Пути страсти

      Водится за Саюри такая особенность — если что-то взбредет ей в голову, то она ни за что не оставит эту идею в покое. В средних классах она решила, что обязательно встретит своего соулмейта до окончания школы. Влюбилась она в одного парня из параллели и ходила то ли задумчивая, то ли нервная, а то и все вместе. Ее лучшая подруга, Каэде, несильно толкнула ее локтем в бок и поинтересовалась, все ли в порядке, на что Саюри никак не отреагировала и лишь продолжила залипать в одну точку. Каэде прищурилась, но ничего подозрительного не разглядела. Зрение подводило. По выходным они встречались в торговом центре, поэтому Каэде не брала с собой очки — в пределах нормы она видела.       Только что они вернулись из кинотеатра и обсуждали просмотренный фильм, но Саюри резко замолчала и остановилась, словно приросла ногами к земле. Подобная реакция не могла оставить Каэде равнодушной. Она пыталась растормошить Саюри, но та заговорила лишь спустя долгую паузу:       — Не могу поверить.       — В Бога? — Каэде хохотнула, поддерживая тему, которая поднималась в фильме. — Я тоже.       Каэде думала, что подруга поймет и оценит шутку, но она отреагировала неожиданно эмоционально:       — Да нет же! Ты видишь то же, что и я? — Саюри ткнула пальцем в точку, на которую ранее уставилась.       — Откуда я знаю, что ты видишь? — с удрученным вздохом отмахнулась Каэде, даже не желая напрягаться — все равно там ничего интересного.       — Тот парень, — с уточнением Саюри пришлось мириться, ведь она вполне могла заприметить истинного. Каэде чуть приблизилась, походила из стороны в сторону — и, наконец, заметила высокую, хорошо слаженную фигуру юного парня в спортивной форме. Она не рассмотрела черты его лица с такого расстояния, но отметила про себя, что у него густые черные волосы.       — Ну, вижу. И что с того?       — Это же Рин Итоши! Рин. Итоши. Понимаешь?!       — Его имя мне ни о чем не говорит, — Каэде беспечно пожала плечами, прикидывая в уме, где слышала это имя. — А, тот парень, который тебе нравится. И чего такого? Он же не первый и не последний, на кого ты запала. Я не понимаю, чего ты от меня хочешь.       Пока Каэде говорила, Саюри поправила свои роскошные рыжие локоны и без спроса вручила подруге свои вещи.       — Конкретно от тебя, чтобы ты подержала мою сумочку и просто смотрела, как я кадрю, возможно, лучшего молодого футболиста Японии.       — Ну-ну, — Каэде скептически вздернула бровь, проводив подругу насмешливым взглядом. — Удачи.       Саюри была красивой, утонченной девушкой, которая привлекала парней, да вот только характер у нее — бомба замедленного действия, не каждый вывезет, да и девчонки дружат с ней неохотно, из корыстных побуждений, но Каэде знакома с ней с детства, а потому они довольно близки. Каэде никогда не любила учиться и даже думала бросить обучение после средней школы, но Саюри уговорила пойти в старшую. Причина, по которой Каэде продолжила образование — Саюри. Только она.       Их дружба — не разлей вода, и Каэде благодарна небесам за то, что ниспослали ей настолько светлого, бойкого и целеустремленного человека в товарищи. Каэде отличалась пассивным характером, поэтому Саюри компенсировала недостаток движения в ее жизни. Постоянно выводила на улицу и заставляла посещать различные мероприятия.       Именно Саюри сделала жизнь Каэде насыщенной и колоритной. Каэде не смогла бы выразить свою благодарность в стихах, даже если бы она сделалась вдруг поэтом.       Каэде искренне желала счастья подруге в любовных делах, но не слишком-то в это верила. Бракованная бабочка бесцельно перелетала с одного цветка на другой, не опыляя его, не перенося нектар и не питаясь им, а лишь любуясь цветением. Так же и Саюри — смотрела на возлюбленных исподтишка и не предпринимала никаких действий — только наблюдала.       Когда выдавалась возможность — касалась. Ни один из парней не оказался ее соулмейтом. И ее естественный интерес угасал так же быстро, как и зарождался.       Изредка она делала первые шаги. Как, например, в случае с Рином. Заприметила его в тц — и ринулась в бой. Каэде не следила за ними — она почему-то была уверена, что Рин Итоши ей не пара. Саюри это не признает, но ей нужен кто-то заботливый и спокойный, а не высокомерный и эгоистичный.       Когда Саюри вернулась, понурая и меланхоличная, она выдернула сумку из рук подруги и скривилась, словно кислятину проглотила. Каэде хохотнула и утешительно похлопала чужое плечо.       — Что, корабль потерпел крушение?       — Не дождешься, — Саюри жестом показала дорогу, и девушки потопали к выходу. — Просто уплыл.       — Не велика разница.       Мгновение назад казалось, что из отвергнутой Саюри выжали все соки, но она вдруг оживилась и воскликнула:       — Ты ни за что не угадаешь, что он мне ответил на флирт!       Каэде, привыкшая к выходкам подруги с малых лет, не просила ее быть потише и проигнорировала взгляды прохожих.       — Ты права. Ни одной идеи.       — Тебя.       — Что?       — Он сказал, что предпочтёт тебя. Я, видите ли, не в его вкусе. Да у него просто нет вкуса!       — Точно, — за улыбкой Каэде скрыла поселившуюся в сердце неуверенность. Ее немало удивил совершенно неуместный комментарий Рина. Каэде не была страшилой, но и красотой не отличалась. Что он мог найти в ней? — Кто вообще упустит такую обаятельную яндэре?       — Не-ет, не смей меня называть яндэре, это просто отвратительно! Разве я кого-нибудь сталкерю? Да я мухи не обижу!       — Мари Сато с тобой не согласится. Ты наговорила ей гадости на позапрошлой неделе.       Подруги спустились на эскалаторе и вышли на свежий воздух — приятный ветерок обдувал голые колени. Рыжие волосы Саюри отливали медом при свете солнца. Каэде невольно залюбовалась ей. Либо Рин Итоши слепец, либо гей. Как можно отвергнуть столь очаровательное создание? Курносый нос, глаза цвета неба, россыпь веснушек на щеках и нежная персиковая кожа — Саюри была воплощением японского идеала: хрупкая миленькая куколка, похожая на ребенка. Когда мужчины видели ее, они, как правило, все сходились в одном определении: «Ее хочется защитить». Саюри дулась и кричала, что единственный, кому требуется защита — это парню, который посмеет ограничить ее свободу. Каэде не могла не согласиться.       — Надо же, какая у тебя хорошая память на моих «жертв», — Саюри смахнула с нижних ресниц невидимую слезинку и прильнула к подруге, обняв ее за локоть. — Зато я плохая-плохая подружка, Саюри Нагасава, обижаю обездоленных и отвергнутых обществом.       — Ну, хорош выкобениваться. Просто я не понимаю, почему ты не оставишь их в покое.       Школьная иерархия в старшей школе была даже более строгой, чем в средней. В старших классах многие встречались, и это порождало множество сплетен и слухов — не всегда лицеприятных. Если говорить о «жертвах» и «агрессорах», то Саюри была предводителем вторых. Не то чтобы она регулярно травила неугодных, но зачастую подначивала изгоев и провоцировала конфликты. Скандальная у нее была натура. Каэде же скорее занимала роль безучастного наблюдателя, но искренне жалела изгоев, пусть и не торопилась помочь. Это в кино у всех синдром героя, и они спасают тех, с кем обошлись несправедливо, даже в ущерб себе. В реальности все по-другому. А Каэде была реалисткой.       — Если тебе нужно разжёвывать такие простые истины, значит ты меня совсем не понимаешь. Вряд ли после объяснений что-то изменится.       — Ты не права. Язык создан для того, чтобы люди договаривались. Как я могу понять твои чувства, если ты не хочешь мне о них рассказать? Я не экстрасенс и не психолог.       — Говоришь, язык создан для дипломатии? Только ли? Ну, я и Горо Ито поспорили бы…       — Фу, — Каэде скривилась и выдернула руку из дружеской хватки.       — Хотя, можно сказать, что мы с ним так договаривались… — Саюри сделала вид, что задумалась. — Думаю, он остался доволен, и мы расстались без взаимных претензий.       — Странно, что мы дружим, — Каэде сказала это просто как данность, без обиняков и желания уязвить.        Да даже если бы она вкладывала в это негативный смысл, Саюри бы его не заметила — она привыкла, что мужская половина человечества от нее без ума, поэтому мнение девчонок ее не слишком интересовало. А Каэде она и за «девчонку», то есть за соперницу или подружку, не держала. Просто неотъемлемая часть жизни. Жилетка, в которую можно поплакаться. Здоровье, о котором можно позаботиться. Дочь, которую можно отчитать за прогулы и плохое питание. Словом, если Саюри была куклой для всего мира, то Каэде была куклой для Саюри. Возможно, кто-то бы назвал их отношения токсичными, но обеих все устраивало. Плевать, что скажут другие — их об этом никто не спрашивал.       — Правда странно. Но раз уж дружим, давай терпеть заморочки друг друга. Насчёт Мари Сато… Просто она разговаривала с Рином. Я видела!       — Ой, а Мари не перевелась разве?       — Да нет. Это были пустые слухи. Придумал кто-то, когда узнали об ее отношениях с Саэ Итоши. Ты не знала об этом? Я тебе точно говорила.       — Просто я не придала этому значения, наверное.       — Ах, я поймала тебя с поличным, негодница! Ты меня не слушаешь, вот в чем дело! А ну немедля покайся в своих грехах!       Девушки рассмеялись и замолчали. Молчание было комфортным. Так молчат люди, которым не нужно разряжать атмосферу шутками и бессмысленными разговорами. Каждая думала о разном, но отправная точка их размышлений была одна — Рин Итоши.       — И всё-таки он милый, скажи… — мечтательно протянула Саюри, когда они зашли в парк и сели на скамейку напротив пруда, чтобы покормить уточек. Каэде отломила хлебную мякоть и бросила в воду — утки подплыли и стали клевать.       — Ну да, ничего такой, если ты про внешность.       — Ничего такой?! Это нашим уродливым одноклассникам говорить будешь! А Рин Итоши… Его ни за что не перепутаешь с женщиной из-за роста и телосложения, но есть в его чертах что-то женское, совсем чуть-чуть, но придающее ему такой шарм…       — Все ясно, ты втюрилась. Окончательно и бесповоротно.       — Ты это только сейчас поняла? — Саюри насмешливо прищурилась и, раскрошив булочку, кинула крошки в воду, любуясь соперничеством уток за лакомый кусочек.       Но утки, в общем, как люди. Некоторые выжидают своей очереди, напуская на себя равнодушный вид. Если бы Каэде была уткой, она была бы одной из тех, что не подавалась на провокации и ни за что не кормилась бы с руки — то ли из гордости, то ли из отчуждённости.       — Нет. Просто я питала надежду, что ты не потеряна для этого мира.       — Ах, Каэде, бедняжка нецелованная… Тебе бы парня подыскать.       — Чего ради? — Каэде закатила глаза и тучно нахмурилась. Вновь Саюри возвращалась к этой неприятной, не раз обговоренной, теме. — Мне и так хорошо.       — Все одиночки так говорят.       — Потому что это правда! — не выдержав давления, Каэде встала с места, грозно сжимая кулаки — желваки заиграли на ее скулах, и она, казалось, готова была ринуться в драку. Как и всякая «мать», Саюри желала устроить подруге личную жизнь, даже если ее об этом не просили.       — Да ладно тебе, не злись ты так. Я же желаю тебе только добра.       — Конечно желаешь, именно поэтому проворачиваешь всякие уловки за моей спиной.       — Ой, милая, ты знала? — Саюри невинно похлопала пышными ресничками и наклонила голову в бок, но в каждом жесте — фальшь откровенная, непомерная. И как она от нее только не лопнула?       — До завтра, Саюри, — Каэде поспешно засобиралась, огорченная воспоминаниями. — У меня настроения нет.       Подруга неоднократно пыталась свести ее с какими-то парнями в тайне от нее. Это было посягательством на личное пространство. Но Каэде все прощала. Она ненавидела Саюри за эти выходки, но не могла перестать любить… Она ее лучшая подруга. Единственная и незаменимая. Саюри это прекрасно знала и ловко этим пользовалась.       «С тобой разговаривать. К тебе приближаться. Ты просто… неисправимая».       Каэде и Саюри с детства вместе. Не любить им друг друга невозможно. Но… Иногда Саюри переходит черту дозволенного, и Каэде это ранит. Саюри ведёт себя так, словно ей собственной жизни недостаточно, она ещё и хочет «наладить» жизнь подруги. Это так… бестактно. Некрасиво. Слов не подобрать, чтобы выразить всю гамму чувств.       Каэде в очередной раз задумалась о том, чтобы оборвать общение, и в очередной раз бросила эту затею, когда посмотрела в голубые глаза. У Саюри они большие и говорящие — любую эмоции в них можно прочесть, как в книге. В ее глазах не тонешь, они неглубокие, потому что сама Саюри — не море, а так, лужица, зато какая красивая, какая вредная лужица, таких свет не видывал! Возможно, за некоторым презрением к поверхностности и наглости нрава Саюри крылась зависть.       Но кем была бы Каэде, если бы не завидовала? Саюри ведь идеальная. Да, у нее в семье беспорядок, но это, кажется, совсем не отразилось на ней. Ей не нужна родительская или приятельская любовь — только романтическая. Она притягательная. Обаятельная. Харизматичная. Такие нравятся людям. Будь она менее симпатичной, от нее бы и девчонки не отлипали. Завидовали бы, но любили. Проблема в том, что Саюри прелестна настолько, что таким же, как она, женщинам, любить ее невозможно.       — Хэ-эй, прием! — Саюри щелкнула пальцами перед лицом Каэде. — Земля вызывает Каэде. Ну, не обижайся на меня. Хочешь, задай мне любой вопрос, а я отвечу серьезно, только останься, ладно?       Если бы Каэде была чуть внимательнее, она бы заметила, как побледнела Саюри и как задрожал ее голос. Но Каэде была слишком погружена в себя.       — Тебя не останавливает, что он не твой соулмейт? — Каэде села на скамейку, еще ближе к подруге, но не взглянула на нее, чтобы не сбиться с мысли. Она хотела знать все здесь и сейчас.       — Парни, с которыми я спала, тоже не были моими соулмейтами, но тебя это не смущало. Что изменилось сейчас?       — Рином Итоши ты будто бы всерьез увлечена, поэтому я боюсь за тебя… Что, если ты встретишь соулмейта, когда будешь в отношениях с ним? Чем он тебя так зацепил?       — Отношения и даже браки между не истинными — не редкость. Я красивая. Рин красивый. Не вижу причин для отказа.       — Разве красоты достаточно, чтобы быть вместе?       — Ой, да не занудствуй… я не собираюсь сдаваться просто потому, что на моем запястье нет его имени.       — А, кстати, о запястьях… Говорят, что можно понять, предначертан тебе человек или нет, встретившись с ним взглядом. Касание и метка на запястье — что-то вроде гарантии. Но взгляд решает все. Мы с Рином еще ни разу не пересекались взглядом, но если я тебе скажу, что, когда смотрю на его фигуру, то чувствую себя… странно… Что ты сделаешь?       — Предложу тройничок.       — Я серьезно вообще-то.       — А я что, шучу? Ладно-ладно, не злись ты так. Я не знаю, милая. Будет иронично, если Рин действительно окажется твоим соулмейтом. Ну, я не стану стоять у вас на пути, я же не настолько тварина, чтобы уводить парня у подруги. Буду ждать своего бед боя.       — Почему ты уверена, что твоей парой непременно будет плохой мальчик? — тяга Саюри к потенциальным босодзоку, алкоголикам или просто абьюзерам была непонятна для Каэде, ведь она предпочитала сердечных и чутких.       — Потому что я так хочу. Вселенная исполнит любое мое желание, ведь я неотразимая рыжая красотка.       — Мне бы твою уверенность. Аж завидно.

***

      В среду контрольная, а Саюри напилась на вечеринке у знакомого. У него был день рождения, и он позвал всех красивых девчонок — Саюри в первую очередь. Каэде предупреждала: не стоит идти, но Саюри как всегда не послушала. А затем позвонила в полчетвертого утра, ноя о том, что ее рвет без перерыва уже полчаса. Ей срочно нужны лекарства, а дойти до аптеки самостоятельно ей невмочь. Каэде, раздраженная тем, что ее бесцеремонно вырвали из царства сна, гневно отказала, сбросила, а потом… как всегда пошла собираться. Небо, чуть тронутое рассветом, было красивым и завораживающим, но настроение на редкость паршивым.       Мать застукала ее в прихожей, на что Каэде лишь махнула рукой и небрежно ответила: «Саюри». Каэде многим в своей жизни пожертвовала ради подруги. Временем, нервами, деньгами и, как сейчас, — сном. То-то мама была против их дружбы.       На самом деле Саюри не всегда была такой. Когда ей было тринадцать, ее отец ушел из семьи. До этого у них с матерью и так все не клеилось. С тех пор у Саюри начался какой-то подростковый бунт, и она стала более раскрепощенной: одевалась открыто, якшалась с сомнительными типами и, поговаривают, подрабатывала в борделе, но уж Каэде точно знала, что половина слухов про ее подругу — ложь. Она не была примером для подражания, но и назвать ее злом во плоти сложно.       До дома Саюри добираться на двух автобусах с пересадками. По времени не так уж и долго, а топать до аптеки прилично. Ещё и продавщица попалась неприветливая. Спросила резко, прежде чем Каэде открыла рот: «Опиум поди? Или тест на беременность?»       Хотя, чему тут удивляться? По ночам выползает всякий сброд, а Каэде, неумытая, нерасчесанная и не наряженная, не вызывала доверия.       «М-да, ну и занесло меня», — думала Каэде, глядя на циферблат на экране: время отсчитывало ровно пять часов утра. Скоро собираться в школу, но, похоже, Каэде придется остаться с подругой. У нее почти всегда поднималась температура, когда она перебирала. Сегодня она никуда не пойдет.       «Но я же готовилась к контрольной, — уколола игла эгоизма, — я хочу ее написать. Это несправедливо, что я вечно должна возиться с Саюри. А кто позаботится о моих оценках? Саюри? Да три раза».       Каэде уже у дома Саюри, когда на нее налетает какой-то парень. Она вскидывает подбородок и ахает — это же Рин Итоши! Он не выглядит удивленным — молча снимает перчатку, раскатывает рукав спортивной кофты и касается ее шеи. От интимности прикосновения у нее спирает дыхание. Ну почему он не мог коснуться ладони или лица? Почему это должна была быть именно шея? Рин оперативно смотрит на свое запястье и хмурится, как грозовая туча. Очевидно, что они соулмейты. И очевидно, что он об этом догадывался. Саюри будет в ярости, когда узнает. Но Каэде и сама пришла в ярость от этой мысли. «Да какая вообще разница, что она почувствует? Не вечно же ей все самое сладкое должно доставаться!»       Ярость спадает на нет. Каэде смущается этих мыслей. Да что на нее нашло? Они же с Саюри подруги! Почему она думает о ней, как о враге народа? И Рин Итоши — как она его назвала? Сладость? Вот уж точно с ума сошла! Он — известный убийца девичьих сердец. Многие признавались ему в любви — он безжалостно отшил каждую.       Каэде хочет сохранить свое сердце до лучших времен. Она с натугой улыбается и выпаливает:       — Послушай, то, что мы предназначены друг для друга, ни к чему не обязывает. Ни тебя, ни меня. Нам не обязательно…       — Заткнись, — он неожиданно хватает ее за предплечья и сдавливает с такой силой, словно хочет раздавить как соломенную куклу. Она морщится от боли, но не возражает. — Ты для меня никто. Это прикосновение, в сущности, не изменило ничего, кроме необходимости наших регулярных встреч.       — Но подавители… — Каэде изумленно ахает: он ведь спортсмен. Отец Каэде увлекается бейсболом, и из его рассказов она знает, что некоторые спортсмены держатся на подавителях. Да, это сказывается на их здоровье, но отказ соулмейта вовсе не означает невозможность заниматься профессиональным спортом.       — Забудь. Я не могу себе это позволить. Тебе придется подчиняться.       У Каэде плывет перед глазами: она вспоминает Мари Сато и не хочет, чтобы ее постигла та же участь. Каэде отталкивает Рина в грудь.       — Мне жаль, что так вышло.       — Мне тоже.       Она смотрит на него. Будто бы полынь сожгли в метре от них. Такой запах. И такое чувство. Каэде прижимает к груди пакет с лекарствами и спешно обходит Рина. Он не следует за ней. Похоже, в пять утра у него утренняя пробежка — иначе чтобы он делал на улице в такую рань? Ну почему он увидел ее такой некрасивой? Он точно сказал, что предпочитает ее Саюри? Может, он это сказал просто так, чтобы Саюри отстала от него?       Терзаемая сожалениями, Каэде постучалась в нужную дверь. Саюри была бледной как смерть. А ее круги под глазами — следствие долгого недосыпа. Вокруг рта образовались неприятные маленькие прыщики. Алкоголь и правда плохо сказывался на ее организме, но она не прекращала пить. Дом пропах перегаром. Неудивительно, что у нее испортились отношения с матерью. Впрочем, она редко бывала дома — работала на износ, чтобы обеспечить себя и дочь — неблагодарную транжиру.       — О, я тебе заждалась, — с легкой полуулыбкой говорит Саюри, словно не сомневалась, что Каэде исполнит ее просьбу как верный песик. — Чего такая взволнованная? Встретила кого?       — Да нет, просто пьяницы по дороге приставали, вот и испугалась. Пока убегала, думала о судьбе женщин, которым в истинные достались наркоманы, пьяницы да преступники. Вот бедняжки, да? — у Саюри хорошая интуиция, поэтому Каэде врет уверенно, быстро и без запинки.       — И не говори. Прости, что вызвала тебя в такую рань.       — Да ничего. Ты, главное, поправляйся.       — С такой доброй подругой у меня просто нет другого варианта.       — Ты мне льстишь. Саюри!       Когда Саюри тошнит, Каэде придерживает ее волосы. И когда она грохается в обморок, Каэде укладывает ее на футон, заботливо вытирая пот со лба. Каэде всегда рядом с Саюри, но никогда с родителями, приятелями, а теперь и своей судьбой. Если честно, сегодня Каэде очень хотела пойти в школу. Но не пошла.

***

      Горо Ито, нынешний, так называемый, парень Саюри, поймал Каэде на следующий день в школе на большой перемене. Она возвращалась в класс, купив кофе и булочку в автомате, и готовилась плотно перекусить, поболтав с одноклассницами, но Горо перегородил ей путь и требовательно схватил за локоть. Она тогда с трудом проглотила желание послать его куда подальше. В противном случае он бы ее ударил. Вежливостью и уважением к таким невзрачным, как она, девушкам, он не отличался.       — Чо с Саюри?       — Она в норме. Просто вчера перебрала.       — Вы вызвали врача?       — Нет. Ты же знаешь Саюри, она против этого. Это не в первый раз случилось. — «И не в последний уж точно», — добавила про себя Каэде. — Да и мать она не хотела в известность ставить. Ты не переживай так, она правда в порядке. Если хочешь, навести ее после уроков.       Горо, казалось, проигнорировал все ее слова утешения.       — Все же она не пришла сегодня.       — Да, — Каэде уже разозлилась и не могла держать себя в руках, — спроси ее лично, если не веришь мне. А теперь, если ты не против, я хочу перекусить, пока обед не закончился.       Она обходит Горо, но он, похоже, не хочет оставлять ее в покое — и дергает за рукав кофты, вынуждая остановиться. У Каэде холодеют кончики пальцев. Если Горо не отпустил ее так сразу, значит быть беде. Где она ошиблась? Разве она сказала что-то неподобающее? Ах, если бы здесь была Саюри, она бы мигом все разрулила!       «Но если бы не Саюри, я бы не попала в такую ситуацию», — мелькает на задворках сознания, но Каэде не успевает одернуть себя, когда в назревающий конфликт вмешивается третий.       — Какие-то проблемы? — Рин Итоши появляется сбоку, как призрак — она даже не заметила его присутствия, пока он не подал голос. Он стоял настолько близко, что задевал ее рукой. Она вспыхнула от прикосновения как спичка, которую лизнуло пламя.       — У тебя будут, если не отвалишь, Итоши. Чо приперся? Видишь, я разговариваю.       — Разговариваешь с моей девушкой, остолоп.       — Чо? Да не заливай!       Раздался звонок, ученики стали разбредаться по своим кабинетам. Горо цыкнул, засунув руки в карманы.       — Тебе повезло, что прозвенел звонок. Вам обоим. Каэде, если Саюри завтра не придет, спрашивать буду с тебя.       Засосало под ложечкой. Каэде и не заметила, как прильнула к Рину, ища защиты и успокоения, а он приобнял ее за талию — и осознать она это смогла лишь тогда, когда фигура Горо скрылась за лестничным пролетом.       — Значит, тебя зовут Каэде, — Рин отстранился от нее, но взглянул с любопытством. Она закатила глаза.       — Ты знаешь это.       — Знать и слышать — не одно и то же.       Молчание на десять секунд. Большинство учеников уже на своих местах. Каэде беспокоится. Может ли она так простой уйти? Ей ведь есть что сказать. И она говорит, выдавливая слова по кусочкам:       — Спасибо, что вступился за меня.       — Я просто проходил мимо. Ты выглядела очень жалко. Чуть не расплакалась небось. Точно мой соулмейт?       — П-прости, — слезы навернулись.       Какая она наивная, до смешного просто! Поверила в его доброту. В то, что он мог ради нее, не примечательной дурнушки, ввязаться в потасовку. А ведь — кто знает? — если бы не звонок, все могло бы закончиться дракой. Она того не стоит. Вот Саюри… ради нее парни часто вздорили, и никого это не удивляло. Это было закономерно. Хотя Саюри была против насилия и зачастую разнимала парней в ущерб себе, они не прекращали.       — Ладно, — Рина, казалось, чуть задело ее состояние, и он положил руку на ее макушку, потрепав по каштановым волосам. — Не парься. Это был мой выбор.       — Почему ты назвал меня своей девушкой?       — Потому что захотел.       — Но… но… пойдут сплетни!       — Пусть. Тебя они заботят?       Рин убрал ладонь. Она была теплой, чуть потной. Каэде стало так одиноко.       — Вообще-то да, — с обидой возразила она. — И тебя тоже должны.       — Вздор, — Рин пожал плечами и поманил ее пальцем. — Пойдем.       — Куда? — оторопелая, Каэде прижала пакетик с обедом к груди, прямо как в их вчерашнюю встречу.       — Подальше отсюда.       — Но звонок прозвенел! Нам нужно на урок.       — И что? Разве ты не хотела поесть?       Каэде колебалась. Она редко прогуливала уроки — в основном из-за Саюри, но Рин прав: ей жутко хочется кушать. Еще чуть-чуть — желудок заурчит, а если это произойдет на уроке, она сгорит со стыда.       — Знаешь, на что давить, — она благосклонно улыбнулась. Невероятно легко он ее уговорил.       — Я тоже голоден, — он приподнял батончик: только сейчас Каэде заметила, что Рин выглядел несколько утомленным. «Ну да, каждый день вставать в пять утра и идти на пробежку — любой свихнется». Каэде последовала за Рином, как за путеводной звездой, в приподнятом настроении.

***

      Так вышло, что до конца недели Рин и Каэде обедали вместе. Ели они в тишине, изредка переговариваясь о каких-то несущественных мелочах типа домашки и погоды. А в пятницу Рин пригласил ее погулять на выходных. Сначала она не заподозрила подвоха, но когда они приблизились к лав-отелю, она с ужасом осознала, что он копирует поведение брата.       Каэде уперлась пятками в асфальт, когда Рин, заподозрив неладное, прижал ее к телефонной будке, мимо которой они проходили, и поцеловал — глубоко, влажно, а главное — сумасводяще. Она оттолкнула его не без сожаления. Жажда продолжения восстала в груди, но Каэде знала, что невинным поцелуем все не закончится. Чего греха таить? Ей нравился Рин, но она не была готова к большему.       Во взгляде Рина смешалось и недоумение, и недовольство. Он не понимал ее действий. Это разозлило.       — Рин. Я не могу. Это уже слишком. Заниматься «этим» из-за связи, а не любви? Между нами нет искренней привязанности. Еще слишком рано. Пожалуйста, не принуждай меня.       — Я тоже не горю желанием заниматься сексом с девушкой, которую не люблю, но по-другому нельзя, — эти слова резанули по живому. Конечно, она не рассчитывала на то, что он влюбится в нее так скоро, без оглядки и душевных разговоров, которых у них не состоялось, но… Каэде отвернулась.       — По тебе не скажешь, что тебе не хочется.       — А ты присмотрись.       Каэде сделала, как он велел. И заплакала. И убежала куда глаза глядят. Она правда рассчитывала на симпатию. Хотя бы толику. Но не получила ничего. Зрачки не затопили радужку. Щеки не покраснели. Лицо не выражало эмоций. У Рина даже не стоял, чего уж там! Никакого возбуждения. Ему на нее было до чертиков все равно, а она… почти влюбилась. Готова была отдаться ему целиком и полностью. Просто не сейчас. Просто ей нужно время. Вот если бы на ее месте была Саюри, она бы не убежала! Она бы знала, как заставить Рина хотеть ее. А Каэде… она совсем другая. Неопытная, робкая, когда речь заходит об эротике. Рин нагнал ее и, рывком развернув к себе, прорычал — впервые Каэде видела на его лице подобие злости:       — Ты ведёшь себя как инфантильная дура!       — Может быть. А ты не умеешь договариваться, только ставить людей перед фактом: будет так, как я сказал. Меня это не устраивает. Прежде чем решать все за нас двоих, говори со мной. Не знаю, чего ты там боишься, но я тебя не обижу, не укушу, не отвергну.       — Не той, кто убегает от проблем, читать мне нотации.       — Ну, как видишь, все мы не идеальны, но я хотя бы признаю свои ошибки. Я сбежала от разговора. Сбежала от своих чувств. Потому что мне очень страшно. Я не доверяю тебе и не чувствую себя в безопасности с человеком, который… — Каэде спрятала лицо в ладонях: она разрыдалась как безнадежная дура. — Затащил меня в незнакомое место, не дал собраться с мыслями и стал целовать меня как ни в чем не бывало… Ты скажешь мне, что так надо, а я скажу, что это принуждение, почти изнасилование… Вынужденное, но изнасилование. Не поступай со мной так.       — И вновь переводишь стрелки.       Ее чувства не согласованы со словами, но она продолжает нести ахинею:       — Порочный круг будет продолжаться до тех пор, пока ты честно не скажешь мне, чего хочешь и чего боишься. Рин! Не молчи! Ты вообще не понимаешь меня, да?! Ты не понимаешь, как много для меня это значит, и как выглядит твое «давай переспим» со стороны? Ты вообще подумал о том, что для меня это может быть непросто? Что я боюсь боли, крови? Что у меня будет травма?       — Все этим занимаются.       — Когда готовы! Я — нет. Не хочу быть второй Мари Сато.       Рин ощутимо напрягся. К лицу его прилила кровь.       — При чем здесь староста?       — Ками-сама, ты что, не слышал? — Рин выглядел то ли растерянным, то ли злым, но это сказало Каэде о многом.       — О чем, черт возьми, я должен слышать? Говори прямо.       — Она соулмейт твоего старшего брата.       — Увы, — так, значит, об этом ему известно. — И что дальше?       — Их несколько раз видели в лав-отелях. Очевидно же, что Саэ Итоши ее принуждает к…       — Почему ты так в этом уверена? — он огрызнулся, оборвал ее на полуслове, но не так, как раньше. Когда речь заходила о брате, ему нужна была правда и только правда. Рин был ему в каком-то смысле… предан? И не позволял клеветать. Что бы у них ни случилось, а Рин по-прежнему дорожил им — это Каэде усекла твердо.       — А то ты не знаешь Мари Сато! Она хорошая. Она бы никогда…       — С каких это пор хорошие люди не занимаются сексом?       — Я не это имела в виду!.. Просто… отпусти меня, — она попыталась выдернуть руку из его хватки, но он не позволял.       — Нам нужно проводить время вместе. Хочешь ты того или нет.       — Ну, «проводить время вместе» — это не значит трахаться каждую встречу, ага? Уверена, нам есть о чем поговорить, раз мы родственные души, поэтому давай для начала сходим на свидание, что ли? Если ты не против.       — Не против. Синдзюку.       — Прямо сейчас?       — К чему медлить?       — Что ж, ты прав… Я давно не была на Синдзюку. Там ведь самый большой книжный в Токио. Может, заскочим?       — Без проблем.       «Слава Ками. Мне повезло больше, чем Мари Сато», — выдыхает Каэде с облегчением.

***

      А в понедельник Рин спросил ее: неужели она так завелась из-за поцелуя? Он признался, что подыграл ей, потому что ее претензии сбили его с толку. Не собирался он заводить ее ни в какие лав-отели — они просто проходили мимо. Если бы Рин назвал ее тупой истеричкой, она бы согласилась. Но он не стал делать этого. Просто попросил не додумывать лишнего. С таким грозным лицом, будто в него вселился сам Сатана.       Каэде себя ненавидела. Честно. Она устроила скандал из-за пустяка. И она так часто думала о Мари Сато, что решила — пора с ней поговорить. Как бы начать разговор? Каэде выяснила, что сегодня она дежурила и подстерегла девушку у входа в класс. Для начала стоит окликнуть ее, а уж потом — как выпадет карта.       — Эм, Мари Сато, — заговорила Каэде, когда та вышла из класса.       — Да? — Мари подошла к ней, улыбаясь: от нее веяло дружелюбием. Хотелось бы, чтобы с таким же настроением закончился их разговор. Хотелось бы, чтобы он не привел к скандалу, как в случае с Рином. — Ты же Каэде, второгодка из класса 2-3? Фамилию не знаю, прости. И подруга Саюри, верно?       — Больше нет.       — Больше не второгодка или не подруга?       — Так вышло, что и не то и не другое.       Улыбка Каэде сравнима с высохшим плодом. Когда-то он был спелым и сладким, им можно было порадовать ребенка, как чем-то вкусным, но сейчас — нет. Сейчас только пережиток прошлого. И Саюри тоже. Каэде не высказала ей все, что думала — их общение сошло на нет постепенно. Первый толчок — рассказ о том, что Рин ее соулмейт. Саюри, как и говорила, не стала завидовать или вставать у Каэде на пути, когда она решила больше времени проводить с Рином. Каэде чувствовала себя свободной. Саюри даже перестала беспокоить ее по пустякам. Иногда нежной тоской щемило сердце. Дружбу, длившуюся так долго, всегда непросто забыть. Но если она стала ядовитой, то следует обрубить ее, как гнойную руку.       — Мне жаль.       — Да все в порядке…       — У тебя ко мне какой-то разговор?       Каэде вытянулась как по струнке.       — Спасибо, что спросила. Все так. Видишь ли, я — соулмейт Рина Итоши.       — Ого. До меня доходили слухи, что вас с Рином видели на Синдзюку, и вы обедаете вместе. Я подозревала, что вы встречаетесь, но то, что вы соулмейты — нет. Тебе повезло, что пока никто не знает. Когда постоянно шепчутся за спиной — приятного мало. Но к этому привыкаешь.       Каэде кивнула. Она на собственной шкуре проверила слова Мари. Еще очень давно. Со средней школы ее сравнивали с Саюри. На ее фоне она и впрямь была страшненькой. Из хорошего в ней, наверное, только глаза — да, карие, совершенно обычные, но с очаровательными бликами, которые придавали ее взгляду живость и осмысленность. У Саюри таких глаз не было. Пустой, стеклянный и немного пугающий взгляд. Порой ее глаза смеялись. Но это было чрезвычайно редко. Пожалуй, Каэде даже не вспомнит, когда в последний раз.       — Тебе ведь все ещё не безразличен Рин? Прости, что говорю так прямо, но просто про твои чувства к нему не слышал только глухой. Сейчас никто не знает правды, ведь у тебя есть соулмейт, но… Что-то мне подсказывает, что тебе не все равно.       — Ты права. Но тебе не стоит ревновать. Рин меня ненавидит, а Саэ ни за что не позволит мне смотреть в сторону другого парня, даже если это его младший брат…       — Дело не в ревности. Я хочу попросить тебя помочь.       — Что я могу сделать для Рина? — Мари выглядела немного устало, но в миг словно приободрилась.       «Как ловко ты сообразила, что дело в нем. Слухи не врут — ты смышлёная».       — Как думаешь, могут ли братья Итоши наладить отношения с нашей подачки?       Мари отвела взгляд. Сомнения поселились в ее душе.       — Это невозможно. Саэ слишком упрямый. Упертый. И вряд ли он меня послушает.       — Но Рин — пусть и не признаётся себе в этом — готов к компромиссам. Мы еле-еле выстроили нормальные отношения, и я думаю, что смогу склонить его к перемирию. Он страстно жаждет признания брата. И страстно его любит. Как было раньше. До этой их ссоры, подробности которой никто не знает.       — Я рада за вас с Рином.       — Но не от всего сердца?       — Конечно, мне бы хотелось оказаться на твоём месте. К чему лукавить?       Искренность Мари тронула Каэде. Она была такой… милой.       — Братья Итоши разные и, наверное, наивно с моей стороны давать советы, но… Постарайся найти с Саэ общий язык, ладно? Мне тоже в начале было непросто, но я смогла поладить с Рином. «Если мы соулмейты, значит не просто так» — подумала я, и в тот же день мы нашли точки соприкосновения.       — Ты не понимаешь, — Мари выглядела так, словно хранила какой-то секрет, о котором никто не догадывался. — Мне нравится Саэ. Нравится заниматься с ним сексом. Нравится готовить для него. Нравится держать его за руку, когда мы гуляем там, где до нас не доберется пресса. Но…       — Нравится — это не значит любить? Это не одно и то же, если бы всем этим ты занималась с Рином?       — Читаешь мысли. Странно, что мы не соулмейты.       — Это точно. Давай как-нибудь сходим в кино?       — Я не против, — Мари подмигнула. Какой она чудесной была в этот момент! Превзошла даже Саюри. Саюри… взволнованно забилось сердце. — Только без парней.       — Обижаешь, — Каэде чуть боднула Мари в бок, как если бы они были давними подругами. — Ну, так что, ты согласна?       — Мне немного страшно, но я попытаю удачу.       Каэде была счастлива, что Мари согласилась. И Каэде чувствовала себя очень странно: она никогда не флиртовала с женщиной (разве что с Саюри в шутку, пару раз), но любезничать с Мари Сато ей понравилось.

***

      С изложенных выше событий прошло полтора месяца. Мари и Каэде ожидаемо подружились. Помирить братьев Итоши у них пока не вышло, но они не унывали и верили, что рано или поздно усилия принесут результат. Саюри продолжала разгульный образ жизни, но не тревожила Каэде. Пару раз она порывалась остановить подругу, предупредить ее, чем может закончиться злоупотребление табаком и спиртом, но она сдерживала себя.       Жизнь Саюри — ее выбор. Но кто же будет бегать для нее в аптеку в полчетвертого утра? Кто будет ухаживать за ней, когда она болеет? Как-то Каэде осталась у Мари но ночевку. Она задумалась, и Мари, растормошив ее, спросила: «Ты в последнее время грустная. Мне ли не знать, что у вас с Рином все хорошо. Остается только один вариант: Саюри. Ты скучаешь по ней, верно?»       Вместо ответа Каэде обняла Мари и бесшумно расплакалась на ее плече. Саюри, она… не плохая. Просто запутавшаяся в себе одинокая девчонка. И Каэде тяжело ее отпустить. Но еще тяжелее быть рядом с ней. Однажды в выходной, когда Мари и Каэде ходили по магазинам, встретилась Саюри. Она покупала кофе. Попросив подождать у выхода, Каэде поздоровалась с Саюри. Она выглядела помятой. Каэде надеялась, что у нее все хорошо. Но она пришла не за этим. Осталось нечто, что она хотела спросить.       — Саюри, помнишь, я спрашивала тебя: «разве красоты достаточно, чтобы быть вместе?» Ты так и не дала мне ответа.       Саюри улыбнулась со знанием дела. Она все поняла. Она всегда понимала.       — Иногда да.       — Это твой окончательный ответ?       — Да. Красота спасет мир, Каэде. Не забывай.       Саюри очень редко называла Каэде по имени, чаще всего — «милая». Больше Саюри не назовет Каэде милой. Они уже не в тех отношениях. Точка. Так и заканчивается дружба. Искренняя. Многолетняя. Тихо. Безмолвно. Они разошлись в разных направлениях. Их судьбы — тоже. Но Каэде никогда не пожалеет о том, что когда-то их дороги сошлись. Это многому ее научило.       «Спасибо, Саюри. За все». Теперь Каэде готова продолжить жить без оглядки на прошлое.