***
Когда он очнулся вновь, он понял, что очнуться не должен был. Он помнил всё. Он ощущал, что вновь лежит в постели. Но на этот раз одежда была слегка влажной, а постель — сухой. Во всём теле он чувствовал неимоверную тяжесть. Руку что-то сильно сдавливало. Лента Вэй Ина? На стуле спиной к нему сидел сам Вэй Ин, склонившись над столом. Он был рядом, он успел… Обыденно к людям в таких ситуациях приходит одна из двух противоположных мыслей: благодарить человека, спасшего его, за то, что тот дал ему второй шанс или же ненавидеть спасителя, помешавшего закончить задуманное. Лань Чжаню было настолько плохо, что он не знал, как считал сам. Сейчас он думал лишь о том, что у человека, спасшего другого от попытки самоубийства, реакция на случившееся всегда одна: корить жертву за её импульсивный эгоистичный поступок. Как же Второй Нефрит не хотел услышать это от него. От Вэй Ина. Не потому, что считал такие упрёки несправедливыми. Он просто не хотел. Уже не мог. От мыслей, как десятки, сотни, тысячи людей по всему миру обсуждают его, касаясь самых интимных моментов его жизни, его сексуальных предпочтений, реальных и лживых деталей изнасилования, ему хотелось исчезнуть, провалиться под землю. Или повторить неудавшуюся попытку, только в этот раз убедившись, что всё будет наверняка. Он прикрыл глаза, чтобы Вэй Ин принял его за спящего. С учётом его нынешнего состояния, это было не трудно. — Я всё думаю о Ваньине, — внезапно сказал Вэй Ин. — Не знаю, насколько хорошо ты успел его узнать. Но скажу по секрету: он ужасно не сдержан… Будь он здесь и услышь это, он бы наверняка захотел бы подраться. Однажды в детстве он грозил спустить на меня собак, хоть и знал, что я очень боюсь их. А потом просил прощения. Когда я внезапно появился в их семье, ему, конечно, пришлось потесниться. Давать поиграть своими игрушками и делиться конфетами. Он ревновал ко мне родителей, знаешь, так бывает у старшего брата, когда появляется младший. Правда в этом случае старшим был я. Мать ко мне и вправду относилась как к старшему. Во что бы мы ни влипли, в её глазах вина почти всегда была на мне. Я ведь был старшим. Моя шицзе всегда жалела меня, даже слишком. Видимо, она понимала, насколько порою бывает тяжела ноша старшего брата, который появляется в семье позже, чем младший. Когда Ваньинь и я ссорились, она всегда старалась помирить нас. Мы и правда очень часто ссорились и мирились. Не знаю, как было у тебя с Сичэнем, но мне кажется между братьями такие отношения вполне нормальны. Я очень благодарен Фэнмяню за то, что он дал мне вторую жизнь. Я благодарен Юй Цзыюань за то, что я не рос без матери. Её я побаивался, но ведь такое часто бывает в семьях, когда ребёнок близок с одним из родителей, в то время как с другим гораздо тяжелее установить контакт… — он сделал паузу, его голос заметно дрожал. — Мне всегда казалось, что семья из родителей и двоих детей, особенно если это мальчик и девочка, — идеальное сочетание. Пожалуй — это один из немногих моментов, в котором мама была со мной согласна, — всхлипнул Вэй Ин. Лань Чжань слушал, широко раскрыв глаза. Впервые в жизни он видел Вэй Ина таким. Его сердце болезненно защемило. Он вспомнил слова Вэнь Чжулю. Вспомнил, как тогда заклинанием закрыл ему рот, чтобы тот не смел оскорблять его. Но худшее Вэнь сказал в присутствии Вэй Ина: «Я бы сказал, что орден Цзян отправится вслед за тобой. Но мы оба знаем, что ты к нему не имеешь никакого отношения. Ведь ты подкидыш, от которого вот уже десяток лет семья Цзян не знает, как избавиться». — Вэй Ин. Не надо, — сказал Лань Чань и сам не узнал своего голоса, настолько тот был тихим и слабым. — Я видел, как Ваньинь сильно волновался за тебя, когда был вынужден оставить тебя в пещере. Твоя семья очень любит тебя. «И я тоже», — уже мысленно закончил он. Вэй Ин обернулся. Его глаза, красные от слёз, говорили о том, что плакал он уже очень долгое время. Быть может, именно из-за этого он и ушёл так быстро, чтобы поскорее остаться наедине с самим собой? — Вэй Ин, послушай… Вэнь Чжулю хотел тебя задеть, чтобы ты поддался эмоциям и проиграл. Он говорил наугад. Чтобы ты стал сомневаться в своих родных, даже если никогда раньше не предавался этим сомнениям сам, — немного поразмыслив, Лань Чжань продолжил. — С моим братом у меня было по-другому. Мы никогда не дрались, разве что не всерьёз. Он старше меня и всегда был сильнее. Даже в самом детстве он был взрослым не по годам. Конечно, он в первую очередь оставался ребенком, и ему иногда бывало жалко вещей, которые я брал. Будучи младше, я мог что-то сломать и многого не понимал. Конечно, мы ссорились. Но уже тогда его характер был таким же, как сейчас: добрым, терпеливым и спокойным. Лань Чжань умолк. Первый раз он рассказывал о своём детстве другому человеку. И от этого ему стало немного не по себе. Собравшись с мыслями, он продолжил: — Вы же с Ваньинем одногодки. Ты даже немного старше его, он дрался с тобой на равных, не думая о том, что может навредить или обидеть. Я не раз говорил с Цзян Чэном. Он добрый и справедливый, как и все в вашем клане. Он хороший человек. Я видел, как он беспокоится и заботится о тебе. Ты ведь сам говорил, что у Цзян Чэна несдержанный характер. Не позволяй себе из-за этого сомневаться в своём младшем брате. Лань Чжань умолк. Тогда почему же он сам сомневался в своём брате, Лань Сичэне, самом близком ему человеке, которому он всегда доверял? Брат, с которым он играл и гулял всё своё детство. Брат, который учил и тренировал его, и всегда мог выслушать и понять. Брат, с которым он множество раз бывал в совместных походах, спал бок о бок в палатке, греясь друг о друга холодными ночами. Практически единственный человек, кто знал его настоящего. Которому не нужны были слова, чтоб понять, что у него на душе. Лань Чжань советовал Вэй Ину не сомневаться в брате, но почему же тогда сомневался в Лань Хуане всё это время? — Ты как всегда прав, — сказал Вэй Ин, утирая слёзы. — Представляю, как он сейчас волнуется. И шицзе, и мама с папой. И твой брат тоже очень волнуется за тебя. И дядя, то есть господин Цижэнь, — поспешно исправился он. — Мы не должны подвести их. Вэй Ин посмотрел в окно. — Кстати, я ведь ещё не сказал, что видел, когда спускался в ресторан за чем-нибудь вкусненьким. Там продаётся гранатово-банановый сок. Я никогда не слышал, что такой бывает. Он продаётся с красными зонтиками на трубочках, — мечтательно сказал он. — Я и тебе купил, сейчас принесу. Я тут это, денег у тебя взял, ты ведь не против? — он хитро посмотрел на него. Сейчас его взгляд был таким же как раньше. В его глазах не было ни страха, ни жалости, которые Лань Чжань так боялся увидеть вновь. Вэй Ин поднялся и направился к двери. — Я вернусь не раньше чем через пять минут. Я положил сухую одежду рядом с кроватью. Переоденься, ночь сейчас холодная. Оставшийся наедине, Лань Чжань устремил взгляд на кучку одежды, по-прежнему возвышавшуюся у его кровати. Только кровать была другой: похоже, что Вэй Ин перенёс его в свой номер. Лань Чжань попытался сесть. Если после потери ядра голова постоянно кружилась и хотелось лечь, то теперь всё тело было словно налито свинцом, а конечности не слушались. Сколько же крови он потерял? Ему удалось сесть лишь с третьей попытки. Место надрезов, словно бинтом, было стянуто длинным лоскутком ткани. Он был чистым, а значит Вэй Ин не раз менял этот бинт. Зато край белоснежного рукава был весь испачкан кровью. Лань Чжань осторожно снял с руки ленту Вэй Ина и положил рядом с вещами А затем разделся, оставшись сидеть полностью обнаженным. Среди одежды у кровати обнаружилось бельё. Кое-как одевшись, он завернулся в махровый халат и принялся завязывать свою ленту. Волосы практически успели высохнуть, а значит он пролежал так уже довольно долгое время. Лань Чжань смерил расстояние до уборной. Теперь, когда даже встать с кровати было большой проблемой, это расстояние казалось непреодолимым. Оставалось надеяться, что в скором времени ему станет немного лучше. Иначе ему в конце концов придётся обратится к Вэй Ину за помощью. Неожиданный стук в двери прервал его мысли. — Вэй Ин? Спустя несколько секунд дверь открылась, и на пороге показался Усянь. В руках он держал сок и тарелку с пирожным. — Сколько сейчас часов? — Немного до полуночи осталось. Я купил заранее, чтобы и ты попробовал, когда проснешься. — Спасибо, — только и нашёлся сказать Лань Чжань. Он был благодарен Вэй Ину за то, что тот упорно делал вид, что ничего не произошло. Есть не хотелось. Однако он надеялся, что после ужина к нему хотя бы частично вернутся силы. Еда оказалось вкусной, так что в конце он доедал с удовольствием. — Позволишь мне спать здесь? — неожиданно спросил Вэй Ин. — Я устроюсь в уголке, на полу. Мне этого хватит. Поодиночке находиться слишком рискованно. Сперва Лань Чжань впал в ступор, не зная, что сказать. Он и сам не понял, почему мысль о том, что они будут спать в одной комнате, вызвала у него такое сильное смущение. Ведь они уже неделю спали поблизости друг от друга в пещере и в лесу. Не сказав ни слова, он кивнул.***
Вэй Ин. Мысли о том, что он лишний, уже много лет преследовали его по пятам. Всё это время он не решался формулировать их достаточно чётко, и теперь Вэнь Чжулю сделал это за него. Ему было больно до слёз, но он бы мог заглушить эти мысли, как делал уже кучу раз. Но как тогда он объяснит Лань Чжаню свои красные от слёз глаза? Не скажет же он, что целый час рыдал как безумный, когда ему наконец-то большими стараниями удалось остановить кровь? С момента, как Лань Чжань очнулся, Вэй Ин то и дело порывался повторить всё, что сказал тогда, перед закрытой дверью. Но в последний момент останавливался. Наверняка всё, чего хотел сейчас Лань Чжань — это забыть о случившемся. И чтобы все остальные, знавшие об этом, забыли всё вслед за ним. Каким было для Вэй Ина облегчением, когда высказав всё, что терзало его долгие годы, он услышал, как Лань Чжань стал утешать его, рассказывая о своём детстве и брате, и постепенно отвлекаясь, как надеялся Вэй Ин, от своих переживаний и душевной боли. Лёжа в темноте на полу, Усянь смотрел на Лань Чжаня. Он не заметил как уснул. Проснулся он от лёгкого шороха. В испуге, что покуда он спал, Лань Чжань мог незаметно уйти, чтобы завершить начатое, Вэй Ин вскочил с пола и принялся лихорадочно оглядываться по сторонам. Лань Чжань сидел на кровати, силясь подняться. На его лице читалось напряжение. — Лань Чжань. Всё в порядке? — Да, — растерянно сказал он и попытался лечь обратно. — Ты что-то хотел? — Мху-ху, — донёсся из полумрака нечленораздельный звук отрицания. Внезапно его пронзила догадка. — Давай, я помогу, — мягко сказал Вэй Ин. Он потянул Лань Чжаня к себе, стаскивая его с кровати и попутно поддерживая за руку и талию. Они молча добрели до туалета. Вэй Ин помог зайти ему внутрь и прикрыл за ним двери. Лань Чжань появился на пороге спустя минуту. Он был заметно смущён. Вэй Ин помог ему вернуться в кровать. И сел перед ним на пол. — Можно? — Вэй Ин потянулся к его руке, ища оголённый участок кожи, чтобы вновь попытаться нащупать «золотое ядро». Когда он коснулся его, Лань Чжань смиренно покачал головой. И Вэй Ин не выдержал: — Это всё из-за меня! Я не успел, умоляю прости меня… Я клянусь, что что-нибудь придумаю, я найду целителя, я никогда не оставлю тебя, покуда не верну тебе золотое ядро. — Вэй Ин, в этом нет твоей вины. Усянь покачал головой. — Ты едва ли стоишь на ногах… — Думаю, это не из-за ядра, а из-за потери крови. Вэй Ин молчал, глядя в светлые глаза Лань Чжаня. Это было выше его сил. — Я так испугался за тебя, — едва ли не заплакал он. — Ведь я тебя… Слово «люблю» застыло у него на языке. — …я за тебя так беспокоюсь. Как он был близок к тому, чтобы сказать ему сейчас всё, что порывался сказать тогда под дверью и дальше на протяжении всего вечера. Что Лань Чжань ему бесконечно дорог, что со шрамами его тело выглядит всё так же привлекательно. И что разве может такая мелочь как шрамы что-то значить, когда нравится весь человек? Что он не оставит его и хотел бы провести с ним всю жизнь. Но ему удалось сдержаться. Вэй Ин понимал, что сам придал своими не сказанным словам значение, будто что-то из этого может оставаться для Лань Чжаня важным после потери ядра? — Буди меня, если что-то будет нужно, — только и сказал Вэй Ин и отправился обратно на своё место. Ему нестерпимо хотелось, чтобы эта ночь закончилась, и настало утро. И оно настало. Светлое и чистое, как глаза Лань Чжаня.