***
Сидя за широкой партой без Мими, Уокер наблюдала за присутствующими девушками. Она отметила, что любая из них, которую она встречала на своём пути — обладала модельными данными. Они все словно куколки опытного мастера. Рождённые бессмертные девушки, будь они со стороны тьмы или света, были настолько ослепительно-красивыми, что Вики и такие же девчонки, как она сама, чувствовали себя замухрышками, серыми мышками, абсолютно тривиальными личностями. Она смотрела на длинные волосы самых разнообразных цветов. Горький шоколад. Смоль. Золотистый блонд. Каштановый. Пшеничный. Темно-русый. Огненно-рыжий. Белоснежный. Только у самой Уокер были мягкие волосы цвета погасшей звезды. Длинные, короткие. Густые и не очень. Вьющиеся локоны и идеально выпрямленные. Роскошно и глаз не оторвать. С начала пары прошло всего пять — шесть минут, но ей было уже до смерти скучно. Уокер не любила демонологию, но понимала, что материал учить стоило, если не хотелось пересдавать зачёты и экзамены. Она сидела рядом с высоким окном, из которого видно было недовольное тёмное небо с мрачными тучами. Это был Ад. Место, в котором ей меньше всего хотелось бы находиться. Здесь, в любой аудитории, во всех кампусах и библиотеке пахло гарью, которую Вики почти не выносила. Она любила лёгкую прохладу. Здесь постоянные звуки огня и плескающихся волн лавы. А ей было тяжело вне тишины и спокойствия. — Уокер, вы слышите меня? — внезапно услышала она в свой адрес голос Геральда. Она подняла к нему растерянные глаза и кивнула. — Мне было весьма приятно ставить вам «отлично» за письменный зачёт. Вы отлично справляетесь в материалах демонологии, но весьма неприятно слышать от демонов, которые являлись вашими соперниками на земных заданиях, что вы совершенно безнадёжная ученица из всех учениц по практике, — статный демон снял очки, упорно глядя в глаза непризнанной, которой тот час стало неуютно под всеобщим вниманием. Она всем существом ощущала на своей спине взгляды остальных учеников. И те, кто сидел впереди неё оборачивались, так бестактно глядели, вызывая дичайший дискомфорт… И Геральд её напрягал своими джентльменскими манерами речи. — Вики начала много практиковаться, Геральд. У неё всё получится, — голос подала Мими, этим самым подбадривая её и смягчая настрой профессора. Мужчина метнул взгляд в сторону дьяволицы, но не промолвил ни слова. Он сделал несколько замечаний другим ученикам, затем вернулся к приостановленной лекции. Вики незаметно для всех облегчённо выдохнула, а после — перевела взор к подруге, которая, в свою очередь, с лёгким беспокойством смотрела на неё. Когда непризнанная коротко, но благодарно улыбнулась, Мими понимающе кивнула и вернулась к конспекту. Больше Вики в окно не смотрела, опасаясь, что профессор снова обратит на её внимание, она упорно читала книгу перед собой, совсем не вникая в написанное и отмечая про себя, что в Аду ей точно нет места. Свалить отсюда, да поскорее…***
Очень жаль, что концом лекции в Аду не была аудитория, в которой речь демона Геральда только что подошла к концу. Мужчина, отсекая все «Но…» и «Можно я не пойду?» некоторых учеников, повёл их в библиотеку, находившуюся в самом низу. Здесь не было так душно, как в аудитории и коридоре. Но уют тоже не присутствовал. Демоны, выросшие в этой же библиотеке, которая за несколько веков их жизни стала их домом, отошли на заднюю часть и обсуждали личные темы за стеллажами. Вики же, придерживаясь роли одиночки, чуть отошла от толпы и старалась не заострять внимание на том, что Мими сейчас не рядом с ней. Непризнанная разглядывала громадную библиотеку, наполненную старыми и редкими книжными экземплярами, которые хотелось перечитать в свободное время. Это она и собиралась сделать, когда закончатся её занятия.***
В момент, когда часы в комнате показали семь без четырёх, Мими с удовольствием согласилась составить ей компанию за книгами. И пусть ненавидела она чтение, — ради гипер-замкнутой подруги была готова и там вечер провести… — Я думала, что Ад тебе не нравится, — собирая смоляные волосы в конский хвост, сказала дьяволица. — Так и есть, но сидеть в комнате тоже не хочется. А в библиотеке куча интересных книг. Переодевшись в лёгкую, домашнюю одежду и прихватив сигареты с зажигалкой, девушки отправились в факультет демонов. Уже кончиками пальцев прохаживаясь по корешкам потрёпанных, но ценных книг, Вики призналась самой себе, что есть кое-что получше, чем запереться в ванной и думать о своём прошлом. Цепкий, глубокий океанический взгляд зацепился за название французского произведения, которое она не успела даже изучить в то время, когда на хрупких плечах ещё не было столько груза, как «Побыстрее прочитать третью главу из исторической демонологии и без запинки пересказать всё профессору Геральду…» Когда она была человеком, интересовалась лишь современными писателями. Гюго. Об этом человеке, Уокер знала лишь то, что он был величайшим писателем в своё время, и что отважная красавица Эсмеральда — его фантазий дело… О которой, к слову, сейчас читала Мими, сидя за учебным столом. Вики вытащила из стопок вертикально расположенных книг «Отверженных» и присоединилась к подруге. Она забыла о времени, читая главу за главой и в конце восьмой наткнулась на слова, странным образом оставившие в её душе непонятный осадок: «Обыкновенная же жизнь его проходила в повторении одних и тех же занятий в одни и те же часы. Месяцы в его году походили на часы его дня.» Глаза оторвались от страницы. Теперь Уокер вновь провалилась в рассуждения. Каждое утро она просыпалась с мыслью о смерти и Мартине. Каждый божий день покуривала в ванной комнате. И каждую ночь просыпалась в холодном поту, ибо засыпала с грёбаными мыслями о грёбаном прошлом. Ей так страстно захотелось изменить свою жизнь, своё состояние, что была готова провести все свои свободные часы в этой чёртовой библиотеке, чтобы доказать самой себе, что она чего-то стоила. Доказать Мими, что она всегда могла положиться на неё. Доказать этому придурку Ади, что она вовсе не тупица и зануда. Как жаль, что не было в ней ни смелости, ни уверенности… — Вики, я отойду, ладно? — девушку отвлекла Мими, которую позвал кто-то из её знакомых демонов. Уокер кивнула, после чего дьяволица вышла из библиотеки, попросив подождать её десять минут. Закрыв упитанную книгу, Вики достала пачку любимцев и немедленно затянулась. Её напрягали представления о том, как она будет расхаживать по школе в облегающих платьях с глубокими декольте или в коротких теннисных юбках. Чертовски пугали мысли о конфликтах с другими бессмертными, если она проявит малейшей степени дерзость. Как её будут ненавидеть девушки и как сильно мужчины будут желать прикончить. Как она пьяная будет приставать к ним, пританцовывая и держа в руке бокал сухого. Вместе с густым дымом из тела вышла неприятная дрожь от подобных размышлений. К чёрту всё! — Ты осведомлена, что в школьной библиотеке курить запрещено? — внезапно прорезавшийся мужской басистый голос по всему помещению заставил её вздрогнуть и моментально потушить сигарету о свой блокнот. Вики обернулась и незаметно поджала челюсти от досады, когда увидела, что вошедший сын дьявола сам только что затянулся и выдохнул тёмный дым. Она не проронила ни единого звука, ибо не хотелось даже ртом шевелить. И вновь захотелось в комнату. И закрыть ванную на ключ. И снова наполнить ванну ледяной водой. Не украсить лепестками жасмина, не добавить капель масла. Пошло оно всё к чертям. Пошло оно… — Отверженные… — снова он. Снова пристально разглядывал обложку её книги, встав рядом с её стулом. Снова её сердце нервно застучало от того, как близко он находился. И совсем ему неинтересно, кто она, откуда и что из себя представляла. Небрежно провёл длинными пальцами по волосам цвета вороньего крыла и оставил без внимания бедного Гюго, забирая с того же стола Стендаля, которого не нашёл три минуты назад на книжных полках. И ушёл в конец, оставив за собой шлейф мужественности и гордыни. А Вики хотела вернуться к себе. И радость тут же заполнила её душу, когда на пороге увидела Мими. Хотела забыться в бутылке красного итальянского, чтобы наутро не вспомнить то, что испытало её сердце в эти секунды. Есть зрелище более величественное, чем море, — это небо; есть зрелище более величественное, чем небо, — это глубь человеческой души. «Отверженные»