angry.mommy.newt: (12:39)
Да ладно вам!
Какой смысл скрывать свою симпатию,
если и Томми, и вся школа уже
обо всем догадались?
Минхо крутанулся на стуле, в шоке вылупился на него и рьяно застучал пальцами по экрану телефона. minhohohoho: (12:40) О, БОЖЕ МОЙ! НЕУЖЕЛИ ТЫ ХОЧЕШЬ ЕМУ ПРИЗНАТЬСЯ НА ВЕЧЕРИНКЕ?angry.mommy.newt: (12:42)
Возможно.
Я же явно ему нравлюсь.
aris12345: (12:42) Я дожил до этого момента? Или я уже в раю? Закатив глаза, Ньют запихнул телефон обратно в карман и вновь обратил взгляд на Томаса, который все еще старательно записывал какие-то предложения. Тетрадь Ньюта же была девственно чиста, даже белее снега. Ну, есть же дела поважнее. Например, влюбленно пялиться на соседа по парте, что либо не замечал, либо успешно игнорировал это. Однако телефон никак не успокаивался. sonya.heartbreaker: (12:47) Когда ты уже познакомишь меня с Майком?! sonya.heartbreaker: (12:50) Ньют, не игнорируй.angry.mommy.newt: (12:55)
И тебе привет, сестричка.
Познакомлю на вечеринке, хочешь?
sonya.heartbreaker: (12:56) Конечно, хочу! А у тебя какие планы? Надеюсь, что-то, связанное с Томасом? Врать Соне не было смысла.angry.mommy.newt: (12:56)
Да.
Я признаюсь ему.
sonya.heartbreaker: (12:57) ВОУ-ВОУ! Да ты у нас отважный парень! Что ж, надеюсь, все пройдет удачно. Правда.angry.mommy.newt: (12:58)
Иди учись, сердцеедка малолетняя)
sonya.heartbreaker: (13:07) Вали к чертям, мне шестнадцать! sonya.heartbreaker: (13:24) Кстати, мама уезжает на выходных к тете Люсии. Мы будем одни! ОДНИ!angry.mommy.newt:(13:27)
Не смей притащить своего Майка домой.
И не мешай мне любоваться Томми!
sonya.heartbreaker: (13:30) Оу, он уже Томми... Все-все, молчу. sonya.heartbreaker: (13:44) МЫ БУДЕМ ДОМА ОДНИ, ДА! НЬЮТТИ, ЭТО ПОБЕДА! Ньют захихикал в кулак. Да уж, Соня воистину обожала, когда ее оставляли одну дома. Ну, еще был Ньют, но он потворствовал почти всем ее безумным идеям, и таким образом они чуть не сожгли кухню и сломали кран в ванной. Совершенно случайно, честно. Раздался звонок с урока, и все повскакивали со своих мест, стремясь скорее пообедать. Минхо с Арисом, покидав учебные принадлежности в рюкзаки, подошли к парте Ньюта и одарили его одинаково восторженными взглядами. Томас же причины их счастья не понял, но вопросов решил не задавать и последовал за ними в столовую. Почти все время их сопровождали невнятные разговоры учеников, в которых то и дело звучали их имена, а разговоры эти явно были не об учебе. — И как Тереза с Брендой вообще умудрились столько слухов распустить? — тихо ругнулся Ньют, презрительно глядя на учеников вокруг. — Да ладно, прикольно быть популярными, — рассмеялся Томас и подхватил его под локоток, заставляя ускорить темп ходьбы. — Ничего прикольного, — разгневанно взвыл он, но послушно пошел за парнем, даже не пытаясь вырваться и пряча улыбку. Как только они вошли в столовую, шум на пару секунд стих, а затем как ни в чем не бывало возобновился, однако Ньют кожей ощущал чужие взгляды, прожигавшие в нем дырки. Какие же вы все сплетники, — раздосадованно подумал он. — Шоколадный пудинг! — радостно вскричал Арис, сгреб разом полприлавка и потащил все баночки к их любимому столу, стоящему около окна в самом углу. Взяв еду, друзья последовали за ним и с облегченными вздохами плюхнулись на скамейки. К этому времени Арис уже доедал третий пудинг. — Да ты ярый фанат, — поразился Томас, возя вилкой по тарелке. — Он такой, — милостиво ответил за друга Ньют, поскольку у того был наполнен рот и он мог выдать только нечленораздельное мычание. — Главный поедатель пудингов. Он только собрался отправить в рот наггетс, как раздался звонкий знакомый голос, и к нему подсела ухмыляющаяся Соня. В руках сестра держала булочку с маком и с аппетитом поедала ее, то и дело облизывая крошки с губ. — На вечеринку все вместе идем? — сразу спросила она и нагло потянулась к пакетику яблочного сока, стоящего перед Ньютом. — Изыди, — он великодушно позволил сестре сделать глоток и отобрал сок обратно. — Что значит «вместе»? — Ты, я, Минхо, Арис и... Томас! — разъяснила она с таким видом, будто объясняла ребенку, почему с неба дождь идет. — Это я понял, — рыкнул он, пресекая очередное поползновение на свой сок. — Я имею в виду, что мы соберемся у нас дома, а потом оттуда пойдем на вечеринку, — наконец нормально объяснила сестра, но попытки стырить сок не прекратила, поэтому Ньют с тяжким вздохом сдался и позволил ей с торжествующей лыбой забрать упаковку. — Предлагаю зайти в комментарии в SUS и почитать, что там про тебя пишут. Отличное развлечение, между прочим! Ньют пнул ее ногой под столом, но Соня от своей затеи не отказалась и, включив телефон, зашла на сайт. — Держи, — протянула она телефон брату, который неохотно принял его и начал листать комментарии, ужасаясь все больше и больше. — Какого черта там гадают, кто из нас сверху, а кто снизу?! — процедил он сквозь зубы, пылая праведным гневом. — О, — сразу оживился Томас и полез в телефон. — Пока что большинство думает, что я сверху... — Замолчи, — заткнул ему рот ладонью Ньют и, взяв из рюкзака тетрадь, побился об нее головой. — Это отвратительно. — Ты же гей, — пробубнил Минхо с набитым ртом. — Это не значит, что я хочу, чтобы мою половую жизнь вся школа обсуждала! — рявкнул он, злобно отшвыривая телефон в сторону. — О-о-о, у тебя уже половая жизнь есть, чува-а-ак... — с легкой издевкой протянул друг и получил удар тетрадкой по лбу. — Ой. — «Ой!», — передразнил его Ньют. — Прекрати дурить. — Это у меня в крови, — лишь развел руками Минхо и вернулся к обеду. Томас все еще читал комментарии, и с каждым новым его глаза становились все больше и больше и наполнялись праведным гневом, смешанным со страхом. — Признаю, это жесть, — наконец вынес вердикт он, выключая экран. — А я говорил, — восторжествовал Ньют, агрессивно царапая вилкой несчастную тарелку. — А по-моему, прикольно, — встряла Соня, получила в ответ два ледяных взгляда и притихла. Несмотря на это сестра осталась сидеть с ними до конца обеда, слушая их болтовню и периодически вставляя свои язвительные реплики. — Еще раз напоминаю про Майка! — шепнула она Ньюту на ухо, выходя из столовой. — Помню! — откликнулся он, сдерживая порыв стукнуть ее: достала уже со своим Майком! Остальные уроки пролетели так быстро, что Ньют даже сам не заметил, как оказался дома. Мамы там уже не было: на столе лежала записка, в которой говорилось, где какая еда лежит, чтобы дети с голоду не померли и, тем более, не пытались готовить сами. Она до сих пор не забыла, как они чуть всю кухню не сожгли, готовя пирог, и как потом пришлось вызывать мастера, дабы исправить все, что они испортили. На самом деле Ньют был уверен, что виноват был тот человек, который выложил какой-то неправильный рецепт в интернет, а не они с сестрой, но свои мысли никогда вслух не высказывал, боясь очередных нотаций. Минхо, Арис и Томас пообещали зайти к нему перед вечеринкой, чтобы, как предложила Соня, пойти туда все вместе, и тоже разошлись по домам, поэтому сейчас Ньют крутился перед зеркалом, ломая голову над тем, что можно надеть на тусовку. Поскольку там будет Томас, ему определенно нужно что-то такое, чтобы дух захватывало. Сестра занималась тем же самым, иногда заглядывая в его комнату в очередном платье и спрашивая мнение. — О, Соня! — воскликнул Ньют, когда она в очередной раз появилась на пороге. — Точно это платье. Я уверен. Только не знаю, сможешь ли ты на этих каблуках танцевать, — засомневался он, разглядывая ее обувь. Платье на Соне и правда смотрелось идеально, хоть и было достаточно простеньким: черное, подчеркивающее талию и грудь, но с пышным воздушным низом. Держалось оно без всяких лямок, демонстрируя изящные плечи и ключицы, и было экстремально коротким, обнажая бóльшую часть бедра, но выглядело потрясающе. В комплекте шли длинные кружевные перчатки в цвет; на тонкой шее был застегнут чокер с небольшой золотой подвеской. Кожаные высокие туфли с массивным каблуком делали Соню сантиметров на десять выше, а маленькая блестящая сумочка прекрасно дополняла образ. — Думаешь? — сестра придирчиво осмотрела себя и улыбнулась. — Да, думаю, оно вполне подойдет! Спасибо, Ньютти! А на каблуках я отлично танцую, в отличие от тебя. Однажды она уговорила Ньюта померять обувь на высоком каблуке и несколько минут не могла прекратить смеяться, наблюдая за его безуспешными попытками подняться с пола на ноги и сделать хотя бы один шаг. Этот случай Ньют вспоминал с благоговейным ужасом. — А ты уже выбрал одежду? — она, умело балансируя на каблуках, присела рядом с кучей выброшенной из шкафа одежды и приподняла одну из футболок. — Нет, в таком никуда идти нельзя! Особенно если ты Томасу собрался признаваться. Давай я тебе помогу. С горем пополам разобрав помойку Ньюта, она выловила из нее узкие черные штаны, галстук такого же цвета, белоснежную рубашку и ремень и с довольным видом приложила к брату, что сидел на кровати и гипнотизировал взглядом окно, думая о том, что сейчас делает Томас. — Так, надевай это, а я сейчас притащу кое-что! — приказала сестра и мгновенно ретировалась вон, начиная хлопать дверцами шкафа в своей комнате. Ньют, очнувшись от ее диктаторского тона, покорно надел кинутые Соней вещи, ломая пальцы об пуговицы на рубашке, и, с трудом завязав галстук, принялся рассматривать свое отражение. Выглядело неплохо, но как-то слишком банально и официально. Он что, на собеседование идет? — Вот! — гордо протянула руку вернувшаяся сестра, и он чуть в обморок не упал от шока. Да уж, в таком на собеседование явно не попрешься. Портупея. Соня, черт побери, притащила портупею. Из черной кожи, дважды опоясывающую талию, с серебряными застежками и явно очень сложной системой крепления. Но сейчас обалдевшего Ньюта волновало совсем не это. — Во-первых, откуда у тебя мужская портупея? — аж заорал он, подскакивая на месте. — А во-вторых, неужели ты хочешь нацепить это на меня?! Соня мило захлопала ресницами, пряча усмешку: — Во-первых, она мне для дела нужна, а во-вторых... Да. Хочу. — Нет! — рьяно замотал головой он, выставляя руки вперед, защищаясь от сестры и ее безумных затей. — Нет-нет-нет! Соня! Спустя пять минут воплей и упорных отказов она как танк подавила его волю и все-таки заставила натянуть этот кошмар. Бесспорно, очень сексуальный кошмар. Ньют не то чтобы был стеснительным, но сейчас его мозг был наполнен мыслями об одном человеке, и он не мог понять, понравится ли ему такой образ. — И ты считаешь, что Томас это оценит? — он стоял перед зеркалом, с отвисшей челюстью рассматривая одежду. Да уж, Соне нужно моделей на подиум одевать: у нее есть вкус. — Разумеется, — мурлыкнула та, подходя поближе, и смерила его оценивающим, цепким взглядом. — Он с ума сойдет. Клянусь. Ньют лишь понадеялся, что она права, отпустил делать макияж, переоделся в домашнюю одежду и уселся на кровать, опираясь локтями на колени в ожидании друзей, которые вот-вот должны были подойти. Господи, ему не терпится увидеть их вытянувшиеся лица, когда они увидят портупею. Небось Арис помрет от стыда, зато Минхо будет в полном восторге. Однако он никак не ожидал, что друзья придут не через дверь, а через окно. Точнее, друг. Точнее, не совсем друг. Ну, для Ньюта. — Приве-е-ет! — донеслось сзади, и он подскочил как ошпаренный, прижимаясь спиной к противоположной стене и озадаченно таращась на Томаса, который сидел у него на подоконнике, свесив ноги вниз. Одет он был в черную водолазку и обтягивающие джинсы; на шее висела серебристая цепочка. Темные волосы выглядели так, словно он только что проснулся и поднял голову с подушки: растрепанные, с торчащими в разные стороны вихрами. Очаровательно, — вяло подумал Ньют. — Ты откуда? — растерянно промямлил он, так и не двигаясь с места. Может, ему мерещится? — Снизу, — радостно заулыбался Томас, спрыгивая на пол и по-хозяйски падая на кровать. — Ну, по трубе забрался. Ты же не против? — Нет, — сдавленно пробормотал Ньют, все еще не осознавший то, что Эдисон находится прямо здесь, в его комнате, и валяется на кровати, рассматривая из-под ресниц, — не против. — Я, кстати говоря, по делу, — внезапно объявил тот, переворачиваясь на живот и подпирая подбородок ладонью. — Трусы. — Т-трусы? — тупо переспросил Ньют, запинаясь, все еще не в силах сбросить оцепенение, а затем заставил себя встряхнуться, игнорируя пробежавшуюся по телу дрожь, и сделать пару шагов в сторону Томаса. — Которые светятся, — пояснил тот, шарясь любопытным взглядом по его комнате. — Хочу посмотреть. Проверить, так сказать. — Проверить... — с идиотским видом повторил он, устало опускаясь на пол: ноги подкосились так резко, что еще немного, и он был упал. — В стирке, наверное. А что ты проверить хочешь? Вау, Ньют, тебе удалось выдать целое предложение, — мысленно похвалил он себя. Какой молодец, и даже не заикнулся. — Как они светятся, — не сразу ответил Томас, взволнованно вглядываясь в него. — Ты в порядке? — В полном, — торопливо отреагировал он да так и замер, не зная, что еще добавить. От неловкого молчания его спас стук в дверь. Он сорвался с места и, перепрыгивая по две ступеньки, кинулся вниз. На Минхо была обыкновенная черная футболка, на Арисе — такая же, только белая. Да уж, Ньют точно будет самым крутым на этой вечеринке. После Томаса, конечно же. — Мы пришли! — приветственно раскинул руки Минхо и крепко его обнял. — А Томас где? — Наверху, — слабо шепнул Ньют, который до сих пор не сумел уложить в голове произошедшее, — залез через окно. — Как я и говорил! — слишком громко выпалил друг, и Ньюту пришлось зашикать на него: стены в доме тонкие, все слышно. Арис лишь ухмыльнулся и двинулся наверх, подхватывая Минхо и Ньюта под руки и таща за собой. — Привет, мальчики! — крикнула из своей комнаты Соня, занятая макияжем. Когда они вошли, Томас с интересом рассматривал корешки книг на полках Ньюта и водил по ним пальцем. Губы его шевелились, когда он про себя читал названия. — А вот и вы! — обрадовался он и помахал рукой друзьям. — У тебя столько книг, Ньют! Обожаю читать, — он вернулся к книжным полкам, вновь сосредотачиваясь на них. Ньют спрятал улыбку, довольный тем, что у них с Томасом схожие интересы, и, подхватив свою одежду, по-тихому свалил в другую комнату, чтобы переодеться. Аккуратно закрепив портупею, он выдохнул, готовясь к реакции друзей, и медленно вернулся обратно, нервно сжимая и разжимая кулаки и чувствуя, как горят щеки и уши. Там Томас. И он увидит его. В портупее, мать вашу. Перед тем, как толкнуть дверь, Ньют помолился раз пять и еще два — воззвал к Сатане, после чего вошел, чуть не споткнувшись от волнения. — О. Господи. Боже. Мой. — Отрывисто произнес Минхо; брови его стремительно поползи вверх. — Ньют... — тут и у Ариса отвисла челюсть настолько, что чуть на пол не упала. — Ты... — он и слова не мог выдавить, ловя ртом воздух и пялясь на Ньюта. Немножко захотелось исчезнуть от стыда, но затем Томас повернул голову в его сторону, и все мысли как ветром сдуло. Бездонные карие глаза расширились, губы изумленно приоткрылись, на щеках выступил слабый румянец. Томас обвел его таким завороженным и голодным взглядом, что Ньют решил, что ему привиделось, а затем натужно сглотнул, проводя рукой по лицу. — Ты... — он облизнулся, резко зажмурился, после чего вновь глянул на Ньюта, будто его притягивала какая-то неведомая сила. — Ты великолепен. Честно. Ньют был готов по-детски завопить от радости и запрыгать то на одной, то на другой ножке, хлопая в ладоши, но сдержал себя и лишь мягко улыбнулся, поправляя упавшую на лоб прядь волос. — С-спасибо, — он потупился, смущаясь. В комнату влетела Соня, держа в руках косметичку, одарила всех теплыми приветственными обнимашками и одобрительно глянула на Ньюта. — Тебе безумно идет! — вновь отвесила комплимент она, щуря голубые глаза, густо накрашенные черными тенями. — Косишь по Эффи Стонем? — хмыкнул он, припоминая героиню сериала «Скинс». — Не только Эффи делает смоки айс, — демонстративно фыркнула сестра и с хищным видом обернулась на парней. — Хотите? — она приподняла косметичку повыше и хитро выгнула светлую бровь. Минхо и Арис закачали головами, а вот Томас явно призадумался и спустя секунду кивнул. — А давай, — согласился он и плюхнулся на кровать, подставляя ей лицо. — Твори. Соня пронзительно взвизгнула и подпрыгнула на месте; светлые волосы с фиолетовыми прядями взлетели вместе с ней. — Учитесь у Томаса, мальчики! — воскликнула она и, склонившись к нему, притормозила, озабоченно прикусывая губу, а затем достала золотой карандаш и старательно принялась вырисовывать что-то на его лице. Сестра заслонила собой Томаса, поэтому Ньюту пришлось довольствоваться созерцанием его рук. Красивых таких, с длинными пальцами. Он даже не заметил, как пролетело время и как Соня, отходя в сторону, негромко протянула: «Готово!». Ньют моргнул, перевел взгляд и наконец увидел, над чем так старалась сестра. Глаза Томаса были подведены золотистой подводкой, отлично подчеркивающей их карамельный цвет; на скулах блестел розовый глиттер. Господи, как же он красив, — чуть не сказал вслух Ньют, но вовремя прикусил язык. Томас и правда был так красив, что и описать невозможно. Головокружительно, сногсшибательно, бесподобно красив. Так, что дух захватывало. Томас невероятен. Сердце защемило от нежности и судорожно забилось; нахлынуло странное, всепоглощающее чувство любви, и Ньют неимоверным усилием воли подавил порыв потянуться вперед и поцеловать его. Так хотелось прикоснуться, потрогать, Боже... От мыслей тряслись колени и бросало в жар. — Вау, — выдохнул Томас, глядя на свое отражение в небольшом зеркальце, что протянула ему Соня. — Красиво! — он зыркнул на Ньюта, который безуспешно пытался не осесть на пол и остаться в трезвом уме и памяти, и многообещающе осклабился. — Эй, позволь ей сделать что-нибудь и с собой! Тебе пойдет! На секунду он вновь будто бы залип на Ньюте, уделил особое внимание портупее на груди и талии и отвернулся, а тот четко ощутил, что опять начинает краснеть. Кончики пальцев мелко затряслись, дыхание перехватило. Он хотел было отказаться, но вид у Томаса быстро стал по-щенячьи умоляющим, и он со вздохом уселся рядом. Соня запищала от счастья и принялась тыкать в него кисточками и пальцами. Вскоре через зеркало его взору открылась дивная картина: Соня нарисовала ему небольшие стрелки и щедро осыпала разноцветными блестками-звездочками, из-за чего он начал походить на новогоднюю елку. — Выглядит симпатично, — не сдержал улыбки он, глядя на свое отражение. — Ох, — Минхо сокрушенно вздохнул и уселся на его место, ехидно жмурясь, — это так круто, что я теперь тоже хочу, чтобы меня накрасили. Вскоре глаза Минхо оказались аккуратно подчеркнуты черными тенями, а на лице также появился золотой глиттер. В конце концов не выдержал и Арис, и в итоге Соня кисточкой наклеила крупные блестки в виде красных и малиновых сердечек. — Вот теперь вы полностью готовы к вечеринке! — с горячностью провозгласила она, собирая разбросанную по кровати косметику. — Идем, мои хорошие! Как раз стемнело. В клубе было так шумно, что они едва друг друга слышали. Яркие лампы слепили, танцующие мешали пройти, но они все же протиснулись к бару и отбили несколько мест. Соня почти сразу же упорхнула к подругам, которые явно уже были под градусом, а Арис, посидев немножко, выцепил из толпы Рэйчел и с преданностью Хатико кинулся к ней. И все бы хорошо, если бы не Тереза. Разряженная похлеще, чем знаменитости на Met Gala: короткое обтягивающее платье розового цвета с огромным вырезом, тонкие каблуки и куча звенящих браслетов на запястьях, — она прилипла к Томасу, заливисто смеялась над его словами, откидывая голову и показывая изящную шею, и сверкала синими глазами, пока Ньют болтал с Минхо, то и дело метая на нее пропитанные ненавистью взгляды. Бренда тоже вертелась неподалеку: сегодня она завила волосы, мягкими волнами спадающие к плечам, и надела потрясающий черный комбинезон, переливающийся в свете огней. Ей явно не нравилось, как быстро Тереза завладела вниманием Томаса, но подойти и оттаскать ее за длинные черные локоны она явно не могла, поэтому лишь пританцовывала рядом, держа в руках бокал с голубым коктейлем, в котором плавали кусочки порезанного кружочками лимона. — Ты же вроде хотел ему признаться? — заботливо напомнил Минхо, опрокидывая очередной шот. На секунду он тоже обратил внимание на Терезу и разом погрустнел, заморгал и налил себе еще, мгновенно выпивая до дна. — Я еще слишком трезв для этого, — злобно прошипел Ньют, схватил стоящую неподалеку бутылку и приложился к ней, делая несколько глотков прямо с горла. Алкоголь обжег губы и горло, растекся огнем в желудке, и Ньют чуть не закашлялся, прижимая ладонь ко рту. Кажется, это был херес. Что ж, отличный вариант. Надо бы еще хлебнуть, для храбрости. — Вау, — оценил Минхо, показал ему большие пальцы и, извинившись, помчался к какой-то девушке в красном платье, что стояла у стенки, явно не найдя в клубе знакомых. Оставшись один, Ньют планомерно нажирался, не замечая количество вливаемого алкоголя, как это обычно бывает, когда пьешь из бутылки, а почувствовав небывалую легкость и веселость и как затуманенная, полупустая голова пошла кругом, а клуб — поплыл перед глазами, ловко нырнул в толпу разгоряченных подростков и, расслабившись, позволяя себе развязно двигаться в такт музыке, что била по ушам, проникая прямиком в мозг. Зажмурившись, он начал негромко подпевать, провел руками вниз, к бедрам, и обратно, взъерошил волосы и запрокинул голову с распахнутым ртом, постепенно чувствуя, что все меньше и меньше контролирует свое тело, которое изгибалось все в более и более пошлые позы. Похоже, он перестарался. Надо найти Томаса, пока он совсем не превратился в овощ, и рассказать о своих чувствах, которые сейчас распирали сердце и рвались наружу. Да уж, будучи пьяным, он становится невероятно чувствительным. От одной мысли о Томасе внизу живота все сладко сжалось, кровь застучала в висках еще сильнее, опалило жаром, и мир вокруг пошел цветным маревом. По коже забегали мурашки, и Ньют томно прикрыл веки, замирая. Легкое прикосновение к спине вернуло его в реальность. Неуклюже развернувшись, он увидел Томаса. Тот внимательно, настороженно смотрел на него; глаза его блестели из-за золотой подводки, как и скулы. Он выглядел волшебным, нереальным, был тем самым парнем из грез, который приходит лишь во сне и уходит с рассветом. — Приве-е-ет, То-о-омми, — заплетающимся языком проронил Ньют, покачиваясь. Намерение признаться в любви помахало ручкой и убежало, забившись в дальние уголки души, потому что все заполонил лишь образ Томаса, такого прекрасного в свете клубных огней и этой водолазке... — Ты немножко в хламину, — мягко улыбнулся Томас, внезапно ухватил его за лямку портупеи на груди и притянул к себе, прижимаясь крепко-крепко, вплотную, издавая дрожащий вздох, больше похожий на скулеж. Ньют ухватился пальцами за его руки, пристроил голову на плечо, опаляя горячим дыханием его шею, и начал медленно танцевать, заставляя Томаса кружиться вместе с ним. Это было чистое безумие, но ему так нравилось. Волна захлестнула его с головой, утащила в свои воды, а он и выплыть обратно не пытался, лишь жался к Томасу, который тоже не спешил отстраняться, с отчаянным стоном зарываясь носом в его волосы и скользя ладонью по талии, сжимая рубашку до треска. Сейчас Томас находился так близко, как никогда раньше, и это пьянило похлеще любого алкоголя. Томас сводил с ума, отбирал остатки самообладания, и Ньют невыносимо желал поднять голову и впиться в его губы жадным, требовательным поцелуем, таким, чтобы забыть обо всем. Не выдержав, он прикусил мочку уха Томаса, и тот выдохнул сквозь сжатые зубы, вжимая его в себя еще сильнее. Взглянув на него сквозь ресницы, Ньют сразу же приметил пятна румянца на щеках, пленительный, обжигающий блеск глаз и влажные, покусанные губы, которые так и хотелось поцеловать, неистово и глубоко, словно в последний раз, словно от этого зависели их жизни. А возможно, жизнь Ньюта и правда зависела от этого. Он чувствовал лихорадочное, прерывистое биение чужого сердца, сбитое, поверхностное дыхание и едва уловимый стон, который Томас издал, жмурясь. Он чувствовал все. Он чувствовал Томаса. Ладонь Ньюта поднялась к его лицу, погладила, скользнула к подбородку, и он подался вперед, хотя, казалось бы, ближе уже некуда, и только собирался запечатлеть пылкий поцелуй, как Томас вздрогнул, будто приходя в себя, и осторожно, словно против воли отлепил его от себя. — Ты слишком пьян, Ньют, — с непонятной, затаенной печалью прошептал он; голос его тонул в музыке и криках танцующих, но Ньют слышал его неожиданно четко и оглушающе громко. Томас торопливо погладил его по волосам; это ласковое касание ощущалось особенно остро и трепетно. — Потом, хорошо? — он горько усмехнулся. Ньют разочарованно заскулил и потянулся к Томасу, чтобы вновь ощутить жар его объятий, но тот уже растворился в толпе, затерявшись среди людей. — Блин, — жалобно мяукнул Ньют. — Блин. Внезапно вспомнилось, что он, вообще-то, хотел признаться Томасу, но так этого и не сделал. Необходимо срочно его отыскать! Пошатываясь, Ньют в легком унынии поплелся вдоль стенки, разглядывая людей и стараясь найти среди них знакомую черную водолазку. Пьяный мозг даже не думал переваривать произошедшее, поэтому Ньют даже не пытался понять хоть что-то, то и дело начиная подтанцовывать, поскольку тело так и рвалось на танцпол, в самую середину. Но в голове беспрерывно стучала одна мысль: «Надо признаться». Еще насколько шагов, и он заметил Томаса. Но тот был не один: его шею обвивали руки Терезы, а сама она с сладкой, приторной улыбочкой тянулась к его лицу. Томас даже не пробовал отойти подальше: так и стоял, прижимаясь к ней, и почему-то хмурился. Ньют ошалело моргнул — их губы встретились. Больно. До тошноты больно. Перед глазами все скрылось за серой пеленой; грудную клетку сжало железными, ледяными тисками; сердце остановилось, перестало гулко стучать где-то в горле. Внутри стало пусто и холодно. Содрогнувшись от пробежавшего по телу озноба, Ньют отвернулся и кинулся прочь, сдерживая подступающие слезы и закрывая лицо руками. Зачем Томас сделал это? Почему сперва танцевал с ним, а затем пошел целоваться с Терезой? Почему? Почему? Схватив стоящую на барной стойке бутылку водки, он дошел до дальнего угла, обессиленно сполз по стене, подтянул к себе колени и приложился к горлышку, делая глубокий глоток. Алкоголь не обжигал, а наоборот, снимал всю боль, что пульсировала в теле. Ньют сам не заметил, как на щеках появились мокрые дорожки слез и как мелкие капли сорвались с подбородка, падая на пол. Удивительно, но первой его обнаружила опечаленная Бренда. Она скользнула рядом, поджимая под себя ноги, забрала у него бутылку и отпила. Красная помада смазалась, а тушь с ресниц осыпалась, но несмотря на это она все еще выглядела очень привлекательно. — Забей на Терезу, — негромко проронила она, лениво склоняя голову Ньюту на плечо; ее густые волосы рассыпались блестящей волной. — Она сука. — В этом я и не сомневался, — вполголоса буркнул он, забирая водку обратно, но все-таки позволил вымотанной девушке остаться в этом положении. — Не нужен ей этот Томас, — холодно продолжила она, злорадно ухмыльнулась, мрачно глядя на танцующих. — Я знаю, чье внимание она пытается привлечь своими выкидонами, — ее взгляд отчего-то смягчился. — Дурочка. — И чье же? — позволил себе полюбопытствовать Ньют, делая очередной глоток и вытирая губы ладонью. Бренда улыбнулась уголками рта, искоса взглянула на него и смиренно вздохнула. — Хорошо. Думаю, будет правильным решением рассказать тебе, — она склонилась к нему совсем близко, обдавая лицо теплым дыханием с примесью кокосовых духов, и едва слышно шепнула на ухо одно короткое слово. У Ньюта глаза на лоб полезли от этого, и если бы не выхлебанное количество алкоголя, он бы уже кинулся искать человека, чье имя ему назвала Бренда, но пол под ногами качался, а голова кружилась как после карусели, поэтому он лишь закусил губу и задумчиво кивнул. — Спасибо, что сказала, — поблагодарил он девушку и с неприкрытым интересом прищурился. — А ты не такая уж плохая. Кажешься вполне дружелюбной. — Я не сволочь, — отрезала она, встряхивая волосами, а затем достала из кармана маленькое зеркальце и принялась поправлять испорченный макияж. — Просто у нас с Терезой такая фишка — постоянно грызться. Нас это не злит, а скорее забавляет, — честно поделилась она, вытирая следы от помады. — Мы не в ссоре, если что. Просто подкалываем друг друга, пока вся школа думает, что мы друг другу волосы выдираем, — призналась она, ногтем смахивая комочки туши под глазами. — Ты классная, — вырвалось у Ньюта, внимательно наблюдавшего за ней. — И красивая. Честно. Улыбка девушки стала ярче. — Благодарю, — посветлела она, разом становясь еще прелестнее, и хлопнула зеркальцем, закрывая его и убирая обратно в карман. — Ты тоже ничего такой. Милый. И симпатичный. Крутые блестки, — она кончиком пальца погладила его по щеке без намека на флирт, опустила ресницы. — Хочу такие же. — Приходи ко мне, тебе Соня всю свою косметичку продемонстрирует, — хмыкнул он, поражаясь собственному великодушию. Не хватало только заключить мир с Терезой! — А можно? — Я же сказал, что ты классная, — напомнил он и откинул взмокшую челку со лба: в клубе было душно и жарко. — Значит, можно. — Мы теперь дружим, что ли? — недоуменно спросила Бренда, сводя брови к переносице. — Агась, — подтвердил Ньют и наградил ее теплым взглядом. — Круто! — заметно обрадовалась она и чмокнула его в скулу. — Я по-дружески, — прыснула она, утыкаясь носом ему в плечо. Очевидно, она тоже была слегка пьяна. — Я понял, — звонко хихикнул в ответ Ньют, легонько приобнимая ее. Он понятия не имел, разговорился он с Брендой из-за общей проблемы, алкоголя в крови или по чистой случайности, но он определенно был рад тому, что сумел поближе узнать ее. К тому же она сообщила ему невероятно важную информацию, к которой он до сих пор не привык. Да это же с ума сойти! — Дай еще глотнуть, — попросила Бренда, и он отдал ей бутылку. Сделав пару больших глотков и даже не сморщившись, она поставила ее на пол между ними, отстранилась и поднялась на ноги. — Спасибо за разговор, Ньют. И, кстати, Томасу тоже нравится вовсе не Тереза. Не переживай, — она изогнула губы в лисьей усмешке и пропала. Слова Бренды немного успокоили Ньюта, но желание надраться никуда не пропало. Он не знал, сколько просидел так, постепенно напиваясь все сильнее, но к тому моменту, как его обнаружила Соня, он уже истерически хихикал, раскачиваясь под веселенькую музыку, энергично мурлыкая слова песни, и с силой сжимал почти пустую бутылку в побелевших пальцах. — Ньют? — она испуганно округлила накрашенные глаза, присела рядом на корточки и забрала водку из его рук, отставляя на пол рядом. — Ты с ума сошел? — возмутилась она, когда Ньют поднял на нее пустой взгляд с до предела расширенными зрачками, почти полностью скрывшими радужку. — Ты же в стельку пьян! — Да-а-а, — растянулся в нахальной кривой ухмылке он и вновь подумал взять бутылку, но Соня пресекла его попытки, шлепнув по наружной стороне ладони, поэтому он уткнулся носом в коленки и принялся бормотать какую-то несвязную чепуху про Томаса. — Он тако-о-ой... Кла-а-ассный... А я... Пове-е-ери-и-ил, — чуть не зарыдал он, запинаясь. — Что тут у вас? — откуда-то подоспел Минхо, тащащий за собой Ариса. — Ньют, ты в порядке? — Он полностью ужрался, — с досадой констатировала Соня, обхватила его подбородок пальцами и заставила поднять голову. — Что случилось? Отвечай. Ньют скорчил горестную физиономию и провыл на высокой ноте: — То-о-омми случи-и-ился. Лица склонившихся над ним друзей неумолимо расплывались; голова шла кругом так, что ему даже сидеть было сложно, не заваливаясь набок; во рту было ужасно сухо. — Что там с твоим Томми? — забеспокоился Арис, падая рядом на колени и заглядывая ему в одурманенные глаза. — Ты признался? — А он... Отказал? — с ужасом закончил Минхо, плюхаясь около друга и тряся его за плечо, сдерживая гримасу отчаяния. — Не-е-е-ет, — яростно замотал головой Ньют, тем самым провоцируя новый приступ тошноты. — Все сложно. Неожиданно донесся знакомый голос, и к нему подбежал Томас с абсолютно недоуменным видом. — Ньют? — всполошился он, касаясь его волос кончиками пальцев и заставляя запрокинуть голову, со стуком ударяясь затылком об стенку. — Осторожнее. — То-о-омми, — тонко протянул Ньют, повышая голос, цепляясь за его руки и притягивая к себе. — Здравству-у-уй. — Да уж, ты после нашей встречи еще сильнее нажрался, — исказилось его лицо, и он покорно присел рядышком, позволяя Ньюту крепко держаться за его запястья. Ньют хотел было что-то ответить, но язык не двигался от слова совсем, и он смог лишь прохрипеть что-то непонятное. — Его домой тащить надо, — взволнованно забормотал Минхо и потер виски, понимая, что друг не то что ходить сам не может, а вообще стоять, не падая. — Нельзя его так оставлять. — Какое счастье, что мамы дома нет, — облегченно вздохнула Соня. — Она бы нас на ленточки порвала. До Ньюта их разговоры долетали как через слой ваты, да и внимания он на них не обращал: таращился лишь на Томаса, пытаясь сфокусировать остекленевший взгляд. О, как же он красив... Можно легенды складывать, посвящая их красоте Томаса, вот серьезно. Тут к ним нежданно-негаданно примчалась Рэйчел: воздушное белое платье, розовые волосы забраны в пучок с парой выпущенных прядей у лица, а на щеках нарисованы сердечки, почти такие же, как у Ариса. Ее лицо раскраснелось от алкоголя, но вела она себя как трезвая. — Хэй, Ньют, — она озабоченно наклонилась к нему, изучая зелеными сияющими глазами. — Итак, кто доведет его до дома? — обернулся она к остальным, упирая руки в боки. — Мы его здесь валяться не оставим. Мало ли, что может случится! Арис? — она вопросительно уставилась на парня, угрожающе сдвигая светлые брови. — Я сам дойду-у-у, — запротестовал Ньют и попытался встать, но тут же завалился набок и чертыхнулся. — Дойду! — с завидным упорством повторил он, дернулся разок да так и остался лежать на полу. — А ты, Рэ-э-эйчел, лучше иди и целуй своего А-а-ариса! — наказал он с суровым видом. — А то он совсем загрусти-и-ит! Арис залился краской, стыдливо пряча глаза, а Рэйчел с озорством усмехнулась: — Не сомневайся, поцелую. Но сперва нужно выбрать того, кто тебя, дурака, домой оттащит. — Я могу, — героически вызывался Томас, поддерживая его за плечи. Минхо призадумался, почесал в затылке, а затем кивнул: — Давай. Спасибо, Томас, что спасаешь нас. И его. — Ты точно справишься? — нетерпеливо уточнил Арис на всякий пожарный и, созерцая, как Ньют жмется к Томасу, напевая что-то себе под нос, не сдержал насмешливой улыбки. — Помощь с этим идиотом не нужна? — Не-а, — отказался Томас, не отстраняясь от счастливого Ньюта ни на сантиметр. — А он всегда так пьет? — Ни в коем случае, — поморщилась Соня. — Не знаю, что с ним такое приключилось, что он водку с горла хлестал, — она указала на полупустую бутылку на полу. По лицу Томаса скользнула тень, но тут же исчезла. — Понятно, — хмыкнул он, быстренько вырываясь из объятий громко застонавшего Ньюта и поднимаясь на ноги. — Идем, пьянь несчастная. Желаю вам повеселиться! Главное, на водку не налегайте. — Удачи! — взволнованно улыбнулась Рэйчел и помахала ему ладонью. — Только не оставляй его под кустом валяться, пожалуйста. — Ни за что! Дотащу до дома в полной целости и сохранности! — пообещал Томас. — А Ариса я обязательно поцелую, — внезапно выдала Рэйчел, — не переживай, Ньют, — ее губы изогнулись в хитрой ухмылке, когда она обернулась на Ариса, который был похож на помидор и явно мечтал провалиться сквозь землю. Желание вставать и идти куда-то отсутствовало напрочь, но сильные руки насильно поставили Ньюта, ухватив за лямки портупеи, обхватили за талию и аккуратно повели к выходу, продирась через шумную толпу. — И больше никаких клубов! — крикнула им в спины Соня и погрозила кулаком вслед. — Ньют, ты придурок! Как только свежий воздух коснулся его вспотевшей кожи, он сделал жадный вздох, держась за плечи Томаса, который остановился, чтобы дать ему время хоть немного прийти в себя. В животе неприятно забурлило, и к горлу подкатила тошнота. — Меня сейчас стошнит, — неразборчиво промямлил Ньют и резко отвернулся, сгибаясь пополам. К счастью, вырвало его в противоположную от Томаса сторону, иначе он бы не простил себе, если бы заблевал эту чудесную черную водолазку, да и Томаса в целом. Тот только сочувственно похлопал его по спине, дожидаясь, когда он сплюнет в последний раз и разогнется, кривясь от мерзкого привкуса во рту. — Какая гадость. Изви-и-ини, — несмотря на количество алкоголя в крови, Ньют додумался извиниться, внезапно осознав, какие неудобства приносит Томасу. Он ведь, наверное, хотел время с Терезой провести, оторваться по полной, а теперь вынужден тащить на себе бухого Ньюта. Да уж, поход в клуб явно удался на славу! — Ничего страшного, — отозвался тот, перехватил его за талию покрепче, и вместе они двинулись по пустой, освещенной тусклыми фонарями дороге через парк в сторону дома Ньюта. Небо было ясным, и в нем завис тонкий коготь луны; звезды едва заметно мерцали, совсем маленькие и такие далекие. Парк пустовал, и тишину нарушал лишь легкий шорох листьев от налетавших порывов прохладного ветра. В окутавшем их плотным коконом молчании идти было вполне уютно, но у Ньюта внезапно развязался язык, отчего он превратился в открытую книгу с крупным шрифтом и принялся оживленно нести всякий бред, абсолютно не следя за тем, что вылетает из его рта. — Вот ты, То-о-омми, сперва такой вроде флирту-у-уешь со мной, а потом идешь...! — он икнул, что на мгновение прервало его гневную тираду, а затем с запалом продолжил: — А потом идешь к этой Терезе! У-у-у, ненавижу ее! Сволочь, отбирает моего То-о-омми, — забыв о существовании Томаса, надрывался он, шатаясь из стороны в сторону. Лицо Эдисона осталось непроницаемым, но губы дрогнули, изгибаясь в странной улыбке, а взгляд на секунду прояснился и заблестел. — Я ведь так тебя лю-ю-юблю! — аж выкрикнул на всю округу Ньют, удрученно мотая головой. — А ты, То-о-омми, преда-а-атель! — все сокрушался он, перебирая ослабевшими ногами, а в один момент чуть не шлепаясь на землю. — Так, спокойнее! — вовремя подхватил его Томас, а затем чуть отодвинулся, поскольку Ньюта вновь затошнило. Выгнувшись дугой, он, кажется, выплевывал не только алкоголь, но и внутренние органы заодно, так долго его рвало. Откашлявшись и вытерев рот, Ньют приказал себе больше никогда в жизни не пить и стать зожником, после чего вновь повалился на Томаса, жмурясь. — Давай спа-а-ать? — доверительно предложил он, намереваясь отрубиться прямо в парке, но Томас встряхнул его и подул в лицо прохладным воздухом. — Нет-нет, дома поспишь, — прервал его он и подтолкнул вперед; в голосе его прозвучал легкий оттенок нетерпения. Ньют недовольно заскулил на это заявление. — Знаешь, — вдохновленно начал он, когда они прошли еще несколько метров, — я ради тебя хоть звезду с неба доста-а-ану, Томми! Ты такой краси-и-ивый, аж плакать хочется, — он даже всхлипнул, шмыгая носом. — Я тебе кляну-у-усь, я что угодно ради тебя сделаю-ю-ю-ю! Клянусь! — все вопил он, не затыкаясь ни на секунду и глядя на Томаса с безграничным обожанием. — Ты у меня са-а-амый лучший! Как же я благодарен тру-у-у-усам, что они указали на тебя-я! Он остановился и упал вниз, утыкаясь носом в колени Томаса, который застыл с таким видом словно привидение увидел, или НЛО, или единорога, но никак не Ньюта, который клялся ему в вечной любви, сидя на земле с видом преданного песика. — Так, поднимаемся, — с заметной скованностью потребовал Томас и, перехватив его за грудь, вернул в стоячее положение. — Обо всем поговорим завтра, хорошо? — Но я же та-а-ак сильно тебя люблю! — обиженно пробурчал Ньют и всю оставшуюся дорогу, не затыкаясь, молол чушь о своей всепоглощающей любви и о том, какой Томас прекрасный, чудесный и вообще самый-самый лучший. Когда они подходили к калитке, уши Томаса алели так ярко, что их было видно даже в темноте, и выглядел он настолько смущенным, словно его голым по улице заставили пробежаться. А Ньют, притиснувшись к нему вплотную, самозабвенно вещал, как сильно хочет впечатать его в стенку и поцеловать, обязательно с языком, и чтобы пальцы в волосах запутались, и чтобы Томас непременно застонал, выгибаясь навстречу, и все в таком духе. Трезвым он бы никогда не позволил себе говорить вслух о таких пошлостях, но сейчас лишние мысли никак не мешали ему, и он трепался обо всем на свете, прижимаясь к лицу Томаса в попытках найти губы и смешивая блестки на их щеках. — Где ключи? — наконец сумел вытянуть из себя опешивший от такого напора Эдисон, приподнимая голову, тем самым мешая Ньюту чмокнуть его в уголок губ, но того это не остановило, и он с широченной улыбкой поцеловал его в подбородок. — Ньют?.. — В кармане, — через минуту откликнулся он, слишком занятый Томасом, чтобы болтать о каких-то там ключах. Вздохнув, тот залез пальцами в его карман, нащупал там связку ключей и вытянул наружу. Подтащив безвольное тело Ньюта к двери, он с поразительной скоростью нашел нужный, провернул в замке и впихнул парня в дом, заходя следом. Внутри было темно, но он пошарил по стене и включил свет, который резанул по глазам. Часто-часто моргая, Ньют сделал два робких шага вперед и упал, а Томас с оханьем поймал его, заставил разуться и с изможденным видом уставился на лестницу. — Ты ведь не поднимешься наверх, да? — с проблеском надежды осведомился он, но тут Ньют вновь чуть не встретился лицом с полом, и Томас, прикрыв глаза на секунду, с легкостью подхватил его на руки и направился к лестнице. Ньют не соображал, что происходит, пока земля не ушла из-под ног и он не прильнул к чужой груди. Он сразу почувствовал запах каких-то сладких духов, а голос Томаса раздался гораздо ближе, буквально над ухом: — Господи, да ты даже будучи пьяным невыносимо хорошенький. Мозг полученную информацию никак не воспринял, поэтому Ньют лишь прижался к Томасу покрепче, наслаждаясь теплом его тела и мерными, убаюкивающими покачиваниями от шагов. К этому времени он полностью забыл о поцелуе Томаса и Терезы, а его мозг фиксировал лишь самые недавние события, вроде того, что он вернулся домой; остальное заволок густой и белый как молоко туман. — Ньют, давай, просыпайся, — тихо рассмеялся Томас, сгружая его на мягкую кровать, и включил лампу около кресла. — Где тут у тебя домашняя одежда? Ньют не мог ответить вразумительно и лишь вяло ткнул пальцем куда-то в сторону окна. Брови Томаса взлетели вверх, и он с трудом скрыл усмешку. — Понял. Попробуем поискать. Открыв дверцы шкафа, он, поразмыслив, вытянул из него фиолетовую футболку и черные спортивные штаны. — Значит, будешь в этом, — весело объявил он, присел на край кровати, принялся заниматься застежками на портупее, шустро расстегивая все крепления, через минуту отложил ее на стол, умело развязал галстук и замер, глядя на пуговицы на рубашке Ньюта. — Ясно, этим тоже мне придется заниматься. Только посмотри, я тебя раздеваю! Звучит любопытно, — пошутил он, а Ньют расхохотался, прикрывая рот рукой. К тому времени, как Томас, тактично отводя взгляд, стянул с него рубашку и заставил надеть футболку, Ньют уже дремал, лениво наблюдая за его действиями сонными глазами. И его ни капли не смущало, что, закончив с верхом, Томас переодел его в домашние штаны и даже заботливо натянул на ноги новые белые носочки. Какая прелесть, — мысленно умилился Ньют. — С-спасибо, Томми, — сумел пролепетать он, борясь с сонливостью, и чуть не прослезился от благодарности. Томас лишь ласково улыбнулся и, уложив его голову на подушку, прикрыл одеялом. — Спи, пьянчужка, — он присел рядом с кроватью, положил руки на матрас и пристроил на них подбородок с утомленным, но умиротворенным видом. — Я посижу здесь, пока ты не заснешь. Ньют протянул руку и погладил его по встрепанным волосам, приглаживая непокорные пряди, скользнул к лицу и провел пальцем по теплой, все еще блестящей скуле. Длинные ресницы Томаса затрепетали, и он подставился под незатейливую ласку, напоминая большого кота. Сейчас, когда они были наедине, казалось, что им можно абсолютно все. — Я очень рад, что ты рядом, — вылетело у Ньюта, и это была первая осмысленная фраза за всю ночь. — Поцелуешь меня, Томми? — попросил он, трогательно щурясь. Определенно, им можно было все. Поэтому, не дожидаясь ответа, он плавно подался вперед и, затаив дыхание, поражаясь собственной храбрости, припал к приоткрытым в изумлении губам Томаса, оставляя на них смазанный, неуверенный поцелуй. Тело Томаса напряглось, словно он боролся сам с собой, противился этому влечению; зрачки увеличились; дыхание вновь сбилось, стало поверхностным и рваным. Но желание победило: выдав хриплый стон, он обхватил лицо Ньюта ладонями и потянул на себя, целуя иступленно и дико, проникая мокрым языком в рот, будто бы в последний раз, будто бы пытаясь впитать каждый момент, сполна насладиться этим волшебным, крышесносным мгновением. Это было невероятно, и Ньют не мог поверить, что целуется со своей мечтой и запускает пальцы в темные густые волосы, как всегда и хотел, прижимая плотнее, настолько, насколько вообще позволяли законы физики, и ловит каждый вздох Томаса, закинув руки ему на шею. Ньют растворялся, таял в этих поцелуях, больше похожих на укусы, окончательно терял ориентацию в пространстве, а перед глазами в это время взрывалась Вселенная. Их языки столкнулись, и Ньют почувствовал привкус кофейного ликера, что пил Томас. От этого ощущения затрясло, по телу разбежалась волна нестерпимого жара, а сердце рванулось из грудной клетки, сходя с ума. Настоящая эйфория. А Томас, кажется, не мог управлять собой и целовал его так жадно, будто душу стремился через рот вытянуть, но Ньют не то чтобы был против. Ему не просто нравилось, ему крышу сносило, окончательно и бесповоротно. И никакие поцелуи, что он получал ранее, не могли сравниться с этими: самыми чувственными, самыми влюбленными и безумными одновременно. И немножечко пьяными. — Я тебя люблю-ю-ю, — глухим голосом прошептал он, утыкаясь носом в его щеку. — И плева-а-ать на эту Терезу-у. — Ты пьян, — с непонятной интонацией проронил Томас, опустил глаза, лихорадочно облизнулся и погладил его по щеке. — Поговорим завтра, а сейчас спи, окей? — Оке-е-ей, — невозмутимо пожал плечами Ньют, не понимая, что они натворили, и расслабленно уронил голову на подушку, переводя дыхание; Томас выключил свет и пристроился на полу рядом, согревая его одним своим присутствием. — Спокойной но-о-очи, Томми. — Спокойной, Ньют. Губы все еще приятно горели от яростных поцелуев, и Ньют удовлетворенно коснулся их кончиками пальцев. Засыпал он с улыбкой.