Sight Beyond Sight

Ей снился корабль. Палуба под ногами ходила ходуном, где-то близко грохотали пушки. За бортом вздымались неестественно бурные волны и клубилась тьма. Этой ночью колдуны из числа Сородичей сотворили в Босфоре настоящий ад. Принявший напротив боевую стойку ассамит казался демоном: угольно-черный, с перевязанными лентой глазами и двумя саблями в руках, на чьих лезвиях растекался пленкой темный яд. Попадет в рану — убьет даже немертвого. Клан ассасинов получил свое прозвание неспроста. — Направь мою руку, — шепнула она, бросаясь в атаку, но мольба не возымела толку. Ассамит извернулся змеей, отводя удар, и вся убийственная мощь ее мести ушла в пустоту. Может быть, воздаяние предназначалось вовсе не ему. Может быть, не видя приближения неотвратимого рока, он именно потому и сумел избежать своей участи. Сабля свистнула в воздухе, пришлось резко подставить меч, блокируя удар; лезвия скрежетнули друг о друга, и она стиснула зубы. Быстрый, безумно быстрый, стремительный словно ветер, ей даже с взбурлившей внутри силой крови не удастся парировать все его атаки. Одна рано или поздно достанет. Получится ли устоять против яда — большой вопрос. — Прошу, направь мою руку, — взмолилась она, крепче стиснув рукоять клинка, но в этот момент через борт корабля хлынула высокая ледяная волна, сбивая с ног, утаскивая с собой, закручивая в водоворот, увлекая куда-то на дно, навстречу неизвестной, но оттого еще более страшной судьбе... Сон закончился резко. Пол трясло, стены подрагивали, издавая оглушительный гул, и ее куда-то несло с невообразимой скоростью — может, и правда корабль, попавший в чудовищной силы шторм? Затем шум неожиданно утих, будто оставшись далеко-далеко, только доносились отзвуки ветра — странного, сильного, словно бы струящегося одним беспрерывным могучим потоком за стенами, едва слышно гудящими металлом. Ощущение ужаса не проходило. Это тоже очередной кошмар, в который она угодила, едва очнувшись от предыдущего? Или все было правдой, и ее вытащили со дна моря и поместили в эту непонятную тюрьму? София заставила себя на мгновение отбросить страх и сосредоточиться. Нет, то был не сон — по крайней мере, не совсем. Воспоминание. Ассамит давно мертв, она совершенно точно убила его, даже если в итоге это не сыграло никакой роли, и только потом ее смыла волна. Но вот что было дальше... — Только я тебя оставил, и опять попалась, — вздохнул рядом кто-то. — Вот это тебя отделали. Нежданный спаситель провел ладонью над ее телом, едва-едва не касаясь кожи, и раны немедленно начали закрываться. Сейчас София была готова оцепенеть и без кола. В душе вспыхнула какая-то дикая, безумная надежда — неужели все-таки не одна? — Держи, — чужая ладонь аккуратно согнула ее пальцы, позволяя им ухватиться за нечто очень похожее на рукоять. — И последнее. Один уверенный рывок, и кол с глухим стуком упал рядом на пол. — Постой! — хрипло вытолкнула София, прежде чем подорваться обратно на ноги. — Не уходи! Но для заново обострившихся во всю свою силу чувств в комнате не было никого — только воздух, всколыхнувшийся от ее собственного рывка. — Брат?.. — слово повисло в воздухе, едва слышно, почти что умоляюще. Это не может быть ошибкой, не после того, что сейчас произошло. Она не могла опять остаться одна. — ...прошу. София стиснула зубы, опустив руку, в которой все так же сжимала оставленный спасителем клинок. Вспыхнувшая было в груди радость угасла, опав жирным холодным пеплом. Кожаная обмотка на рукояти скрипнула под хваткой пальцев, и она упрямо встряхнулась. Что бы это ни было, сон или мечта, нельзя упускать подобную возможность. Что бы это ни была за тюрьма, с какими бы ветрами ни боролся этот корабль – она не ляжет на заклание в третий раз. Все агнцы уже мертвы. София провела ладонью по лицу, успокаиваясь. Затем повела плечами и сделала несколько осторожных шагов вперёд, где тихо подрагивала стена. Пальцы скользнули по странной шершавой поверхности, ощутив мелкую и очень частую дрожь. София сосредоточилась на ней, прислушиваясь, где этот странный ритм изменяется — воздух здесь был неподвижен, но эти звуки могли помочь ей ничуть не хуже. В нескольких местах на полу узилища дрожь стихала, и эти участки тишины по размеру примерно соответствовали лежащим телам. Здесь с ней были заперты ещё пленники. София развернулась, приблизилась к первому, протянула руку — как и следовало ожидать, пальцы задели древко кола. Но если этот Сородич голоден? Нужно поостеречься. У нее нет права спустить с привязи одержимую жаждой крови тварь, что поубивает любого смертного на своем пути в попытках найти пищу. Гули или нет, она не имеет на это права. София сосредоточилась, открывая разум новому восприятию. Где-то под кожей, глубоко в мертвых мышцах скованного тела теплилась жизненная сила, отобранная когда-то у смертных. Теплилась — да только едва-едва. Нет, этот не сможет удержать Зверя в узде, проснувшись. Возможно, с другими повезет чуть больше. Ещё два пленника были настолько же голодны, и она тоже не рискнула освобождать их. Третий же, впрочем, имел довольно хорошие шансы, если не станет расходовать бесценное витэ без крайней необходимости. Она осторожно вытащила кол, и незнакомый Сородич тут же сел, ошарашенно встряхивая головой. — Здравствуй. Мы оба оказались тут пленниками, и надо бы отсюда выбираться. Но я не слишком понимаю, где мы, так что твоя помощь очень бы пригодилась. — А? — Тот поднялся, удивленно хмыкнул — видимо, рассмотрел ее лицо. Ничего, не он первый, не он последний. — Похоже, мы в каком-то самолете. — Где? — переспросила София, чувствуя себя на редкость глупо. — В самолете. Хотя черт бы меня побрал, если я знаю, где у этого рейса пункт назначения. — Я услышала, — мрачно уточнила она. — Я не знаю, что такое "самолет". — У-у-у, — глубокомысленно протянул Сородич. — Вы из старичков, значит? Мое почтение. Майк, Бруха. — София крови Малкавиан. — Эта ложь начинала даваться все легче. — Хорошо, Майк. Если ты все-таки объяснишь, где мы находимся, то у нас будет больше шансов отсюда выбраться. Вряд ли ты хочешь узнать, для чего именно тебе сунули кол в грудь. — Окей. — Да что это за слово вообще такое? — Дайте-ка подумать. Ну, это как машина... тьфу, повозка, только в нее никого не запрягают, и у нее есть крылья, чтобы летать. Само-лет. — Майк весело фыркнул, видимо, знатно позабавившись выражением ее лица. Так, спокойно. Как люди этого добились — не суть важно. Не сейчас. — То есть мы сейчас в воздухе, — уточнила София. — Ага, — согласился Майк, — и чтобы вернуться с небес на землю, пилот должен безопасно этот самолет посадить. До него нужно добраться и, хе, уговорить это сделать. Кто нас сюда вообще засунул? Последнее, что я помню, так это как дрался в подворотне со своим старым-добрым недругом, и у этого засранца бабок на личный самолет точно не водилось. — Один Вентру. — Скупо, но больше ничего говорить и не нужно. У клана Королей всегда хорошо с влиянием и деньгами. — Вот же падла! — присвистнул Майк. — Надо будет ему морду набить за все хорошее. У молодых Бруха все быстро сводится к драке, слишком горячий нрав. Вот Гай бы на его месте вел себя иначе... Не суть. Не сейчас. Гай мертв четыреста с лишним лет. Лишний час не сыграет роли. Вспомнить его можно и потом. — Подожди. Здесь наверняка все охраняется гулями Вентру, так что сначала я все разведаю, а потом мы решим, что делать. О чем будет думать этот... "пилот"? – Не неси ерунды, какая разведка, ты же слепая! – Казалось, он хочет не то рассмеяться, не то хорошенько ее встряхнуть. — Ты сам назвал меня "одной из стариков", — слегка раздраженно напомнила София. — Мое Прорицание достаточно сильно, чтобы заменить глаза. Но я должна понимать, о чем будет думать пилот, чтобы отличить его от остальных людей на этом корабле... самолете. — Уф, ладно, — проворчал Майк. — Честно, не то чтоб я сам сильно в этом шарил, но в его голове явно будет куча рычажков и кнопок, данные с радаров... а, черт, вы снова нихрена не поняли? — Не надо его поминать, — буркнула София. — Я поняла. Рычаги. Этого должно хватить. Она замерла, прислушиваясь к дрожи стен, и на этот раз смогла различить ещё одно тихое, почти незаметное отличие в рисунке ритма, на этот раз исходящее сверху. Похоже, люк, причем очень плотно подогнанный, зазор между ним и стеной тончайший, почти что с волос. Поразительно. — Эй, кстати, — Майк, воспользовавшись повисшей паузой, снова решил вклиниться, — я все-таки Бруха, может, меч лучше у меня пока побудет? Повернувшаяся было в сторону люка София молча выбросила руку в сторону, и клинок со свистом замер в дюйме от носа самоуверенного юнца. Можно было бы и ближе, но после трех веков спячки ее тело наверняка успело подрастерять былую сноровку. Не стоило рисковать... и впадать в гордыню. Этот порок пробирался в ее сердце слишком часто. — Понял, сама справишься, — пробормотал Майк, осторожно отводя ладонью оружие от своего носа. София все так же молча сунула меч в кожаную петлю, подшитую к поясу — надо будет не забыть обзавестись нормальными ножнами, — и подошла к люку. Нашарила ступеньку лестницы, взобралась наверх, с величайшей осторожностью приподняла люк, вслушиваясь в звуки за порогом неизвестности. Кто-то шумно и раздраженно дышал в нескольких ярдах от нее, но, судя по эху, стоял лицом к стене. Отлично. София мысленно потянулась к чужому разуму, и тот с готовностью откликнулся бурлящим потоком слов и образов, жаждущих чужого внимания. "...да кто так делает, турбулентности еще не хватало, горе-пилот..." Странное, чуждое ощущение, как внутренности ухают куда-то вниз — ну и тряска. "...господину это не понравится, придурок подведет нас всех под эшафот..." Светловолосый широкоплечий мужчина в летах сидит на стуле, слегка отставив левую ногу в сторону, на коленях у него трость, а губы поджаты в неудовольствии. "...я же говорил, что летаю лучше, надо было меня за штурвал пустить, а в итоге я пасу эти мешки с картошкой! В них же колья, нахрена здесь вообще сторож?.." Всплеск раздражения, затем сменяющийся сожалением, связанным с образом чашки, в котором дымится какой-то темный напиток — нет, не кровь, витэ всегда холодно. Странно. Она отстранилась от чужих мыслей, когда гуль начал напевать про себя какую-то непонятную мелодию, и осторожно опустила крышку люка назад, спустившись обратно. — У входа страж, но он один. Размышляет о том, что справился бы с полетом лучше. — Отлично! — Майк бодро хлопнул в ладоши. — Запасной пилот всегда пригодится, особенно если основной вдруг решит заартачиться. Ну что, идем? — Погоди, — шикнула на него София. — Я все еще должна разведать, что там и как. Усыплю стража, разберусь, кто где находится, и тогда мы уже сможем обезвредить Вентру. Поэтому бери кол и отвернись, мне нужно навести морок. — Ладно, — послышался шорох, легко стукнул о пол деревянный кончик, а она сосредоточилась на мыслях о ночи, тумане и тенях. Нужно исчезнуть, раствориться, чтобы никто и не подумал, что она когда-либо была на свете... болезненно-едкая, но при этом привычная мысль. Люк скользнул вверх с оглушающим шорохом, но от тревоги удалось привычно отмахнуться. Вряд ли здесь кто-то мог посоперничать с ней в чуткости слуха. Занятый своими мыслями страж-гуль и правда ничего не заметил, шумно роясь в, судя по всему, карманах в поисках чего-то шуршащего. Подойти и положить ладонь ему на лоб оказалось проще простого. Юный Майк вряд ли разбирается в тонкостях Доминирования, поэтому он ничего не заподозрит. София аккуратно придержала гуля за плечи, опуская его на пол, и подождала, пока его дыхание выровнялось, став медленным и глубоким. От нее не укрылся тихий присвист, с которым тот втягивал воздух, но в остальном ничего не вызывало беспокойства. Можно было идти дальше. Коридор оказался достаточно узок, чтобы она смогла пройти по нему, касаясь стен обеими ладонями. Странное место, и под пальцами чувствовался не камень, даже не дерево, но что-то гладкое, усеянное кое-где тонкими царапинками. В конце обнаружилась дверь, при попытке открыть которую ее мертвое сердце едва не упало, стоило ручке под пальцами поехать вниз — но, по счастью, тихий щелчок намекнул, что это какой-то механизм. Видимо, обычных замков люди ныне не признавали. Дверь открылась мягко, дав необходимую щель, куда ей получилось проскользнуть, не привлекая внимания. В этой комнате оказалось явно теплее, что, видимо, было связано с присутствием еще двух смертных — один что-то жевал, сопя носом, второй яростно почесывался, отчего его ногти словно бы скрежетали по коже, заставив ее поморщиться. Как бы успешно нечеловеческая острота чувств ни заменяла утраченное зрение, кое-что София не хотела слышать. Хотя не то что у нее оставался выбор. В стороне от смертных сидел Сородич — ни дыхания, ни биения пульса не было слышно, но кто-то определенно перелистывал страницы книги, пока рядом тихо скрежетало дерево по дереву, куда-то неторопливо сползая. Винсент и приставленная к подлокотнику кресла трость? Вероятнее всего. Впрочем, в его мысли София забираться не рискнула — такое вторжение требовало изрядного напряжения воли, что могло бы сбить ее сосредоточенность на мороке. К тому же он, в отличие от смертных, ее прикосновение мог просто-напросто ощутить. Она тихо проскользнула дальше, оказавшись в какой-то небольшой комнатке, за которой уже обнаружился еще один живой дышащий человек. Его мысли повергли Софию в замешательство — россыпи огоньков на черном поле, крупные мужские руки, сжимающие непонятную изогнутую загогулину (и это тот гуль назвал штурвалом?), а еще узенькое окошко, за которым простиралась беззвездная тьма. Почему там не видно звезд?! Стой, София. Стой. Это сейчас не суть важно. Потом. Сначала выберешься отсюда, а затем уже будешь переживать. Сосредоточься. Она тихо, как тень, покинула комнатушку, пересекла зал, где все так же продолжал листать книгу Вентру в компании двух гулей, осторожно приоткрыла дверь... Оглушительный храп резанул слух так сильно, что рука невольно дернулась зажать уши — и от этой попытки сосредоточиться хоть на чем-нибудь кроме проклятого шума она немедленно потеряла власть над своим мороком. За спиной на пару секунд сгустилась напряженная тишина, сменившись затем резким топотом ног. София едва успела нырнуть за дверь, отчаянно крикнув: — Майк! Сейчас! Бруха не стал тратить время на попытки выбраться обычным способом — вместо этого раздался треск выбитого люка, а затем глухое "бум": видимо, он просто выпрыгнул наверх, воспользовавшись свойственной его клану физической мощью. — Проклятье, их тут... — послышался глухой звук удара стали о плоть. Похоже, Майк раздобыл какое-то еще оружие, помимо кола. Рядом послышался щелчок, как тогда, в хранилище: второй гуль явно собирался прошить ее насквозь горячими кусочками металла. Но в этот раз он был один против нее, невредимой и наконец-то с клинком в руках. Витэ вскипело в жилах, придавая ей несвойственное смертным проворство, и София поднырнула под его рукой, переворачивая оружие нижним хватом. Удар рукоятью под дых выбил из гуля всякую волю к сопротивлению. — Стоять. Ледяной голос Винсента хлестнул по ушам, но она просто молча перехватила клинок уже обычным способом, лезвием вверх. Вентру могут подчинять своей воле чужие умы, но для этого нужен взгляд глаза в глаза. Чтобы приказать ей, ему придется проявить больше стараний. За спиной что-то грохнуло, но вместо вспышки боли, обжигающей плоть почти что огнем, она ощутила нечто иное. Послышался треск, затем шум ветра, хлынувшего из-за грани в открывшуюся расщелину со всей своей свирепостью. Софию обдало холодом. — ДЖОНАТАН, САЖАЙ САМОЛЕТ НЕМЕДЛЯ! — взревел Винсент, отшатываясь куда-то обратно в зал, а после этого начался настоящий ад.

***

Трость сгинула в недрах самолета, разломавшись под его собственным весом. Поэтому, выбравшись из смятой металлической ловушки, Винсент прохромал по песку пару ярдов, а затем так и оставшаяся навечно поврежденной нога взвыла, прошив тело болью. – Болваны, – с ненавистью прохрипел он, впившись пальцами в серый влажный песок. – Если выжили – я их сам убью. Это было первое правило, которое он вбивал в головы подчиненным – не наноси удар вслепую, никогда! Будь это шпага, мачете, пулемет Гатлинга или новомодный Глокк – чем бы они ни сражались, каждый удар должен быть просчитан! Именно это делало репутацию его полка такой страшной в глазах треклятых янки в гражданскую войну, и черт побери, если его собственные гули не могут выполнять его приказы из верности, то должны это делать хотя бы из-за денег, которые он им платит! Чертова малкавианка, почему ей на этот раз в торпоре не лежалось?! Это уже походило на какое-то проклятие, ну или как минимум на чьи-то происки. Как иначе объяснить то, что в первый раз из-за ее неудавшегося побега он чуть не лишился репутации, а в этот раз и вовсе не-жизни? Кто-то же должен был спланировать проникновение, чтобы вытащить из нее кол, а потом так же незаметно отступить, чтобы насладиться шоу – только вот кто? Винсент заскрежетал зубами, покосившись на небо: то постепенно выцветало, становясь из черного серым. Близилось утро... а он валялся на прибрежном песке, открытый всем ветрам, и до ближайших деревьев оставалось ярдов сто – но с тем же успехом их могла быть и тысяча. Искать укрытие в этой жидкой рощице он мог до второго пришествия. Нет, черт побери. То ядро не смогло его прикончить, падение самолета – тоже. Винсент Кромвель из клана Королей не может закончить свое существование, стеная на животе в грязи, как какая-то шавка! Он глухо зарычал, заставляя себя подняться на колени; больная голень снова взвыла, но он только стиснул зубы. Нужно... опереться... нужно... встать! Краем глаза Винсент заметил какое-то движение, повернул голову и чертыхнулся. Она стояла возле обломков, сжимая в руке странный тонкий клинок без гарды. Безглазое, изуродованное шрамами лицо смотрело прямо в его сторону, и Винсент знал: проклятая безумица его видит. – Довольна?! – рыкнул он; Зверь внутри заворочался, готовясь не то рвать на части, не то подминать непокорную бунтарку под себя. – Боже правый, я знал, что такие как ты безумны, но чтобы настолько?! Женщина все так же молча смотрела на него, сжимая клинок. Больная нога отказывалась слушаться. Без трости он вряд ли сумеет парировать удар. По какой-то странной иронии судьбы ситуация в подземном гараже теперь развернулась совсем иначе, назначив ему противоположную роль. – Рассвет близко, – тихо сказала она, подходя ближе и протягивая руку. – Захочешь утолить месть – сделаешь это завтра. Винсент вновь скрежетнул зубами, пытаясь подавить волну ярости и горячего, обжигающего унижения – и ухватился за ее ладонь. София подтянула его вверх, поднимая на ноги, без единого слова закинула руку себе на плечо, а затем поразительно уверенным шагом двинулась в сторону рощицы. Слепой ведет хромого подальше от смерти... не будь Винсент сейчас так зол, его бы позабавила эта мысль. Но сейчас самым важным оставалось бледнеющее серое небо над головой – а Винсент Кромвель очень хотел жить.