___
Сегодня Джуди, гонимая тревогой, пришла на работу раньше Андреа, выпила свое успокоительное, запила теплой водой, потому что от холодной может заболеть зуб, а от него может заболеть голова, а от этого у нее таблеток сегодня нет. Что, конечно, тревожно, поэтому она взяла еще одну таблетку успокоительного и снова запила ее теплой водой. Достав из толстой кожаной рабочей папки наброски нарядов для фотосессии в стиле «Гэтсби», о которых вчера вечером попросил Найджел, она внимательно их рассмотрела, все тридцать вариантов, хотя Найджел просил десять, так как макет нового выпуска журнала только-только начал обсуждаться и было еще достаточно времени для разработки идей. Как раз в этот момент из лифта на этаж редакции вышла Энди с неизменным «Старбакс» в руке. Прежде чем пройти в холл к своему рабочему месту, она остановилась, заметив Джуди через стеклянную стену маленького кабинета. Она подняла руку в приветственном жесте, Джуди кивнула в ответ, коротко улыбнувшись, и снова уткнулась в свои наброски. Так начался день. Миранда Когда мы подъехали к офису, Рой хотел выйти и помочь, но я уже вышла из машины и держала дверь пока Кэссиди и Кэролайн выбирались из салона. Они встали справа и слева от меня, взяв меня за руки, и мы пошли к Элиас-Кларк. Я посмотрела сначала на Кэролайн, а затем на Кэссиди. — Да- да, мы не должны сильно шуметь, бегать по коридорам и отвлекать других от работы, — сказала Кэролайн. — И твоя ассистентка не «рыжая стерва с клыками», а Эмили. И ко второй ассистентке нужно обращаться «Андреа». — Закончила Кэссиди. Я одобрительно кивнула. Пока все неплохо. Мы поднялись на лифте в редакцию и прошли в холл, где за столами уже сидели Андреа и Эмили. — Доброго утра, Миранда! — Пищит Эмили. Бросив короткий взгляд на Андреа, которая уже встала, чтобы принять у меня сумку и пальто, я помогаю снять девочкам куртки и кладу ей их на стол. Сняв пальто, кладу его поверх курток, и мы проходим с Кэролайн и Кэссиди ко мне в кабинет. Они плюхаются на кожаный диван у стены, я сажусь за стол, надеваю очки и раскрываю газету. В этот момент заходит Андреа со стаканчиком кофе, ежедневником и какими-то бумагами в руках. — Ваш кофе. Я протягиваю руку, но она ставит стакан на стол. Забрав его, делаю глоток, пробегая взглядом по строчке в газете. — Может быть, принести девочкам чай? — Она улыбается им и получает согласный кивок. — Миранда, Найджел сказал, что он уже получил от Джуди эскизы для фотосессии, если это не требует немедленного рассмотрения, то он придет с ними к вам через полчаса. Если вам ничего не требуется, то я сейчас принесу чай. Я по-прежнему смотрела в газету, и она ушла. Только тогда я подняла взгляд, чтобы посмотреть ей вслед. Кофе был теплым. Не очень сладким и не очень горьким. Приемлемо. Ровно через полчаса в кабинет заходит Найджел с кипой бумаги в руках. — Наш человек — оркестр — Джуди, родила за ночь тридцать разных эскизов для будущей фотосессии. Он подошел к столу, поправил свои очки и протянул мне рисунки. — Я не знаю, что она там курит или пьет, но я хочу такое же. Без понятия, как она это успела. Вот, посмотри на этот вариант, — он показал на эскиз синего платья, — очень удачно. Что думаешь? Взяв зеленый маркер, я пометила несколько эскизов зеленым цветом, в том числе и синее платье. Остальные отодвинула. Найджел вопросительно сдвинул брови. — Это значит, что остальные очень плохи или плохи, но не очень, или не очень плохи, но недостаточно хороши? Я отпрянула от стола и посмотрела на него поверх очков, непроизвольно поджав губы. Он сглотнул. — Полагаю, что-то из того, что я сказал. У нас будет примерка в два часа, напоминаю. Возможно, нам придется начать без Андреа, она уехала за жакетами для фотосессии. Мои брови поползли вверх. Как это Андреа уехала посреди рабочего дня, когда я не давала никаких распоряжений? И как он себе представляет эту примерку? Я должна заниматься пантомимой? — Не убивай ее, это я сказал Андреа, что ты отправляешь ее за жакетами, она и уехала. Я беру газету, лежащую под рукой и пишу на ней: «Прежде чем убить ее, я уволю тебя». Найджел смотрит сначала на усатого молочника, корову, жующую траву, а потом выхватывает глазами надпись синими чернилами. И тем не менее, это не спасает меня от экзекуции в следующий час. Вообще, все, что было дальше, было ужасно. Эмили принесла новый кофе, который я, едва взяв в руку, вернула, потому что он был холодным, отчет о котором я говорила еще позавчера был не готов, Найджел, пытаясь понять меня, все больше походил на идиота. Хотя, надо было отдать ему должное, он пытался. Единственным плюсом всей этой истории было то, что мои девочки не скучали одни в кабинете, когда я собралась на примерку. Хоть я и говорила им не бегать по коридорам. Они, конечно же, именно это и делали. Во время очередной пробежки они наткнулись на Джуди Мортон. Перепуганная и без них, девушка, как щитом закрылась своими эскизами, закричав: «Иисус!», когда на нее налетела Кэссиди, а за ней Кэролайн. Так они познакомились. Рисунки Джуди настолько понравились девочкам, что я разрешила им посидеть у нее в кабинете и посмотреть, как она работает, пока меня не будет. Примерка была ужасна. Модельер не понимал элементарных вещей, которые я пыталась объяснить Найджелу. Я пишу «это синие недостаточно синие» и он не понимает, что речь не про плащ, а про туфли. Когда я говорю, что мне не нравится прическа одной из моделей, Найджел дуется, как дитя. «Найджел, у тебя на черепе из волос остались только брови. Так что, оценивай одежду». Кажется, он обиделся. Сплошная некомпетентность. Через двадцать минут меня раздражает здесь все. Этот модельер, эти одинаковые модели, эти наряды, Найджел, который ничем не может быть полезен сейчас. Где, черт возьми, носит Андреа?! Через полчаса вселенная меня услышала, и Андреа появилась. Появилась и встала позади дивана рядом с Эмили. Я смотрю на очередную нелепость в платье, устало касаюсь пальцами лба и прикрываю глаза. Голова гудит. Я чувствую движение рядом, и аромат ее парфюма совсем близко. Она и правда сидит рядом со мной, когда я открываю глаза. — Руперт, эти синие туфли недостаточно синие, ну ты, естественно, понимаешь, что именно от тебя требуется, верно? А предыдущие четыре варианта платьев ужасны. Юбки, — она быстро посмотрела на меня, ища подтверждение и продолжила, — юбки вполне приемлемы. Андреа захлопнула ежедневник. Позади раздался скрип: Эмили сломала карандаш. Когда все вышли из помещения и расползлись на рабочие места, мы с Андреа продолжили идти по узкому частично освещенному коридору вдвоем. Она шла позади и, убедившись, что рядом никого нет, я остановилась, развернувшись к ней. Она спокойна, и смотрит на меня выжидающе, а я не знаю, что мне делать. Иногда даже у того, кто может говорить, слов не находится. А если ты не можешь сказать? Подхожу ближе, и она не отводит взгляда. Я смотрю на россыпь родинок у нее на шее, там, где бьется пульс, и выдыхаю, а мои губы непроизвольно раскрываются при воспоминании о том, какова на вкус ее кожа. Мягкость губ, сладковатый аромат парфюма в спутанных волосах, тепло рук. У нее всегда теплые ладони. И это было всего лишь позавчера, а теперь я чувствую себя потеряно, просто стоя с ней рядом. Нелепость. Я протягиваю руку, поправляю замявшийся уголок воротника на ее блузке и не встречаю сопротивления. Как и отклика. Я смотрю ей в глаза и пытаюсь понять, что в ее голове, и не могу этого сделать. — Как в этом чертовом офисе можно найти хоть что-нибудь?! Мы отпрянули друг от друга, услышав Найджела. Вернув лицу полную невозмутимость, я прошла вперед, прямиком в свой кабинет, а Андреа заняла свое место в приемной за столом. Пока там усердно клацали по клавишам и отвечали на звонки, я раздумывала над тем, что пришло мне в голову сегодня утром. Есть много причин, почему я могла бы этого не делать, но есть и те, из-за которых я понимаю, что это самое правильное решение в данной ситуации. В конце концов, хочешь чего-то добиться — действуй. Опустившись в кресло, я достаю из ящика лист бумаги, надеваю очки и, обдумав все еще раз, пишу: «Андреа, я не знаю захочешь ли ты выслушать меня после того, что было сказано мною вчера и о чем я, конечно же, сожалею, но прежде чем ты примешь какое-либо решение, я хочу, чтобы ты поняла одно: в моей жизни было немало людей, которых я подпускала к себе очень близко. Достаточно близко, чтобы уйдя, забрать с собой нечто гораздо более важное, чем совместно купленный диван или кухонные часы. Извини, не могу не пошутить об этом даже здесь. Уходя, каждый из них забирает у тебя остатки доверия к миру, к людям, и после, ты начинаешь подозревать даже тех, кто этого не заслуживает. Это, если хочешь, мой изъян, с которым я пока не могу справится. Правда и огромная проблема в том, Андреа, что я, по натуре свей, человек сто процентный и если уж, я кого-то люблю, кому-то доверяюсь, то полностью…» Я выдохнула, перед тем, написать следующие строки: «И поэтому, на данном этапе жизни, я предпочитала быть одна со своими Боббси. Меня это устраивало. Не так много у меня осталось того, что я хотела бы и могла отдать кому-то. И тем не менее, Андреа, хоть я и не стану сейчас давать никаких определений тому, что именно это такое, но недавно я подумала, что могла бы попробовать. С кем-то, в нелепом синем свитере, с прекрасной улыбкой и невероятными глазами. А потом, я узнаю про некого Дэвида. И представь, что со мной случилось. Моя злость не оправдание тому, что я тебе тогда сказала, но я надеюсь, что ты сможешь меня понять. В любом случае, если ты решишь, что это уже не имеет значения, это твоё право. Миранда». Я складываю листок и какое-то время просто держу его в руках. На часах уже начало пятого, Рой скоро отвезёт девочек домой, где они будут с няней до моего прихода. Чтобы он не случился в районе полуночи, надо больше сделать сейчас. Едва я заканчиваю эту мысль, мои дети врываются в кабинет. — Мама, смотри! — Близняшки обходят стол и кладут альбомы для рисования, прямо поверх документов. Я едва успеваю убрать записку обратно в ящик. — Джуди подарила нам альбомы и наборы карандашей! — Кэролайн показывает мне продолговатую коробку и открыв, достаёт остро наточенный карандаш, чтобы провести им несколько линий на бумаге. — А ещё, вот, — Кэссиди поворачивает ко мне свой альбом, и я вижу знакомых персонажей — Льва, Железного дровосека и Гудвина. — Мы, точнее Кэссиди, увидела книжку у тебя на столике в спальне и взяли её с собой, чтобы было не так скучно, — Кэролайн протягивает мне книжку и виновато улыбается. — Джуди рассказала, что это была любимая книжка ее сына Джереми, и она с удовольствием почитает нам во время обеденного перерыва. Ему, кстати десять, как и нам, и Джуди говорит, ему всегда нравилось рисовать. Его, наверное, она и учила. Кэролайн обняла меня за шею. — Так, ты же не против? Я поцеловала ее в висок, и она схватила свой новый альбом и карандаши, сияя от радости. Они думали уже убежать назад к Джуди, но я удержала Кэролайн за руку, взяла бумажный квадратик и написала «Рой приедет за вами через час, я буду дома к девяти». — Угу, — Кэссиди схватила Кэролайн за свободную руку и потащила в холл. Мне оставалось только пожелать удачи Джуди. Панорама города за окном жила независимо от суматохи, царившей в стенах этого офиса. Верхушки небоскребов, пробивающиеся через туманную дымку, сохраняли неподвижность и невозмутимость вне зависимости от любых внешних обстоятельств. Когда мне нужно сосредоточиться и подумать, я всегда смотрю на них. Мне нужно передать письмо Андреа, желательно сегодня, и так чтобы никто кроме нее его не увидел. Казалось бы, чего проще? Но нужно исключить любой риск. — Мать моя-женщина, отец мой-мужчина! Я развернулась в кресле. Найджел быстрым шагом направлялся в мой кабинет, хмуря брови и деловито взмахивая руками в такт шагу. Он ворвался ко мне и без предисловий начал свой бурный монолог, размахивая перед носом бумагами так, что они свистели в воздухе: — Как мне надоел это закомплексованный индюк! Этот придурок Ирв, мать его, Равиц, только что вызвал меня к себе в кабинет и дыша мне в пупок, как мучающийся от отдышки, пережравший французский бульдог, сначала возмутился, почему стоящая позади помощница кое-как сдерживает смех, — ну, а как не смеяться, если любой, кто подходит к малышу Ирву похож на его телохранителя, — а потом выдал мне вот это! Он положил передо мной бумаги, на первой из которых было распоряжение Ирва о проведении чего-то вроде корпоратива для начальства и сотрудников. Я взяла бумагу двумя пальцами, приподняла, чтобы прочитать текст и с шумом выдохнула. — Он втюхивает мне это, вот это вот, а я теперь ношусь по кабинетам дизайнерского отдела с глазами срущей кошки, потому что, угадай, кто будет одевать все наше начальство? Ну конечно же, это — я! И уже послезавтра! Так, — он прижал пальцы к вискам, — мы с тобой старые друзья. Скажи мне что-нибудь ободряющее, пожалуйста. Я прикусываю дужку очков и, подвинувшись к ноутбуку, пишу. Закончив, поворачиваю ноутбук экраном к Найджелу. Он, щурясь, читает: — «В Нью-Йорке не обещают дождей целую неделю.» — Он, поперхнувшись, нервно поводит плечами. — Большое человеческое спасибо, Миранда. — Он саркастически изогнул бровь и поправил очки. — Я это заберу. Он потянулся к бумагам, но я подвинула их себе, и он ушел ни с чем, а у меня появилась идея. Я нахожу в контактах телефона Андреа и пишу ей, чтобы она зашла немедленно. Не более чем через пять секунд, она уже стоит в моем кабинете. Я протягиваю ей то, что пару минут назад принес Найджел и отчет о затратах прошлого месяца. Она давится, чем-то похожим на смешок, читая распоряжение Ирва, но остается серьезна. — Да, мне Адель рассказала про, хмм… Небольшую сцену в кабинете мистера Равица. Она раскрывает передо мной ежедневник на столе, и я прошу ее сделать копию этого отчета и привезти ко мне домой вечером. Копию сделать сейчас. И Андреа уходит, забрав с собой ежедневник и бумаги, между которых лежит письмо. Можно было сделать все проще, отдать его прямо в руки, пока Андреа была тут, но теперь у нее будет возможность, если захочет, сделать вид, что она этого не читала, а у меня, что я в это верю. Осталось дождаться вечера. В половину девятого ко мне приходит Джуди Мортон. Тихонько стучит по стеклу прикрытой двери, и я разрешаю ей войти, а сама уже начинаю собираться домой. Я обещала девочкам быть дома к девяти, но наверняка не появлюсь там раньше десяти. Сделав Джуди жест рукой, что она может говорить, я погасила экран ноутбука и стала убирать документы по ящикам стола. — Миранда, мне показалось… — Осторожно начала она и поправила выбившуюся из пучка рыжую кудрявую прядь, — точнее, я уверена, что можно внести некоторые коррективы в те эскизы для фотосессии, что я вчера сделала. Посмотрите. Она показывает мне несколько новых рисунков и, рассмотрев их, я одобрительно киваю. Джуди забирает эскизы, и я отворачиваюсь, чтобы снять со спинки кресла жакет и накинуть на плечи. Ее взгляд падает на книжку, оставленную девочками днем. Я запахиваю жакет и смотрю на постепенно гаснущие окна высоток за окном, а Джуди заговаривает про моих девочек. Про то, насколько они милые и как было приятно проводить с ними время, что у них интересные рисунки. А когда вспоминает про альбомы, я перестаю смотреть на город и благодарно киваю, улыбаясь уголками губ. И только тогда замечаю, как внимательно она изучает глазами обложку книги, ее взгляд теплеет. Я смотрю на это и в моей голове, как пазл, хаотично разбросанные детали соединяются в единую картину, обретая смысл: «Джуди говорит, это была любимая книжка Джереми»; «Джереми всегда нравилось рисовать»; «Джуди подарила нам новые альбомы и карандаши»; «Наш человек — оркестр — Джуди, родила за ночь тридцать разных эскизов для будущей фотосессии»; «Человек полтора года не был в отпуске, так и с ума сойти можно»; «Ты бы видела, как она вчера напилась на вечеринке для Андреа, ее уводили под руки к такси»; «Джереми было десять». Десять, как и моим девочкам. Вместо вдоха, у меня вышло что-то обрывистое, я посмотрела в пол, будто бы на свои туфли, и сделала еще один вдох. Это было тихо, я никак себя не выдала. Я обернулась к девушке, рассматривая бледное лицо и худые руки, сонные глаза в круглых очках, спутанный пучок на голове. Она хотела было уйти, но уронила свои эскизы, и они рассыпались по полу то тут, то там. Опустившись на колено, она начала спешно их собирать и извиняться, но замолчала, когда я подошла и, сев на корточки, помогла ей собрать то, что осталось. Запинаясь, она поблагодарила меня и спешно ушла, оставив в тишине опустевшего офиса. Я выключила последнюю лампу, погрузив кабинет в темноту, нарушаемую только холодным светом луны. Прежде чем уйти, я снова посмотрела на небоскребы, освещенные ночными огнями. Они были также невозмутимы и неподвижны, как утром. Как были вчера и как будут завтра. Это ужасает и вместе с тем, дает надежду.____
Я пришла домой ближе к одиннадцати. Девочки уже спали, поэтому дома меня встретили только их няня и Патриция. Приняв душ и переодевшись в домашний джемпер, брюки и, сменив туфли, я пошла в свой кабинет, где заранее был разведен камин. Языки пламени играли в изумрудной жидкости нетронутого бокала у меня на столе, когда спустя полчаса, я признала, что чтение журнала, рассматривание книг на полках шкафа сейчас только больше меня нервируют. Я не могла не смотреть на часы, не прислушиваться к звукам в коридоре, в ожидании, когда ключ звякнет в главной двери дома. Через еще десять минут я делаю первый глоток вина и, наконец, слышу, как скрипит дверь и шумит дорога, а потом все затихает. Собравшись, я выпрямляюсь в кресле и сказав, что я в кабинете, снова жду. Знакомые шаги раздаются все ближе, а у меня предательски увеличивается пульс. Возьми себя в руки… давай же. Она входит, приветствуя меня своей обычной улыбкой, и подходит к столу, отдавая книгу и копию утреннего отчета. Я чувствую ее парфюм и концентрируюсь на содержании отчета, дабы сохранить невозмутимость в лице, затем просматриваю Книгу. Делаю пометку в книге о заголовках, а мысленно, о том, что за прошедшую минуту мне удалось ни разу не посмотреть на Андреа. Она терпеливо ждет, пока я закончу предварительный просмотр. Указав маркером на кресло и все еще смотря в Книгу, я велю ей сесть. Она берет свою сумку и устраивается в кресле, а я понимаю, что ситуацию это никак не спасает. Ее парфюм наполнил комнату. Боковым зрением вижу, как она рассматривает кабинет, перебирает пальцами длинную тонкую полоску жемчуга, меняет позу, удобнее устраиваясь в кресле. Я отпиваю из бокала, оставляя на краях блеклый след помады. — Миранда. Я закрываю Книгу, собираю листы отчета, укладываю стопкой на стол и только теперь встречаюсь с ней взглядом. Оперившись локтями о стол, я наклоняюсь вперед и, собрав руки в замок, жду. Чего угодно. — Можно и мне? — Она показывает на бокал, и я поднимаюсь, чтобы достать из бара бутылку и второй бокал. Наполнив его чуть больше чем на половину, иду к креслу. — Спасибо. — Она берет у меня вино, делает небольшой глоток и ставит бокал прямо на ковер. Я возвращаюсь за стол, как в безопасную зону. В камине потрескивают дрова, стрелка на часах пересекла полночь. Мы сидим в тишине, потягивая вино, я беру верхний листок из стопки отчета и пытаюсь вчитаться в строки. Андреа так бесшумно подходит к столу, что я замечаю это, только когда ее тень падает на бумагу передо мной. Она берет второй офисный стул и садится напротив. Андреа протягивает руку к моей ладони, и ее прикосновение невесомо. Я нерешительно сжимаю теплые пальцы. — Ты же не думала, что я сейчас возьму и просто уйду, верно? Ну конечно же, так никто не думал. Какие глупости, — с усмешкой сказала она, саркастично изогнула бровь. Помолчав, она продолжила и голос ее стал серьезен: — Я не знаю, что из этого получится, но если ты и правда готова довериться девушке в синем свитере, то она бы расценила это как большую удачу. Я абсолютно серьезно. Ну, что ты так смотришь? Миранда, если ты сейчас как-нибудь не отреагируешь, у меня сердце выпрыгнет, честное слово. Я беру ее руку и подношу внутренней стороной ладони к губам, ее пальцы подрагивают. В камине догорают угли и вино разливается на ковер. Сегодня Андреа остается со мной.