***
Какая-то странная — проносится в его голове, пока он наблюдает за ресницами, которые даже не подрагивают. Точно мёртвые. Какая-то по-тихому злая, по-ледяному вспыльчивая. Посидит, послушает молча, а потом отрубит с плеча, кольнёт остро. До невозможности упёртая, но стоит Люциферу смягчить взгляд, как сразу обречённо вздыхает. С виду такая равнодушная, точно белый пигмент, но Люцифер сразу заметил, почувствовал, как сильно и яростно бурлит в ней кровь. Как сильно она желает укрыться под чужим крылом. Вики не нужно, чтобы её понимали. Не нужно, чтобы лазили в голове и сердце. Нахрен не нужны беседы по душам и алкоголь для забытья. Ей нужно спрятаться. Это не её мир, чувствует она. Не здесь её место. Она не хочет быть избранной. Не хочет в будущем выбирать, кем ей стать. Не хочет быть бессмертной. Вики достаточно сигарет и плеера с наушниками. Ей нравилось оставаться слабой, пока не дошло: только обретя силу, она будет чувствовать себя в безопасности. С рабочего кресла Люцифер пересаживается на край кровати, совсем рядом, чтобы отодвинуть пепельные пряди со лба, едва касаясь ладонью тёплой кожи. Чтобы вновь застыть, бегая расширенными зрачками по лицу. Чтобы опустить кончики пальцев к острым скулам и провести по нежной коже вниз до острого подбородка. Ещё ниже — к рукам, лежащим на впалом животе. Тонкие, тёплые. Что он скажет, когда она проснётся? Как она отреагирует? Почему он беспокоится об этом? А почему она всегда смотрит на него, как будто чего-то хочет, а он может это дать? Какого хрена это происходит с ними? Он кожей, своим дыханием чувствует, насколько она разочарована в нём. Вечно отстранённая, со странным пронзительным взглядом, вечно растрёпанными волосами, которые оказались на ощупь шелковистыми до восхитительного вздоха... каждый чёртов раз. Люциферу жаль. Ведь он знал, как она им восхищалась. Как смотрела на него. Как поражалась его силе и статности. Люцифер ещё ни разу не видел, как она улыбается. Ни разу не слышал смех. Ни разу не замечал в её глазах нежность, даже когда он поцеловал её. Хотя трудно это назвать слиянием губ. Скорее укусы и ярые вздохи. Какой-то бой, соревнование, кто зацепит зубами больнее. А после? До невозможности злят эти бурлящие эмоции, ему было неприятно услышать её ответ. Неприятно было видеть её расстроенное лицо. В ней нет открытого жара, несдержанности, сучьей сущности. Только холодный, едва уловимый в глазах восторг. Вики невозможно приструнить, заткнуть, взять под контроль. С ней нужно или договариваться, или её нужно шантажировать, чтобы вынудить к действию, которое он ждёт. Только Люциферу так не хотелось. Вики и так переживала паршивое время. Тёмный, слишком затянувшийся период, в который ему хотелось попробовать добавить светлых красок. Для неё. Чтобы просто посмотреть, как она отреагирует, если он решится коснуться губами щеки. Как сейчас. Медленно, с наслаждением подняться к глазам. Задержаться на лбу, потом поцеловать кончик носа, чтобы в завершении оставить невесомый след своего влечения и кое-чего ещё, что теплится в его груди, на губах. Бледно-розовых, полных, тёплых, идеальных. Подтягивает простынь ещё выше, до самой груди и возвращается в своё кресло, чтобы наблюдать за её спокойным сном. Он ещё не знает, что это впервые за всё время пребывания здесь непризнанной. Никогда она так мирно не спала, разве что в младенчестве.***
Проспала Вики ещё четыре с половиной часа, точно убитая, и открыла глаза с такой неохотой, что уже собиралась заключить сделку с Сатаной, только бы продлить сон, хотя бы на несколько веков. Глубокий вдох, шумный выдох. Неготовность соприкасаться с реальностью. Вот что сопровождает её сейчас. Вот от чего она хочет избавиться. Сначала слабо привстав на локтях с замыкающими каждые полсекунды глазами, а затем и приняв сидячее положение, прижимаясь спиной к узорчатой спинке кровати огромных габаритов, Вики наконец сфокусировала взгляд: опять не её комната. Опять она не в своей кровати. Опять он смотрит на неё, как на добычу. И опять ей хочется повалить его и избить до смерти, стирая кулаки в кровь. Однако моментально в её голове проносится мысль, точно приказ мозга — Не смей говорить с этим мудаком. И она сразу отводит взгляд от его профиля, от которого до сих пор продолжает веять агрессией и жестокостью. Так и не взглянув в глаза, она встаёт с постели и только сейчас понимает, что одета в его рубашку. И что ноги снова голые. И снова чувствует загоревшие зеницы на себе. Сукин сын. А ведь на мне штаны были. Какого же чёрта! Но лицо невозмутимое, почти каменное. Смотрит себе под ноги и по привычному пути шагает в ванную, чтобы плеснуть на лицо холодной воды. На голове пепельное гнездо, однако лицо, к её везению, румяное, отдохнувшее. Почти красивое, думает она, пальцами расчёсывая непослушные пряди. — Рад, что ты можешь встать на ноги, — начинает Люцифер, упёршись плечом о косяк и внимательно наблюдая за её действиями. — Наверное, я... — он осекается, когда Вики выходит из ванной, грубо задевая его плечом, и направляется к двери. Дёргает ручку, но выход заблокирован. Она начинает закипать, да только цель не выронить ни единого звука важнее, чем желание осыпать его всеми ругательствами, которые ей известны. Люцифер тяжело выдыхает, не собираясь так просто мириться с таким раскладом. Он возвращается в своё кресло, по-прежнему не отрываясь от её профиля. Спокойно наблюдает, упёршись подбородком о кулак, за тем, с какими угрюмостью и бессилием девчонка прижимается лбом к двери, обняв себя за локти. — Я понимаю. Ты зла. И ты не виновата. Я не должен был набрасываться на тебя. Не должен был кричать и тем более — применять силу, — произнёс он ровным тоном. — Выяснилось, кто настучал. Вики отходит от двери спиной и садится на кровать. — Я вколол в горло болеутоляющий эликсир. Он сработал и как снотворное. Поэтому ты так крепко спала, — продолжает он. Мне это неинтересно хочется ей съязвить. Но она по-прежнему не смотрит на него. Делает вид, что в комнате одна. Тоскливо смотрит на запертую дверь, сидя на краю кровати и безнадёжно положив ладони на бёдра. — Тебе что-нибудь нужно, Вики? — поднимаясь, спрашивает Люцифер. Вики ловит в его голосе напряжение, некоторую злобу, кончающееся терпение, но она молчит. Да, блять. Чтобы ты исчез. Или выпустил меня отсюда. Или хотя бы заткнулся. Должно быть, я в Аду. Надеюсь, подняться в школу не будет опасно. Боже мой, а который час?! — Посмотри на меня. Вики страшно. Вики злится. Вики хочет пырнуть Люцифера ножом, как и он еле держится, чтобы не дать ей хлёсткую пощёчину, чтобы она наконец обратила на него внимание и выслушала, что он хочет сказать. Но понимает, что это было бы лишним, когда стряхивает её, схватившись за тонкие плечи. Насильно поднимает на ноги, не отрываясь от мутно-голубых пустых глаз. — Я знаю, что мудак, но и ты, блять, не ваниль. Имей уважение хотя бы реагировать, когда с тобой говорят! — прокричав последние слова, грубо толкает её обратно в постель. Он не должен с ней нянчиться. Не должен даже смотреть в сторону таких, как она. Не следует будущему королю заниматься подобной хернёй. Не нравится поведение подданного — надо унизить его в собственных глазах. Но Вики... Она не подданная, поскольку кровь в венах пока ещё убогая. И некуда её больше унижать. И так из болота не сможет выбраться без чьей-нибудь помощи. А проблема была в том, что Люцифер хотел помочь. Не зная не то что ответы, но и не задавая внутри себя вопросов. Желание простое, бескорыстное, можно сказать, безобидное. Вики оставалось только принять её без придирок и когтей, но упрямо продолжала воевать с ним, желая довести до предела эмоций своим молчанием. Да и... больное горло, которое и сейчас продолжает болезненно гореть — отличное оправдание. — Ты даже не сучка. Ты просто тупица! Не понимаешь, когда пытаются найти к тебе подход! Я хотел извиниться и вылечить твоё грёбаное горло, но раз тебе это не нужно — можешь выметаться к чёртовой матери! — и, разозленный, он скрывается в ванной. — Ты же дверь запер, придурок, — выходит только слабый, еле слышный хрип, что очень раздражает её и заставляет жмуриться, — а тупая — я... Подняться и постучаться в ванную дверь нет ни сил, ни желания. В этот момент, ей становится так плевать на своё положение, что она просто плюхается спиной в смятую постель, оставляя ножки свободно висеть, и просто смотрит в потолок. Вики начинает побаиваться его сильнее, но упрямо продолжает стоять на своём, чисто из принципа не идя ему навстречу. Всё думает и думает, а найти свою вину во всей этой хрени не может. Возможно потому, что её и нет вовсе. Ведь кто напрашивался прогуляться с Люцифером в тайному подвалу в лоне Преисподней? Никто. Вот что, оказывается, случается с теми, кто остаётся у дьявола в долгу. Больше она в подобную авантюру не влезет, хоть сдохнет сто раз. Потому что чувства, которые сейчас пытают её сердце намного поганее. Оказывается, не так уж и сложно вывести его на эмоции. Сколько же пыла под этой напускной холодностью и безразличием. На глаза наворачиваются слёзы: не такую жизнь Вики себе хотела. Не рвалась она ко вниманию принца, который теперь является объектом её ненависти, хотя до некоторых пор являлся объектом восхищения. Ей хотелось чего-то тихого и размеренного. Она хотела спокойно окончить учёбу и свалить в столицу, чтобы устроить жизнь там. Ей не хотелось строить карьеру. Не интересны были перспективы, ожидающие её. Ей ничего теперь не интересно. Резко захлопнувшаяся дверь заставила её вскочить и сесть, посмотреть на остывшего Люцифера и ждать, пока до него дойдёт, что дверь нужно открыть, если он хочет, чтобы она ушла. Он сердито смотрит на неё и внезапно понимает, что со злобы забыл кинуть ключ на стол, когда выгонял её. Но в его руках были последние флаконы с эликсирами разных расцветок. Громко выдохнув, он встаёт напротив неё: — Чтобы вколоть малое количество, достаточно обычного шприца, но и его придётся выкрасть из больничного крыла, потому что они будут задавать много вопросов. Болеутоляющее — янтарный оттенок. Вы знакомы. Снотворное — синий. Успокоительное — зелёный. Если... — Мне не нужно это всё. — Что? — не расслышав, о чём хрипит, нагибается он. — Не нужно мне это говорю. Сама... кхм... справлюсь, — и отодвигает протянутые флаконы рукой. — Дверь открой. Не смотрит на него. Не может или не хочет. Может ей страшно, но может и противно. От последнего у Люцифера дёргается бровь, сжимаются кулаки с флаконами. Сжимаются органы. Стоит над ней, как ангел смерти, готовый придушить и во второй раз за отсутствие эмоций. Он порывается наговорить ей всякой грязи, которая так и рвётся из горла, но что-то в нём как будто... переключается, ломается или лопается: — Останешься тут, пока не оправишься. Мне не нравятся твои хрипы. Вики вымученно вздыхает и хватается за голову. — Что с моими хрипами?! — Они есть. — Как же ты задолбал меня... — выдыхает устало, бездумно болтая ногами, отмечая, какая же всё-таки кровать у Люцифера высокая, раз даже она, ростом чуть выше женского стандартного, ощущает себя лилипутом на ней. Люцифер окидывает её взглядом перед тем, как поставить эликсиры на край стола и сесть рядом с ней. — Чёрт, даже не представлял, что это будет выглядеть так... по-идиотски, — готовясь наступить себе на горло, проговорил он. — В двух словах, — режет она. — Прости меня. Точка. Молчание. Тишина. Пол минуты. Распахнувшиеся губы. Он произнёс это уверенно. Бесстрашно. Искренне. Всё это время, не отнимая от неё взгляда, бегает глазами по лицу, которое наконец к нему обернулось. Вики не может скрыть удивление, как и замедлить частоту сердцебиения. Как и вернуть размер расширевшегося зрачка. Как и вернуть чувствительность нервных окончаний. Не чувствует горячую ладонь на своей руке. Она замерла, не в силах отвести глаза от мутно-кровавых зениц. — Или... не по-идиотски, — произносит Люцифер полушёпотом. Чтобы затем накрыть мягкие губы своими. Пользуется её растерянностью и по-хозяйски врывается в рот языком, зарывается пальцами в локоны, несильно цепляет острый подбородок. Чувствует, как поднимается температура её тела, когда кусает нижнюю губу. А Вики отвечает. Слабо. Не так открыто, но с удовольствием. Отвечает, потому что нет той грубости, что была при первом поцелуе с ним. Нет у него цели добиться от неё ответов. Знает, что на этот раз не заткнуть её хочет, не разговорить. Нежно проходится губами по щеке и позволяет ему усадить её на свои сильные бёдра, опуститься горячей дорожкой к шее, ключицам. Позволяет сорвать первые три пуговицы смольной рубашки, чтобы смог расцеловать белоснежные надплечья, но не может сдержать порыв и укусить правую, больно впиваясь зубами в тонкую кожу, за что получает её шипение. Это кажется таким неправильным, но таким чертовски нужным им обоим, что остановиться невозможно. Даже мыслей нет. Она вроде как не выносит теперь его существования, но сейчас это так неважно... Ей слишком хорошо. Слишком приятно ощущать себя в его объятиях. В его тепле и открытости. До той проклятой секунды, пока Люцифер не вжимает её в себя сильнее, заставляя ощутить мощное напряжение между ног. И Вики будто током прошибает. Разгорячившее её возбуждение исчезает. Сердце, доселе колотившееся по рёбрам от предвкушения, теперь уже бьётся от настигшего её страха. Неизвестности. Флешбеков, представших перед глазами. Здесь уже не Люцифер целует её щёки, вновь возвращаясь к губам. Не его руками обхвачена её талия. Вики вскакивает и шарахается от него сразу, как только сбивается дыхание, выдыхая рваное: — Чёрт возьми! Стирает с губ следы от его поцелуев, отходя спиной, пока не упирается в бёдрами в кресло и не падает в него. Люцифер хмурится. Глаза искрятся в недовольном удивлении. — Ты что? — бросает, упираясь ладонями о постель. — Опомнилась? — грубо. — Нет, я... мне нужно идти, открой дверь, — получается сипло и тихо. Нервно сжимает бёдра, впиваясь ногтями в кожу, поджимает губы, не поднимая глаз, в страхе встретиться с ним. — Вики, — пытаясь смягчить тембр настолько, насколько это вообще возможно, произнёс демон. — Что случилось? И знает ведь, в чём дело. И чего она боится. Чего хочет и не хочет. Просто понимает, что хрень из её головы и сердца нужно искоренить, чтобы наконец вздохнула свободно, улыбнулась, как нормальный человек и взглянула на него не этими затуманенными слабостью глазами. Самому признаться не может, что больно от того, как сильно она боится прикосновений. В глаза ему смотреть порой тоже. Больно и почти невыносимо. — Ничего. Просто открой дверь, — сглатывает. — Пожалуйста. — Пока не расскажешь, что с тобой, не выйдешь, — оставаться спокойным — та ещё пытка, но когда приходится вытаскивать из девчонки признания — всё усложняется втройне. — Ты издеваешься сейчас? — отражая его недовольство, Вики хмурится. Её бросает в холод от возмущения. Хочется вопить, что есть сил, да только связок жалко. — Нет. Но ты начинаешь раздражать. То смотришь оленьими глазами, то ведёшь себя, как сука, прекрасно зная, что я хочу всего-то там... помочь. — Помочь?! — вскидывает брови в возмущении. — Да! Помочь! Слышала о таком?! — Да! Я просто не знала, что в твоём лексиконе есть такие слова! — Не смей кричать на меня, Уокер! — Ты тоже не смей на меня кричать! Люцифер замолкает, устремив злые глаза на неё. Вики от нервов не может контролировать слёзы, нарушая обещание не показывать их больше никому. Она не думала, что будет так тяжело. — Просто выпусти меня отсюда... — едва шевеля губами, прошептала она. Глаза её бегают по его лицу, пытаясь ухватиться за эмоции. Опасается услышать отрицательный ответ, но Люцифер просто подходит и садится перед ней на корточки. — Вики, посмотри на меня, — мягко коснувшись пальцами подбородка, чуть приподнимает её лицо, и опущенные глаза всё же врезаются в его. Так холодно и уязвимо. — Просто скажи, чего ты боишься? Я не собираюсь использовать это против. Последнее, что я хочу — причинить тебе боль, поверь. — Зачем ты это делаешь? — не поднимаясь ни на тон с шёпота, сказала она, — Лезешь ко мне, тратишь на меня свои эликсиры, доверяешь секреты. Зачем это всё? Тебе что-то нужно от меня... — Я просто хочу вытащить тебя из дерьма. — С чего ты взял, что я в дерьме? — Ты в нём по уши, Вики, — спокойно ответил он. Ему не нравится эта беседа, но точно знает, что она состоится. Это было неизбежно. Напомнить ей о прошлом было необходимо. — Ты бы и сама справилась, я знаю, но хочешь, чтобы тебе помогли. И я хочу помочь. — Хорошо, предположим, что у меня проблемы, но какое тебе дело? Просто интересно. — Я бы поленился спрашивать об этом. — Отвечай! — не выдержав, закричала она. Острая боль пронзила горло. Вики смотрела ему в глаза, пока Люцифер медленно поднимался во весь рост, испытывая её неморгающим угрожающим взглядом и сжатыми челюстями. — Тебя же изнасиловал какой-то придурок, — тембр низкий, нетерпеливый, злой. — Оттрахал и отвёз домой под утро. Потом тебя нашли мёртвой. Ты ни с кем не общаешься, кроме Мими, и даже на неё особо внимания не обращаешь. Одеваешься, как спецназ из этих ваших голливудских блокбастеров. Ни капли не похожа на себя земную. Ты сама на себя давишь. Ненавидишь себя и ненавидишь других, — замолкает, заметив, как она отводит взгляд в сторону. Как в глазах снова собираются слёзы. Как губы начинают дрожать. Так предательски, так по-детски... — Я не выпущу тебя отсюда. Не надейся. И не волнуйся, — касается кончиками пальцев щеки, но Вики резко дёргается в сторону, показывая, что его прикосновения ненавистны. — Отдохни. Люцифер выходит из комнаты, снова заперев дверь на замок. — Как же я ненавижу тебя... — процедила Вики, не останавливая поток слёз. Внутри льда столько, что, кажется, сердце не может биться. Убиться ей хочется... Просто убиться.