не попадает Феде прямо в лоб, но парень, благо, вовремя нагибается и теннисный мячик глухо ударяется о дверь. Достоевский кидает на Гоголя взгляд, полный раздражения, однако всё равно проходит и садится прямо рядом с ним. — И тебе привет... дурак. Опять все на свете проспал? — Ну что ты, что ты, Дост-кун. Я не проспал, я пришёл в своё время. — Коля рассмеялся, неловко почесав затылок. И опять для оправдания использовал подмеченную в каком-то сериале фразу. Гоголь никогда не считал сон плохой вещью, а поэтому слово "проспал" для него было роднее собственного имени. Нет, ну вот правда, почему все так плохо относятся к такой простой вещи как сон? — А что, Дост-кун по мне скучал? Сидел у окна и томно вздыхал? Коля прыснул со смеху, который звоном тысячи колокольчиков разнесся по аудитории, в то время как сам Гоголь чуть со стула не падал, смеясь со своей же шутки у себя в голове. Как представит Фёдора в женском русском народном костюме, сидящего у окна и такого, томно вздыхающего, так снова начинает смеяться, никак не успокаиваясь. Только Достоевский раскрыл рот, чтобы ответить другу, его нагло перебил один парень, хулиганье с парты позади них: — Конечно, томно. Он по-другому не умеет. Коля тут же перестал смеяться, обернувшись, а Фёдор многозначительно закатил глаза. — Не умеет? — Коля улыбнулся парню позади. Он редко был серьёзен, вернее, вообще никогда не был, но когда он был зол, Фёдор знал, что его улыбка совсем не такая, как обычно. — Ну да, сложно ведь не выглядеть "томно", когда еле на ногах стоишь. Что, наш зазнайка опять провел всю ночь за тетрадками? — Послушай-ка, парень..- — начал было Гоголь, с явным намёком, что сейчас кое-кто получит по шее. Арматурой. Но его остановило лёгкое прикосновение руки Фёдора. Его бледные тонкие пальцы сжали плечо Коли, из-за чего тот мгновенно заткнулся. — За компьютером. — Чего? — парниша-мудак начал опасаться просто безумного взгляда Коли, что сверлил его душу. Своим видом сейчас Гоголь напоминал серийного маньяка-убийцу. — Я всю ночь просидел за компьютером. Не думал, что моё состояние вас так тревожит. Но благодарю, не стоит беспокоиться. В этот момент в аудиторию зашёл их преподаватель. Даже не поздоровавшись со студентами, он просто прошёл к столу, на полпути начав читать сегодняшнюю лекцию. Фёдор отвернулся обратно к своей тетради, и Николай сделал то же самое. Достоевский время от времени отрывался от конспекта и поглядывал на Гоголя, который старательно царапал в тетради рисунок, кажется, динозавра. — Коля. — Ммм, Дос-кун? — Ты же не станешь лезть на него с кулаками после пар? — Нет, конечно. Ещё пару минут Гоголь и Достоевский просидели молча, а после Фёдор на всякий случай добавил: — И с арматурой или железной битой тоже. — Ну Федя! — Коля сказал это.. нет, он прокричал это, вскочив с места, да ещё и так громко, что лектор аж очки с носа в удивлении приспустил. — Он же совсем офигел, как я могу просто так это оставить? — Коля... Мы на лекции. После пары Достоевский продолжал следить за поведением своего закадычного друга. Тот не умолкал ни на секунду, показывал какие-то фокусы, продал кому-то липовый рецепт на настойку боярышника и просто "гоголился", как это обычно и бывает, но стоило тому парню-задире показаться в его поле зрения, Коля кидал на него многозначительный взгляд. «Так не пойдёт.» — подумал Фёдор. — «Если его ничем не занять, он и правда в драку полезет» Достоевский тяжело вздохнул и, сам не веря, что говорит это сейчас, окликнул Николая: — Коль. — Ммм? Что такое, Дост-кун? — Помнишь, ты показывал мне рецепт печенья в форме динозавров в тик токе недавно? — Ммм, ага! Помню, помню! — Можем после пар сегодня зайти ко мне и приготовить. Достоевский посмотрел на Николая. Гоголь выглядел очень удивленным. Разумеется, учитывая, что Фёдор не помнит вообще ни одного раза, когда предлагал Коле нечто подобное... Гоголь действительно завис с тупой улыбкой на лице. Достоевский сам пригласил Колю к себе домой.. Ничего себе... Зовёт сделать что-то вместе, в его дом. Этот Коля сломался, несите нового! С превеликой радостью, совсем не скрывая своего счастья, Гоголь резво кивнул, буквально подпрыгивая к Фёдору и крепче сжимая лямку рюкзака. — Правда, Дост-кун!? Ты зовешь меня к себе? Ура, ура! Знаешь почему Дост-кун такой хороший? Потому что Дост-кун всегда понимает меня лучше других! Конечно приготовим, как же иначе? Вперёд! На встречу печенькам!!! — победно вскинув руку вверх, захохотал Гоголь, по привычке хлопая Федю по плечу. Тот, разумеется, сразу же скукурузился и отстранился, молча проходя вперёд по коридору, где каждый шаг отдавался эхом, к другой аудитории. Коля вприпрыжку поскакал за ним.

***

Фёдор по пути к себе домой вместе с Гоголем пожалел о том, что предложил своему другу. И к его глубочайшему сожалению, у Достоевского на кухне нашлось абсолютно всё, что нужно. Мука, целый килограмм, сахар, ванильный сахар, разрыхлитель, яйца, и Федя уж было обрадовался, что у него нет сливочного масла, но Коля открыл морозилку и достал оттуда целый брусок, что передавала когда-то ему бабушка. И Достоевский вынужден был принять это поражение. — Что ж, ладно. Но у меня все ещё нет формочек в виде... И тут Гоголь достает из кармана 5 железных формочек для выдавливания печенья. И Достоевский вовсе этому не удивлён. Он хлопает глазами и пытается найти хотя бы одну "уважительную" и вменяемую причину, по которой Николай может таскать с собой формочки для печенья в кармане, но не находит ни одной. Предсказуемо, потому что Коля Гоголь не из тех, чье поведение поддается строгой логике. Парни взбили миксером масло с сахаром и яйцами. Эта смесь - самое вкусное, что может быть, когда готовишь печенье. Фёдор боролся с желанием запустить пальцы в пиалку, когда Гоголь сделал это за него. Николай хотел сам слизнуть сливочный сахар с ладони, как вдруг Достоевский схватил его за запястье. Он притянул руку Гоголя к себе и слизал тесто с его пальцев сам, проведя между ними языком. Колины указательный и средний пальцы чуть оттянули губу Фёдора, прежде чем Достоевский отпустил его запястье, позволив руке упасть вниз, и взялся за пакет с мукой. — Сколько там грамм нужно? Четыреста на тридцать порций? Гоголь молча, что странно, смотрел на Фёдора, а после еле заметно кивнул. Достоевский поудобнее ухватился за пакет с мукой и стал сыпать в миску. Он вытер зачесавшийся от мучной пыли нос рукой, но лишь испачкал его в белом порошке. — Коля, ты чего? Давай помогай, мешать надо. Несколько долгих секунд Коля молча смотрел на свою руку, а после поднял глаза на Фёдора. На кончике носа была мука. Хитро улыбнувшись, Коля потянулся вперёд и кратко лизнул кончик его носа. — Люблю муку! Да, четыреста на тридцать порций. Достоевский ошарашенно стоял на месте с пакетом муки. Он поморщил нос, влажный от того, что этот долдон его облизал. — Не облизывай меня, дурак. Это звучало совсем не обидно и как-то даже по-особенному мило. Фёдор вытер кончик носа рукавом. — Кто бы говорил. — ухмыльнулся Гоголь, а Федя задрал нос и отвел голову в сторону, продолжая сыпать муку в миску. Через некоторое количество времени они уже раскатали тесто на столешнице, и Достоевский мирно наблюдал за тем, как Николай, словно ребёнок, выдавливает с помощью формочек печенья в виде динозавров. Он хотел чая и тишины. Второе ему явно не светит, а вот первое... Федя немного устал стоять на кухне, делая эти печенья, а потому аккуратно приземлился на стул, щелкнув чайником, когда они наконец поставили противень в духовку. Печенье быстро запеклось и края немного подрумянились. Оно выглядело красиво, явно лучше, чем Фёдор ожидал. Две кружки чёрного чая уже стояли на столе, но Коля вместо того, чтобы сесть за стол и поесть как нормальный человек, схватил тарелку с печеньем, кружку чая и унесся в сторону комнаты. Достоевскому оставалось только тяжело вздохнуть и последовать за другом. На улице собирался дождь, серые тучи плавно скользили по питерскому небосводу, делая и без того унылый город ещё более унылым, а в воздухе очень приятно пахло озоном. Со стороны открытого настежь балкона немного дуло, и Достоевский, желая насладиться запахом дождя, не стал закрывать пластиковую дверь, и надел тёплые серые вязаные носки. Коля уже сидел на его кровати, уплетая печенье за обе щеки. Комната Достоевского была очень даже уютной. Большая кровать, всегда аккуратно заправленная, стояла у стенки, рядом с ней - небольшая прикроватная тумбочка, а с другой стороны платяной шкаф из такого же светлого дерева, как и вся остальная мебель, с зеркалом в полный рост, на полу - однотонный коричневый ковёр. Стены были покрашены в оттенок кофе с молоком, у стены напротив кровати стоял письменный стол, на котором покоится компьютер и всегда царит идеальный порядок, а рядом - большой стеллаж с книгами. У Достоевского было очень много книг, он следил, чтобы они все были в идеальном состоянии, парень очень любил читать. В его коллекции было всё: от русских классиков и "Теории всего" Стивена Хокинга до английских детективных историй и "Гарри Поттера" Джоан Роулинг. На полках стояли также иконы и свечи, а на подоконнике справа от двери на балкон одиноко стоял кактус по имени Иннокентий. Фёдор сел рядом с Колей и аккуратно сложил свои руки на горячей кружке, грея об неё свои вечно холодные тонкие бледные пальцы. Эрл грей - любимый чай Достоевского. Неизменная классика, она не может быть плохой. Николай протянул Фёдору печенье, держа то двумя пальцами, предлагая съесть. Достоевский нахмурился, но откусил краешек. Сливочный вкус песочного печенья ощущался на языке невероятно приятно. Самое то к чаю. — Крошки сам будешь убирать. И не просто стряхнуть их с одеяла на ковёр, я тебя знаю. Гоголь надул губы, показав ему язык, но после снова улыбнулся, продолжая уминать печенье, сидя на кровати со скрещенными ногами, чуть качаясь из стороны в сторону. Немного погодя, Фёдор добавил: — А печенье вкусное. Даже очень. Коля хотел было ответить, его глаза загорелись и он набрал побольше воздуха в лёгкие, как вдруг грянул гром. Звук был слишком громкий, даже оглушительный, и Достоевский даже немного вздрогнул от такого, но он больше испугался Николая, который в панике вцепился рукой в его запястье. Спустя несколько секунд послышался звук барабанящих по железным крышам капель. — Коля.. Ты грозы боишься? Достоевский отпил чай, обрадовавшись растекающемуся от горячего напитка теплу внутри и, отставив кружку в сторону, на прикроватную тумбочку, посмотрел на своего друга, пару раз изумленно моргнув глазами. Коля боится грозы. Они на втором курсе, в Питере часто бывает дождь, и дождь с громом тоже бывает, а Достоевский об этом факте о своём лучшем друге не знал. Гоголь жмётся к Федору, обхватывая его руку. Достоевский поначалу хочет встать, чтобы закрыть дверь на балкон, но что-то не даёт ему это сделать. Он немного сидит в раздумьях, борясь одновременно с желанием отцепить от себя этого джокера-прилипалу и желанием погладить Колю по макушке. Пара минут, и вдруг в комнату задувает сильный ветер, вода немного затекает на пол квартиры и Достоевский, хмурясь, недовольно цыкает. — Секунду, Коль. Фёдор встаёт с кровати и осторожно ступая меж капель воды, чтобы не намочить свои тёплые носки, захлопывает дверь балкона и поворачивает ручку. Звуки моментально утихают, но Гоголь, кажется, ещё немного паникует. Почти тишина. Почти. Николаю всё равно страшно, даже очень. Что если молния ударит в эту квартиру? Или ветер и дождь выбьют стекло? Или же ветер занесёт им что-нибудь в окно!? Слишком много опасности от простого дождя. Фёдор тяжело вздохнул и сел обратно на кровать. Он поджал под себя ноги и уселся в позе "бабочки", положив Колину голову себе на колени. Шут тут же лег, как было велено, не возражая. Фёдор потянулся за печеньем и протянул маленького диплодока к Колиному рту. — Ешь. — М-м. Не хочу. — Тогда... — Фёдор надкусывает печенье. — ... Твоя вина в том, что у бедного диплодока теперь нет хвоста. — Достоевский вновь хрустит печеньем. — И тела теперь тоже нет. Только башка и осталась. Коля смеётся, несмотря на то, что это было совсем не смешно. Говорят, когда любишь человека, ты смеёшься над всеми его шутками, какими бы глупыми или плохими они не были. И Достоевский подумал бы об этом, если бы на его коленях лежал и смеялся кто-то другой. Но это был Коля. Коля всегда лежит на кровати Дост-куна и смеётся. Есть вещи в этом мире, которые не меняются. Достоевский доедает печеньку и видит, что длинная коса Гоголя совсем растрепалась, пока тот терся макушкой об его одежду, о кровать и о подушки. Короткие верхние пряди сильно наэлектризовались и торчали в разные стороны. Фёдор ухмыльнулся: — Растрепа ты, Коль. Гоголь приподнялся на руках и многозначительно посмотрел на Достоевского. В голубых глазах сверкнул игривый огонёк. Фёдор хорошо знает этот взгляд. Этот блеск разных по цвету глаз говорит только об одном: этот дурень опять что-то придумал. — Нет. — Ну Доооост-кун! Я даже ничего не сказал! — Вслух - нет. Но я прочел. Не буду я тебя расчесывать. — Ну, Доооост-куун, ну пожалуйста, расчеши мне волосы! А то я так и буду ходить растрепанным. Пожалуйста, Дост-кун. Я сделаю тебе подарок, обещаю. — Какой ещё подарок? — Дост-кун всегда мёрзнет, я свяжу тебе что-нибудь тёплое. Один раз, расчеши меня, Федяяя, пожааалуйста. Достоевский задумался, приложив ладонь к подбородку, а Гоголь замолчал в ожидании ответа, сложив ноги "бабочкой" и тихонько покачиваясь вперед-назад.