Пути страсти

В таких, как я, не влюбляются, таких не зовут на чай, При встрече не прикасаются невзначай, Ни тебе комплиментов, ни просто как-вас-зовут. Такие, как я, существуют, но не живут. © Санька Хруцкая

      У Рин не только школьного портфеля нет, но и совести. Одноклассники над ней тихо посмеиваются и не то чтобы без причины. Она постоянно что-то забывает или теряет. Неряшливая чудачка. Не такая как все. В ее пренебрежении правилами угадывалось очарование мотылька, крылья которого опалило пламя — за секунду до того, как огонь поглотил его, он влюбился в своего убийцу.       Рео пленили странные люди. Что Наги, что Рин. Со временем он стал заложником своих интересов.       Рин ведь не единственная в своем роде. Рео много странных людей повидал именно потому, что искал встреч с ними. Философы, воздвигающие самые абсурдные теории; упертые скептики, которые, даже столкувшись с необъяснимым, верили в правоту научного подхода; унылые пессимисты, грозящиеся убить себя и никогда не выполняющие своих обещаний; невинные манипуляторы, искренне не понимающие, в чем их вина перед окружающими.       Да. Странных людей было много. И Рео проявлял внимание к каждому, но неизбежно разочаровывался. Возможно, причина неудовольствия крылась в нем самом. Он не знал, что и кого искал, а главное — зачем.       С Наги было удобно. Наги был не против играть в футбол, ходить с Рео по магазинам и ресторанам. Рео раскусил его не сразу, но быстро: этот чудак, сколько бы не ныл, выполнял то, что велено. И все-таки иногда он настораживал Рео. Несмотря на видимость несведущей невинности, таилось в нем нечто лидерское, но если у него и была жажда побеждать, то она касалась лишь увлечений. Ни учеба, ни спорт не входили в это число. Поэтому у Рео не было конкурентов.       Кроме того, что считался принцем школы, он возглавлял рейтинг успеваемости. Учителя не могли на него нарадоваться, а он принимал лавры победителя как должное.       Пока, собственно, не появилась Рин. И ее досаждающе хорошие оценки. Когда Рео увидел ее впервые — растрепанную, небрежную и глупо улыбающуюся, он подумал, что она сильно волнуется. Но спустя неделю знакомства он пришел к выводу, что Рин — просто счастливая идиотка, и все ее улыбки были искренними, а не нервными.       У странности две крайности: она может и привлекать, и отталкивать. В случае с Рин монета впервые перевернулась обратной, неприглядной стороной. Раздраженный успехами девчонки, Рео стал прикладывать больше усилий к урокам; родители, увидев аттестат за первый триместр, ужесточили занятия с репетиторами. График был забит настолько, что невозможно свободно вздохнуть. Тренировки с Наги пришлось отложить. И это злило.       Талант как цветок — если его не поливать трудом, он завянет. Гению Наги была необходима регулярность. Рео не мог ее дать. И это все из-за Рин. Сама того не ведая, она усложнила ему жизнь. Конечно, она сделала это ненамеренно, но это ее не оправдывало.       Рео жадно отпивает газировку под палящим знойным солнцем. И кто придумал учебу в августе? Печет как в жерле вулкана. Рео ненавидит месяц своего рождения. Особенно погоду. Сезон дождей закончился — на смену ему пришла удушливая жара. Рео чувствовал себя сгоревшим в духовке цыпленком.       Рубашка была расстегнута на три пуговицы, оголяя ключицы. Некоторые нескромные одноклассницы называли его ключицы изящными. Слезились глаза, когда Рео обращал взор к солнцу. Вот что по-настоящему важно — уталенная жажда, чистый воздух и свобода, а не изящные ключицы.       Рео в состоянии полузабвения вздрагивает, когда его плеча касаются. Переводит недоуменный взгляд к человеку, что потревожил его покой, и не сразу видит длинные, золотисто-коричневые волосы, наспех собранные в пучок, тонкие, высоко посаженные брови и глаза, синева которых напоминает океан и больше всего выделяется на оливковой коже лица.       Почему-то именно сейчас, когда Рео знает Рин почти полгода, он рассматривает ее по-настоящему: и видит не то, что привык — не только маленький мышиный нос, но и остальные черты до странности миловидного лица. У нее не было пухлых щек и губ, которые Рео привык называть «милыми», но что-то задорное, детское было во взгляде.       Сердцу стало больно. За неприязнь, у которой нет причин существовать. Но потом вернулась память, а с ней и недоумение.       — Что ты здесь делаешь? — почти шипит Рео, отбрасывая привычную роль джентльмена.       Но Рин не обижается на тон. Привыкла, наверное.       — Как и ты, спасаюсь от жары.       Рео скептически вскинул бровь. А что, если она в него влюбилась и записалась в сталкеры?       — Ну, крыша — это явно не лучшее место, чтобы охладиться.       — Лучшее, если ты умеешь искать, — пожала плечами Рин.       Ну и что бы это значило? Только он не успел спросить. Рин открутила крышку и вылила на себя воду из бутылки. Рео шокированно вытаращился на ее довольную физиономию. Капли стекали с волос. Даже если Рин не хотела — она приклеила к себе внимание Рео точно так же, как и мокрая рубашка приклеилась к ее груди и животу.       — Зачем ты это сделала?       — Н-да, на уроках ты более догадливый, Микаге-кун. Я же сказала — спастись от жары. У нас еще три урока, а у меня мозги плавятся.       — Не самый надёжный способ. Ты ведь можешь заболеть, — неожиданно участливо возразил Рео.       Люди, которые удивляют, заставляют заботиться о них. Потому что они покоряют сердца. Задача любого человека на протяжении жизни не потерять возможность удивляться вот таким простым вещам. Рео с грустью постарался припомнить название последней книги, что взволновала его душу. И не смог. Но от поступка Рин внутри что-то щекотнулось — будто на месте иссохшей реки пролилась капля дождя. Это значит, у реки есть шанс на возрождение — это значит, шанс есть и у Рео.       — Вот поэтому я прихожу на крышу. Чтобы влага испарилась. Логично, да? — в ее тоне промелькнуло снисхождение: Рео не был уверен, что наигранное.       — Скажем так: специфический способ борьбы со стрессом. Но я не осуждаю.       — Еще бы ты осуждал, — Рин ощетинилась, но это выглядело беззлобно; и, тем не менее, так непривычно было слышать в ее обычно приветливом тоне язвительность. Неужели он успел ее обидеть? Ведь он не демонстрировал свою неприязнь. Он ее стыдился, ведь знал, насколько мелочно завидовать чужому успеху.       — Поясни.       — А нечего пояснять, — Рин поёжилась от дуновения ветра, обняла колени руками — юбка задралась, и Рео, тяжело сглотнув, отвел взгляд. Как-то гадко стало, паршиво. Словно он что-то сделал не так, хотя не знал, в чем провинился. — Ты мне тоже не нравишься.       — Тоже? — хохотнул Рео. Уж тут он был уверен в себе. — Я никогда не задирал тебя.       — Наши одноклассники очень слепы. Очень не хотят видеть твоих недостатков.       — И много ли у меня недостатков?       — Чуть больше, чем достоинств.       — Значит, — Рео решил не играть, раз его вывели на чистую воду, — неприязнь к тебе — это недостаток?       — Нет, вовсе нет, — Рин качнулась, с каким-то отчаянием кусая губы, — мне все равно, что ты думаешь обо мне, но меня злит, что ты скрываешь подлинное отношение к людям за маской дружелюбия. Ты не честен не только с ними, но и собой. Кто бы что ни говорил, но ты — первоклассный лицемер.       И снова в голову ударяет хмель власти. Чем больше Рин говорила, тем сильнее Рео ощущал, что контролирует положение. Если он захочет, то затянет на шее Рин петлю.       — Что-то я не припомню, чтобы ты высказывала какие-то недовольства на мой счет. Если я не ошибаюсь, то и ты ко мне не слишком-то расположена.       — Ну да, я не отрицаю, кто я есть. Но я никогда не бросала на тебя украдкой такие многообещающие взгляды, которые ты бросал на меня.       — И какие обещания были в этих взглядах? — Рео хитро прищурился и приблизился, но Рин отпрянула, испугавшись. Желваки нетерпения проступили на скулах. — Делаешь такое смелое заявение — обосновывай.       — Подробности унизительны для нас обоих, — Рин больше не улыбалась, она оборонялась. Так непривычно было видеть бдительность на ее лице. Она точно ожидала удара. Не физического. Словесного.       — Удобное оправдание.       — Других у меня не бывает.       Невзирая на противостояние, Рео не собирался сдавать позиции. Его заинтриговала развязка их беседы, которая стремительно набирала обороты из-за недосказанности.       — Но это в любом случае некрасиво — обвинять меня в грехе, который ты разделяешь, — Рео подбросил дров в огонь, но Рин устало шепнула, почти оправдываясь:       — Я не говорила, что это «грех». Я просто высказала то, что давно хотела сказать.       — Тебе стало от этого легче?       — Ощущения смешанные из-за твоей реакции.       — Не думала же ты, что я со всем соглашусь?       — Я надеялась, что ты будешь все отрицать.       — Разве я уже не пал в твоих глазах?       — Не настолько, насколько мог бы.       — Значит, ты искала повод разочароваться во мне? — Рео продолжал разыгрывать оскорбленное достоинство. Он упивался ее беспомощностью. Тем, насколько она побледнела. — Но для этого нужно очароваться. Рин. Ты недоговариваешь. Мне нужна полная правда, а не по крупицам.       — Все, что я сказала, — Рин махнула на все рукой и, отряхнувшись, встала, — это бред. Забей.       Рин распустила пучок — влажные волосы разметались по спине, облепили шею как пузырьки в воде. Переведя дыхание, (наблюдение, что и она была напряжена во время диалога, грело злорадствующее сердце) она засеменила прочь.       — Нет, ты договоришь, — Рео схватил ее за шкирку, грубо швырнул в сторону — она больно впечаталась в стену лопатками, но упрямо стиснула зубы. Любой жалостливый звук лишь раззадорил бы его. — Речи, что ты тут толкала с таким важным видом, я слышу не каждый день. Мне интересно продолжение.       — Интерес… — Рин отвела взгляд и неосознанно облизала пересохшие губы, когда Рео возвысился над ней. Он был так близко, что она слышала запах его одеколона. — Ты по этому принципу отбираешь окружение?       — Ты уже знаешь ответ на вопрос, который задаёшь. Иначе ты бы не превзошла меня.       — Так и знала, что дело в оценках. Так уж и быть, я все скажу. Но для начала дай глотнуть, а? — Рин кивнула на газировку, что Рео оставил на полу. Он не спешил исполнить ее просьбу. Тогда она в сдающемся жесте подняла руки. — Честное слово, я не убегу.       Поверив на слово, Рео, не сводя с нее пристального взгляда, наклонился за газировкой и передал ей. Рин взболтала банку, поднесла ко рту, приоткрыла рот… И, потянувшись на носочках, вылила содержимое на голову Микаге Рео. Изумлённый ее выходкой, он беспомощно моргал, пока газировка, смочившая ресницы, не склеила их. Самодовольно хмыкнув, Рин вприпрыжку поспешила прочь.       «Вот стерва», — восхитился Рео.       — Кстати, Рин, — он окликнул ее у двери. Она остановилась, но не обернулась. — Могла бы прикупить бюстгальтер поинтереснее.       — Для тебя?       — Почему бы и не для меня?       Рин не ответила. Рео попытался вспомнить, когда вел себя таким образом. И снова — ничего.