***
— Агнет? На пороге, держа двумя руками перед собой большую синюю сумку, стояла старшая сестра. Густой румянец свидетельствовал о сильном смущении. Ее нынешний образ так ярко контрастировал с воспоминаниями из детства, когда она вместе с Грегом рушила все, что было для него важно, и смеялась, называя его кретином. Тем не менее, Несс впустил ее, чувствуя себя хозяином положения. Он предполагал, что она приедет после того, как он проигнорировал шестнадцать ее звонков, ещё больше — сообщений. Но он не собирался избегать ее до конца дней. Алексис провел сестру в гостиную. Она скромно уселась на край дивана. Несс же стоял напротив, неприязненно сложив руки на груди. «Божий одуванчик», — зло думал он, разглядывая, как она притоптывает ногой, пытаясь подобрать слова. Он сжалился над ней и завел разговор первым: — Ты куда-то собралась? — он имел в виду сумку. — А? — она вздрогнула и посмотрела на него как-то сиротливо-потерянно, точно не понимала, что он имеет в виду. — Да нет… то есть, да. Еду навестить бабушку. Хочешь со мной? — Так внезапно? Нет. Я не могу просто не прийти на тренировку. Матч на носу. — «На носу», — раздраженно хмыкнула она. — У тебя как обычно все на носу. — Что-то не нравится? — фальшиво улыбнулся Несс. — Ты мог бы… ты… — Агнет заламывала пальцы, глядя вперёд себя. — Навещать родителей хоть иногда. Они переживают. Мама с тех пор, как узнала новости, плохо спит. Ей приходится принимать успокоительное. Отец постоянно ворчит, что это вредно для организма, потому что… Он не признается в этом, но он тоже скучает. Несс лениво зевнул. — Ты приехала только за тем, чтобы сказать мне это? — Ещё чего! — Агнет вскочила с дивана. — Я здесь просто проездом. — Ну и ехала бы дальше, не останавливаясь, — снисходительно кивнул Несс. Из глаз Агнет брызнули слезы. — Я и не знала, что ты такой злопамятный! — Это правда, что я все помню, — Несс был не только волшебником, но и актером: не было ничего проще, чем изобразить восхитительно правдоподобное удивление, — но я не злюсь. — Так я тебе и поверила! — Тебе не нужно верить, Агнет, — Несс задумчиво поскреб в затылке. — Если это все, что ты хотела сказать, то я попрошу тебя уйти. Я занят. — Собой? — она издала недобрый смешок. — Кроме себя у меня никого нет. С этим Агнет не спорила. Она молча подхватила тяжёлую сумку и выбежала из квартиры, словно брат держал ее здесь насильно. Алексис заварил зелёный чай и полулёжа устроился на кровати, смотря спортивный канал, но сосредоточиться на футбольном матче не получалось. В голову лезли назойливые мысли о прошлом.***
«Что же она любит?» Несс неторопливо рассматривал украшения в первом попавшемся ювелирном магазине. Он пытался вспомнить обстановку в родительском кабинете, но ничего, за что удалось бы уцепиться детскому взгляду, там не было. Папе, если он такой же бородатый, каким Несс его помнит, можно подарить хорошую бритву. А маме? «Я жил с ними целых семнадцать лет, потом бежал, оборвав все связи. А что я, в сущности, знаю о них?» — Здравствуйте, — к Нессу обратилась миловидная женщина консультант с бараньими карими глазами. — Вы ищите что-то конкретное? — Нет. Или… да? Не уверен. Я бы хотел подарить украшение матери. Но я понятия не имею, что ей нравится. Золото? Серебро? Вульгарное? Изысканное? Я беспомощен. — Не переживайте. Подберём что-нибудь подходящее. Девушка повела его вдоль витрин, рассказывая о свойствах камней и ценности тех или иных украшений. Алексис не слушал, но под ее монотонную, убаюкивающую речь было приятно размышлять и даже мечтать. Самолёт, на котором команда бастардов должна была отправиться в Токио, потерпел крушение в Тихом океане. Не выжил никто. Чудом их рельс перенесли, иначе они бы оказались в числе утонувших пассажиров. Теперь родители вспомнили о существовании младшего сына и заинтересовались его судьбой. Он был в растерянности и не знал, как реагировать на их приветливые сообщения. Михаэль, выслушав его, скривил гримасу и отплюнулся: «Я бы на твоём месте послал их куда подальше. Но ты, конечно, не я и умеешь прощать людям слабости. Короче говоря, решать тебе. Но я бы их всё-таки послал». Молодая женщина, не прерывая монолог, поправила дужку очков. На стёклах при внимательном изучении можно было обнаружить пылинки. Плечо ее при этом высоко дрыгнуло. Этим жестом она напомнила Нессу мать. Он внезапно оборвал ее на полуслове: — А вы разбираетесь в украшениях? Она быстро собралась и натянула на лицо дежурную улыбку, хотя было видно, что нелепость вопроса клиента поставила ее в неудобное положение. — Это моя работа. — Нет, не так: вы любите украшения? — Очень, — с придыханием ответила она. Несс скрыл удивление. Он не ожидал такой искренней, восторженной реакции. Девушка выглядела удручённой. Ее вежливость — лишь рабочая маска. — Почему? — Украшения — это ещё один способ сказать «люблю». Вы когда-нибудь бывали в историческом музее? Он кивнул с предвкушением истории и не прогадал. — А причем здесь это? — Около семидесяти тысяч лет до нашей эры были созданы первые украшения. Меня поражает, что люди с древности стремились быть красивыми. Им необходимо было думать о пропитании и потомстве, но они находили время и силы думать о любви. Конечно, не в том возвышенно-одухотворенном смысле, который мы вкладываем в это слово сегодня, но по-своему. Они любили так, как могли. В украшения они вкладывали определенный смысл. Я ценю украшения за то, что они носят в себе определенную символику. Например, — она закатила рукав пиджака и обнажила тонкое запястье, на котором красовался драгоценный браслет. — Сочетание изумрудов и сапфиров можно толковать как: сила, мудрость и амбиции. Она прочистила горло и поправила бейджик со своим именем — Ивон — точно стыдясь своей излишней, непрофессиональной открытости. — Рад, что вы нашли работу по душе. Я никогда не задумывался о том, что украшения могут значить так много. — Для большинства женщин и мужчин украшения потеряли свою символическую актуальность. Сейчас при выборе украшений руководствуются девизом: «Чем дороже, тем лучше», но раньше было не так… Сила любви не в ценнике, а в чуткости выбора. Это не так-то просто — выбрать украшение, которое бы идеально подходило к цвету глаз или — простите за эзотерику — цвету души человека. Идеи консультанта пришлись Алексису по вкусу — в них было очарование сказочности, которое так влекло его в детстве: — Моя мать учёный. Не человек, женщина или мать. Сначала — учёный, а уже потом все остальное. Она строгая, серьезная и сколько я ее помню думала лишь о работе. Но, едва не потеряв меня, она внезапно распереживалась. Женщина грустно улыбнулась. Ее бараньи глаза с влажным блеском усиливали впечатление сентиментальности, которое она производила. — У меня для вас кое-что есть. Она расстегнула браслет и вложила его в руку Алексиса прежде, чем он опомнился. — Ивон… — он ахнул, невольно назвав девушку по имени. — Я не могу это принять. — Описывая вашу мать, вы словно описали меня. Но мне бы хотелось избавиться от нелегкого бремени «бездушной карьеристки». Поэтому, пожалуйста, примите браслет. Считайте это моим подарком. — Меня зовут Алексис, — вырвалось: звук его голоса балансировал на грани отчаянья и надежды. — Мне нужно вернуться к работе, Алексис, — доброжелательно кивнув на прощание, Ивон подошла к другим покупателям — чопорной пожилой паре. Что-то зловещее заключалось в слове работа. У скольких детей работа отняла родителей?***
— Люди в двадцать первом веке обнищали душой, — в сущности, Михаэль так говорил только потому, что незнакомый человек, у которого были сигареты, отказался делиться с ним. Они возвращались домой после тренировки пешком, потому что погода стояла приятная; прохладный вечерний ветерок обдувал взмокшие от пота затылки; жариться лишний раз в авто не было никакого желания. Михаэль страсть как хотел покурить, но им не попалось ни одной доброй души. Денег с собой друг «предусмотрительно» не брал, а Несс, не имевший вредных привычек, отказывался снабжать кого бы то ни было никотином. — По себе судишь, что ли? — поддразнил Алексис. — И по Софии. — Она вернулась и отказала тебе? — Нет, все ровно наоборот. Мы сыграем грандиозную свадьбу, и я стану отцом. Несс прыснул в кулак. — Ты? Отцом? Уж пусть лучше Статуя Свободы отрастит член размером с твое эго. — Я пошутил, — закатил глаза Михаэль. — Не могу представить тебя в роли отца. — А я могу, — оживился Михаэль. — Мои дети будут такими же красивыми, как и я. А твои дети будут служить моим, — подмигнул он заговорщически, будто их связывала тайна. Несс подавился воздухом и закашлялся. — Неужели до вашего императорского величества не дошла новость о том, что рабство отменено? — Не у нас с тобой. — Справедливо, — не мог не согласиться Алексис. Этот безобидный подкол заставил его задуматься о природе их отношений. Как давно все пошло под откос? Почему Алексис был не столько другом, сколько слугой Кайзера, исполняющим любые его прихоти? — Э-эй, — Михаэль приобнял Несса за плечи, заметив его упадническое настроение. — Не расстраивайся. Завтра точно будет лучше, чем вчера. Несс не был в этом так уверен. — Если я осмелюсь. — Куда же ты денешься? Мой лучший друг не может быть трусом. Алексис длинно выдохнул и выскользнул из хватки друга, оставив того в полном недоумении. «Ты плохо знаешь лучшего друга. И он себя, похоже, тоже».***
Алексис только-только принял душ, когда в дверь позвонили. Он вытер мокрое лицо и мученически простонал, поправив полотенце, низко сидящее на бедрах. Чуть ли не каждый раз Михаэль открывал дверь курьерам или журналистам в одних трусах. Но Несс так не мог. Он взъерошил волосы, надел нижнее белье и поверх все ещё разнеженного паром тела накинул серый шёлковый халат. «Шёлк для женщин или педерастов, — то ли шутил, то ли взаправду упрекал Михаэль. — Я о тебе чего-то не знаю? Мама, папа, я теперь девчонка»? Михаэль ненавидел трансвеститов, потому что считал, что они не знают, кто они и чего хотят от жизни. Он нередко повторял: «Побеждает не умный или сильный, а знающий себя». Наверное, в чем-то он был прав. На пороге оказалась Агнет все с той же тяжёлой синей сумкой. Наверное, возвращалась от бабушки. Как раз миновали выходные. На этот раз Несс взял ее сумку и молча впустил внутрь. Сестра заняла место на то же диване, но не с краю, а посередине. Она больше не выглядела виноватой, не прятала стыдливо глаза за шторкой волос, а смотрела прямо, уверенно. «Да с таким взглядом решаются пойти добровольцем на войну», — невесело усмехнулся Алексис, садясь рядом и касаясь своим бедром ее. Она вздрогнула, но не возразила. — Ты не хочешь сменить пол? — ошарашивать людей внезапными вопросами Алексис научился у Михаэля. — Надеюсь, ты имеешь в виду пол дома? Да, пора бы. У меня в комнате линолеум, а я больше люблю ламинат. — Нет, я имею в виду твой собственный пол. — Мне комфортно в моем теле. А что, не похоже? К чему ты это, Алекс? Как давно кто-то из членов его семьи называл его по имени? Тем более сокращённым? — Ни к чему, — он покачал головой, грустно улыбаясь. — Прости, просто думал об этом. Сестра подозрительно сощурилась. — А ты не хочешь сменить пол? Алексис раскатисто рассмеялся, откинув голову. — Пока что нет. Агнет прочистила горло. Взгляд ее потяжелел. — Каждый пусть сам извиняется за себя. Я не говорю от лица всех членов нашей семьи, но мне искренне жаль, Алексис, что в детстве я над тобой насмехалась. Мне правда очень, очень стыдно. Несс сжал губы в тонкую полоску. Он думал, что готов к этому разговору, но ошибался. — Не уверен, что мне нужны извинения. Ты делала то, что считала правильным. Разве я могу винить тебя за это? — Нет, — одними губами прошептала Агнет. Плечи ее опустились. Она поджала ноги к груди и всхлипнула. Алексис чувствовал мелкую дрожь, бившую ее, бедром. Он глубоко вздохнул и притянул ее к себе. — Не плачь, Агнет. Мы все были детьми. — Прости меня, — с надрывом прохрипела она, — вместо того, чтобы защищать тебя от нападок, как старшая сестра, я… — Я не ждал от тебя многого. — Я тогда не думала, что делаю что-то плохое. Просто повторяла за родителями и братом. Я думала, что это правильно. Что ты должен интересоваться тем же, чем и мы. Мне тогда не приходило в голову, что члены одной семьи могут интересоваться разным. Да и вообще не походить друг на друга, как жители разных планет… — Жители разных планет? — беззлобно усмехнулся Несс, потрепав сестру по плечу. — Теперь ты понимаешь меня лучше. Агнет отстранилась с явным облегчением; слёзы, омывшие ее щеки, сделали ее лицо ещё прекраснее, чем прежде. — Это я должна была утешать тебя, а не наоборот. — Я всегда любил забирать чужие роли, — солгал Несс, почесав лоб. Агнет взяла со стеклянного столика псевдонаучный журнал и открыла на том месте, в котором вместо закладки пылился чек. Страница была посвящена реально проведённому эксперименту Франкенштейна в 1800-х годах. — Ты неисправимый некротик, — пожурила сестра, припоминая детское влечение брата к смерти, а, вернее, воскрешению. — А ты все такая же любопытная язва. Ты когда-нибудь перестанешь копаться в моих вещах? — Только когда найду порнуху. Должен же ты хоть в чем-то походить на нормальных, а не сказочных парней? — Тебе так сложно поверить в то, что я… — его щеки порозовели. — Ну, ты поняла. — Да, — внушительно кивнула Агнет. — Девственно чист. Во всех отношениях. — Я бы поспорил, что во всех. Агнет просмотрела через плечо Несса. — Ты разрешишь мне… — Оставайся, — вяло махнул рукой Несс. — Я только переночую. Я не займу слишком много места. — Даже если займешь слишком много — мне не жалко. Он поцеловал ее в вишнево-холодную щеку. Она скромно опустила ресницы. В душе Алексиса затрепетала надежда на воссоединение семьи.***
Несс запомнил адрес, по которому мог найти Ивон. Ювелирный магазин Freywille на улице Karl-Liebknecht-Straße 3. После долгожданного ужина с родителями, который не обошёлся без происшествий, он гнал туда, как ненормальный. Ивон не нашлась. Тогда Алексис подошел к управляющему с картофельным носом и одутловатым лицом. — Простите. У вас работает девушка Ивон. Сегодня не ее смена? — Здравствуйте. Ивон недавно уволилась. — Вы не подскажите, как мне ее найти? Управляющий замялся. — Мы не имеем права разглашать личные данные наших сотрудников. Даже бывших. Алексис приторно улыбнулся, достал кожаный кошелек, отсчитал пятьдесят евро и украдкой сунул в жакет мужчины. Управляющий оскорбленно выпрямился, бросил купюры прямо в лицо посетителя и процедил сквозь жёлтые зубы: — Если вы не выйдете вон, я вызову охрану. «Неужели подкуп эффективен только в кино? Не верю. Я, наверное, мало предложил, вот он и оскорбился». Алексис в расстроенных чувствах покинул ювелирный магазин, вытер потные руки о брюки и сел на корточки перед машиной, надеясь только на то, что после смерти эта нервотрёпка прекратится. Он уже собирался уезжать, но заприметил знакомую фигуру на другой стороне улице. Другого такого шанса может и не быть. Несс дождался, когда загорится зелёный свет, и перебежал пешеходный переход, молясь, чтобы за это время Ивон со своим собеседником не скрылась. Когда он приблизился, они стояли все так же невозмутимо, как и прежде. Дородный черноволосый мужчина с пробивающимися, как у подростка, усиками, отреагировал на появление Несса скептически вздёрнутыми бровями. К его ноге прижималась девочка лет семи с двумя косичками. — Здравствуйте, — обратился Несс только к Ивон. Она нервно улыбнулась и успокаивающе тронула мужчину за плечо. — Этой мой коллега. Бывший. А это… — Муж, — пробасил мужчина низким голосом, который не вязался с его мальчишеско-юнкерской внешностью. — Тоже бывший, — добавила Ивон под неодобрительный холодный взгляд мужа. Бывшего, конечно. — Мой автомобиль там, — Несс указал место, где припарковался. — Я буду ждать тебя в салоне. Ивон поспешно кивнула, лишь бы он отвязался от нее. Девочка проводила его любопытным взглядом.***
Ивон постучала по стеклу костяшками пальцев, и Несс послушно разблокировал двери. Прежде, чем она села, он взял инициативу разговора в свои руки: — Почему ты соврала ему, кто я? Что понравилось Нессу в Ивон с первой встречи, так это то, что ее было сложно вывести из равновесия. Пристёгиваясь, она ответила совершенно спокойно, словно не заметила резкости в его тоне: — Несмотря на то, что мы в разводе, мой муж — ревнивец. Он сам не может устроить личную жизнь и мне не даёт. — Ты его любишь? — Я к нему привыкла. А это совсем другое. — Девочка — твоя дочь? — А чья же ещё? — Может, дочь твоего мужа от первого брака? — Точно. И такое может быть. Но она моя дочь. По крайней мере, если мне не приснилось, как я ее рожала. После развода муж взял ее под опеку. — Потому что ты — вся в работе? — Все ты помнишь, — она ласково улыбнулась своими карими бархатными глазами. — Но я подарила тебе браслет именно потому, что решила исправиться. — Значит, теперь ты — примерная мать? — Стараюсь ею быть, — Ивон соскользнула с сиденья. Теперь, полусидя, она казалась такой же низкой, как ее дочь. — Куда поедем? — Признаться, я не думал об этом. Я встретил тебя случайно. — Случайности не случайны, — Ивон подмигнула. Уши Несса обдало жаром смущения. — Ты католик? — Принадлежу к протестантской церкви, если ты об этом. Но, в общем-то, я не верующий. — Ага. Мать же учёный. — Да. И отец. И брат, и сестра… — Кошмар, — искренне посочувствовала она. — Сам крестился? — Нет. Бабушка настояла. Я бы не назвал себя «чистокровным» атеистом. Скорее агностик. Мне же нравится верить в чудо. Мне не могут не симпатизировать идеи христианства о воскрешении, антихристе и страшном суде. Почему ты спросила? — Я собиралась в католический храм на выходных, но, думаю, можно съездить и сейчас. Впрочем, не из религиозных, а из профессиональных целей. На фрески хочу посмотреть. Не смутит ли тебя это? — Да без проблем, — Несс пожал плечами. Храм — это, конечно, необычное место для первого свидания, но, быть может, судьбоносное? — Диктуй адрес.***
— София, — Несс галантно подал девушке руку, когда она выходила из автомобиля. Она приняла его помощь с благодарной улыбкой. — Как ты относишься к детям? Казалось, внезапный вопрос ничуть не удивил ее. — К своим — очень плохо, к чужим — очень хорошо. — Неудивительно, что тебе, а не кому-то другому Михаэль сделал предложение. Он и ты — вы оба рассуждаете о детях так, словно уже как пару сотен лет приходитесь прародителями всего сущего. София наморщила лоб. Недавно она покрасила брови и волосы в платиновый, и ей совсем не шло. — Он просто воображала, а я-то всерьез беременна. «Значит, он не шутил. Вот и как его понять? Как она с ним уживается? Неудивительно, что постоянно сбегает в другие страны. Ну, впрочем, не мое это дело».***
Ивон широко зевнула и потянулась. — Спасибо, что познакомил меня с Софией. Теперь у меня будет больше заказов, — уволившись, Ивон стала работать на дому. Ее навыки и образование позволяли ей самостоятельно изготавливать ювелирные украшения, а София обладала необходимыми связями, благодаря которым скромный бизнес Ивон мог пойти в гору. — Будь у меня деньги, я бы открыла свой ювелирный магазинчик. — Я могу вложиться в твое начинание, каким бы оно ни было. — Даже не думай, — шутливо пригрозила Ивон пальцем. Несс сделал вид, что испугался. Она глупо захихикала и поцеловала его в нос. У ее дочери, так же, как и у нее, была милая родинка на кончике носа. — Разве это будет не достойной платой за браслет? — А ты умеешь договариваться. — Это было несложно. К тому же, ты рада проиграть мне. Она улыбнулась глазами. Это означало «да».