Всё, что ты заслужил

                  От столь знакомого имени Леви невольно закашлялся, но протянутую руку всё-таки пожал. А затем позади женщины что-то гулко рухнуло. Когда он осознал, что это Эмис упала в обморок, уже сумка Кеннандры полетела на пол, а Леви подскочил к девушке в два шага и мигом поднял её на руки, слегка потряхивая, чтобы она очнулась.       — Ох! Что это с ней?! — воскликнула тётка, хватаясь за голову, но Аккерман не отозвался.       Эмис горела. Она почти сразу начала приходить в себя и что-то невнятно бормотала, но руки её безвольно болтались по бокам, а ресницы слабо подрагивали, и Леви не придумал ничего лучше, чем отнести её наверх.       — Ждите здесь, — бросил он женщине, будто этот дом был его собственным, а сам направился на второй этаж.       — Н-но как же…       — Ждите! — повторил Аккерман тоном, не терпящим возражений.       — Н-да, не такого приёма я ожидала, — прошептала женщина, растерянно хватая свой багаж.       В кабинете Кор был привычный порядок. Пока Леви аккуратно заносил её внутрь и укладывал на диван, в голове его хаотично носились десятки мыслей. Когда он отстранился, чтобы отойти и включить настольную лампу — рубашка его вдруг обдала живот неожиданным холодом. Аккерман не сразу понял, что одежда Эмис всё ещё была влажной после дождя — в пылу ссоры он этого вообще не заметил, а теперь не знал, что делать. Диван под девушкой тоже стремительно мок, впитывая влагу от вещей. Кор нужно было переодеть, уложить и отпоить хотя бы водой, но Леви не знал, где хранится её одежда. Помня, что какие-то вещи лежали в ванной, он метнулся туда, но схватил лишь халат и пару полотенец. Вернувшись в кабинет, он увидел Кор уже свернувшуюся в клубок и дрожащую, и от картины этой в его голове стало пусто, а действия стали механическими.       Он аккуратно развернул её, снял рубашку, вновь удивившись закреплённому на кожаный шнурок скальпелю на предплечье, стащил юбку, утëр полотенцами голое тело и, насколько мог, промокнул влажное бельё, а затем закутал Эмис в халат и попытался уложить обратно ровно, но девушка бессознательно старалась сжаться в комок и подрагивала. Она всхлипывала и что-то шептала, будто в бреду, а Леви всё не мог понять, что произошло: минуту назад они бурно обменивались колкими фразами, а теперь Эмис бессильно шептала одно лишь тихое «холодно», будто бы и не приходя в себя. Аккерману не хотелось оставлять Кор, но девушке нужно было выпить чего-нибудь, чтобы сбавить концентрацию алкоголя в крови, и капитан выбежал из комнаты, спеша на кухню.       Когда он спустился вниз, тут же завис в дверях: всего за несколько минут Леви успел позабыть, что в доме есть кто-то ещё. Кенни сидела за столом в кухне и уже попивала свежезаваренный чай, заедая его шоколадными печеньями. Увидев мужчину, она округлила глаза, перестала жевать и обеспокоенно отставила чашку.       — Что там у вас происходит? Как Эмис? — спросила дама.       — Она… — Леви растерялся, не вполне понимая, как стоит общаться с женщиной.       Появившуюся так невовремя незваную гостью хотелось выгнать, к тому же не самая лучшая ассоциация с именем Кенни распаляла в воине природную подозрительность, но то была единственная родственница Кор, и потому Леви постарался выглядеть дружелюбным, чтобы не подводить девушку своим поведением.       — Она что? — напомнила тётка.       — Отключилась, — Леви вышел из ступора и, отвечая на ходу, направился к недавно нагретому чайнику.       — Отключилась… — эхом повторила Кенни, наблюдая за чужими быстрыми движениями. — Вы так торопитесь… Мне стоит переживать?! Может, позовёте врача?       — Не нужно, — откликнулся Леви, стараясь успокоиться и замедлиться, чтобы не пугать женщину. — С ней всё нормально. Просто опьянение.       — Вот уж дожили. Моя племянница — алкоголичка.       — Всё не так! Она просто… — тон Аккермана возвысился сам по себе, хотя что именно происходило с Эмис, Леви и сам не понимал. Потому поспешил оправдать её поведение самым простым способом. — Она просто переутомилась. У неё в последнее время было слишком много… работы. И переживаний.       — А-ах. Ну раз так, — Кеннандра поджала губы, явно неудовлетворённая таким ответом, но всё-таки не стала развивать эту тему, а тактично, даже слегка саркастично уточнила. — И моя помощь вам, полагаю, не требуется?       — Не требуется, — убеждённо кивнул Аккерман, заваривая ромашку. — Я присмотрю за ней.       — А часто вы за ней присматриваете? — поинтересовалась женщина самым невинным тоном, а Леви на неудобный вопрос лишь вздохнул.       — Впервые.       — Ясно.       На некоторое время в кухне воцарилась тишина. От нечего делать, тëтушка снова схватилась за стакан и продолжила нехитрую трапезу, а Леви глупо таращился на чашку перед собой, не зная, как тактично оставить гостью, не вызвав недопонимания или новых вопросов. Однако скоро Кеннандра сама предоставила ему такую возможность.       — Что ж могу я пройти в комнаты, когда закончу чаëвничать? Или прикажете мне дожидаться тут, пока Эмис очнётся? — поинтересовалась она.       — Конечно, вы можете идти. Скорее всего она проспит до утра, — снова кивнул Леви, ощущая, что наверняка в глазах этой женщины ведёт себя странно. Он развернулся, оставляя отвар в кружке настаиваться, и поспешил исправиться. — И простите мне мой тон, я просто растерялся. Хотите, помогу с вашим багажом?       Кенни на мгновение сощурилась, а затем хитро улыбнулась ему и кивнула.       — Буду весьма благодарна.       Захватив дорожную сумку, Леви проводил даму на третий этаж и помог устроиться в той самой гостевой комнате, где провёл свою последнюю странную тренировку, прежде чем снова пошёл уже на своих двоих. А затем пулей слетел с лестницы вниз, ощущая при этом необъяснимое смятение: весь вечер он передвигался без наколенника и трости и не ощущал никакого дискомфорта или слабости вообще — то ли переживания об Эмис придавали сил и заглушали слабость, то ли он действительно полностью исцелился. Но думать об этом было некогда. Леви наконец сцедил заварку, подумав ещё пару секунд, добавил в отвар корицы и мëда и поспешил с чашкой наверх. Хотя внешне он выглядел спокойно, каждый миг, что Эмис находилась одна в своём кабинете, изводил его и заставлял нервничать. Разумом Леви понимал, что девушка действительно переутомилась, скорее всего замёрзла, и алкоголь вскружил ей голову, а переживания добили — потому ей нужен был отдых, но сердце подкидывало ему новых тревог и заставляло мучиться от незнания.       Когда он вернулся в кабинет, Кор дремала, уткнувшись лицом в спинку дивана, будто ища в нём защиты. Леви попытался развернуть её, но услышал лишь еле слышное бормотание.       — Эмис. Тебе нужно попить.       — Холодно, — протестовала она шёпотом и отворачивалась обратно. — Я только отогреюсь… Только согреюсь.       — Чёрт бы тебя…       Несколько секунд Аккерман просидел неподвижно, а затем окинул комнату взглядом и встал. Он подхватил снятую с девушки одежду и удалился в ванную, под собственные механические действия соображая, как поступить дальше. Он прополоскал и повесил вещи в ванной первого этажа. А затем забрал из своей комнаты одеяло, вернулся на второй этаж и сел на край дивана. Хотя в комнате было тепло, Эмис снова жалась к спинке, и от её такого жалкого, беззащитного вида Леви поплыл. Он снова предпринял попытку развернуть её, а когда Кор вновь не поддалась, решился взять её на руки и усадил себе на колени, насильно вливая в неё подостывший чай. Эмис пила неохотно, то и дело недовольно отворачивая лицо, так что Леви приходилось удерживать её подбородок до тех пор, пока кружка не опустела. Кое-как поставив чашку на пол, Аккерман попытался уложить Эмис обратно, но теперь она не отпускала его. Пригревшись на его руках, она жалась ближе, что-то шептала и цеплялась за рукава его рубашки, а он… Сдался без боя. Откинулся к подлокотнику, одной рукой придерживал девушку, другой — как мог натянул принесённое одеяло и замер под тяжестью чужого тела.       Кор сонно покрутилась, но в конце концов уложила свою щёку на его грудь и замерла. Волосы её пахли дорожной пылью, дождевой водой и совсем немного ландышами. Горячее дыхание отдавало спиртом и можжевельником, но отчего-то это совсем не раздражало. Как и обжигающий жар её тела. Как и все те глупости, что она вытворила за прошедший день. Как и чувства к ней, что растекались в груди раскалённой лавой. В этот миг Леви вдруг понял, что Эмис вовсе не так идеальна, как ему казалось раньше, но она определённо заслуживала принятия, понимания и, особенно, любви.       — Я отпустила Грету, — вдруг прошептала она почти отчётливо, — но ты не отпускай меня. Нам ещё стольких предстоит спасти… Столько… Жизней. Я не хочу, чтобы ты… Как она.       — Ч-что ты сказала?       Леви замер, а когда Кор не ответила, тяжело вздохнул. А затем позвал Эмис по имени, но она была в глубоком сне. Тогда он провел пальцами по её лицу, аккуратно убирая упавшую прядь, и позволил себе коснуться губами её лба и сжать объятия чуть крепче. Он хотел бы остаться, но боялся и просто не мог позволить себе этого. Леви почему-то припомнил все синяки, что оставил на её теле во время операции, и смятение его в разы умножилось. Пусть в этот самый миг ему было до странного хорошо от глупой, вынужденной близости, что-то острое кололо в самое сердце, просило не мечтать понапрасну и выдумать правдоподобную байку для завтрашних оправданий про исчезновение одежды, необходимость скорого отъезда и сбора вещей. Хотя в сдержанном письме Армин ни словом не обмолвился о том, что в операции требуется участие Леви, утром он сам решил поскорее уехать — сбежать — но теперь место этого мечтал лишь о том, чтобы секунды текли медленнее. Если бы время остановилось, он был бы только счастлив, но стрелки часов неумолимо и жестоко бежали вперёд, и он пролежал так, не сомкнув глаз до самого утра.       На следующий день Эмис очнулась на диване не одна. Найт лизнул её лицо и муркнул в самое ухо, намекая, что пора вставать. Закутанная в халат и прикрытая одеялом, она попробовала проморгаться и сообразить, что произошло накануне, но мысли путались, а щёки и лоб горели от температуры. Общая слабость накрывала, но Кор попыталась усесться, собрала осколки воспоминаний воедино и, несмотря на грызущее чувство стыда, умывшись и переодевшись, спустилась вниз с решительно гордым видом, хотя после того, как встретила тётку в прихожей, она совсем ничего не помнила. Списав всё на утомление и опьянение, девушка проглотила сразу несколько таблеток и прошла на кухню, чтобы заварить себе питательный напиток для восстановления сил. На конфорке уже стоял горячий чайник, а на дубовом столе золотились свежие оладьи, испечённые Кеннандрой.       — О-о, а я-то думала, ты, соня, проваляешься до полудня, — окликнула дама.       — И тебе доброго утра, тётушка, — кивнула Кор. — Даже если бы я хотела, я не могу разлёживаться. У меня всё ещё есть рабочие обязанности.       — С которыми, кстати, твой капитан отлично справляется, — хихикнула Кенни, кивая на стенку, за которой располагалась приёмная.       Эмис зависла с чайником в руке и прислушалась. В соседней комнате Леви тихо с кем-то переговаривался, давая стандартные советы по уходу за открытой раной. Девушка удивлённо заморгала, а затем обратила свой взор в чашку с порошком, припоминая слишком размытые события прошлого вечера.       — Он не мой, — наконец откликнулась Кор хрипло, заливая лекарство кипятком. — Прости, я, кажется, всё пропустила. Ты приехала повидаться, или у тебя здесь какие-то планы?       — Планы?! Нет, дорогая, это уже ни в какие ворота! Норфолку полторы тысячи лет исполняется, будет грандиозный фестиваль в день Солнцестояния, люди со всего света съезжаются на праздник, а ты ни сном, ни духом! Я же писала тебе об этом. Ты вообще хоть чем-нибудь, кроме своих пациентов, занимаешься? Такими темпами останешься старой девой и…       — Я знаю про праздник, — устало ответила Эмис, размешивая своё зелье. — Просто позабыла. И не могла бы ты сбавить громкость на пару тонов?       — Нет, не сбавлю, дорогая, — парировала тётка, укоризненно глядя на подходящую к столу девушку. — Может, так до тебя скорее дойдёт, что ты страдаешь какой-то ерундой.       Мужественно усевшись напротив, Кор отпила лекарство, уставилась на родственницу и приготовилась парировать выпады Кенни, льющиеся бурной рекой.       — Твой образ жизни мне откровенно не нравится. Ты пьёшь…       — С сегодняшнего дня в завязке…       — Наверняка плохо питаешься!       — Вчера я сожрала целого краба на ужин…       — Работаешь напропалую!       — У меня теперь даже есть выходные…       — И, конечно, даже не думаешь о замужестве!       — Оно обо мне тоже не думает…       — И что это такое, я же не брежу, я видела в доме… Кота?!       — Его зовут Найт.       — А когда я хотела погостить у тебя со своим пёсиком, не ты ли мне все уши прожужжала, что животные — рассадники инфекций и возбудители аллергии?       — Я.       — Что же поменялось?!       — Его хозяйка умерла на моих руках, — Эмис невольно стукнула опустевшей чашкой по столу, проглотив болезненное «и от моих рук».       Кенни замолкла. А в коридоре хлопнула за ушедшим посетителем входная дверь. Через пару секунд в кухню вошёл Леви. Он всем своим видом показывал, что всё как всегда, хотя теперь всё было страннее некуда.       — Если ты закончила отчитывать меня как пятилетку, то можем спокойно поговорить о твоих планах, — мрачно сказала Кор, ничуть не стесняясь Аккермана. — Если я верно помню, вы вчера успели познакомиться?       — Да. Несмотря на смазанное первое впечатление, мы с уважаемым капитаном успели подружиться. Мсье Аккерман вежливо терпел мои расспросы всё утро, — Кенни елейно кивнула Леви, а затем перевела недовольный взгляд на племянницу. — Чего не сказать о тебе.       События прошлого дня догнали Эмис, невольное воспоминание о Грете и мысли о последующем отъезде Аккермана заставили вспылить, но она старалась дышать глубоко и сохранять хладнокровие. Наконец выдохнув, девушка обратила взгляд к тётке.       — А надолго ты здесь?       — После такого тёплого приёма, — Кенни поджала губы, — думаю уехать на следующий день после праздника! Пораньше, пока основная толпа не двинется обратно.       — Ясно, — Кор чуть повернула голову, чтобы было слышно стоящему за спиной у плиты Аккерману. — А ты, Леви, когда отправишься домой?       — Я ещё не брал билеты, — ответил тот, немного погодя, — но думаю, что уеду до конца месяца. Вылазка пройдёт в середине июля, я успею завершить дела и собраться.       — Отлично, — кивнула Эмис, хотя в голове её были совершенно другие эпитеты. — В качестве извинения за моё вчерашнее… что бы это ни было — предлагаю вам отдыхать и веселиться в ближайшие дни, мне же нужно поработать — накопилось слишком много дел. Если кому-то из вас захочется выйти в свет — в тумбе прихожей лежат деньги на ваши нужды, если их не будет достаточно — возьмите чековую книжку в верхнем ящике стола в моём кабинете. А теперь прошу простить, — девушка поднялась, схватив пару оладий прямо пальцами, — меня ждут дела.       Эмис сбежала наверх, не желая раздражаться сильнее, но уже на лестнице, недовольно жуя сворованные блинчики, осознала, насколько те хороши и напоминают о беззаботном детстве, когда они с тёткой ещё мирно жили вместе, а проблемы мирового масштаба и сердечные терзания даже не маячили на горизонте. Сейчас всё становилось сложнее и страннее с каждым прожитым днём, и если раньше ей все казалось по плечу, теперь после стольких потрясений, усталость, неуверенность и раздражение стали постоянными спутниками Кор. А дурацкая влюблённость то и дело заставляла девушку быть кем-то совершенно другим, но не привычно хладнокровным и сосредоточенным специалистом.       Вымыв масленые руки, Эмис отправилась в кабинет и наконец разобрала накопившуюся за несколько дней почту. Затем спустилась в приёмную и провела несколько осмотров. Потом впустила в дом детишек, пришедших помогать с уборкой, и, чтобы собрать вещи в стирку, зашла в ванную первого этажа. Там она увидела на сушилке свою развешенную одежду и ненадолго зависла, пытаясь вспомнить, когда повесила её. А потом смиренно вздохнула и продолжила делать дела, несмотря на отвратительное самочувствие, слабость и похмельную мигрень.       Верить, что она переоделась сама, было удобно. Занимать себя работой было удобно. Не обращать внимание на Леви, убегая из дома на целый день — тоже. А ещё удобно было предоставить тётушке список злачных заведений и мест для приятного времяпрепровождения с пачкой Норфолкских купюр. Эмис даже в Капитолий наведалась и ещё раз, задержавшись допоздна, чтобы обговорить с Бруствером детали работы на своём посту Независимого учёного советника — всё для того, чтобы меньше времени проводить в одном доме с родственницей, но Кеннандра была упёрта как бык и неумолима как наступление рассвета. Она ежевечерне дожидалась возвращения девушки и ловила её в кабинете, начиная любимую шарманку про замужество и семью. Конечно же, первым кандидатом в мужья стал «ответственный и зарекомендовавший себя человеком чести капитан Аккерман», которого тётка то и дело мучила утренними разговорами на различные темы, но Эмис с очень серьёзным видом заявила, что Леви живёт в доме исключительно как пациент и вскоре непременно отправится на родину, так что тётушка, растянув губы в недовольной гримасе, ушла к себе весьма раздосадованной. На следующий день, впрочем, она вернулась с целым списком молодых людей: чьи-то имена услышала из сплетен, с кем-то познакомилась сама, проводя досуг в театрах и на выставках в норфолкских галереях, у кого-то просто нагло выспросила имя, проходя мимо на улице…       В общем и целом Эмис держалась неплохо, главным образом потому что частенько сбегала от родственницы, прикрываясь делами. К тому же это часто помогало ей переносить тоску по ещё не уехавшему, но уже готовящемуся к отъезду Леви. Однако с появлением тётки настроение в доме стало ещё более странным. Все трое пересекались не так часто, однако хотя бы пару раз в день они встречались в кухне, и тогда разговоры неизменно сводились к одному и тому же.       — Скажите ей, Леви! Вы ведь тоже понимаете, что негоже в девицах ходить в таком возрасте.       — Думаю, Эмис сама может решить, как ей жить, — откликался Аккерман, а Кор устало твердила.       — Сколько можно повторять, тётушка, я не собираюсь замуж. Меня никто не возьмёт, а я и сама ни за кого не пойду. Тебе ли не знать мой характер!       — Ну посмотри хотя бы на своих друзей Нортонов. Живут же люди! Чудесный дом, детишки уже такие большие. Подающие надежды…       — Это-то ты откуда знаешь?!       — Пока ты бегаешь по городу, мы с твоим другом Уильямом чудесно общаемся в пабе!       — Предатель… — тихо фыркнула Кор, на что Леви невольно улыбнулся. А Кенни продолжила как ни в чём не бывало.       — Кстати, к фестивалю Энни обещала сшить для тебя новое платье. Забежать до дня Солнцестояния она не сможет. Им нужно готовить шатёр и что-то там про индейку… Но я сказала ей, что ты отощала, так что…       — Ну в каком месте я отощала?!       — … она отнимет по пять сантиметров из твоих старых меток.       — Пойду пройдусь, — тихо сообщил Аккерман, вымыв чашку.       На его фразы Эмис в последнее время лишь вздыхала. После той злополучной ночи они так и не поговорили, но такое молчание было даже на руку. Оно позволяло не мечтать, подкрепляло глупую уверенность в том, что Леви здесь чужой, а девушка, и особенно её слова о замужестве, ни коим образом его не переубеждала.       Верить, что Эмис не хочет его видеть после той странной ночи на диване, было удобно. Занимать себя поиском оставшихся подарков для ребят было удобно. Не обращать внимание на Кор, убегавшую из дома на целый день — тоже. А ещё удобно было время от времени болтать с Кеннандрой, которая, вопреки опасениям, наедине с ним была весьма сдержанной и интересной собеседницей. Интересной тётка в первую очередь была тем, что без утайки рассказывала капитану всё о детстве и юности Эмис. Хотя в присутствии племянницы она вела себя излишне навязчиво, послушав парочку рассказов о трудностях взросления смышлëной девчушки в патриархальном обществе, Аккерман сделал вывод, что тётушка просто глубоко переживает за судьбу Кор, и проникся к Кенни, несмотря на противоречивое первое впечатление.       Хотя в реальности они с Эмис почти перестали говорить, беседы о её прошлом помогали Леви ощущать эфемерную с ней близость: несмотря на то, что она не жила как он в подземелье, юность её была не менее мрачной. После убийства марлейцами её отца и самоубийства матери, выживать приходилось любыми способами. Девочка рано начала работать, чтобы помогать Кенни выплачивать неожиданно свалившиеся на их семью долги: разносила газеты, помогала в пекарне, а вечерами убирала классы в единственной школе Западного района, но по мере взросления тяжелый физический труд интересовал её всё меньше, а вот знания увлекали с неимоверной силой. Чем больше она увлекалась наукой, тем сильнее они с родственницей начали отдаляться. Кеннандра переживала, что девушку постигнет участь отца, а та упорно училась ночами, пропуская увещевания тёти мимо ушей, и всё зубрила материалы для поступления в университет, хотя в Норфолке ни одна девушка в ВУЗы ещё не поступала…       — Знаете, Леви, я иногда очень настырна, но ничего не могу с собой поделать. Мы Коры, обе упёртые, но до неё мне как до луны. Представляете, однажды она вернулась домой после учёбы вся всклокоченная и… даже не знаю, как сказать. Она была в полном беспорядке и ссадинах. Полагаю, на неё тогда, ну, — Кенни тяжело выдохнула, — напали… Но она мне так и не созналась, ничего не рассказала, уверила, что всё хорошо. А я настаивала, хотела, чтоб она призналась, чтобы мы пошли в полицию. Но она молчала, по итогу мы поругались. Я тогда думала, что она сдастся и оставит университет, но нет, это была бы не она. Она просто достала где-то револьвер и научилась стрелять. Представляете?       Леви представлял. В красках представлял то, как разделался бы с тем, кто посмел хоть пальцем тронуть Эмис. После этого странного разговора он много думал и снова боролся с собственным желанием остаться, однако в тот вечер на приём снова явился Конне, и капитан, скрипя зубами, заключил, что девушка, кажется, и без него может позаботиться о себе.       Так, в мнимом безразличии и невидимых терзаниях прошли несколько дней до фестиваля.

***

      К празднику гости прибывали заранее. Сам день Солнцестояния выпал на среду, но Островной Совет объявил этот день выходным, потому город с самого утра полнился праздными зеваками и беззаботной детворой. Программа праздника начиналась в полдень, а сразу после заката всех ожидал какой-то сюрприз. День обещал быть долгим и хлопотным, так что Кор собиралась большую его часть проработать, не покидая кабинет. Однако на уведомление, что Эмис явится на праздник к вечеру, Кеннандра устроила настоящую истерику с почти правдивым обмороком, и лишь из-за своего невероятного терпения (и с осознанием, что совсем скоро тётка уедет) девушка согласилась пойти с ней и Леви к началу Фестиваля.       Как оказалось, Эмис действительно похудела и в новое яркое васильковое платье по ушитым меркам, переданное Биллом, влезла идеально. Однако как ни прихорашивалась она перед выходом, лицо её почему-то оставалось серым и безжизненным, а праздничного настроения не было и в помине: чем больше дел она на себя взваливала, тем быстрее проходили дни перед отъездом Леви, и тем сильнее угнетала перспектива расставания. Ещё раз напоследок глянув на себя в зеркало, Эмис сделала глубокий вдох и натянула на лицо фальшивую улыбку. Её спутники уже ждали внизу. Кеннандра улыбнулась и расплылась в комплиментах, не забыв упомянуть, что в таком виде она сразит всех холостяков города наповал, а Леви лишь бегло скользнул по её лицу взглядом и направился к выходу, прихватив трость. Они вышли из дома, щурясь от яркого полуденного солнца, и сразу же влились в пёструю толпу, направляющуюся к месту проведения фестиваля.       — Ох. Подождите, — спохватилась Кор на полпути. — Я совсем забыла про саквояж с лекарствами!       — Дорогая, мы же на праздник идём, ну забудь ты о работе хотя бы на несколько часов! — запротестовала тётка.       — Чем больше людей — тем выше вероятность несчастных случаев, — Эмис уже развернулась по направлению к дому и добавила через плечо. — Идите, я догоню!       Как ни хотелось Леви остаться и дождаться её, он кивнул, и они с Кеннандрой тихим шагом направились к озеру. Шум праздника был слышен даже в другой части города. Гулче всего звучали барабаны, но чем ближе к месту фестиваля они подходили, тем больше других инструментов становилось слышно. Бренчали гитары, свистели флейты, звон заливистых колокольчиков кружил где-то над водой. На ранее пустовавшем берегу раскинулись сотни шатров с продавцами и мастерами со всего света. Одни продавали кривые зеркала, вторые — засахаренные имбирные пряники, третьи — глиняные свистульки, четвёртые — специи, пятые — браслеты из ракушек и поделки из пахучего можжевельника. От разнообразия товаров разбегались глаза, а от яркости множества ряженых артистов людской поток напоминал разноцветное бушующее море. Если праздник Равноденствия был для Аккермана запоминающимся, то день Солнцестояния превосходил его в разы.       Они с Кенни остановились у импровизированных ворот. Дожидаясь Эмис, Леви снова увидел множество покалеченных войной людей и задумался о том, как чертовски ему повезло снова ходить на своих двоих и пользоваться изуродованной рукой с помощью перчатки — чертовски повезло с Эмис. Бродили вокруг и иностранцы: темнокожие, узкоглазые или невероятно низкие представители человеческого рода сновали в толпе рядом с простыми норфолкцами, и это зрелище отчего-то было для Аккермана удивительным. Ему казалось, что Гул уничтожил почти все народности, но праздник равноденствия словно ещё раз показывал Леви: «Смотри, они все здесь благодаря тебе и Разведкорпусу. Разве можешь ты теперь предать родину и оставить людей на Парадизе умирать под гнётом тирании? А что если йегеристы выберутся за пределы острова и развяжут новую войну? Явятся и в Норфолк, что тогда станет с твоей ненаглядной Эмис?»       — Идём? — вопрос запыхавшейся Кор отвлек его от гнетущих размышлений.       Кенни согласно ответила, Леви на автомате забрал из рук девушки тяжёлый саквояж, и они медленно двинулись вперёд в шумном людском потоке. Припекало. Всем желающим раздавали листовки с программой фестиваля. Вокруг смешивались звуки, цвета и запахи. Совет действительно расщедрился и закатил невероятный праздник, масштаб которого сложно было осознать. Здесь были и продовольственные лавки, и местные развлечения, и множество привезённых иностранцами, невиданных чудес, и люди неспешно перемещались от одной размеченной пёстрыми лентами территории до другой. Кто-то из мимо проходящих здоровался с Эмис и Леви, но на последнего косились со странным недоверием, будто не узнавали. После очередного вопросительного взгляда Аккерман не выдержал и прямо спросил у Кор:       — У меня что, что-то на лице?       — Нет, — Эмис впервые за несколько дней внимательно посмотрела на него, а потом предположила. — Может, они сомневаются, что это ты, потому что шрамов теперь почти не видно?       Леви нахмурился и передёрнул плечами. Он не слишком часто смотрелся в зеркало и о шрамах уже начал забывать, а те действительно начали бледнеть, хотя Эмис давно не проводила их обработку. Молчаливые раздумья Аккермана о собственной внешности прервала Кеннандра. Дама с воодушевлением озиралась по сторонам и вслух выбирала, к какой палатке они отправятся теперь.       — Барабаны или… Нет, пожалуй, давайте сперва посмотрим на те диковинные шары! — звала она, изучив листок с картой, и все трое пошли к площадке, где очень бледный рыжеволосый мальчик ловким движением рук создавал огромные причудливые мыльные пузыри.       Они долго бродили меж лавок и стендов, разглядывая порой совершенно диковинные товары, и удивляясь ловкости проходящих мимо фокусников и гимнастов. Со всем этим многообразием редкостей и развлечений что Эмис, что Леви понемногу расслабились и на время позабыли о терзающих сердца чувствах. Спустя пару часов они уже не просто следовали за бодрой Кеннандрой, но и сами предлагали, к какой палатке стоит завернуть или к какому лоточнику подойти. Ими были опробованы сладкая вата, карамельные яблоки, сушёный сыр и печёный батат. По просьбе Кенни они встали в длинную очередь к тому воздушному шару, что катал гостей на праздник Равноденствия, но в этот раз Эмис предусмотрительно осталась с вещами внизу, провожая взлетающих неопределённым взглядом. Наконец, посмотрев несколько представлений, опробовав пару экзотических сортов чая и вдоволь нагулявшись меж лавок с редкостями, они направились к павильонам с едой.       Палатка Нортона была окружена толпой. Билл вновь разливал медовуху и подавал индюшку, сыновья помогали ему нарезать мясо и наполнять кружки или бутылки, а Энни с дочкой сновали меж столиков и собирали грязную посуду, чтобы наскоро вымыть озёрной водой и принести обратно на раздачу. Издалека увидев троицу, Нортон в приветствии махнул им рукой, но тут же перевел взгляд на очередного посетителя и принялся слушать заказ. Очередь двигалась споро, а вот свободных столов было мало, так что усесться пришлось с высокими смуглыми иностранцами, еле-еле говорившими по-марлейски, и смутно знакомым, мрачного вида мужчиной. Несмотря на это, Кеннандра тут же завела с незнакомцами оживлённую беседу и за едой и выпивкой рассказала им тысячу ненужных фактов о своих спутниках, жизни на континенте, особенностях местной погоды и истории Норфолка.       — Кстати, об истории! Через час должно начаться представление об основании государства Крах-ан-Крайтом, — продолжала тётка, тыкая молчаливую Эмис локтем в бок. — Думаю, стоит пойти занять места уже сейчас. Я, конечно, ещё молода, но уже утомилась ходить, и стоять несколько часов мне не хочется.       — Хорошо, — отвечала Кор, глядя куда-то за прилавок, — только сперва я всё-таки дойду до Энни, поблагодарю за платье и оставлю здесь саквояж. А ты, Леви, не хочешь дойти до Билла? Кажется, у него выдалось несколько свободных минут перерыва. Сообщишь ему об отъезде.       Леви молча кивнул и поднялся с места. Пока они шли к шатру, он неотрывно следил глазами за Эмис и прокручивал в голове то, как сообщит Нортонам о своëм возвращении домой. Почему-то в мыслях звучала эта новость странно, но подойдя к Биллу, отдыхающему на бочке с медовухой, он выпалил её с непроницаемым лицом.       — Э-э. Вы что, с Эмис поссорились? — недоумённо спросил бармен, вытирая пот со лба.       И пока та неподалёку о чём-то переговаривалась с уставшей Энни и трепала по голове липшую к ней Лили, Леви, опустив вопрос про ссору, кратко рассказал Биллу о планах грядущей военной операции, в которой он собирался участвовать. Нортон растерянно молчал, а в конце речи будто сочувственно глянул на Эмис и произнёс короткое «понятно». Ему нужно было возвращаться к стойке, где уже собирались новые покупатели, так что он пообещал забежать к ним после праздника и, спрыгнув с бочки, ушёл к сыновьям за прилавок.       Аккерман ещё недолго постоял в одиночестве, издалека поглядывая на вроде бы весёлую, но сосредоточенную Эмис, а затем их окликнула Кеннандра, и они направились к сцене. Усевшись на одну из свежесколоченных лавок перед       подмостками, троица принялась молча ждать представление.       — Знаете, вы двое вообще-то на празднике, — не выдержала Кенни, сидящая посередине. — Если собираетесь и дальше сидеть с такими кислыми лицами, то лучше идите домой и страдайте там, не распугивая честной народ своим унынием.       Эмис поперхнулась, Леви вскинул брови, и оба вдруг поняли, что несмотря на в целом неплохое настроение, лица их предательски выдают затаëнную печаль. Они синхронно постарались оправдаться, но тут же замолкли, на что тëтушка лишь фыркнула.       — Идите-идите. Я сама доберусь, когда всё закончится.       Но вопреки наставлениям и реальному желанию сбежать куда подальше от столпотворения и просто поговорить, Эмис с Леви продолжили пристыженно сидеть и делать вид, что настроение у них вполне нормальное. Когда из-за припекающего вечернего солнца их всë-таки настигло желание уйти, вокруг уже было так много людей, желающих увидеть историческую постановку, что перед сценой не осталось свободного места. Вскоре началось красочное представление, и пробираться сквозь завороженную толпу стало просто невежливо. Так они и сидели, вглядываясь в мелькание актëров в вычурных костюмах и вслушиваясь в песнопения о величии острова.       Время текло, солнце начинало клониться к горизонту, а постановка подходила к эпохе прихода в Норфолк Марлии. Кровавая военная экспансия была обыграна, как добровольная передача норфолкцами собственных знаний и технологий в обмен на чудесные блага марлейцев. Леви не видел, но чувствовал, как сосредоточенно замерли сидящие слева от него спутницы, а затем пришла его пора напрягаться. Звучали фразы о демонах с Парадиза, затем на сцену с двух сторон выкатили гигантские обтянутые тканью конструкции в виде титанов, потом где-то сбоку замелькали зелёные плащи, раздался громкий стук барабанов, и огромные полотна рухнули вниз, являя взгляду публики скрытые за ними величественные макеты города, в которых угадывались силуэты городского Капитолия, ратуши и нового университета. Зазвучали патриотичные слова о том, что Норфолк будет стоять вечно и развиваться несмотря ни на что, а затем на сцену дружным скопом выбежали все актеры, и под торжественный аккомпанемент флейт, труб и барабанов представление завершилось.       Многочисленные зрители яро благодарили театральную труппу, Эмис, Кенни и Леви сдержанно хлопали, а затем на сцене вдруг появился Бруствер. В качестве представителя власти он, громко выкрикивая обращения к публике, похвалил актёров и гостей праздника, а затем широко улыбнулся и продолжил официальную речь.       — Мои дорогие сограждане и гости Норфолка! Я надеюсь, вы всё чудесно проводите время на нашем добром фестивале. Полагаю, подобные праздники скоро станут нашей доброй традицией. Сейчас я с присущей мне скромностью и без лишних предисловий хочу сделать важное объявление! Новости у меня две, как водится, хорошая и плохая. Начну, пожалуй, с того что наш достопочтимый председатель Совета, уважаемый и многими любимый Кристофер Костэн изъявил желание выйти на пенсию по состоянию здоровья! Закончу тем, что большинством голосов всех прочих членов Островного Совета новым председателем станет никто иной как… Я. Ваш покорный слуга.       Эмис открыла рот от неожиданности. А затем вдруг звонко заверещала, радуясь за друга как за саму себя. Джон ещё что-то говорил, но голос его потонул в радостных вскриках, обсуждениях и аплодисментах. Бросив попытки перекричать толпу, он лишь с улыбкой поклонился и медленно зашагал со сцены. Кажется, впервые за вечер Кор ощущала настоящую радость. Назначение Бруствера сулило перемены, и девушка поднялась с места, спеша сквозь поток разбредающихся людей успеть к Джону с поздравлениями. Кенни и Леви последовали за ней, и пока Кор обнимала новоизбранного председателя Совета, встали рядом.       — Кеннандра, как же я рад вновь вас увидеть! — оторвавшись от Кор, Бруствер поцеловал руку дамы и приветственно кивнул Аккерману. — Капитан. Вы подошли как нельзя вовремя! Идёмте со мной, у Совета неподалёку стоит шатёр. Достопочтимые коллеги не хотели пропускать праздник, но изъявили желание пить свое шампанское в чуть более спокойной обстановке, так что буду рад, если разделите со мной бокальчик за назначение.       Приняв приглашение, все четверо направились за сцену к кромке леса. Здесь в отдалении от основной территории мероприятия располагался белоснежный шатёр, внутри которого стояли столы с закусками и напитками и множество стульев. Слева в углу, перебивая шум праздника, ненавязчиво бренчал на гитаре Эстас, на которого Эмис и Леви старались не обращать никакого внимания. Джон ненадолго удалился переговорить с коллегами, а страдающая жаждой после долгого сидения на солнцепёке троица тут же подхватила бокалы с прохладными напитками. Опустошив свой фужер, Кеннандра с интересом начала оглядываться по сторонам, выискивая потенциальную жертву для новой беседы.       — Ну же, дорогая, рассказывай, кто есть кто?       И Эмис начала бегло пробегаться взглядом по лицам присутствующих, сопровождая действо тихим рассказом о представителях норфолкской элиты. Когда её глаза зацепились за Пола Роулинга и его жену Джоан, молчаливый Леви кратко сообщил, что подойдёт поздороваться и сбежал от запаха ирисов в чужих волосах. Эмис же отвела тётку за стол к актрисам театра, а сама улизнула из шатра, сославшись на нужду. На свежем вечернем воздухе она простояла несколько долгих минут. Понемногу темнело, и без того красочные палатки начали озаряться светом множества огней. Несмотря на красивую картинку и царящее вокруг веселье, Эмис находилась на краю отчаяния. Ей было плохо от мыслей и того, что она никак не могла облечь их в слова. Она не понимала себя, своих чувств, переживаний, необъяснимой тревоги, и ощущения в теле заставляли её дрожать и ощущать беспричинную слабость. Когда к ней внезапно подошёл Бруствер, девушка вздрогнула, но тут же собралась и натянула на лицо привычную улыбку. Они немного поговорили, а затем Джон позвал её обратно в шатёр, и пока они шли к столику с шампанским, тихо сказал, кивая в сторону.       — Смотрю, сегодня даже твой мрачный пациент необычайно разговорчив.       — Не неси чушь, Джон, — заспорила Кор, когда увидела, как Леви оживленно говорит с Роулингом. — Он всегда разговорчив и вовсе не мрачен.       — Ну да. Тогда я балерина. Мне кажется, или его лицо как-то поменялось?       — Я немного экспериментировала с его шрамами.       — Н-да, Эмс, — Джон покачал головой с хитрой улыбкой и попросил помощника подать ему виски. — С тобой Норфолк преобразится.       — Нет, Джон, Это с тобой он преобразится, — серьёзно ответила Эмис, нерешительно глядя на бокал с алкоголем. — Думаю, ты действительно сможешь привести остров к процветанию.       — Верь, я приложу все свои усилия, чтобы Норфолк возвысился!       — Верю! Кстати, а где же Костен?       — Он, как я уже говорил, приболел.       — И не обратился ко мне?       — Кхм, не хотел бы распространяться раньше времени, но… — Бруствер понизил голос и склонился близко к уху Эмис, — Крис, кажется, действительно впал в маразм или тронулся из-за денег. Он в последнее время буйствует, так что мы об этом не распространяемся, но несколько уважаемых докторов сходятся с мной во мнении. Так что можно сказать, моë назначение — мера скорее вынужденная. По своей воле я бы на такую ответственную должность не пошёл, если честно.       — Да уж, — девушка сглотнула возникшую во рту горечь и поёжилась от странного, очень нехорошего предчувствия. — Что ни день, то шокирующие новости… А как Хелена? Я снова не вижу её.       — Ох, жёнушка сейчас в таком состоянии, что не переносит толпу. Шум, запахи, жара — в общем, ей поплохело, и я отправил её извозчиком домой. Кажется, это зовётся токсикоз. Так вот если приедешь к нам как-нибудь, то увидишь, что влияет он на неё ужасно. Но доктор говорит, что это явление нормальное и скоро пройдёт, — Джон глотнул виски и виновато махнул рукой с бокалом. — Простишь меня, кажется, я срочно понадобился Перри.       Эмис кивнула и на мгновение осталась одна, а через пару секунд к ней с лёгкой улыбкой подошёл Эстас.       — Чудесно выглядишь, — шепнул мужчина, на что Кор только проворчала.       — Ты что, следишь за мной?       — Ни в коем случае. Я здесь за шампанским, — мужчина потянулся за напитком на столике. — Но раз уж я тут, можем перекинуться парой фраз. Уже давно хотел сказать, но на наших приёмах все никак не удаëтся членораздельно говорить: весьма милый браслет. Это ведь подарок твоего низкорослого пациента, так? — спросил он.       — С чего ты решил? Я и сама могу позволить себе любые украшения. И почему это тебя вообще заботит? — удивлённо откликнулась Эмис.       — Не заботит. Просто пытаюсь припомнить, сколько моих подарков ты надевала за время наших отношений, но не выходит. Похоже, твой подопытный демон настолько уникален, что для него ты во всём делаешь исключения.       «Да откуда он вообще знает?!» — глаза девушки на мгновение расширились, но она быстро собралась с мыслями.       — Думаю, я уже большая девочка, чтобы решать, что мне носить и для кого делать исключения. А вот твоё странное внимание к Леви начинает меня беспокоить, — сказала она.       — Да насрать мне на него, Эмс, — он наконец развернулся к ней лицом и обеспокоенно вгляделся в глаза. — Просто я уверен, что ты достойна большего, чем калека-недоросток. У него хоть что-нибудь осталось в штанах после многочисленных встреч с титанами?       Звонкая пощёчина мигом прилетела Конне в лицо. Все стоящие поблизости развернулись в их сторону, а Кор зло прошипела:       — Я не узнавала, но, может, сам у него спросишь, пока он не уехал?!       Не говоря больше ни слова, она звучно отставила бокал, вновь покинула шатëр и направилась к озеру. Увлечённая беседой Кеннандра даже не заметила развернувшейся сцены. Всё это время следивший за ней краем глаза Леви замолк на полуслове и проследил за девушкой глазами, а потом упёр испепеляющий взгляд в Эстаса.       — Господа, не произошло ничего особенного. Эмис лишь прибила комара на моём лице. Прошу, продолжайте праздновать, — с улыбкой оправдывался Конне, опустошая бокал.       А Эмис спускалась к огням палаток и злилась. Было так тошно, что вместо людных тропинок фестиваля ей захотелось свернуть к озеру и погрузиться в его серебристую гладь с головой. Она затормозила и всерьёз задумалась над тем, чтобы нырнуть в воду и никогда не всплывать, однако неслышно подошедший Леви аккуратно взял Эмис под локоть, и девушка вздрогнула от неожиданности.       — Идём?       — Куда это?! — тон её после Эстаса всё ещё был резким, но она подчинилась.       — В фотобудку, помнится, ты хотела сделать портрет на память, а здесь недалеко был павильон.              Когда-то, будто в прошлой жизни, Эмис действительно задумывалась об этом, но теперь ей нужен был настоящий Леви, а не его бездушное изображение, тем не менее она безропотно шла за Аккерманом, возвращавшимся в самую гущу фестивального городка, где между торговыми рядами и большим цветастым шатром с кривыми зеркалами, стояла небольшая, наскоро сколоченная будка с красной шторкой. Сам фотоаппарат стоял снаружи неё, а его объектив упирался в прорезанное в стенке окошко. Худенькая, но высокая девица звонко зазывала прохожих внутрь.       — Не проходите мимо! Четыре фото по цене двух! Самые романтичные могут запечатлеть поцелуй на фото! Всего за фунт! — орала она, когда Эмис с Леви были совсем рядом.       И они синхронно замедлили шаг, но на автомате продолжили идти вперёд, однако если бы девушка не заметила их и не подскочила, то парочка, не сговариваясь, развернулась бы в другую сторону.       — Проходите скорее, господа! Спасителю Империи фото бесплатно, — зазывала уже толкала их внутрь и раздавала указания. — Смотрите сюда, не моргайте, перед каждой вспышкой буду стучать.       На автомате усевшись на потертую лавочку, они молча уставились в круглую линзу.       — Садитесь ближе, иначе не попадёте в кадр! — крикнула девушка, из-за стены, но парочка её не услышала.       — Что она сказала? — не поняла Эмис и обернулась к Леви, тот тоже дёрнул плечами, и за стенкой раздался стук.       Выхватывая их глядящие друг на друга профили, вспыхнула первая вспышка. Затем они синхронно удивлённо обернулись к камере, снова стук — и камера щëлкнула снова.       — Да что за… — снова стук и вспышка.       А перед последним всполохом камеры, они не сговариваясь начали улыбаться от глупости ситуации, в очередной раз не успев принять приемлемую для фото позу. Девчушка-фотограф радостно отодвинула штору, сообщила, что проявления снимков придется подождать около десяти минут, и вручила Леви белые квадраты будущих фото. Молча приняв их, Эмис с Леви сделали несколько шагов, а затем хором спросили друг друга:       — Дойдём до Нортонов?       И было что-то непередаваемо тёплое в том, как они без последующих слов согласились и двинулись к палатке друзей. Уже дойдя до них, обнаружилось, что Дин пару минут назад поранил руку при нарезке мяса. Достав оставленный саквояж, Эмис быстро обработала его рану и замотала бинтом.       — Что бы мы делали без тебя, родная, — слёзно спрашивала Энни, вновь переживающая за своего первенца.       — Этого мы никогда не узнаем. Вам от меня не отвязаться, я здесь навсегда, — шутила Кор.       А Леви от её слов становилось непередаваемо тяжело.       Они остались сидеть у шатра Нортонов до самого окончания праздника. Молчали каждый о своём. Страдали об одном и том же. Но говорить было больно, а оставлять всё, как есть — просто и понятно. Когда совсем стемнело, в небо вдруг вспыхнули всполохи огней, и Леви невольно напрягся от взрывов, а затем сообразил, что начался салют. Все люди вокруг них отвлеклись от своих дел и завороженно глядели в небо, которое расчерчивали тысячи цветных искр. И зрелище это было поистине непередаваемым и чарующим, но Аккерман смотрел лишь на Эмис, впитывая каждый миг, который пока ещё мог наблюдать за её спокойным, почти счастливым выражением лица. Она вдруг опустила глаза и взглянула на Леви, а затем, смутившись, посмотрела на стол, где на разложенной бумаге уже проступили черты запечатлённых мгновений — их вместе.       — Выбирай, — Кор повернула к Леви нелепые снимки.       — Мне всё равно, — отозвался он, не сводя с неё глаз. — Выбери ты, а я возьму те, что останутся.       — Тогда я возьму эту. Ты здесь почти улыбаешься. И эту, чтоб не забывать, что на самом деле ты всегда хмуришься по поводу и без, — улыбнулась Эмис, забывая все свои обиды.              Аккерман молча кивнул и протянул руку к оставшимся фото. Теперь, когда с маленького листка на его ладони ему улыбалась Эмис, он мог позволить себе сбежать от своих чувств, не рассчитывая на большее.

***

      Сборы тётки прошли удивительно быстро и даже незаметно. Казалось, она ворвалась в привычную жизнь, пронеслась как ураган, и вновь умчалась, оставив после себя смятение и пустоту. Ночью после праздника её привёз на Ред Лайон Бруствер. Его же предприимчивая Кеннандра уговорила довезти её утром до вокзала. Схватив свою небольшую сумку и быстро позавтракав остатками вчерашней еды, тётушка подняла Эмис ни свет ни заря и начала раздавать очередные наставления, а затем и прощаться.       — По итогу моей аналитики, капитан Леви для тебя — лучшая партия! — шептала Кенни, уже выходя за порог.       — Боги с тобой, тётушка, хватит женить меня на каждом встречном, — устало пробормотала Эмис, ощущая горечь во рту. — Не хочу я замуж.       — Ты просто не пробовала…       — Ты тоже, — парировала Кор, прибегая к своему последнему аргументу, на который Кеннандра возмущённо отвернулась и поспешила вниз по лестнице.       — Джон! Везите меня скорее! Ни минутой дольше не хочу оставаться рядом с этой взбалмошной девицей! На вас одна надежда, вы семейный человек и должны заставить её остепениться. Меня она с детства ни во что не ставит, вдруг хотя бы к вам прислушается… — тараторила она, погружаясь в салон чëрного авто.       Помахав ей на прощанье и улыбнувшись Брустверу, Эмис зашла в дом и бессильно привалилась к двери. Сил улыбаться давно не было. Она была рада расстаться с тёткой, чьё бурное присутствие доводило до головной боли, но вместе с её отъездом Эмис задумывалась и о скором расставании с Леви, и грядущее одиночество уже не казалось ей таким привлекательным. В голове, вопреки собственным уверениям, то и дело проскакивали мысли о женитьбе и мечты о нормальной семье, и эти размышления разрывали на части. А вот слов, чтобы выразить свои чувства, не было.

***

      Дни перед отъездом Аккермана прошли в непрекращающемся напряжении. Леви заранее купил билеты, отправил Армину ответ, где сообщал время своего прибытия. А Эмис всё так же сидела в кабинете, много писала, рисовала эскизы новых протезов и принимала больных. За едой она сохраняла отстранённый вид, но внутри горела то ли от надежды, то ли от злости, то ли от любви. Осмотры зажившей ноги она проводила молча, фиксируя результаты в тетрадь, шрамы на его лице и руке обрабатывала будто механически, изредка задавая вопросы об ощущениях Леви. В остальном она смиренно ждала часа прощания и старалась не встречаться с ним даже взглядами.       — Часть вещей можно отправить почтой, их быстро доставят, и не придётся тащить это всё на себе, — посоветовала Кор за пару дней до отъезда, заметив в приоткрытой двери, что Леви собирает вещи.       — Так и поступлю, спасибо, — подтвердил он, бросая в сумку свёртки подарков вместе так и не разгаданной головоломкой Бруствера.       — Позволь я ещё кое-что скажу, — прошептала Эмис. — Не отвечай ничего, просто послушай, ладно?       Аккерман кивнул. Эмис опёрлась на дверной косяк и медленно заговорила, глядя в пол перед собой.       — Твоя… Кх-кхм… Твоя война давно закончилась, Леви. Прошу, распорядись своим временем мудро. Ты… ты ведь стал настоящим дьяволом, потому что был вынужден. Вынужден, потому что другие этого хотели. А теперь ты снова уже добровольно возвращаешься в пекло, из которого едва успел выбраться. Может, с тебя уже хватит? Ведь ты, как никто, заслужил покой.       На последних словах она подняла на него печальный взгляд и посмотрела не в глаза, а в самую душу. А потом удалилась, оставив Аккермана размышлять об услышанном. Однако, решения своего Леви не изменил: глушить свои чувства для него было пыткой, и отъезда капитан ждал, как избавления от того, с чем не мог смириться, и чего не мог понять, прожить и принять.       Накануне убытия Кор притащила к комнате Леви мешок вещей с подарками для его друзей. Позвав в гости Нортонов, она весь день в одиночестве готовила прощальный ужин. А Леви, услышав, что его помощь не требуется, сидел в комнате отдыха и разглядывал потолок под заунывную мелодию пластинок. За столом сидели тихо, но душевно. Энни нахваливала персиковый пирог, а Билл отбивные. Выпивший рома Нортон в очередной раз решил извиниться перед Аккерманом за их неловкое знакомство, а потом разговор зашёл в совсем другое русло, и Эмис немного оживилась, пока слушала рассказ о небывалой выручке после фестиваля, однако после того, как гости ушли, снова стала задумчивой. Леви застал её в кухне за мытьём тарелок, в чём его помощь, конечно, снова не требовалась.       — Эмис, — тихо позвал он, подпирая дверной косяк.       — М-м?       — Пройдёмся?       — Уже поздно. Тебе нужно поспать перед долгой дорогой, — отозвалась она, не отвлекаясь.       — Посплю на корабле. Всё равно нечем будет заняться.       Эмис упёрла руки в раковину с грязной посудой и повернула лицо к Леви. Несколько секунд она смотрела ему в глаза, размышляя, переубеждать ли его снова возвращаться на службу или нет. И всё-таки решила промолчать, оставив решение за ним.       — Ладно, — только и сказала она.       Они молча прошлись по пустым ночным улицам Норфолка, прогулялись мимо парка, где летали на воздушном шаре, и снова завернули к озеру, куда ходили на пикник. Вернувшись домой они разошлись по комнатам, но так и не смогли уснуть, думая и страдая каждый о своём. С утра Эмис приготовила завтрак и провизию в дорогу. Она упаковала несколько заранее купленных видов чая и сообщила, что проводит Леви только до вокзала, и протянула бумажку, где на всякий случай по-норфолкски было написано название станций: от Линдона до пристани в Сент-Роу.       Капитан напоследок оглядел комнату, которая была ему домом три минувших месяца и постарался запомнить всё до мельчайших деталей. Шкафы, тумбы, письменный стол с удобным стулом, широкая кровать, мягкое кресло для чтения и настольная лампа. На стене так и болталась цепочка, которую Эмис приладила, чтобы он, если что, мог вызвать её среди ночи, позвонив в колокольчик… Исключая эту деталь, когда-нибудь именно так он намеревался облагородить своё аскетичное жилище, и, похоже, остатка полученных от норфолкского Совета денег ему на это хватит с лихвой.       До поезда было достаточно времени, так что шли они пешком и в тишине. День был пасмурным и прохладным. Основную часть вещей, в основном подарков, Аккерман отправил почтой, с собой у него остались небольшой багаж, с которым он приехал, а также сумка, собранная Эмис, и трость. Молчание их всю дорогу было каким-то неловким и вынужденным. Сказать хотелось многое, хотя на деле каждому нужно было произнести лишь три слова. Но минуты текли, улицы сменяли друг друга, а решительности выразить чувства у них не нашлось, даже когда их ноги ступили на перрон вокзала. Леви уже поднимался в вагон, когда Эмис вдруг воскликнула:       — Леви, постой!       Он мгновенно обернулся, и Кор подошла к нему, сбивчиво шепча.       — Спасибо, что доверился мне. И если ещё когда-нибудь тебе понадобится моя помощь, ты всегда можешь на меня рассчитывать. Я буду рада, если ты вернешься. Э-э, ну, то есть я хотела сказать, ты всегда можешь приехать в гости. Ну то есть не только в гости, можешь жить сколько угодно, я… Я буду рада твоей компании. Ну, и, э-эм, конечно, если тебе понравилось в Норфолке, то ты мог бы насовсем остаться здесь и быть моим ассистентом. Или кем угодно. Или просто приехать погостить. Со всеми друзьями. В любое время. Ну, если ты захочешь, конечно. В-вот.       Смущённая девушка облегчённо выдохнула после сумбурной речи и дрожащими руками протянула Леви ключ от дома, который тот предусмотрительно оставил на комоде прихожей перед уходом. Аккерман на автомате кивнул и снова положил его в нагрудный карман рубашки.       — Д-да. Как-нибудь приеду, — растерянно проговорил он. — Спасибо. За всё.       Свистнул гудок. Поезд тронулся и медленно покатил. Стоящий в тамбуре провожатый попросил Аккермана пройти в вагон. Девушка грустно улыбнулась на прощание и пошла по направлению движения.       — Ну, тогда до встречи. Береги себя. Пиши, когда доберешься домой. И вообще…       — До свидания, Эмис, — только и выдавил Леви.       Ему снова расхотелось уезжать, захотелось сказать ей всё, о чём он думал, и сжать в объятьях до хруста костей и не отпускать её никогда, однако он как загипнотизированный прошел в вагон, сел у окна и даже махнул ей рукой, а Эмис кивнула в ответ и, сцепив руки за спиной, шла за поездом, пока Леви не скрылся из виду.