мальчик из цирка

      Обнаженные тела прикрывает простынь. У Джерома хватило бы сил на ещё один раз; ты просишь передышки в полчаса — рада бы уснуть в объятиях, но ещё три нераспечатанных презерватива, и Джером не остановится, пока не истратит оставшееся.       И, несмотря на усталость, ты будешь заражена огнём его страсти вновь. Сейчас же отдых: в последний раз ноги начала сводить судорога. На голой груди подростка выводишь завитки, его рука прижимает ближе, а губы изредка касаются волос, лба. Это самый мягкий момент за последние несколько часов, по-домашнему тёплый и искренне семейный, а у семьи нет секретов, так ведь?       Поэтому в блаженной тишине срывается голос: «В следующем году меня здесь не будет».       Ласки со стороны Джерома прекращены; его тело — натянутая струна. «Что?»       Но ты так устала и снова хочешь спать, что пропускаешь знаки. «Я поступаю в колледж».       И не стоило продолжать мысль. «Возвращаться сюда не планирую, иначе останусь как родители и сгнию».       Потому что у Джерома судорогой сводит пальцы руки, которая обнимает тебя. Он дышит глубоко, старается не говорить, а мыслей столько роится, и каждая жалит больнее другой. Лучше принять очередное оскорбление шлюхи, которую он вынужден в обществе называть матерью, и ходить с подарком дяди Зака на рёбрах.       Джером Валеска приспособился к физической боли, душевная — бьёт сильнее пустой бутылки виски в канун Рождества. Он чувствует себя преданным. Он воспринимает как одолжение все оргазмы, все стоны и крики, а объятия и поцелуи — способ морочить голову.       Он должен был разглядеть манипуляции ещё два года назад, когда девчонка с лимонадом села неподалёку и пригладила рыжие волосы, как прохожий гладит бездомную собаку из жалости перед брошенным.       Джером не задумывается, что эта девчонка с лимонадом такой же человек, что она имеет свои планы на жизнь, и прозябать в душном пригороде отсутствует в списке желаний. Он принял как должное её общество; каждый год с четырнадцати терпел и ждал самой ужасной жары ради неё.       Ради почти двух недель стоило принимать побои со смешком, кусать в ответ оскорблениями и на равных ораться с Лайлой. И ты решила бросить его. Оставить позади, как все, кого Джером когда-то любил:       он был оставлен отравленной матерью, в чьём разуме засел паразит, взращённый Джеремайей;       он был оставлен дядей, который всегда видел в Джероме зло;       он был предан близнецом, который решил оставить Джерома позади, как мёртвый груз. И ты решила повторить всё это.       Ему не стоило привязываться; за прикосновениями должен был почуять обман. На столешнице нож отражает фонарный свет.       В мыслях Джером выносит приговор; твоя мягкость больше не обдурит. Он двигается медленно, но ты ворочаешься и прижимаешься ближе, и чёрт бы побрал половину Джерома, которая хочет вновь притянуть и пробовать соль у корней после очередного раунда.       Багряный подчеркнёт страх в глазах. Джером пытается убрать руки с груди, и опять безуспешно: ты прижимаешься снова. «Знаешь, я думаю, что люблю тебя».             О. Джером расслабляется и притягивает ближе; губами вновь касается волос, лба.       Эти слова Джером Валеска пронесёт через год, и в свои семнадцать обязательно найдёт, в каком бы городе ты ни пряталась.

Как иронично: колледж находится в Готэме.ㅤㅤㅤㅤ