38| Джек
9 августа 2022 г. в 14:49
К вечеру дождь закончился.
Вечером община заняла места в церкви для молитвы. Только старик Тит не пришёл, но это и так понятно.
Тея и Фиби строили глазки Хорасу и Изекилу. Паула Дефур радовалась, что малышка Сесилия перестала истерить в богоподобном сооружении. Возле выхода сидел зелёный Брутус. Я удивлён его поступком, но более удивлён, что он выжил. Как сильный яд не убил человека? А вдруг Брутус и вовсе не человек? Присцилла хорошела с каждой новой неделей. Я искренне рад за неё и Калеба. Филлис и в церкви курила трубку. Девочка Аврора сидела у окна. Она очень яркая и запоминающаяся, несмотря на чёрное платье, но, похоже, Аврора хотела, чтобы её не замечали в Капелле. С ней что-то происходило. Нет, она не связана с Энтони. Я видел, как нервничал Лоуренс. Его напряжение передавалось Жанин, а вместе с ней и старшему брату Николасу, который вдруг обнял Медею. Безу сидели вчетвером. Лана с братом и её дети сиамские близнецы. Кстати, они — славные ребята, но очень стеснительные.
В Капелле Ману проживало пятьдесят шесть человек, считая меня. И именно я должен разрушить секту изнутри. Как это сделать? Понятия не имею.
Последними в церковь зашла семья Хьюиттов. Как только они переступили порог, Энтони опустил голову. Несколько месяцев происходило подобное. Каждый раз при виде Хьюиттов Энтони опускал голову. Что его связывало с этой семьёй?
— Когда все заняли свои места, я могу начать. Молитва будет, но позже, — Энтони слишком серьёзен и обеспокоен. — Я прошу вас быть осторожными и не высовываться с территории общины. Это касается и взрослых, и детей. Детей особенно. Пожалуйста, не покидайте территорию. Мэр Шульц запретил нам появляться в городе.
Общинники тут же засвистели, а мужчины подали грубый клич.
— Я понимаю вас, — Энтони поднял руки, — я вас прекрасно понимаю. Нам отрезан путь в Спрингвейл. По словам мэра мы должны жить либо в городе, либо в деревне, жить на две территории запрещено. Я принял решение и думаю, вы согласны со мной, что жить в Капелле гораздо лучше, поэтому я выбрал нашу жизнь. Во избежание неприятностей мы должны следовать правилам.
— Это навсегда? — спросил Феб Маннерс.
— Думаю, да.
— Где мы будем брать лекарства для Тита? — забеспокоилась бывшая жена Салливана Тотти.
— Есть аналоги, — ответил Альфи. — Я стал лучше разбираться в травах, поэтому слабое обезболивающее способен смешать самостоятельно.
— А деньги? Где мы будем брать деньги? Какие-то вещи? Бытовые предметы? Запчасти для машин? — поднялся со скамьи Рональд Дефур.
— С каких это пор тебя волнуют такие вещи? — возразила Хани Прадес. — Когда ты в последний раз был в Спрингвейле?
— Ты тоже нечасто туда ездишь!
— А я и не отрицаю. Если мне что-то надо было, я просила. А теперь, когда путь закрыт, Дефур забеспокоился!
— Потому что у меня маленькие дети!
— У меня тоже ребёнок!
— Успокойся, — одёрнул Финч Хани. — Крик тебе не поможет, — высокий Финч всегда носил чёрные очки, у него что-то с глазами.
— Правда, Энтони, мы не можем жить без города. Нам нужен запасной план, нам нужен город, чтобы покупать всё необходимое.
Гектор Маннерс намекал на Оверест. Энтони смотрел в пустоту — думал.
— Сколько запасов еды у нас? — спросил он себе под нос.
— Лето было урожайным, — подал голос Калеб. — Погреб каждого дома завален овощами и банками.
— Мяса маловато, — осторожно сказала Иера. Некоторые обернулись на Брутуса. — Придётся экономить. У нас остались две живые коровы и десяток свиней. Большинство кур зарезаны.
— Значит, мы не будем есть мясо каждый день, — Энтони почесал лоб. — Пары картошек на ужин достаточно. Кусок хлеба с вареньем на завтрак и тарелка бульона на обед. Дети должны есть, а не взрослые.
— Так что насчёт Овереста? Это же вариант, Энтони.
— Я подумаю, Паула. Сейчас ещё не время.
— А когда время? — Пьео Ренн встал со скамьи. — Нужно думать. Давайте решать.
Началась словесная перепалка. Общинники громко обсуждали, где в Овересте можно купить те или иные продукты и вещи.
Энтони поднял кисти, и все замолчали.
— Мы должны жить дальше не назло Спрингвейлу, а потому, что мы хотим жить. Если человек истинно хочет жить, он найдёт всё необходимое в лесу, на поле, на равнине. Каждый может прожить, если захочет. Мы способны существовать вне Спрингвейла. Это он не сможет без нас. Зима — тяжёлое время. Она покажет, на что мы горазды. У нас есть еда, есть крыша над головой, есть тепло. Что вам ещё нужно?
— Тебе легко говорить, у тебя нет детей, — упрекнула преподобного Паула Дефур.
— Никто не заставлял тебя рожать столько отпрысков, — услышал я за спиной голос Флоранс.
Когда Паула упомянула детей, Энтони посмотрел на Присциллу. Она на четвёртом месяце беременности. Калеб оберегал её, как мог.
— Я сказал, что дети не будут ни в чём нуждаться. Вы не будете есть, но ваши дети всегда будут сыты.
— А больные? Зимой часто все болеют, — спросил Леонард.
— У меня достаточно трав, — заверил Альфи. — Я сварю специальный отвар для профилактики болезней. Каждые две недели община будет его пить. Не заболеете, не переживайте.
Жители умоляли об Овересте, но Энтони не слышал их мольбы. Он хотел стать изгоем и затворником, хотел доказать, что можно жить абсолютно отрезанными от социума. Маловероятно. В конечном итоге Энтони сдастся.
— Через несколько недель у нас будут деньги. Дайте мне полмесяца, и тогда вы сможете купить всё что угодно. Спрингвейл нам не нужен и никогда не был нужен. Мир не стоит на одном городе, но лишь один город не принимает нас.
Все покосились на зелёного Брутуса, сидящего у дверей. Он покрыт пóтом, от него исходила вонь. Похоже, только самый больной верил в светлое будущее, и только Брутус Омаль виноват в том, что произошло, и только мясник нёс наказание.
— Теперь мы сами по себе, — подвёл итог Энтони. — Нас считают чужаками, изгоями, фанатиками. Мы не пойдём на их территорию, в случае чего встретим их без оружия и с гордо поднятой головой. Бог хочет, чтобы мы жили, и мы будем жить. Каждый человек в Капелле нашёл веру, и мы её не потеряем, — Энтони схватился за рубашку на груди в том месте, где под тканью висел крестик. — Царь Небесный, Утешитель, Дух Истины, везде пребывающий и всё Собою наполняющий, Источник благ и жизни Податель, приди и вселись в нас, и очисти нас от всякой скверны, и спаси, Благой, души наши.