Солнце закатилось, окрасив небо в кровавый цвет

             Минцзюэ тяжело вздохнул. Только этой проблемы им ещё не хватало, действительно. Раздражение в тот же миг всколыхнулось, нарастая, и испортило настроение. Это должно было стать лучшим утром за последнее время, потому что он наконец-то провёл ночь, обнимая мужа, и проснулся вместе с ним в одной кровати. И именно этой ночью какие-то очередные жадные кретины решили пробраться в Некрополь. — Собери людей. Мы отправимся туда после быстрого завтрака. Пусть готовят лошадей. — Слушаюсь! — донеслось из-за двери. Чифэн-цзунь выругался, подбирая рубашку и надевая её. — Уже несколько поколений нашей семьи борются с одной и той же проблемой — искателями сокровищ. Чёрт бы побрал этих безмозглых воришек. Мне совсем их не жаль. Другое дело, что они пробудили духа, который поубивает всех попавшихся на пути людей, если выберется на свободу. — Что будет с теми нарушителями? — Они наверняка уже мёртвые внутри стен. Я потом объясню, — добавил глава ордена Не, когда Первый Нефрит обернулся к нему с широко распахнутыми глазами. — А пока что, я надеюсь, ты тут не заскучаешь без меня. — Я отправлюсь с тобой, — бескомпромиссно заявил Сичэнь, запахивая нижнюю рубашку. — Нет, ты останешься здесь, — мягко, но уверенно возразил Чифэн-цзунь и, отодвинув волосы мужа в сторону, прижался губами к шее над воротником. — Это опасно. — Дорогой, ты не отговоришь меня таким образом, — хмыкнул Цзэу-цзюнь с лёгкой улыбкой, уходя от прикосновения. Хоть шея и была его слабым местом, которое он с радостью бы подставлял под поцелуи целыми днями и ночами, он сохранял рассудительность. — Я должен быть с тобой, именно потому что там опасно. — Вся эта ситуация не твоя проблема. — Не моя? — Первый Нефрит поднялся с кровати и развернулся. Взгляд его был серьёзен и разбавлен каплей осуждения. — Я теперь часть твоей семьи, А-Цзюэ. Твои проблемы — наши проблемы. Мы должны справляться вместе, разве нет? Я не слабая здоровьем жена, которую нужно держать за стенами в безопасности. Я тоже владею мечом, и музыкальные техники моего ордена будут очень кстати для усмирения разбушевавшегося духа. — Тебя бесполезно отговаривать, да? — вздохнул Минцзюэ, сдаваясь. — Ладно. Одевайся. Потом я заплету тебя и позову Хуайсана, чтоб он одновременно заплетал меня. Так быстрее. Но прежде тебе придётся избавиться от кое-чего. Он подошёл к мужу и обхватил его шею, с мягким нажимом проведя большим пальцем по резко выделявшимся на бледной коже пятнам, словно фиолетово-красным кляксам, разлившимся на чистом пергаменте. Не все из них смогли спрятаться под воротником. Волна собственнического удовлетворения поднялась в нём, плавно накатывая на берега разума. Чифэн-цзунь немного стыдился этой притяжательной черты характера. Ему казалась неправильной мысль, что Сичэнь может кому-то принадлежать. Он ведь человек, а не вещь. Однако стыд быстро сошёл на нет, когда Минцзюэ увидел то же чувство в глазах мужа, жадно осматривающих его шею. Как на этом невинно-милом лице мог уживаться такой греховный взгляд? Что ж, если они были в этом солидарны, тогда и переживать не стоило. — Тебе тоже, дорогой. Минцзюэ совсем не хотелось избавляться от пятен, приносящих фантомные ощущения зубов и губ, с нуждой впивавшихся в него вечером. Те следы, что были оставлены более неосторожно, в особо сильном порыве страсти и жажды близости, напоминали о себе даже при соприкосновении с тканью. Чифэн-цзунь с удовольствием носил бы эти следы под одеждой, чувствуя их в течение всего дня, чем бы он ни занимался. Однако в том опасном месте, куда они отправятся, ничто не должно отвлекать его. И, несмотря на замужество, они не могли позволить себе сверкать перед публикой доказательствами их совместного и приятного времяпровождения. Постепенное исчезновение пятен с бледной кожи тоже ощущалось, как потеря. Ничего страшного. Минцзюэ был готов еженощно раскрашивать шею мужа поцелуями и укусами.       Пока муж копошился пальцами в его волосах, Сичэнь сидел с закрытыми глазами, смирившись с тем, что стал свидетелем очередной ссоры двух братьев. Хуайсан, заплетая волосы Минцзюэ, высказывал нелестное мнение о технике совершенствования их ордена: что сабли причиняют заклинателям исключительно вред и не только при жизни, но и после смерти владельцев, что это исключительно опасная практика, от которой немедленно необходимо отказаться. Его брат отвечал ему про традиции, самобытный путь ордена и уважение к предкам. Хуайсан возражал, что следование традициям не стоит жизней людей, поколения которых в их ордене сменялись слишком быстро. Затем он, с хорошо распознаваемыми в голосе подавленными слезами и злостью, спрашивал главу ордена Не, хочет ли он умереть рано и ужасно прямо у него на глазах. Минцзюэ не сразу нашёл, что ответить, но попросил не беспокоиться, так как ему стало лучше. Затем Хуайсан начал выражать недовольство и страх по поводу нынешней ситуации и, казалось, его совершенно не заботило, сколько людей могло погибнуть от буйного духа сабли, когда речь шла о безопасности Дагэ, Сичэня и адептов ордена Не. Насколько понял Первый Нефрит, подобный спор насчёт их традиций заклинательства происходил у братьев уже не в первый раз. Цзэу-цзюнь был согласен с доводами второго молодого господина об опасности использования сабель, но он и понимал мужа, который отказывался что-либо менять, даже если не хотел повторить судьбу предков. Как бывший глава ордена Сичэнь знал, насколько важной являлась задача лидера по сохранению уникальности ордена, передаче вековых устоев следующим поколениям. Использование сабель лежало в самой сути ордена, было его сердцем и истоком. Если Чифэн-цзунь прикажет отныне владеть обычными мечами, это больше не будет орденом Не. Смогут ли владельцы сабель без последствий разорвать связь со свирепыми духами, уже являющимися частью их собственных душ? Возможно ли это вообще? Первый Нефрит сомневался в этом. Также Сичэнь понимал нежелание Хуайсана куда-либо отпускать дорогих ему людей, но знал, что возложенная на плечи лидера ответственность за орден и территории не позволит Чифэн-цзуню просто сидеть на месте. Цзэу-цзюнь не осуждал и понимал Минцзюэ, но это не значило, что слова Хуайсана не пробудили в нём уже давно знакомый, въевшийся в сердце и разум страх за мужа. Во время «Аннигиляции Солнца» не было ни дня, в который Первый Нефрит не переживал бы за психическое состояние возлюбленного. Бася постоянно насыщалась кровью, ликуя и жадно требуя всё больше и больше, и подпитывалась гневом хозяина на орден Вэнь, возвращая в двукратном размере. Казалось, ничто не могло быть хуже для самоконтроля Минцзюэ, чем постоянные усталость, ранения, чувство вины и ярости за потери адептов и боевой адреналин. Однако самое худшее, на удивление, началось в мирное время. Сабля перестала регулярно получать сытную пищу и была этому очень не рада, а создаваемый ею для хозяина гнев больше не находил выхода. Характер Чифэн-цзуня заметно портился, и свежая ярость на предательство Гуанъяо совсем не помогала ситуации. Вовремя найденная мелодия «Очищения Сердца» оказалась спасением не только для Минцзюэ, но и для Сичэня, который с облегчением выдохнул, найдя это лекарство. Но вдруг мелодии станет недостаточно? Вдруг снова настанут опасные времена, в которые Чифэн-цзуню придётся каждый день вступать в замкнутый круг мощи и ярости между ним и саблей, и тогда мелодия перестанет действовать?.. Сичэнь обязан был сделать так, чтобы его любимый прервал цепочку ранних смертей в его ордене и дожил вместе с ним до полностью седых волос.       Завтрак прошёл в спешке, без праздных разговоров и долгих потягиваний чая, но, как и всегда в ордене Не, состоял из сытных блюд, чтобы набраться необходимых сил. Сичэнь получил новый комплект удобной для боя одежды: с узкими рукавами, закреплёнными наручами на запястьях, с продольными разрезами для свободного движения ног и без всяких свисающих украшений. Он привык своё оружие держать либо в руках, либо меч носить на поясе, а Лебин прятать в широких рукавах, которых не было в этой одежде. Тем не менее портные учли этот нюанс и добавили к поясу ещё одно небольшое крепление для ношения сяо. Наблюдая за всеобщей суетой и подготовкой лошадей, Цзэу-цзюнь заметил, как на выходе из главного зала Чифэн-цзунь был схвачен за руку младшим братом. В Хуайсане не осталось ни следа от злости и возмущения — только беспокойство. Первый Нефрит не слышал, о чём они говорили, но видел, как Минцзюэ на пару мгновений прижал к себе брата, затем сказал ещё что-то, вызвав возмущённое нытьё, и усмехнулся, прежде чем уйти. Пока муж раздавал последние указания, Сичэнь тоже оказался остановлен Хуайсаном. — Не позволяй ему совершать всякие безрассудства, Сичэнь-гэ. И себя тоже береги. Цзэу-цзюнь улыбнулся второму молодому господину, кивая, и присоединился к мужу. Когда он подошёл, то застал ещё один спор. То, что этот спор вообще был позволен одним из участников, говорило об очень крепких товарищеских отношениях между этими двумя мужчинами. Первый Нефрит слышал что-то об их родственной связи, но не слишком близкой. — Я отправляюсь с вами, глава ордена. Моя задача — защищать вас. — Нет, Цзунхуэй, ты остаёшься. — Глава ордена! — продолжил настаивать мужчина, выглядевший почти оскорблённо. — Не смотри на меня так, — усмехнулся глава ордена Не. — Если уж ты настаиваешь на выполнении «задачи», то не забывай, что в неё входит защита и второго хозяина Нечистой Юдоли. Для этого я тебя и оставляю. Понимаешь, на каком ты хорошем счету? Сичэнь, например, понимал. Минцзюэ всегда ставил жизнь младшего брата выше своей. Человек, поставленный на защиту Хуайсана, должен был располагать огромным доверием со стороны его старшего брата. То, что Чифэн-цзунь оставлял своего помощника и генерала в резиденции говорило о том, насколько Цзунхуэй был ценен. Видимо, Цзунхуэй это тоже понимал, потому что он вздохнул и кивнул, подчиняясь воле главы ордена. Минцзюэ положил ладонь на плечо мужчины. — Ты всегда защищал Хуайсана, когда меня не было рядом, всегда появлялся вовремя, чтобы устранить угрозу. Пусть так остаётся и впредь. Сичэню показалось, что на мгновение взгляды между мужчинами приобрели оттенок многозначительности и мрачного понимания, словно они думали об одном и том же. Имел ли в виду Минцзюэ то, что Цзунхуэй нередко сопровождал Хуайсана на всякие прогулки, или здесь была замешана какая-то особенная и неприятная история? Как подозревал Цзэу-цзюнь, решение его мужа оставить с младшим братом самого лучшего воина являлось не только следствием «защитного инстинкта», но и хорошим ходом для перестраховки. На крайний случай, если они не вернутся из Некрополя. И если Хуайсану придётся занять место старшего брата, то рядом хотя бы останется надёжный и верный человек, сильный защитник и опытный помощник. — Вас понял, глава ордена. Я не подведу, — ответил посерьёзневший Цзунхуэй, будто сразу забыв о возмущении и обиде на то, что его оставляли в резиденции. — Будьте осторожны. Цзэу-цзюнь, вы тоже. Он кивнул в ответ на поклон и оседлал лошадь. Телу Первого Нефрита было непривычно находиться в седле, держать ноги в стременах, руками удерживать поводья, направляя движения животного. Сичэнь не ездил верхом со времён, когда ещё являлся наследником, а не главой ордена, когда имел возможность участвовать в Ночных Охотах и соревнованиях вместе с остальными адептами. Даже его повседневная одежда в Облачных Глубинах не была рассчитана на удобную верховую езду из-за отсутствия боковых разрезов, потому что Лань предпочитали передвигаться на мечах. Минцзюэ проворно заскочил на стоявшую рядом лошадь, уверенно усаживаясь в седле. Сразу было видно, что этот мужчина таким образом передвигался часто, как и адепты его ордена. Они переглянулись между собой, и их губы сами по себе начали расползаться в улыбках, которые они всё-таки удержали, быстро отвернувшись друг от друга. Чифэн-цзунь прочистил горло и обратил взгляд прямо, на дорогу. — Выдвигаемся!       Цзэу-цзюнь довольно быстро вспомнил, как обращаться с лошадью и, несмотря на опасность их конечной цели, наслаждался путешествием. За долгие годы дружбы Минцзюэ устроил ему много прогулок по самым разным местам в Цинхэ: городам, деревенькам, лесам, даже по горам они полазили пару раз. Именно в один из таких разов, осенью, когда Сичэнь наслаждался прохладным горным воздухом и любовался раскинувшимся под ними видом желтеющего леса и Нечистой Юдоли вдалеке, Чифэн-цзунь неожиданно и прямо признался ему в чувствах... Много где он побывал когда-то с будущим мужем, но никогда — на хребте Синлу. Пролетающая перед глазами местность была незнакома ему, поэтому Сичэнь оценивал новый вид. Дорога проходила через ущелья и леса, не отличаясь особым разнообразием, но радуя глаз красотой природы и обилием зелени. Где-то на половине пути они сделали недолгий привал, и вскоре после продолжения путешествия стало понятно, почему Минцзюэ никогда не брал его на хребет Синлу. Не только потому что это было важным местом для ордена Не, где стояла усыпальница для сабель. В этом месте просто не хотелось находиться, не то что праздно проводить время на прогулке с друзьями. Чем ближе к Некрополю, тем ощутимее становилась тёмная, испорченная энергия, которая усиливалась к наступлению ночи. Был уже поздний вечер, когда впереди сквозь мутную завесу показался купол усыпальницы, и глава ордена Не замедлился и жестом приказал остановиться. Все затихли и настороженно заозирались по сторонам, спешиваясь с лошадей и доставая оружие. Первый Нефрит задался вопросом, был ли хребет Синлу всегда пропитан энергией зла, словно обвивающей каждое дерево, каждый камень на дороге, или это было делом рук духов, вырвавшихся на свободу после проникновения чужаков в Некрополь. Внезапно гнетущую тишину разрезал крик и отчаянное лошадиное ржание. Все обернулись на источник звука: толстая, чёрная лиана тащила за горло одного из адептов в глубину леса, а ещё пара — опрокинула лошадь и душила её. Чифэн-цзунь тут же кинул саблю и разрубил озлобленные лозы, освободив мужчину от хватки, но не успел спасти животное, которое затихло после отвратительного звука хруста. Послышался встревоженный шёпот. — Плотоядные лианы! — Их раньше не было здесь! Озлобленные лозы не дали им передышки, появляясь со всех сторон: ползли по земле, хватая за ноги, извивались по деревьям и дотягивались оттуда до мужчин сбоку и сверху. Лианы были изворотливыми, ловкими и очень быстрыми, и при этом из-за их формы по ним было попасть намного сложнее, чем по любому другому более объёмному существу — все эти качества делали из этих озлобленных растений очень неудобных противников именно для тяжёлых сабель. Бой и суматоха заполнили хребет громким шелестом ползущих лиан, криками, лошадиным ржанием, треском сломанных и срубленных ветвей. Одни лошади побежали, чуть не затаптывая адептов, другие пытались отбиваться от опасности копытами, и одному мужчине уже сломали рёбра, после чего он быстро стал лёгкой жертвой для озлобленных лоз. Минцзюэ приказал двигаться к Некрополю, чтобы иметь пространство для сражения. Сичэнь взлетел на мече и приложил Лебин к губам, заливая место сражения тягучим и успокаивающим мотивом. В этом мире существовали некоторые виды озлобленных существ, которые были устойчивы к воздействию духовных музыкальных инструментов. К сожалению, плотоядные лианы, с которыми Первый Нефрит столкнулся на практике впервые, оказались именно такой нежитью. Их можно было усмирить раз и навсегда только взмахом меча. Цзэу-цзюнь убрал сяо, и в эту секунду отвлечения лианы напали на него со спины, крепко схватив за щиколотки. Озлобленные лозы с силой сдёрнули его с меча и с такой же силой потянули вниз, жёстко прибивая спиной к земле и вышибая из него воздух и вскрик. Это было довольно неожиданным нападением — Сичэнь думал, что взлетел достаточно высоко, чтобы быть недосягаемым. Через шок и боль в спине Первый Нефрит услышал звон упавшего недалеко Шоюэ и схватился за мысль, что успеет призвать в руку меч, успеет перерубить путы на ногах. Он должен. Сичэнь оцепенел. Хватка на щиколотках и голенях... «Нет, только не сейчас, пожалуйста!» — в отчаянии прокричал он своему разуму, но было уже поздно. К лианам, крепко удерживавшим его ноги, очень быстро присоединились ещё две, обвивая запястья. Затем ещё одна лиана поползла по его телу вверх, намереваясь схватить за горло и раздавить его, но будто понимая, что перед ней более сильный заклинатель, чем остальная добыча, двигалась нарочито медленно, чтобы поиграть. Он лежал на земле с широко распахнутыми глазами, тело отказывалось шевелиться и все конечности были схвачены и разведены в стороны... До ужаса знакомо... Минцзюэ успел заметить, как лозы схватили Первого Нефрита и сбросили его с меча, но не мог помочь, потому что на него эти злобные твари накинулись будто бы тоже с двойным энтузиазмом — он едва успевал отбиваться. Чифэн-цзунь был обеспокоен состоянием мужа, но был уверен, что тот сможет отбиться. Однако, когда он на секунду обратил внимание в сторону, куда упал Цзэу-цзюнь, то с ужасом и холодком в груди обнаружил, что Сичэнь продолжал бревном лежать на земле и даже не пытался призвать в руку Шоюэ. Его муж решил самоубиться таким образом?! Возможно, Первого Нефрита парализовало из-за травмы спины или..? О чёрт, только не это. Хватка лиан напомнила Сичэню тех ублюдков Вэнь, верно?.. Лианы воспользовались секундным замешательством и схватились за обе руки главы ордена Не, обвиваясь так плотно, что он не то что саблей не мог взмахнуть — даже пальцами и запястьем не пошевелить, чтобы сложить заклинание. Остальные лианы радостно накинулись на него, но обвились вокруг туловища почти нежно. Тем не менее, медленно, но постоянно сжимаясь крепче. Игривые мрази. Минцзюэ очень быстро оценил обстановку. Среди адептов были потери, но небольшие, и оставшиеся мужчины успешно отбивались от озлобленных лоз, но не смогли бы сражаться с ещё несколькими противниками, чтобы отбить их от Сичэня. Хотя один адепт между уничтожением лианы и нападением новой, успел заметить бедственное положение Цзэу-цзюня и кинуть обжигающий талисман в лиану на правой руке. Решение этого заклинателя было абсолютно логичным — отвлечь противника, освободив правую руку Сичэня, чтобы тот мог призвать меч и перерезать все лозы. Логичное, но неверное в ситуации его мужа... Лиана почти подползла к горлу Первого Нефрита, а сжатие этих озлобленных тварей на нём самом уже стало причинять значительный дискомфорт. Минцзюэ должен был как-то без оружия и заклинаний и себя освободить, и к мужу успеть подскочить. Это было возможно, но только при большом количестве энергии, которую он сможет одномоментно выпустить из тела. Последний раз глава ордена Не проделывал подобное во время «Аннигиляции Солнца», когда его окружило три улучшенных Иньским Железом марионетки. На мгновение у Чифэн-цзуня мелькнула мысль, что сейчас он собирался пустить коту под хвост все старания Сичэня по исполнению музыки для него... Минцзюэ уже с трудом сделал вдох и прикрыл глаза, сосредотачиваясь. Он намеренно ослабил контроль, и тут же голос сабли зазвучал громче в его голове, поднимая гнев из глубины души. Бася издала удовлетворённое рычание и с готовностью стала делиться с ним удвоенным количеством духовной энергии. Пропуская ци через Ядро и меридианы, Чифэн-цзунь чувствовал, как изменилось её течение, как она стала более дикой и пронизанной отголосками ярости. Очень опасное состояние, которое легко могло выйти из-под контроля и лишить его адекватного восприятия окружающего мира. Минцзюэ сжал энергию, сконцентрировал её в одной точке, а затем выпустил из тела — золотая ци с красными прожилками стремительно распространилась от него во все стороны, превращая лианы в мелкие щепки. Что ж, если ци была не полностью красная, значит, не все старания его мужа пропали даром. Глава ордена Не с нечеловеческой скоростью оказался рядом с Первым Нефритом и обрубил сначала ту лиану, что уже начала сдавливать горло, а затем и все остальные. Не теряя времени, Минцзюэ подскочил к одному из сражающихся адептов, взмахом сабли не позволив двум озлобленным лозам напасть со спины. Наступила тишина, нарушаемая только тяжёлым дыханием мужчин, и на хребте стало будто физически легче находиться. Давящее ощущение испорченной злобой энергии никуда не исчезло, но стало немного слабее. На данный момент поблизости не осталось никаких тёмных тварей. Пока что. Воспользовавшись передышкой, Чифэн-цзунь закрыл глаза, сосредотачиваясь на том, чтобы вернуть контроль на прежний уровень и утихомирить голос сабли. Однако тот гнев, что уже успел подняться, нельзя было просто схватить и запереть обратно, как в сундук. В этом состоянии повышенного раздражения, непредсказуемых вспышек злобы и головной боли ему придётся пробыть ещё какое-то время, прежде чем отголоски ярости рассеются. А ведь благодаря мужу Минцзюэ успел отвыкнуть от этого отвратительного и рискованного состояния... — Привяжите оставшихся лошадей, каких сможете найти поблизости. Пока все были заняты, Чифэн-цзунь быстро подошёл к мужу, всё ещё лежавшему на земле. В глазах Сичэня, уставившегося вверх, плескался страх и блестели в свете валяющегося на земле факела невыплаканные капли слёз. — Всё закончилось, А-Хуань. Я здесь, — тихо успокоил глава Ордена Не, присаживаясь на корточки рядом с мужем и мягко сжав в руках его ладонь. Пальцы Первого Нефрита дрожали. — Всё хорошо. Как спина? Ты можешь шевелиться? Цзэу-цзюнь медленно приподнялся на локтях и пошевелил ногами. Кивнул. Было видно, что он старался взять себя в руки — ему удалось сморгнуть слёзы, но вид стал немного отрешённым. Шоковое состояние. Минцзюэ, придерживая его под спину, помог ему сесть, а затем и встать. — Всё же ушиб есть. Как на ноги встал — поясницу схватило. — Тогда вернись в резиденцию, пока мы ещё не зашли в Некрополь, — Чифэн-цзунь, пользуясь всеобщей занятостью, прижал Сичэня к себе и через ладонь на спине начал передавать ему энергию для исцеления. Даже если кто-то из адептов увидел их объятие и возмутился демонстрации привязанности, на данный момент Минцзюэ было плевать на приличия, если приличия означали отказ от заботы и поддержки мужа. — Нет, — отрезал Первый Нефрит, в мягкий голос просочилась неожиданная злость, которая, тем не менее, отступила для следующих слов. — Не нужно, дорогой. У тебя сейчас нестабильная энергия, и ты выпустил её слишком много за раз. Нам обоим стоит поберечь ци для успокоения духов. И это означало, что Первый Нефрит и ему не давал себя лечить, и сам собирался ждать до возвращения в Нечистую Юдоль. Главу ордена Не это не устраивало, но он ничего не мог сделать с упрямством мужа. Ну... Сичэнь хотя бы не отказывался от его объятий и понемногу успокаивался в них. Хорошо. — Глава ордена, всё готово. К сожалению, лошадей осталось не много. Цзэу-цзюнь решительно отстранился от объятий, и Минцзюэ, вздохнув, кивнул адепту. — Активируйте поле. К куполу Некрополя вела невысокая лестница, к которой подходила дорожка. По бокам от неё стояло четыре столба и на земле находились четыре каменных плитки, к которым адепты применили заклинание, после чего двери Некрополя разъехались в стороны. Чифэн-цзунь ещё раз посмотрел на мужа, который упрямо встретил его взгляд, — почему и из-за чего Первый Нефрит продолжал выглядеть злым? — и шагнул в усыпальницу, ведя за собой людей. Минцзюэ, как наследник ордена, уже бывал здесь один раз с отцом. И второй раз, уже как глава ордена, привёл сюда Хуайсана. Оба раза были просто ознакомительными, в спокойной обстановке, но в Некрополе всё равно никогда не было комфортно находиться из-за тяжёлой тёмной энергии. И становилось хуже, если задумываться, что именно происходило в усыпальнице и насколько хрупок был баланс — Чифэн-цзунь, будучи подростком, при первом посещении ощутил от осознания неприятную дрожь по спине. Сегодня Некрополь встретил их совсем недружелюбно: освобождённая испорченная энергия врезалась в лица мужчин, как поток холодного ветра, принеся запах затхлости, крови и ощущение сотен глаз, наблюдающих со всех сторон. Добравшись до первого зала, глава ордена Не сложил заклинание, зажигая огонь во всех напольных светильниках. Трупов или следов крови видно не было. — Этот орнамент на стене является дверью в основную часть Некрополя, — начал объяснять Минцзюэ для Сичэня, так как все остальные тоже присутствовали здесь хотя бы по одному разу. — По сторонам от нас находятся склепы Лазурного Дракона и Белого Тигра. Если воришки зашли в них и успели что-то сдвинуть, то поле будет разрушено, и его придётся восстанавливать. Чифэн-цзунь сложил заклинание и выпустил ци в два знака по обеим сторонам от прохода. К счастью, каменная плита начала подниматься, и это означало, что одной проблемой у них стало меньше. — Разделитесь на две группы и проверьте каждый склеп. Скорее всего те придурки начали открывать гробы, так что наведите там порядок, если требуется. Заклинатели хором отозвались, принимая приказ, и разбежались в разные стороны. — Мы не пойдём с ними? — взволнованно спросил Цзэу-цзюнь. — Если поле не нарушено, значит в склепах всё в порядке и баланс сохранён. Там не должно быть никакой опасности. — Ты обещал рассказать мне про стены, — напомнил Первый Нефрит. — Как ты уже знаешь, наши сабли по духу очень свирепы, и из-за этого после смерти их хозяев нам приходится подавлять их ярость. Сабли не успокаиваются после переплавки или в руках других людей, поэтому один из моих предков придумал другой способ. Наш орден собирает мёртвых людей и замуровывает их в стены. Люди начинают превращаться в нечисть, которую подавляют духи сабель. Таким образом удовлетворяется вечная жажда нашего оружия сражаться и искоренять зло. Сичэнь задумчиво хмыкнул, принимая информацию, и оглядел стены. — Это всё ещё не объясняет, куда делись воры. — Если духов что-то гневает или труп в стене каким-либо образом уничтожается, то нарушается баланс. И стены, чтобы восполнить его, затягивают в себя живых людей. Так что не прислоняйся. Первый Нефрит не выглядел испуганным, но его глаза расширились от удивления и настороженно забегали взглядом по сторонам. — Это как-то... — Жестоко? Нечего лазить, куда не просят. Все знают, что «купол на хребте Синлу», как его называют, принадлежит ордену Не. И мы предупреждали людей, что это место опасно. Так что если кто-то решил сюда залезть из любопытства или ради сокровищ, то это их вина. К тому же своими действиями они пробудили духов, которые будут убивать всех людей на пути сначала в Цинхэ, а потом и на других территориях, если их не остановить... Рядом с Некрополем всегда дежурит охрана. Те, кто пропустил воров, должны быть наказаны. Сичэнь отвёл взгляд, промолчав. Конечно, Первый Нефрит имел слишком доброе сердце, которое не считало справедливым смерть в стене от удушья, даже если человек, преследуя корыстные цели, сам навлёк на себя беду. Скорее всего, даже если бы Минцзюэ принёс в жертву стенам какого-нибудь убийцу, Сичэнь, испытывая жалость, попытался бы его отговорить. Или заявил бы что-нибудь вроде: «Не нам их судить». От Цзэу-цзюня продолжало исходить какое-то недовольство, не связанное с правдой о стенах, но обе группы заклинателей вернулись, когда глава ордена Не уже хотел спросить у мужа, в чём дело. — Глава ордена, в склепе Лазурного Дракона всё в порядке. Были открыты крышки гробов, и отсутствуют драгоценные камни. — В склепе Белого Тигра кровь на полу. В остальном всё в порядке. — Хорошо. Идём дальше. Заклинатели зашли в основную часть Некрополя, и каменная плита захлопнулась.