СОБОР. КНИГА II. ☨ ПОЗВОЛЬ УВИДЕТЬ ТЕБЯ ОБНАЖЁННОЙ ☨

Я лежал один у сарая. Остался один. Заорал от боли и заплакал от страха. — Джером? — подбежал Калеб. — Джером, что такое? — Нога… Он нагнулся над мной и дотронулся до окровавленной штанины, а я снова закричал. Калеб поднял меня на руки и побежал к Альфи в «ФиФ». — Что я наделал? — волновался Калеб. — Какой, блять, из меня учитель? Хани и Финч меня убьют! — Они не будут на тебя кричать… — Зачем я оставил тебя одного? Зачем я просил тебя убрать инвентарь в сарай? О чём я думаю? Блять! — Калеб, ты не виноват… — Джером, прости меня. Я убью Альфи, если он не поможет тебе. — Это всего лишь перелом. — Уже второй. Второй, Джером… Энтони отрубит мне голову. — Он не тронет тебя, потому что ты не виноват. Альфи разорвал на мне штанину и принялся смачивать в отваре тряпки. — Открытый перелом голени. Обо что ты так ударился? — Об полку, — я назвал первое, что пришло в голову. — Об полку, — повторил Альфи себе под нос. — Кость же не должна так торчать, да? — спросил Калеб. — Я правильно понял? Даже я знал, что кость нужно поставить на место. Даже я знал, что это будет адски больно. Альфи надел перчатки и кивнул Калебу. Баллер сильный, он сумел удержать меня, пока доктор исправлял открытый перелом на закрытый. Во время процедуры Филлис меняла мокрые марли на моём лбу. Калеб держал за плечи, Альфи гипсовал ногу, а Филлис напевала на ухо. Меня уничтожил один человек, а воскресили трое. — Ногой категорически нельзя двигать, — Альфи мыл руки, — долго не двигать. Ходить запрещено. Понадобится много времени для того, чтобы кости правильно срослись. Предупреждаю: я не хирург, не умею собирать кости, поэтому не удивляйся, если впоследствии ты будешь немного хромать. Хромота — это не самое страшное. Главное, чтобы нога продолжила расти. В противном случае у тебя, Джером, будет огромная разница в ногах. И, — Альфи постучал по пятке, — не чеши под гипсом, даже если очень захочется. — Малышка плачет по ночам. Что-то её тревожит. Цилла не спит, а я сплю. Вот теперь и я не сплю. Всё думаю о Гелле. Когда я уношу её в лес, малютка успокаивается. В лесу она засыпает, а я глаз не могу сомкнуть под звёздным небом. И сейчас, когда я оставил тебя одного у сарая, я снова задумался о дочке. Вдруг у неё что-то болит? Уйду я с поста физрука. Сейчас учебный год закончится, и если Энтони меня не выгонит, я сам уйду. Не могу я так, чтобы чужие дети страдали из-за меня, — Калеб вытер слёзы и схватил меня за плечо. — Извини, Джером. Я тебя на руках буду носить, если Прадесы позволят. — Не хочу домой. Альфи, можно пока у тебя остаться? — Да. Филлис чайник нагревает, — доктор встал и взял миску с водой. — Пойду помогу ей. Сейчас чай попьём с печеньками и вареньем. Калеб продолжал плакать, а я перестал и вовсе чувствовать. Ни боль, ни жалость, ни страх. Я вспомнил двенадцатую главу из Сираха. — Устами своими враг усладит тебя, но в сердце своём замышляет ввергнуть тебя в яму: глазами своими враг будет плакать, а когда найдёт случай, не насытится кровью. В этот момент Калеб понял, что не он виноват в случившемся. Другой человек не хотел, чтобы я присутствовал на его свадьбе, потому что не желал видеть слёзы на лице невесты.