СОБОР. КНИГА II. ☨ ПОЗВОЛЬ УВИДЕТЬ ТЕБЯ ОБНАЖЁННОЙ ☨

Шестой месяц беременности. Я ходила в туалет через каждые пятнадцать минут. Ведро у кровати за ночь наполнялось полностью. Все мои сарафаны перестали на меня налезать. Футболку с Боно я отложила, не хотела растягивать животом. Может, всё-таки это не девочка? Слишком большая. Калеб решительно настроен на дочь. Значит, девочка будет крупной. Я ела каждые пять минут. Все наши банки с мёдом давно пустые. Спасибо Лоуренсу за пасеку. После родов стоит отблагодарить его за подаренный мёд. Мои руки и так были крупнее, чем у других девушек, так теперь они стали толще, чем у Брутуса. Мне казалось, я ужасно выглядела. Я даже голову самостоятельно не могла помыть — живот мешал. Месяц за мной полностью ухаживал Калеб. Мы и раньше вместе ходили в баню, но теперь он и спину мне потрёт, и трусы наденет. А когда-то он только и снимал с меня их. Калеб держал обещание. Полгода у нас не было секса. Калеб не говорил об этом, не настаивал. Он не ходил злым или нервным. Я отгоняла от себя мысли, что Калеб на стороне кого-то имеет. Нет, он не такой. Калеб стал более самостоятельным. Моя беременность сделала его хозяином дома. Он научился готовить, стирать, ухаживать за скотом. Усложнило всё время — зима. Когда холодно, всем трудно. Однако Калеб справлялся. Да, не без косяков, но всё же. Я и не помнила, когда в последний раз зашивала Калебу носки. Он лишний раз не разрешал мне даже на крылечке посидеть. Гости в нашем доме — редкость. Сглазить беременную — большой грех. Странно, что меня не тошнило. Я столько всего ела, и всё это откладывалось во мне, в нашем ребёнке. Иногда моё нынешнее положение нагоняло депрессию. Я занимала всю кровать, Калеб спал на самом краю. Я толстая, страшная, немощная. Я чувствовала себя жирной свиньёй. Теперь понятно, почему муж не хотел жену. Как можно хотеть такую, как я? — Чего делаешь? — Калеб вылез из погреба с очередной банкой мёда. — Шью ребёнку пелёнки и подгузники. В общине несколько швейных машинок, одна из которых находилась в доме Баллеров. Другая — у Тауншендов. Я догадывалась, что Жанин сошьёт что-нибудь на рождение нового жителя Капеллы. — Солнышко, тебе нельзя так сидеть, — Калеб отодвинул меня от стола. — Столешница на живот давит. — Калеб, на меня ничего не давит! — это говорила волна неконтролируемой агрессии. Частые смены настроения уже не пугали мужа. — Дай мне сюда эту банку и сходи погуляй куда-нибудь! — Куда мне пойти? — виновато спросил Калеб и передал открытую банку. — Ты не хочешь меня видеть? Хочешь побыть одной? — К друзьям своим иди… или к бабам. Я взяла ложку, которая всегда теперь лежала на столе в нашей комнате, и зачерпнула полбанки мёда. Он успокаивал. Он обволакивал и склеивал нервы. — К каким бабам? — в голосе смех. — Которых ты трахаешь у меня за спиной. — Цилла, кого я трахаю? Не понимаю. Я никого не трахаю. — Поделай из меня дуру, а то я не понимаю. Калеб полностью отодвинул стул от стола и повернул меня лицом к себе: — Цилла, что за подозрения? — он забрал банку с ложкой и кинул на столешницу. — Запер меня в доме, вечно где-то ходишь, что-то делаешь. Кормишь свиней? А вдруг ты кормишь чем-то иным кого-нибудь другого?! Калеб стоял напротив меня и смотрел сверху вниз. В моих глазах он видел недоверие, а я в его — отчаяние. — Калеб, я понимаю, что в таком состоянии, — я показала на живот, — ты меня не хочешь. Это хорошая отговорка, — запершило в горле, веки наполнились слезами, — но я также понимаю, что женился ты на совсем другой девушке, которой теперь я не соответствую. — Ты — дурёха? Ответь мне, — Калеб склонился надо мной. — Если ответишь да, то я скажу тебе, что ты вовсе не дурёха, — его голос спокойный и сладкий, как мёд. — Цилла, я хочу тебя. Очень хочу тебя. Куда я ухожу? Я занимаюсь делами. Я полностью переоборудовал хлев для свиней. Я построил новый сарай, в котором ты теперь можешь хранить топоры и шкуры. Я помогал Брутусу с разделкой коров. Знаешь, сколько туш он привёз из Овереста? Десять. Он зарубил десять коров. Я помогал Лоуренсу с утеплением ульев. Я каждый день провожу зарядку детям в школе. Я соорудил кроватку, пеленальный столик и ванночку. Я готовлю еду, и мне это нравится. Я испортил один топор, когда охотился за зайцами в лесу. Я починю его, обещаю. Я научился заправлять одеяло в пододеяльник. Я делаю те вещи, которые всегда делала ты. И знаешь, что? Мне это нравится. Правда. Знаешь, о чём я думаю в эти моменты? О том, как сильно хочу тебя. Я не смотрю на других девушек и женщин. Цилла, я не хочу их, они меня не привлекают. Я знаю, что дома меня ждёт беременная жена. Я знаю и считаю, что моя жена — самая красивая женщина. Каждое утро у меня встаёт член. Знаешь, что я делаю? Отгоняю мысли и иду готовить завтрак. Я не позволяю тебе выходить на улицу, потому что там очень скользко. Я переживаю за тебя каждый день, а ты думаешь только о том, кого и где я трахаю. Калеб выпрямился и склонил голову. — Я такая дура, — я вытерла слёзы. — Я так не считаю. — Ты делаешь всё для меня, а я это не ценю. Не замечаю этого. Я тупо лежу и ничего не делаю, а у меня ещё язык поворачивается говорить о своих каких-то недовольствах. Я беременна, а страдаешь ты. — Я не страдаю. — Я даже секс не могу тебе дать. — Я отказался от него ради ребёнка. Цилла, нет. Мы не будем заниматься сексом. Что я, не потерплю ещё три месяца? — Калеб, но я-то тоже хочу. — Чего? Секса? А-а… — он почесал голову и потянулся к швейной машинке, — а ты пошей. Отвлечёшься. Занятия различными делами отлично перебивают желание заняться сексом. — По себе судишь? — Ну да. Мне вдруг в голову пришла абсолютно дурацкая идея. — Калеб, ты же сделаешь всё для меня? — Конечно. — И ты действительно хочешь меня до сих пор? Он посмеялся и повертел головой: — Разумеется хочу. — Не хочешь подрочить на меня? Калеб ошалел и выпучил глаза. Зашевелил губами, но слова не произносил. — Что ты… что ты такое говоришь? Зачем? Это же… это же такая ерунда! — Дрочить на жену? — Ну… а-а-а… ты хочешь смотреть, как я дрочу? — Да. — Это ведь глупо. Тебе не нравится, когда я это делаю. Ты постоянно ругала меня. — Ты дрочил перед сексом, чтобы достаточно возбудиться, и в самом конце, когда не мог долго кончить. Это не считается мастурбацией. — Погоди, ты… ты это сейчас серьёзно? — Абсолютно. — Но, а тебе-то что с этого? Я спущу пар, а ты? Что сделать мне для тебя? — Сделай это красиво. — Красиво…? Калеб задумался на пару секунд. Что нравится женщинам? Красивые мужчины. Понятие красоты у людей разное, как и восприятие. Порой возбуждает не откровенность, а недоступность. Калеб расстегнул на себе рубашку и снял её. Медленно подошёл ко мне и встал перед лицом. Он запрокинул голову и начал расстёгивать ремень на брюках. Мне всегда нравились его руки: сильные и ловкие. Ремень сложился пополам и хлопнул, будто хлыст. Я улыбалась и краснела. Мне действительно нравилось то, что происходило сейчас, и я горела желанием узнать, что будет дальше. Калеб трогал себя через штаны. Кожа на тыльной стороне ладони натянулась, показались тонкие кости. Калеб не касался меня, но возбуждался. Это видно по выпирающей ширинке. Ему не нужно мастурбировать, чтобы возбудиться, он уже хочет меня прямо сейчас. Калеб взял мои руки и провёл ими по груди — вниз до живота. Тело под ладонями задвигалось. Калеб начал танцевать. Боже, это что, стриптиз? У меня личный стриптизёр, о котором я не знала почти пять лет?! Калеб продолжал трогать себя, извиваясь перед моим носом. Да я сейчас сама кончу! Шаг назад. Расстёгнутая ширинка. А можно поближе-то?! Я тут единственный зритель! Калеб приспустил брюки вместе с трусами одним большим пальцем. Он трогал пах и правой рукой достал наружу возбуждённый член. Да, я давно его не видела в таком состоянии. Уже и позабыла. Калеб смотрел прямо, голова немного опущена. Синие глаза прикованы ко мне. А приватный номер включает подобную услугу? И спросить-то не у кого. Его ноги широко расставлены. Его рука напряжена. Его движения спокойные и уверенные. Что греха таить? Калеб красиво мастурбировал. Я смотрела на него, и мне нравилось происходящее. В своей жизни я не видела порно, но это зрелище я бы поставила на повтор. Пальцы Калеба на члене, как на клавишах саксофона. Кисть подвижна, вены и сухожилия на запястье оголены и вздуты. Два нижних кубика над пахом двигались вместе с вдохом. Калеб томно дышал и зажимал головку члена. Муж отказался от моего удовлетворения, однако я помогала ему удовлетворять себя. Ещё несколько резких движений. Ещё несколько глубоких вдохов. Не быстро. Калеб никогда не двигается быстро. Он провёл большим пальцем вдоль головки и кончил в ладонь. Размазал сперму по низу живота и подошёл ко мне. — Достаточно? — его лицо перед моим. — Это может стать привычкой. Устраивай почаще такое представление. — Стать рукоблудом? На что ты меня подталкиваешь? Я обвила его шею руками и притянула к себе. Он целовал меня как прежде, как и всегда. Я провела ладонями по оголённой груди, и Калеб накрыл мои руки своими, когда они спустились к животу. — Э-э, нет. Я не дам тебе это слизать. — Почему? Можно хоть немного быть причастной? — Наш ребёнок ест то же самое, что и ты, поэтому моя сперма не окажется у тебя во рту. Калеб держал меня за запястья и снова поцеловал. — Когда выступление на бис? Он отпустил мои руки и отошёл, смеясь по пути: — Дай мне небольшой перерыв. Через пару часов я повторю. Мы оба поняли, что наконец-то нашли выход из сложившейся ситуации. Калеб испытал сексуальное удовлетворение, а я — визуальное. Мой личный стриптизёр. Всё-таки повезло мне с мужем.