***
Ощущения. Чувства. Тревоги. Мне стоило бы уделить этому внимание, к примеру, как я сдам следующий зачёт по истории и влиянии на разум бессмертных и так далее и прочая хрень... Их нет. Такие лишние. Такие ненужные. Такие вечно создающие мне проблемы. Их наконец-то больше нет. Мне не больно. Только пусто. Я снова ничего не хочу. Видеть кого-то тоже не хочу. Имена знакомых вертятся в голове вихрем, невыносимо, блять, назойливым ветром, потому что я хочу их всех забыть. Всех до единого. Я просто хочу не существовать. Не потому, что это какая-то хрень вроде депрессии или стресса, — мне просто чертовски лень вставать каждое утро и отправляться на учёбу. Терпеть нудные лекции Фенцио, а потом искать печатный материал, ибо нихера не поняла, потому что он только и делает, что орёт на непризнанных, глядя мне в глаза. Есть, конечно, Геральд с Мисселиной, но даже они теперь не цепляют. Меня клонит в сон на каждом занятии. Мне лень думать о чём-то. Лень загоняться. Лень драматизировать. Лень воспринимать, казалось бы, обидные вещи близко к сердцу. Потому что сердцу лень первее, чем мне... Меня клонит в сон и ночью. Теперь я засыпаю, но вместе с моим сном неразделимо гуляет одно противное «Но» — кошмары. Как бы и что бы я ни делала, какие бы методы избавиться от них ни рассматривала, они не уходят. Прицепились, как хреновы клещи, и отравляют мне кровь. Кровь и мысли. Хочется мстить. Причинять боль. Драться. Курить. Что угодно, только перестать копить всю негативную хрень. Я так сильно этого боялась. Так яро избегала этих противных потребностей, но всё равно оказалась в ловушке. Я — отшельник. Не камень. Не мрамор. Не сука. Отшельник. Пусть и придерживаюсь прежней позиции бесчувственного робота. Да, я по-прежнему на чеку. По-прежнему наблюдательна, внимательна и расчётлива. По-прежнему придерживаюсь своих принципов. Отстаиваю свою точку зрения. У себя в голове, блять. И то не всегда, но всё же... Я не иду на бал. Вот так просто не пойду. Останусь в комнате. Или посижу в саду. Или приму тёплую ванну. Или перережу себе горло. Задолбало. Никому не будет дела, если не увидят меня на празднестве, и это охренеть как удобно. Поднявшись после прогулки на Земле в академию, я не стала оставаться в комнате. Прихватила сигареты вместе с позолоченной зажигалкой и отправилась на летающий остров, изобилующий лесами и реками. Заметила его ещё давно, — когда изнуряла себя, тренируя крылья, но никогда не решалась приземляться там. А сейчас было самое время сесть на старое бревно у холодной реки под уходящим солнцем, затянуться сигаретой и молча поговорить с лесом. Если до этих пор мне было страшно и ненавистно вспоминать Мартина, то сейчас... только сейчас мне стало интересно, как он живёт. Продолжает приводить к себе молоденьких тупых девок и насиловать их... Или, может быть, услышав новости о мой смерти, а точнее о самоубийстве, испугался, что всё это всплывёт и начал вести себя, как ангел, на самом деле, а не только в кругу наивных куриц. Кто знает... Не представляю, как отреагировала бы, если бы увидела его когда-нибудь, спустившись на очередное задание. Убила бы? Возможно. Возможно и нет. Но пока что точно не готова видеть не только этого выродка, но и, блять, вообще никого. Охота поубивать всех, включая и противно-милых птичек, сидящих на ветках деревьев. Холодный воздух холодит кожу пальцев, сушит губы, но мне так хорошо. Хорошо чувствовать на себе уныние погоды. Мне нравится. Нравится с тех пор, как сдохла и попала сюда. И вовсе не потому, что это отражение моего состояния, а просто... блять, просто хорошо мне. Но вот перед моим пустым взглядом порхает мой чернокрылый приятель. Крылышки крупнее, чем в тот раз, а ещё на них появились белые мелкие пятнышки. Я даже не думаю перед тем, как встать и двинуться к бабочке, которая тотчас упорхнула в противоположную сторону от меня, но не поднялась ни на уровень выше. Я без раздумий последовала за ней... точно так же, как и в первый раз. Не понимаю, почему в области солнечного сплетения ощущаю приятную прохладу, когда вижу её, или когда даже думаю о ней. Почему я так впечатлилась этой породой?.. И снова блуждаю, как в тот раз. Не замечаю, как луна вместе со звёздами и тёмно-синей гладью забирают небо себе. Но в этот раз ничего не вызывает во мне панику. Луна не кажется злой, ночь желанный гость. Звёзды неплохая для нас с сигаретой компания. Не паникую, когда чернокрылый дружище всё же исчезает среди деревьев. Только вздыхаю и достаю новую сигарету, как за спиной слышится треск ветки. Резко оборачиваюсь. Совсем не в испуге, но в лёгком волнении. Кому взбрело в голову прогуливаться здесь в это время?! — Чёрт!.. Вики? — Саферий? Что ты здесь делаешь? — Хотел спросить то же самое у тебя. Он был... я не могла оторваться от его вида. Даже в этом ночном полумраке я могла разглядеть его жёсткое лицо с большими мешками под глазами. Его голос был немного грубее прежнего, и это заставило меня всерьёз задуматься, не обиделся ли он на меня или какая чертовщина между нами происходит. — Хотела оказаться подальше от остальных, — спокойно отвечаю, поднося сигарету к губам и затягиваясь. Он разглядывал меня несколько секунд, задерживаясь на сигарете между пальцами, и лениво повернул голову в сторону. — Да... Это ты любишь. Угостишь дрянью? — с этим вопросом Саферий сел на бревно, приглашая меня сесть рядом с ним. — Конечно, — выдохнув дым, я опустилась рядом и передала ему сигарету вместе с зажигалкой. И он, в свою очередь, не упустил возможности прикоснуться ко мне своими холодными пальцами. Он был мне приятен. Да. Но не привлекал как мужчина. Она нравился мне, как бесподобный наставник, решивший помочь, даже не прося ничего взамен. Точнее, то, что ему нужно, попросил потом. Потом... Перед тем, как разбилось моё сердце от его слов и болезненного вида, до которого демон докатился из-за тоски. — Как ты себя чувствуешь? — спросила я, не смея взглянуть на него и столкнуться с глазами, — Мы не виделись с тех пор. Я успела соскучиться. Пальцы с сигаретой застыли на уровне моих губ в ожидании его ответа. — Как мило, что ты решила задуматься обо мне, не находишь? — в низком голосе сквозила обида и даже неприязнь, отчего по моей спине пробежали мурашки. Мне было неприятно от его слов. От интонации. От того, что он тоже на меня даже не посмотрел, а начал агрессивно затягиваться и выдыхать вкуснопахнущий дым. — Перестань. Мне жаль, что я сделала тебе больно. Я не хотела. Даже не догадывалась о твоих чувствах. Если бы знала, что дело докатится до этого — не приняла бы твоего предложения, — отбросив от себя дотлевший фильтр, отвечаю в том же тоне. И мы молчим. Тупо смотрим: он вперёд, я — под ноги. Мне холодно и снова тоскливо. Я в ссоре почти с каждым знакомым. А извиниться даже мыслей нет. Потому что... ну, на кой чёрт? Где моя вина? И вот слышится шуршание листьев, спешащих сорваться с веток от напора ветра. Мы продолжаем молчать. Внезапно на кончик носа падает холодная капля. Моросит. Через пару минут капли усиливаются, и ветер кажется холоднее, но мы молчим. Мне хочется... так сильно хочется снова почувствовать себя человеком и чуточку замёрзнуть, но по привычке и главному правилу беру под контроль температуру тела, и не жалею, что не прихватила тёплый пиджак. Дождь усиливается, превращаясь в шумный ливень. Всё как я люблю, блять, если бы не одно мокрое до ниточки «но». Но мы молчим. Молчим, точно идиоты. — Холодно? — прозвучал его голос сквозь вой природы. — Нет, — слабо качаю головой, вздыхая. Он опирается локтями на свои колени. У него красивые руки. Красивые сильные запястья и разодранные костяшки. Наверное, тренировался недавно. — Прости меня... Сначала мне показалось, что послышалось. Потому что это еле коснулось моего слуха, но затем что-то заставило меня напрячь слуховой аппарат. — Я знал, что тебе не нравится проводить время с кем-то, если это не Мими. Но лелеял себя надеждой, что... если я признаюсь, то смогу обратить на себя внимание. Внимание женщины, а не подопечной. Я просто решил сделать шаг, считая, что ты сделаешь его в ответ. Но ты выбрала сделать ещё шагов десять назад. Да... Да, это твой выбор. Я его принимаю и уважаю. И... Я с замиранием сердца и всего тела слушаю его, проникаясь каждым словом, каждым тяжёлым выдохом. И чувствую, как Саферию непросто. Как ему больно. Насколько неприятна ситуация, в которой он оказался. — Просто скажи мне, если тебе что-то будет нужно, Вики. Я буду рад помочь. Всегда, — наконец, поднимает на меня взгляд. Такой тусклый, погасший, усталый, что невольно прижимаюсь к его плечу, и без раздумий кладу голову на его крепкое плечо. — Я и не держала на тебя зла. И не хочу быть причиной твоей грусти. Не думай обо мне. Мы промокли до самых пят, но нам всё равно. Из нас получились бы отличные друзья, не влюбись он в меня так безрассудно. Саферию было плевать на правила, как и любому другому демону. Но я всё ещё поражаюсь его решительности и смелости. Он подавляет эмоции, чему не перестаю восхищаться. Он себя ценит, уважает, выбирает для себя всё самое лучшее, но в случае со мной ошибся чертовски сильно. Он выбрал меня и это чуть не разрушило нас обоих.***
Когда я отправлялась в комнату, шум классической музыки из бального зала долбил мои барабанные перепонки, что аж в висках начало гудеть. Я быстро свалила из коридора верх по лестнице на свой этаж и закрылась в своей комнате. У Мими всегда с собой ключи, мне не стоило переживать по этому поводу. Зато я переживала из-за нашей ссоры. Такой глупой. Такой лишней. Я была груба и слишком обидчива. Вместо того, чтобы нормально поговорить в своей манере и уверить её, что всё, что она сказала — не так, и пойти в другой торговый центр, я сорвалась и наорала. Так нельзя было делать. Мими не железная. И мне стоило подумать о нашей с ней связи и вспомнить, что именно она спасала меня в тяжёлые для меня моменты. Ну, старалась спасти. Она, должно быть, веселится на балу, а меня тошнит от одной только мысли о нём. Меня тошнит от себя. Тошнит от мыслей о своих жизнях. О Люцифере, Ости, Мими, Саферие, Мартине... В комнате мрак, холод, тотальная тишина. Слышится только моё слегка тяжёлое дыхание. Шуршание одежды, которую я снимаю. Вдох. Выдох. Трепетание крыльев. Я слышу свои мысли. Голоса: мужские, женские, детские. Они говорят в унисон. Затем тусклая вспышка, порождающая яркий ужас — долбанные флешбеки... Агрессивно мотаю головой, отчаянно желая сдохнуть, лишь бы не возвращаться в эту хрень снова. Мне проще сгореть заживо или позволить себя закопать. Проще удариться в стену со всей силы и испустить дух, чем вновь окунуться в воспоминания. Это, блять, больно. Обнаруживаю себя, сидящей на полу, держась обеими руками за голову. Чувствую влагу в глазах. Мокрые щёки. Зубы разболелись оттого, насколько сильно сжаты были челюсти. Голова закружилась, стоило мне вскочить с места и попытаться натянуть домашние широкие штаны серого цвета. Затем открыла последний ящик комода, чтобы взять оттуда крепкий виски, припрятанный однажды Мими. Я не любила виски. Не люблю и сейчас, но говорят, что этот дерьмовый на вкус напиток успокаивает нервишки на целую эпоху. Это я и собираюсь проверить. Ибо, блять, чувствую, скоро подохну от перенапряжения. Первый глоток. Вздох. Горло саднит. Жжёт. Меня накрывает злоба от нового вида дискомфорта. Второй. Вздох. Алкоголь растекается по организму. Согревает. Но я всё ещё злюсь. Вкус грубый. Неприятный. Но мысли перестают суетиться в голове. И я делаю ещё один глоток, боясь, что это состояние тотчас покинет меня, если я решусь остановиться. Успокоюсь, блять, да?! Избавлюсь от напряжения?! Мысли перестанут беспокоить?! Кто, сука, сказал эту долбанную бредятину? Я бы прямо сейчас вмазала ему в рожу, да умереть скорее хочу, потому что виски только ухудшил состояние... Затем слышу стук в дверь. Возникает мысль наорать на незваного гостя, но если это окажется Мими, решившая быть со мной вежливой, чтобы не усугубить отношения, то я сделаю только хуже. Поднявшись с пола, открываю дверь, а за ней оказывается тот, кого я, мать его, вообще не ожидала увидеть. И не хотела. Какого хрена?! Не успеваю даже в глаза толком вглядеться, как Люцифер хватает меня за горло и втаскивает обратно в комнату, тут же впечатывая к захлопнувшейся двери. — Так и знал, что тебе нельзя было верить, сука. Но ничего, стереть тебя в порошок не составит труда. Только сначала ты скажешь, с кем, блять, поделилась моей тайной. Говори! — заорал он, продолжая сжимать горло. Мне следовало растеряться, но вместо этого пыталась оттолкнуть его от себя, да только он висел надо мной, как грёбаная скала, сверля горящими пламенем глазами от ярости. — Я не понимаю, о чём идёт речь. Живо отпусти меня! — Да неужели! — резко наклоняется, — Я про долбанные эликсиры, блять. Я о том, как отец узнал, что я их припрятал. И о том, что отрежу твой поганый язык, если ты кому-то рассказала, что я спрятал долю флаконов в низах. Поняла?! — Это не я, — уверенно произнесла я. — Я и в голову проникнуть могу, Уокер. Лучше тебе не быть пока сучкой. Сейчас же, блять, отвечай, кому ты рассказала о них, — с каждой фразой его голос становился всё злее и грознее, но я упрямо смотрела ему в глаза, чтобы он чётко увидел, что было написано на моём лице. Я. Блять. Ничего. Никому. Не рассказывала. — Это не я. Я контактирую только с Мими, мальчиками и Ости. И они точно ничего не знают о твоих долбанных эликсирах. Мне плевать, что у тебя там случилось, но уверена, что ты сам виноват в дерьме, которое на тебя обрушилось и которое может обрушиться на меня. И если ты втянешь меня в свои проблемы, клянусь тебе, Люцифер, я тебя, блять, сдам, потому что не боюсь. Ты сам виноват. — бесстрашно вздёрнув подбородок, злобно произнесла я. Он внимательно слушал меня, но когда я закончила, то угрожающе оскалился, сжав горло сильнее. И я ненавидела себя за то, что пульс бешено бился от испуга и волнения. И Люцифер это хорошо чувствовал. — Твоя глупость доведёт тебя до смерти. И я клянусь, Вики, твоим палачом стану Я. — стальным голосом отчеканил он. — Мою осторожность называешь глупостью? Это ты идиот, что доверил постороннему человеку такие серьёзные вещи, а теперь, когда дерьмо всплыло и прямой виновник этому — ты сам, пытаешься меня запугать! Какого хрена ты выбрал меня?! — не прекращая агрессивных попыток вырваться из его рук, процедила я, но Люцифер упрямо прижимал меня к двери. — Тогда кто это сделал? Никто, кроме тебя не знал, где я их прячу! — Откуда мне знать?! — выкрикнула я. Он яростно встряхнул меня. — Снизь тон, идиотка! — Сам снизь тон! Идиот! мгновение я уловила в его глазах глубокое удивление, но мужчина начал закипать с новой силой. Люцифер сжал горло настолько сильно, что в глазах моментально начало темнеть. Теперь невозможно было толком вздохнуть, а кожа просто адски горела, пока я царапала его руку. — Слушай меня, тварь! Мне чертовски надоело терпеть твои заскоки и нянчиться с тобой как с дряным подростком. Моё терпение имеет границы, и для тебя, сука, я расширил его до максимума, но оно тоже имеет свои пределы! Так что ты или сама закрываешь свой долбанный рот или его закрываю Я! Живого места не оставлю! — шипит он, точно ядовитый змей, приблизив лицо, пока его нос не коснулся моего виска. — ... пошёл нахрен... кхм... — Я не слышу! — Пошёл... нахрен! — кое-как прохрипела я, ощущая, как теряю сознание. И я была горда тем, что смогла послать его сквозь мучительную боль. Потому что это не та человеческая боль. Это было намного хуже. У меня горела абсолютно каждая клетка тела. И Люцифер не жалел меня. Сегодня я разочаровалась в нём полностью. Он не слышит то, что я говорю. Ему не составит проблем выяснить, кто слил информацию его отцу, но почему-то пришёл измываться надо мной. Я теряю силы. Теряю сознание. Но наконец оказываюсь в этой блаженной невесомости в темноте.