Всё, что ты заслужил

Кор постучала в дверь и тихонько вошла с подносом. Леви еще был в кровати, так что она поставила ношу на столик. — Сегодня мне нужно взять у тебя кровь. Обязательно позавтракай и выпей весь чай. — Ты вообще спала? — спросил он, потирая глаза. — Целых четыре часа. У меня посетитель, после него жду тебя в кабинете. Приятного аппетита. Девушка поспешила на приём, а Аккерман оделся и уселся за стол есть тосты с джемом. В последнее время ему даже нравилось спать подольше, он словно по-настоящему отдыхал во сне, его перестали терзать кошмары, и теперь даже будущее не казалось ему таким безрадостным. Он даже невольно подумал, что вчерашняя история с ногой ему приснилась, не может же Эмис всерьёз заниматься расчлененкой. Или может? Прикончив завтрак, он нацепил наколенник, взял трость и поднялся в кабинет. Видимо, Кор ещё не закончила приём, так что Леви уселся за стол и начал ждать. Поддавшись приступу недоверия, он взял стопку оставленных девушкой исписанных листов. Бумаги были разложены на столе стопками в определённом порядке. Он не знал, что искал. Среди множества писем, рисунков конечностей и ран было несколько списков дел и покупок, таблицы с формулами и алгоритмами, и, по-видимому, стихи, написанные на норфолкском. В конце листа был нарисован вполне узнаваемый профиль — его, Леви. Аккерман нахмурился, ему странно и удивительно было видеть рисунок себя, почему-то он почувствовал себя неловко, и поспешил убрать лист обратно в стопку. Описав три круга по кабинету, Леви все-таки вернулся к бумагам. Интерес к написанному пересилил, и он попытался найти в рукописном тексте хоть какие-то понятные ему слова: он уже пытался переводить тексты из сборника сказок, но удавалось плохо. — Вообще-то это подарок, и он еще не закончен, — сообщила вошедшая Эмис, видя записи в его руках. Аккерман подавил желание отбросить обличающий его лист, однако бесстрастный вид девушки успокоил его. И почему она никогда не злилась, когда он рылся в её бумагах? Она вообще на него никогда не злилась, словно держала все эмоции под замком. Девушка достала с полки словарь и положила на стол. — Потом переведешь, если интересно. Идём в операционную. Весь чай выпил? Леви кивнул, положил листок рядом со словарём и пошёл за ней. В операционной он сел на кресло. Эмис возилась с трубками и бутылочками, установив их, она повязала над локтем жгут и попросила несколько раз сжать левый кулак. — Процедура займёт минут двадцать. Скажи, если почувствуешь головокружение или слабость. Когда закончу забор крови, посиди еще столько же, резко не вставай. В термосе чай, в течение дня пей почаще. На кухне стоит перекус. Повязку снимать не раньше, чем через три часа. Всё понятно? — Да. — Погоди, — Эмис зависла с иглой в руке. — А ты сейчас правша или левша? — Эм, что? — не понял Леви. — Какой рукой работаешь чаще? — Наверное, левой. Ты же забрала перчатку. Девушка закусила губу, отложила иголку и перевязала жгут на другую руку. — Какая разница? — Рабочую руку нужно оставить функциональной, другая будет побаливать. Готов? Отлично, тогда вдохни. Эмис продезинфицировала сгиб локтя и аккуратно вставила иголку с трубкой. Бордовая кровь медленно потекла вниз в специальную бутылочку, после чего Кор села делать записи в карту. — Всё хорошо? — спросила Кор спустя несколько минут. — Да. А что не так? — Выглядишь как-то… иначе. Такой румяный, что даже непривычно. Обычно при кроводаче бледнеют. Она внимательно смотрела на Аккермана и даже потрогала его лоб на предмет жара, но физически он был более чем в порядке. — Неужели соблюдение режима наконец даёт свои плоды, — удивилась девушка. Аккерман не стал признаваться, что режим он нарушает постоянно, а румянец на его щеках появился из-за необъяснимого смущения. Никто и никогда не рисовал его, тем более так умело, так что в очередной раз ему становилось неловко. Девушка сменила бутылочку, первую подписала и убрала в холодный шкаф, начала делиться планами на ближайшие дни, продолжая делать записи в карте. — В понедельник как обычно поедем в Западный район, а вот во вторник перед операцией у нас будет выходной. Сходим на рынок и, если не будет дождя, пойдем на пикник. — Пикник? — Угу. У озера. Сто лет не проводила день, бесцельно лежа на берегу. Перед операцией нужно развеяться и сменить обстановку, можно даже позвать гостей на ужин, если ты не против. У меня уже все подготовлено, осталось только запротоколировать всё с комиссией. Кстати, предварительный осмотр будет как раз вечером понедельника. — Мне нужно будет что-то им говорить? — Да, тебя расспросят о причине ранения и текущем самочувствии, взвесят, измерят, проверят копию карты, попросят заверить их записи. Вроде ничего не забыла. Ах, нет, ещё кое-что. Если ты вдруг хочешь оставить своё имя в секрете, то придётся подписать ещё несколько бумажек, тогда в справочниках или газетных статьях об операции напишут, что пациент инкогнито. — Понятно. Наверное, будет лучше, если моё имя не будут упоминать, не люблю шумиху. — Хорошо, я подготовлю бланки, — девушка сделала пометку в блокнот. — Слушай, Эмис, а много ли у тебя было таких, как я? Девушка отвлеклась от бумаг и нахмурила брови. «Таких, как ты, больше нет». — Что ты имеешь в виду? — смутилась она. — Больных, кого ты также планово оперировала. — А-а, хм-м, — девушка ненадолго задумалась и начала перечислять. — Ну, несколько десятков человек. Алика Мара, Оливер Кнотт, Мойсели Ладага, Йен Брехт, Эстас Конне, Франц Корделл и ещё несколько человек, чьи имена не могу раскрыть. Да и вряд ли они тебе что-то скажут. Могу поискать протоколы операций, если тебя это успокоит. — Не нужно, я просто спросил. Значит, Эстаса ты тоже вылечила? — Леви удивился знакомому имени. — Да, — Эмис уже жалела, что упомянула его. — От чего лечила, если это не секрет? — Межпозвоночная грыжа в поясничном отделе. Аккермана подмывало спросить, когда Конне стал её любовником, до лечения или после, но вместо этого он произнёс: — Давненько бородач не заходил. — И еще долго не зайдет. Мы с Эстасом расстались, — бесстрастно заявила Эмис. — Почему? — невольно вырвалось у Леви, однако он поспешил исправиться. — То есть… Кхм. Я не это хотел сказать — можешь не отвечать. Мне… жаль. «И какой черт меня дёрнул ляпнуть это»? — Ничего страшного, когда-то это должно было произойти. Ему давно пора завести семью, а я замуж не собираюсь. Мне стоит серьезнее заняться составлением справочника болезней, — Эмис поспешила сменить неудобную тему. — Кстати, тогда я говорила серьезно. Ты мог быть стать моим постоянным ассистентом, подумай об этом как-нибудь на досуге, ведь после выздоровления тебе наверняка захочется чем-то себя занять. — Предлагаешь остаться в Норфолке и работать на тебя? — удивился Аккерман. — Да. И по возможности сопровождать меня в поездках и экспедициях. Ты подходишь мне лучше всех. Жить сможешь в гостевой комнате на третьем этаже. Скажи, если вдруг такой вариант тебе интересен, обсудим зарплату и прочие условия. Леви задумался: предложение Кор показалось ему одновременно заманчивым и странным. С Эмис было легко, но откуда она знает, что операция пройдет успешно? Он еще не лег на операционный стол, а она уже размышляет над тем, что он будет делать после выздоровления. Конечно, в этом доме его удивительно устраивало всё: не было никакой бумажной волокиты, как в разведкорпусе после экспедиций, большую часть времени он был предоставлен самому себе, тем не менее здесь никогда не было скучно, девушка даже для калеки находила занятие по силам. Ну и, конечно, здесь была повсеместная чистота, о поддержании которой не приходилось никому напоминать. С другой стороны — какой из него ассистент? Слишком стар, чтобы учиться, он даже названий инструментов не знает, а уж если припрется пациент с гнойной раной… По скромному мнению Леви, чаще он скорее мешал, чем помогал. К тому же все его друзья и знакомые остались в Марлии или на Парадизе. А что будет без его присмотра с Габи и Фалько? Конечно, ребята справятся и сами, но так просто оставить их, ухаживавших за ним почти три года, не казалось ему правильной идеей. В конце концов Аккерман подавил мысли о переезде Норфолк, решив, что подумает об этом после операции, и Кор не торопила его. Закончив забор крови, девушка принесла ему сладкий чай, подождала отмерянное время, а потом проводила вниз, несмотря на протесты. — Ну хватит этих суровых взглядов, Леви. Я знаю, ты всё можешь сделать сам, просто не хочу, чтобы ты свалился с лестницы. Я же поллитра крови из тебя выкачала, — говорила девушка, поддерживая его за плечо. — Рядовой солдат Разведкорпуса терял в три раза больше за одну экспедицию, и ничего. — М-м. Ну, теперь-то понятно, почему их так мало осталось… Отлежись пока, до обеда я сама буду встречать пациентов. В обед сироты приходили помогать со стиркой. По обыкновению воодушевленная Грета крутилась рядом с Эмис, рассказывая, какие события произошли с ней с субботы. — А завтра нас поведут на стройку гимназии, представляешь! — Что за ерунда, кто это придумал? Детям не место на стройке. — Не знаю, просто воспиталка сказала, что пойдем и всё. Это ведь будущий институт для девочек. Вот вырасту, поступлю туда и стану совсем как ты! Научусь всему на свете. — Я бы не был так оптимистичен. Ты до сих пор не научилась стучать в мою дверь, — заметил ковыляющий с корзиной белья Леви. Девочка пропустила его замечание мимо ушей, но когда Кор строго посмотрела на нее, Грета извинилась перед Аккерманом. — Я исправлюсь. Обещаю, что больше никогда не загляну к вам без стука! Леви фыркнул, уходя, а Эмис продолжила застирывать вещи и выражать свою обеспокоенность. — Мне не нравится эта идея. Будьте предельно осторожны. Ты же слышала, что стало с Филом Коллинзом? А ведь он был опытным строителем! Вам, сорванцам, наверняка захочется куда-нибудь залезть — ни в коем случае этого не делайте. Поняла? — Да, Эмис. — Хорошо. Я еще и мальчишкам напомню перед выходом. — А Найт все толстеет! — Кто-кто? — Ну, кот. Хорошо, что теперь нас почаще выпускают на прогулки, я могу бегать к нему несколько раз в неделю. А мистер Нортон просто душка, угощает меня лимонадом! — Понятно. Смотри, как бы воспитательница не заметила, что ты бегаешь в паб, а то еще не то подумает, влетит и тебе и Биллу. — Об этом я и не задумывалась. — Ты вообще редко когда думаешь, милая. Кто же кладет цветное в стирку с белым? — Ой-й. Прости-прости! Девочка поспешила достать юбку из ванны, но Кор опередила её. Она прополоскала одежду, уже успевшую немного выцвести от отбеливателя, под проточной водой и отложила в ведро с цветным. — Грета. Твоя рассеянность меня всерьез тревожит. Однажды она может плохо обернуться. — Прости, пожалуйста, я просто заговорилась. — Мне не жаль юбку, но если ты не будешь внимательна, может случиться что-то плохое. Выпадешь из окна или попадешь под повозку. Это не шутки! В каких облаках ты витаешь? — Я. Ну. Я, — девочка замялась. — Что такое? — Ну… Мне нравится кое-кто. — Так. И что? — И я не могу ни на чем сосредоточиться. Все думаю о нем, даже если делаю какие-то вещи или что-то говорю, мысли все равно сами собой идут куда-то не туда, а руки делают что-то не то. — Хм, понятно. Вот поэтому я ни в кого и не влюбляюсь, для меня важен ясный ум. — Это плохо, да? — Грета выронила в ванну мокрую простынь. — Что плохо? — Любить? «Это прекрасно. Но очень больно», — подумала Эмис. — Нет, милая, если тебе нравится испытывать это чувство, то почему же это плохо? Любовь — прекрасная вещь, просто я для себя решила, что всю свою жизнь посвящу лечению больных. А ты для себя можешь выбрать какое угодно будущее, с мальчиками или без. Только старайся все-таки быть внимательнее. Иначе правда может случиться что-то нехорошее. — Ладно, я поняла. А как ты думаешь, стоит ему признаться, или он меня засмеет? — Конечно, ты еще совсем юна, но признаться стоит. Даже если засмеет. Так ты поймешь, есть у вас шанс быть вместе, или он не тот человек, на кого стоит тратить свои чувства. — Какая ты все-таки умная! — Давай уже заканчивать со стиркой, — грустно сказала Эмис, снова предаваясь воспоминаниям о единственном человеке, которого любила. Проводив детей и напомнив им быть осторожнее, она поднялась в тихую комнату. Ей захотелось петь, но чтобы этого никто, особенно Аккерман, не слышал.