***
— О-о-о, а вот и он. Выглядит таким же свежим и бодрым, как и обычно, — закричал Джисон, стоило Хёнджину выйти из машины. Он сморщил лоб и нахмурил брови из-за головной боли, от которой не помогли избавиться даже обезболивающие. — Очень смешно, Хан, — проворчал он, двигаясь в направлении к голосу, прищурив глаза от ослепительно яркого солнца, которое сейчас казалось куда ярче, чем обычно. — У кого-то была долгая ночь? — услышав глубокий голос, Хёнджин остановился и распахнул глаза, несмотря на слепящие солнечные лучи. Красноволосый медленно поднял голову и встретился взглядом с, конечно же, блять, Феликсом, сидящим на капоте своей розовой машины и болтающим короткими ногами, подобно ребёнку. Он счастливо улыбался Хёнджину и выглядел так, будто бы проспал часов 10 после чашки чая, а не напился и большую часть ночи приставал к мужчинам. Хёнджин задался вопросом, что же он сделал такого Богу, и почему тот его ненавидит настолько, что оставил его страдать от ужасного похмелья, пока Феликс сиял ярче грёбаного солнца, только усиливая головную боль красноволосого. — Не хочу говорить об этом, — пробормотал Хёнджин, поджав губы, и перенёс вес на правую ногу, не смотря Феликсу в глаза. — Ну, теперь это позорище. Я думал, мы могли бы мило поболтать об этом за леденцом, нет? — ноздри Хёнджина раздулись, и прищуренные глаза встретились с глазами Феликса, вопреки предыдущим действиям. — Закрой свой рот, или, клянусь, я… — он сердито облизал сухие губы, останавливая себя от продолжения фразы, наблюдая за тем, как Феликс склонил голову набок, как щенок. — Ты сделаешь что? Пожалуйста, просвети меня. Меня так заинтриговало то, что ты хочешь сделать, — сказал Феликс, поднеся руку ко рту, пальцы ожидаемо обхватили белую палочку леденца, и он обхватил конфету зубами, нахально ухмыляясь. — Что происходит? Я что-то пропустил? — встрепенулся Джисон, привлекая внимание Хёнджина к другу, заинтригованно поднявшему бровь. — О, не волнуйся, Хани, просто наблюдай и смейся, — кинул Чанбин. Сынмин согласно промычал, а Хёнджин закатил глаза. — Когда мы начнём гонку? — спросил красноволосый, пытаясь перевести тему на что угодно другое. — Я думаю, что все уже в горах, так что начнём, когда подъедем туда, — любезно ответил Феликс, и только тогда Хёнджин осмотрелся и понял, что вокруг в действительности были только он, шесть его друзей и Феликс. — И как же так получилось, что ты здесь, а не в горах? — проворчал Хёнджин, драматично вздыхая. — Меня пригласили встретиться с вами всеми, а значит, теперь я тоже часть группы, м? — красноволосый сощурился ещё сильнее. — Кто сказал? Не помню, чтобы я соглашался на это. — А я не помню, чтобы ты был Альфой группы, — быстро проговорил Феликс. — Йенни попросил меня приехать, и никто, кажется, не был против. Ты бы удивился, узнав, как я поладил с остальными, сладкий, — Хёнджин пыхтел под нос, смотря в сторону, жуя внутреннюю сторону щеки. — К счастью для тебя, — пробормотал он в ответ. — А теперь поехали. Я бы предпочёл обогнать тебя как можно скорее, — выдохнул Хёнджин, чем заработал смешок от Феликса и покачивания блондинистой головы. Однако, помимо этого, парень ничего не ответил, вместо этого элегантно спрыгнув с капота на асфальт. И как он это смог сделать на каблуках, было за гранью понимания Хёнджина. Красноволосый старался не смотреть на обтягивающую светло-голубую юбку, усыпанную одуванчиками по всему периметру, с вырезом снизу справа. Он старался не смотреть на идеально белый топ, едва прикрывавший верхнюю часть тела. Ткань была перевязана посреди груди Феликса и открывала его талию и ключицы. Для кого-либо другого Феликс мог бы показаться идеальной летней мечтой. Для Хёнджина он был самым большим кошмаром. Даже если его член был полностью с этим не согласен. — Поехали, сладкий. Покажи мне, чего стоишь, — Феликс подмигнул ему, не ожидая какой-либо ответной реакции Хёнджина. Вместо этого блондин открыл переднюю дверь машины и грациозно опустился на сиденье. Юбка поднялась выше по его бёдрам, демонстрируя Хёнджину больше открытых мягких мест на теле и оставляя красноволосого с навязчивой мыслью смять кожу в этих местах, пока Феликс сидел за рулём. — Посмотришь на меня, — едва ли не задыхаясь, пробормотал Хёнджин себе под нос.***
Едва достигнув гор, они встретили возбуждённую толпу людей, машущим им. Едва Хёнджин остановился на стартовой линии, машина Феликса остановилась рядом. Едва он погрузился в гудение двигателей, он почувствовал, как поддаётся волнению от начинающейся гонки. Ощущение нарастало с пониманием факта того, что это была горная дорога. И не то, чтобы он часто бывал здесь. От этого адреналин начал выбрасываться в кровь ещё до начала гонки. Юна остановилась перед двумя автомобилями со знакомой улыбкой на лице. Она подняла флаг, выпятив бедро, а затем опустила его вниз. Хёнджин не слышал громких криков и аплодисментов толпы, когда они с Феликсом почти подлетели, двигаясь вперёд. Зрачки расширились, фокусируясь на дороге перед ним и машине, мчащейся рядом с ним. Сердце почти выпрыгивало из груди на крутых и длинных поворотах, тело пробирало дрожью, когда он улыбался почти маниакально, вдавливая педаль газа в пол сильнее. По дорогам было далеко не легко проехать, и даже если Хёнджин знал каждый поворот, как и все горы, как свои пять пальцев, они оставались теми ещё тварями. Особенно когда проезды становились настолько узкими, что двум машинам было физически невозможно проехать рядом друг с другом. Вот поэтому, если один из них отказывался сзади, добраться до достаточно широкого для обгона участка дороги занимало много времени. Он практически мог слышать сардонический смех Феликса, когда Хёнджин заканчивал отчаянными попытками обогнать его. Однако ему было всё равно. Он загнал свою машину в ловушку, закрыв глаза на опасность, оставляя их широко открытыми только на розовую машину перед ним, которую он должен был оставить позади на следующем крутом повороте. Ему было плевать на абсолютно всё. Хван чувствовал переполняющий тело восторг, когда ему удалось получить преимущество на коварном участке, на котором нормально набрать скорость без сомнений мог только тот, кто был знаком с ним. Он резко вывернул руль, крепко сжимая чёрную кожу, коей тот был покрыт. Грудь поднималась от резких вдохов, которые он делал на каждом смертельно опасном повороте, вызывавшем мурашки по коже рук от адреналина. Хёнджин ускорился на самом крутом повороте, оставляя после себя следы шин на трассе, двигаясь всё дальше и дальше. Предвкушение скорой победы окатило его разгоряченное тело, ощущавшее каждое движение его машины, как если бы он был единым целым с ней, и сердцебиение ускорялось пропорционально с оглушительным рёвом двигателя. Именно тогда, прежде, чем он осознал это, передний бампер задышал Хёнджину в багажник. Но красноволосый не собирался этого принимать и дёрнул рычаг переключения передач, непреклонный в своём первенстве. Цифры на спидометре всё увеличивались и увеличивались, колёса сжигали асфальт под машиной, а он продолжать ехать всё дальше, и дальше, и дальше. Так они и ехали большую часть пути: Феликс отчаянно пытался разобраться в запутанных дорогах, а Хёнджин делал всё возможное, чтобы оставаться первым. Тогда они стали приближаться к финишной черте, и красноволосый посмотрел в зеркало заднего вида, замечая фары достаточно далеко от себя, чтобы быть уверенным в победе. Ухмылка исказила его лицо, в голову бил адреналин. Однако после длинного и сильно изогнутого поворота, Хёнджин заметил машину Феликса, стремительно приближавшуюся к нему. Даже когда он пытался восстановить ту скорость, что была до поворота, Феликс уже заприметил сторону дороги Хёнджина, двигаясь всё ближе и ближе, делая каждое движение всё более точным с каждым рывком, который делал красноволосый, стараясь сбросить того с хвоста. Но блондин, вместо того, чтобы обогнать его сейчас, притормозил перед последним поворотом, и только они проехали извилистый участок, Феликс разогнался, как больной ублюдок (коим и являлся), ошарашив Хёнджина на слишком долгую долю секунды, которыми и воспользовался. И как только толпа появилась перед ним, розовая вспышка пронеслась вперёд почти что со скоростью света. Хёнджин едва смог понять, что вообще, блять, произошло только что. Единственная вещь, которую он мог сделать, — это пересечь финишную черту, наблюдая сзади, как Феликс делает последний дрифт, поднимая дым и пыль с асфальта под машиной. Наблюдая сзади, как Феликс выскочил из машины и выкрикнул: — Поприветствуйте своего победителя, сучки! — как раз перед тем, как толпа взорвалась криками, а сердце Хёнджина упало куда-то вниз. «Или ты не такой уж и «Звёздный мальчик», а?» — воспоминания об этих словах загалдели в его голове, как гиены, и Хёнджин ударил кулаками по рулю. Лицо горело от злости. Хван оскалился, и рычание вырвалось из его груди.