Музыка тишины

      Начиная с восьми утра, я сидела на кухне с ноутбуком, рассматривая бесконечную вереницу лиц на экране. Мой кофе остыл, а тост с сыром подгорел и неприятно хрустел на зубах, оставляя горькое послевкусие. Говорят, что употребление подгоревшей пищи — нездоровый признак. Что ж, никто не обещал, что после года работы на Миранду Пристли ты останешься психически здоровым человеком. Да и в принципе — человеком. Например, Джуди из дизайнерского отдела сейчас больше напоминает автомат по выдаче лекарств на любой случай жизни. А все потому что из-за нервного напряжения у нее повысилась тревожность, а вслед за ней проснулась и ипохондрия. В принципе, Джуди готова исповедоваться при первых признаках головной боли. А год назад была довольно милая девушка с хорошим чувством юмора и перспективами в работе. Теперь просто с юмором. Учитывая, что я сейчас съела последний кусок подгоревшего бутерброда и, странно шутя, комментирую каждое новое изображение на экране, чувствую, что скоро мы с Джуди будем «в одной лодке». И все-таки, мне интересно, как Миранда себе это представляет? Что она будет делать на этом вечере, не имея возможности поддерживать светскую беседу? Я подперла голову кулаком. — Ну да, Миранда Пристли ведь обожает разговоры ни о чем.       И тут меня осенило. Я захлопнула ноутбук и, раскопав свой мобильник в куче бумаг и записок на столе, набрала Найджелу.       — Найджел, я хочу знать все, что касается организации вечера: сколько Миранда планирует там пробыть, сколько всего гостей, какая музыка будет звучать, какие музыканты играть, какие напитки будут в баре, какую еду будут есть, хочу знать, где какой зал, хочу знать планировку помещения и все-все-все, что ты можешь мне рассказать. Любая информация, Найджел. — Выпалила я, даже не поздоровавшись.       — Детка, ты с ума сошла? — Протянул Найджел после недолгой паузы. — Я тебе что, справочное бюро? И зачем тебе вся эта мишура? Я предполагаю, что ты и так должна будешь влить в себя пару рюмок водки, прежде чем появиться на этом празднике жизни.       — Ты умеешь успокаивать, Найджел!       — Ты знала о моих успехах в этой области с того самого дня, как ввалилась в мой кабинет с жалобами на то, что тебя недостаточно ценит твой босс.       — Так ты мне поможешь? — Я улыбнулась в трубку.       — Конечно. — Просто ответил он, и я буквально вижу, как он жмет плечами в своей привычной манере. — Хотя, я без понятия, что тебе это даст.       Мы с Роем оказываемся около дома Миранды практически одновременно. Он подъехал на три минуты позже, чем я. Я главная ассистентка Миранды с того момента, как мы вернулись из Парижа, и могу позволить себе машину, но, тем не менее, все еще пользуюсь такси.       Миранда выходит из Таунхауса и спускается с лестницы так, словно уже находится на ковровой дорожке в окружении камер, которые следят за каждым ее движением. На ней шикарное облегающее бордовое платье от Valentino с открытыми плечами и белое норковое манто, в руках она держала маленький черный клатч.       «Бог ты мой…» — Эта мысль пронеслась в моей голове мгновенно и четко, как вспышка молнии.       — Добрый вечер, Миранда. Она кивнула мне, оценив сначала мой наряд — нежно-голубое платье из коллекции Elie Saab с открытыми плечами и разрезом на ноге. Когда мы сели в машину, я откинулась на спинку сидения и посмотрела на Миранду. Мой взгляд опустился на клатч в ее руках, на побелевшие от усилия костяшки пальцев, а потом и на сжатые губы.       — Рой, ты не мог бы… Рою не нужно было ничего объяснять, он молча поднял экран конфиденциальности.       — Если тебя что-то беспокоит, я думаю, что должна об этом знать. Возможно, я смогу помочь. Выражение лица Миранды не изменилось, более того, она продолжала демонстративно смотреть перед собой, только скулы и напряженный подбородок выдавали все нарастающее напряжение. У меня начали предательски потеть ладони. Когда я уже думала отвернуться к окну и молча смотреть на город, раздался щелчок замка, Миранда открыла клатч, несколько раз провела по экрану пальцем и стала набирать текст. Закончив, она протянула руку, повернув ко мне экран:       «Каким образом помочь? Ты будешь вместо меня весь вечер общаться с этими людьми? Или может быть, ты умеешь читать язык жестов?!»       — А ты его знаешь? — С улыбкой спросила я, сама не зная, почему меня это так воодушевило и подозревая, что выгляжу сейчас, как идиот. Миранда закатила глаза, и ее пальцы снова стала печатать. На этот раз она так резко протянула ко мне телефон, что браслеты на ее запястье зазвенели.       «Определенная проблема, Андреа, заключается в том, что нет, я не знаю языка жестов, но что я знаю точно, так это то, что начинаю жалеть, что взяла с собой тебя».       — Так, — я выдохнула через нос и сжала кулаки на коленях. Мой голос стал жестче, и я была как никогда рада, что мне это удалось. — Миранда, мне жаль, что приходится это говорить, но каким бы сногсшибательным профессионалом ты не была, а это, безусловно, так, бывают ситуации, в которых ты просто вынужден полагаться не только на собственные силы, но и на профессионализм людей, которые с тобой работают и которые являются, соответственно, частью твоей команды. Сегодня, учитывая обстоятельства, я думаю, ты просто должна довериться мне. Если ты это сделаешь, я не подведу, обещаю. Когда я тебе подводила?       Миранда посмотрела на меня, взглядом, полным ядовитой иронии, если не презрения.       — О, да ради бога! — Я резко отвернулась к своему окну, но всего на секунду, прежде, чем снова встретиться с ее холодными светло-голубыми глазами. — Все, что было в Париже, осталось в Париже, разве нет? Я извинилась. Впервые с того момента, как мы встретились, я увидела улыбку Миранды, самодовольную хищную улыбку, но я не сдалась.       — Я буду рядом, чтобы помочь тебе тогда, когда будет нужно, ты будешь чувствовать себя комфортно, обещаю. Миранда набрала еще одну строчку в телефоне.       «Ты не можешь обещать мне это».       — Я рискну. — Ухмыльнулась я, и в глазах Миранды на мгновение промелькнуло удивление. — Кстати, не самая лучшая новость вечера — твой телефон разрядился. Миранда с шумом выдохнула и раскрыла клатч, в поисках чего-то.       — Что тебе нужно? — Я осмелилась спросить, когда Миранда, кажется, была готова выкинуть его в окно от злости. Она прочертила линию рукой в воздухе.       — Конечно. — Я быстро кивнула ей, достала из сумочки ручку и ежедневник и протянула ей. Она быстро вывела витиеватым почерком строчку:       «Я определенно чувствую себя все более комфортно». Я не удержалась от улыбки. И правда — все лучше и лучше.       — Я тоже чувствовала себя не лучшим образом, когда сегодня утром мне пришлось спонтанно учить имена кучи людей. Мои чувства, надо же, как удивительно, напоминали мне странное Дежавю.       Я протянула руку, чтобы забрать ежедневник, лежащий у Миранды на коленях, но ее пальцы мягким, уверенным движением сомкнулись на нем, а когда я посмотрела ей в лицо, в нем читалось неприкрытое удивление, и я отпрянула как от огня, осознав, что делаю. Правило № 1 — Никто не смеет нарушать личное пространство Миранды Пристли. Никогда.       — Прости, я просто хотела… Хмм… Хотела взять его у тебя. Миранда раскрыла ежедневник на середине и, вырвав оттуда несколько листов, вместе с ручкой убрала их свой клатч.       Просто «делай, что должен, и будь, что будет» — сказала я себе и оставшуюся дорогу решила не думать про Миранду, а смотреть на ночной Нью-Йорк. Он, во всяком случае, не так холоден, как ее глаза. Но, правда, и не так красив.       В узком, бесконечном коридоре, устеленным красной ковровой дорожкой, было ужасно душно. Это был вход для VIP — персон, и мы были тут совершено одни, потому что — «Королева никогда не опаздывает, это все остальные приходят раньше».       — Здесь абсолютно нечем дышать. — Фыркнула я, скидывая с плеч накидку. Миранда мельком посмотрела на меня и едва заметно кивнула.       — Я принесу тебе воды при первой возможности. Миранда обернулась и недовольно вскинула бровь.       — Тебе нельзя горячее, холодное, а также алкоголь. Я принесу тебе воды или, прости господи, сок. — Эта мысль показалась мне совершенно нелепой, нелепой и странно милой.       Миранда, со всем присущим ей изяществом, махнула на меня рукой, соглашаясь. А потом посмотрела на меня и повела плечом, столь же изящно коснувшись его пальцами с маникюром в тон бордового платья. Я не поняла, что это значит, или, может быть, просто не подумала, потому что наблюдала за ней в эту секунду.       — Прости, я… Извини, я не понимаю. Она повторила движение, на этот раз чуть более резко, и кивнула мне. На секунду между нами воцарилась тишина. Я заговорила, когда перед нами открывались двери в актовый зал заполненный музыкой оркестра и голосами гостей.       — Я буду на шаг позади тебя. — Согласно кивнула я и наклонилась к ней ближе, чтобы она могла расслышать. Боковым зрением я успела заметить высокую, худощавую фигуру с кудрявыми, короткими рыжими волосами и, сделав шаг назад, прошептала:       — Патрик Фоер — подающий большие надежды модельер. Имел огромный успех в Англии после того, как представил в июне свою летнюю коллекцию вечерних платьев.       — Добрый вечер, Миранда. — Он протянул руку и сжал в ней маленькую, тонкую кисть Миранды. Она кивнула ему, улыбаясь одной из своих заготовленных заранее улыбок. — Рад познакомиться. Не буду отнимать ваше время, полагаю, сегодня не лучший момент для этого. Тем не менее, не мог упустить возможность поприветствовать вас. Приятного вам вечера.       Он ушел столь же стремительно, как появился, но я вдруг поняла одну вещь, которую незамедлительно захотела озвучить ее Миранде, чтобы быть уверенной:       — Все здесь знают о…- я запнулась в поисках подходящих слов, — о твоем положении? Миранда закатила глаза. Ну конечно. Это, мать его, Нью-Йорк, и это про Миранду Пристли. Здесь все всё знают. Лица сменяли друг друга — дизайнеры, главы филиалов Итальянского и Французского «Подиума», бизнесмены со своими женами, журналисты, писатели и политики. Я шептала имена для Миранды, она, как и полагается, была любезна с каждым из них, а потом появился Ирв Равитц. Я заметила его через плечо Миранды, стоящим у колонны в другом конце зала и, к этому моменту, он уже шел в нашу сторону. Отсюда я могла четко видеть оголенную спину Миранды, россыпь родинок на лопатках и рельеф неестественно напряженных сейчас мышц. Она словно готовилась к удару или к схватке с хищником, который, она знала, как и всегда, жаждал ее крови.       Я сделала шаг вперед и, склонившись к ней, ровно и уверенно прошептала на ухо: — змей по курсу. «И, все-таки, она носит Jo Malone». Мои пальцы нашли что-то мягкое и фактурное — ткань платья, поняла я, и опустила взгляд вниз. Моя рука практически невесомо, но касалась поясницы Миранды.       — Миранда, рад видеть! Хриплый голосок Ирва вызывал у меня рефлекторный позыв тошноты. Но, подозреваю, дай я волю своим реакциям, это было бы не очень этично. Хотя, видит бог, Ирв и не такого заслужил. Миранда, судя по всему, думала о том же. Я видела, как на ее плечах проступили мурашки, а спина напряглась сильнее прежнего. Она позволила ему поцеловать ей руку и «Маленький рост — огромное эго» уже думал уйти, то заметил меня.       — О, Андреа! Я вас помню. — Он помотал пальцем в воздухе, явно подмечая свою победу над склерозом. Я выступила вперед, ощущая неожиданный холод на кончиках пальцев.       — Добрый вечер, мистер Равиц.       — Мы с вами общались на прошлом благотворительном вечере. И в Париже я вас тоже видел, да. Вы преуспели, если Миранда, в нынешней, хмм… весьма необычной ситуации, взяла вас в помощники. Это, должно быть, трудно, учитывая обстоятельства. — Он сузил свои мышиные глазки и переводил взгляд с меня на Миранду и обратно. Мы с ней переглянулись. Она смотрела на меня очень внимательно и словно не дышала, а в светло-голубых глазах отчетливо читалось любопытство с примесью тревожного ожидания, которое она пыталась скрыть, но не от того человека. Я слишком хорошо знала Миранду. Я обратилась к Ирву:       — Я просто выполняю свою работу, как главная помощница, Мистер Равитц. А моя работа заключается в том, чтобы работа Миранды протекала как можно более комфортно и эффективно для нее.       — Ну да, конечно. — Кивнул в ответ Ирв, недовольно поджав губы, ощущая свое поражение. — Конечно. Что ж, дамы, прошу меня извинить. Он ушел, и я, наконец, смогла выдохнуть.       — Кажется, я обещала, что найду нам попить, — сказала я с прежним воодушевлением, обернувшись к Миранде, — подожди меня буквально пару минут.       Я быстро нашла бар и, к удивлению бармена, попросила налить в два бокала теплый чай. Он, кажется, не поверил и стоял подобно столбу на одном месте. Я закатила глаза и не удержалась от того, чтобы поджать губы, какие бы триггеры у меня это не вызывало.       — Да, мне 27, и я перехожу с алкоголя на чай на светских вечерах. Ты слишком молод для такого, но достаточно еще быстрый, чтобы дать мне чай прежде, чем все здесь разъедутся по домам, верно?! Это вывело парня из ступора, и он сделал мне чай в граненых узких стаканах.       Я взяла их и пошла к тому месту, где мы были с Мирандой пять минут назад, но там ее уже не было. Ее не было и нигде в округе. Этот зал не так огромен, чтобы в нем можно было потерять человека из виду. Я поставила бокалы на стол рядом и еще раз огляделась. Если ее не было в зале, и она не уехала, оставив меня тут одну, то оставалось только одно место, где она могла быть. Опять же, знай я Миранду Пристли хуже, я бы просто осталась ждать ее тут, но поскольку это было не так, я взяла наши бокалы и как бы идиотически это не выглядело, пошла с ними в уборную. Там я действительно нашла Миранду. Она стояла, оперившись ладонями на раковину, и смотрела на себя в зеркало.       — Эй… — Тихо позвала я, заходя внутрь и закрывая за собой дверь плечом. — Я уж подумала, что ты решила сбежать с бала до того, как часы пробьют 12. Знаю, что с моей стороны это довольно нагло, но я же сказала ей сегодня, что я рискну, правда? Она обернулась на мой голос. Я подошла, протянула ей бокал и встала позади, так, как это было в актовом зале. Она не оборачивалась, мы смотрели друг на друга через отражение в зеркале.       — Это чай. Знаю — скучно, но это то, что тебе точно можно.       Миранда сделала глоток и, опустив стакан на каменную столешницу, продолжала на меня смотреть с еще пару секунд, а затем, обернулась. Ее глаза блуждали по моему лицу. У меня ощущение, будто она ведет какой-то внутренний диалог с собой, и я бы многое отдала, чтобы сейчас его услышать. Она смотрит на мои руки, и придерживая за запястье, поднимает правую, где на тыльной стороне еще болит ожог. На ее пальцах бешено бьется мой пульс. Миранда проводит пальцами по ожогу, и это заставляет меня сжать зубы от боли и странного трепета в животе. Миранда смотрит мне прямо в глаза, смотрит, как исказилось мое лицо, чувствует, как стучит мое сердце на ее пальцах, слышит, как я выпускаю воздух сквозь стиснутые зубы, и отпускает меня. Она упирается спиной в столешницу, берет стакан с чаем и отпивает, не сводя с меня глаз. Глаз, в которых горит злость и вызов с ее фирменной дьявольской усмешкой. Я молчу в оцепенении. Она что-то говорит мне, и эти слова пульсируют ожогом в моей руке, но я совершенно не понимаю их. Боль больше походит на шум, я не могу разобрать, что она говорит мне, чего хочет от меня. И ответа я не получу, потому что она уже ушла, оставив меня одну в уборной. Я включаю кран и подставляю руку холодной воде, но это не особенно помогает. Пульсирующее жжение сохраняется весь вечер. Тем не менее, когда мы оказываемся с Мирандой в машине, и Рой везет нас к ее дому, ее взгляд, обращенный ко мне, извиняющийся, даже робкий. В глазах оттенка льда проскальзывает тепло, и сам бог с трудом разберёт эту женщину. Я и вовсе не понимаю. Не понимаю, пока спустя полчаса, она не выходит из машины и идет к крыльцу своего дома, а я вижу ее спину. К тому моменту, когда Рой подвозит меня домой, я все еще чувствую жжение, но уже не только в запястье, но и в пальцах. Миранда решила меня проучить. Что ж, пускай.       С этой мыслью я вваливаюсь в свою квартиру и, быстро раздевшись, иду в душ. Горячая вода выбивает из тела весь остаток сил, принося расслабление. Я выхожу из душа, обернувшись в полотенце, и сажусь на постель поверх одеяла. Несколько минут я сижу неподвижно, в какой-то прострации. В комнату из приоткрытого окна проникает мягкое вечернее дуновение ветра, и мои плечи обдает холодом, на коже проступают мурашки. Я прикрываю отяжелевшие веки и падаю спиной на постель. Прикосновение мягкого белья к коже рождает вспышку за веками — оголенная спина в бордовом платье, мое прикосновение к пояснице, и россыпь родинок в мурашках от раздражения при виде Ирва. Я чувствую пульсацию в руке, и она возвращает меня к моменту в уборной и, когда пазл складывается, Ирв стирается к чертям. Это все был не он.       Миранда пыталась не только проучить…. Она пыталась показать. О, боже. О, господи. Знаете что? Я ненавижу все это! Ненавижу благотворительные вечера, ненавижу свою работу, потому что мне несколько часов пришлось дышать «Jo Malone» и теперь, у меня такое чувство, что он впитался мне в кожу, и ненавижу себя за то, что кажется, мне это нравится.       Боже, я уволюсь. Завтра же уволюсь, честное слово. Прежде чем уснуть, я ставлю будильник на 6 утра. Надо успеть забежать в «Starbucks» за теплым карамельным Латте.