***
Далее следовала хаотичная череда дней, в которой правитель Сяо всецело посвящал себя делам государственным. С утра до ночи он ходил с визитом по всевозможным чиновникам, разведывая обстановку и укрепляя старые контакты. Многие из них относились настороженно к нему и идее объединения, но открыто не перечили, так что Сяо Чжань терпеливо отдавал дань уважения даже самым неприятным личностям, участвуя то в семейном чаепитии, то в церемонии бракосочетания детей двух могущественных семей. Поддержка на Совете также заметно уменьшилась, что было немудрено, учитывая время его отсутствия. Не показав ни малейшего колебания, он спокойно огласил свои планы, игнорируя перешёптывания в зале. Выполнив очередное давящее задание из своего списка дел, он вышел на улицу, и, убедившись, что никого рядом нет, облокотился о дверной проём. Птицы пели свои радостные трели в преддверии лета, порхая над пёстрой черепицей. Солнце светило слишком ярко, и Сяо Чжаню было душно даже на улице. Он осторожно приоткрыл верхнюю завязку ханьфу, чтобы отдышаться, и достал спасительный пузырёк с имбирной настойкой, за которую он был особенно благодарен наставительнице Чо. Благодаря ей у него получалось хотя бы на время бороться с предательской тошнотой. С другой стороны двора показалась фигура генерала Вана, и Сяо Чжань поспешно спрятал снадобье, чтобы по возможности избежать вопросов о своём самочувствии. - Ты избегаешь Чуюэ? – неожиданно спросил генерал, подойдя поближе. - С чего ты взял? – искренне удивился Сяо Чжань. Он… возможно, не искал встречи со своим руководителем наедине, но и не сказать, что прятался от него намеренно. - Ты ведь ему ещё не сказал, да? На этих словах правителю Сяо оставалось лишь вздохнуть. - Говорить об этом с ним… как-то особенно странно. Теперь уже вздохнул генерал Ван. - Ты же замечаешь, что Совет сильно прикипел к нему, пока тебя не было? Тебе придётся с ним откровенно поговорить. - М, - промычал Сяо Чжань, сам не зная, соглашается он или противится этому. Он прекрасно понимал, к чему клонит Ван Чжочэн. С каждым разом становилось всё более неловко. Вот буквально несколько дней назад они вроде бы собрались втроём, как в старые добрые времена, чтобы поболтать в непринуждённой обстановке, но разговор никак не клеился. Сколько бы генерал Ван ни нудил, что больше не может слушать его стенаний по мужу, но лицо его не выражало и капельки злобы. Пэн Чуюэ же, напротив, напрягался от одного упоминания правителя Вана, пусть даже в официальном контексте, и Сяо Чжань быстро занял позицию молчать при нём о муже, как и об их будущем ребёнке, от чего количество тем значительно обнищало. Ван Чжочэн, как мог, пытался вспомнить побольше их совместных историй, но в какой-то момент это выглядело катастрофически натянуто. Ещё и алкоголя откровенно недоставало для таких посиделок. Сяо Чжань поспешно отказался, ссылаясь на головную боль, и оставшиеся два друга тоже решили обойтись без выпивки. Одним словом, атмосфера получилась такой себе, и, если продолжать тянуть с объяснениями, лучше от этого не станет. - Я поговорю с ним, - сдался правитель Сяо, прикрыв глаза и откинув назад голову. У него резко пропали силы скрывать свою усталость. - Ты сам знаешь, что это необходимо, - генерал Ван подбадривающе сжал его плечо. – Тем более, что вся знать уже уведомлена о коронации твоего мужа, и я отправляюсь встретить ванскую делегацию у границы. Мысль о скором прибытии супруга немного облегчила тревоги Сяо Чжаня, и он послушно кивнул.***
Даже если бы правителю Сяо и хотелось ещё потянуть с этим напряжённым разговором, выбора у него окончательно не осталось, когда три дня спустя, возвращаясь вечером в свои покои, он встретил там руководителя Пэна, сидевшего на его кровати. Нахождение чужого альфы в его личной спальне казалось неправильным и даже немного зловещим, но он подавил в себе желание возмутиться такой привольности со стороны друга. Тот молча кивнул головой рядом с собой, приглашая его присесть, и Сяо Чжань не нашёл в своей голове ни одной достойной причины, чтобы отказаться. Вздохнув, он прикрыл за собой дверь и сел на предложенное место. Насыщенный запах древесной коры тут же ударил ему в нос, но он постарался не подавать виду и не давать волю своим омежьим защитным инстинктам. - Ты изменился, - не стал юлить Пэн Чуюэ. На лице его красовалась натянутая улыбка. Сяо Чжань внутренне сжался, предчувствуя разногласия. «Неужели он догадался?» - мелькнуло на мгновенье в его голове. - Возможно, - спокойно согласился он, - мне… через многое пришлось пройти. Руководитель Пэн недобро хмыкнул, начиная изрядно задевать Сяо Чжаня своими неуместными реакциями. - Это объединение для тебя так важно? – продолжил тот развязно. - Это не моя личная прихоть, - сохраняя спокойствие ответил Сяо Чжань, - в первую очередь - это способ защитить наш народ. - Так ты, значит, спишь с ним только ради государственной выгоды? По спине омеги пробежал холодок. - Не переходи черту, а-Юэ, - ответил он сухо, гордо закидывая вверх подбородок. - Тебе ведь известно, что я люблю тебя с юношества, - не собирался останавливаться руководитель Пэн. – Я принимал и уважал твой выбор не вступать в отношения. Никогда на тебя не давил, а ты просто взял и вышел замуж за ванца, которых презирал. Чем он лучше меня? Наверное, Сяо Чжань и правда это знал. Если даже не осознавал ранее или скорее намеренно убегал от этого осознания, то больше не мог слепо игнорировать, когда сам погрузился в водоворот собственных чувств. Он ещё ни разу не произносил даже про себя эту причину, по которой между ними и начался разлад уже кое-какое время назад, и теперь в горле у него образовался комок. - Дело не в том, кто кого лучше… - проговорил он тихо, крепко сжав руки на простыни и уставившись куда-то в пол впереди себя. - Янь Сюйцзя видел, как он заставил тебя жертвовать собой в битве у Красной скалы, - продолжил Пэн Чуюэ. – Не удосужился остановить тебя, когда ты шёл на большой риск. Сяо Чжань хмыкнул, прикрыв глаза. Ухмылка застыла на его губах. - Я знал, что ты прислал его следить за мной. Он не считал нужным объясняться или оправдываться. В его груди начинал закипать гнев. - Я всегда действовал только лишь беспокоясь о тебе, а ты мне никогда не доверял, - голос альфы предательски срывался. – Даже свою верительную бирку ты отдал Ван Чжочэну. Они наконец встретились взглядами. - Я поступил так, потому что Чэн-Чэн был тем, кто видел всё происходящее собственными глазами и был в состоянии оценить обстановку. Я бы вернулся раньше, если бы мой супруг не был тяжело ранен! – начинал терять терпение Сяо Чжань. – Ты копил столько обид на меня весь этот год? Может стоило мне сообщить о своём несогласии? - Да уж, все заслуживают твоего уважения и почтения. А я, значит, ничего не заслужил? – глаза Пэн Чуюэ налились устрашающей яростью. – Я руководил за тебя твоим королевством, пока ты трахался с ванскими альфами! – выкрикнул он в сердцах. Сяо Чжань опешил от такой невиданной наглости. - Что?! – крикнул он в ответ. – Ты вообще в своём уме? Я… - он чувствовал, как теряет способность формулировать мысли от переизбытка чувств. Обида и гнев одной волной захлестнули его душу. – Я жил в новом государстве в их порядках! Выстраивал свой авторитет там, где меня никто не ждал!!! Я воевал, чёрт побери! Не дослушав до конца его пламенную речь, Пэн Чуюэ резко схватил его за запястья и, не успел Сяо Чжань опомниться, как оказался прикованным к кровати явно заранее подготовленными тюремными кандалами. Он смотрел на обезумевшего друга широко открытыми глазами, потеряв дар речи от такой неслыханной наглости. Попытавшись вырваться из ловушки, единственное, чего он добился, была пронизывающая боль в коже там, куда упирался грубый метал. - Раз ты делаешь это с ним ради нашего народа, то сможешь и со мной, разве нет? – проговорил альфа бесцеремонно наваливаясь сверху. - Ты не посмеешь, - прошипел Сяо Чжань, пытаясь отбиться ногами от нежеланного человека, который нависал над ним, буравя его распутным взглядом. Но сколько бы он ни пытался вырваться, положение его было плачевным. – Не нужно, - повторял он раз за разом, ощущая полную беспомощность. Альфа одним грубым движением повернул его голову к себе, которую омега упорно пытался отвернуть в сторону, крепко сжимая зубы, никоим образом не давая себя поцеловать. Смирившись, руководитель Пэн впился губами в кожу на его шее, оставляя после себя мерзкую влагу. Резкий аромат наполнил всю комнату, заставляя Сяо Чжаня ещё больше сжиматься от отвращения. Он чувствовал физически, как вместе с его измотанным от попыток сопротивляться телом, разрывается доверие, которое он лелеял годами. - Мой муж совсем скоро будет тут, - выдавил он из себя сквозь зубы. – Он убьёт тебя. - Не смей пугать меня этим ублюдком! – взорвался Пэн Чуюэ, срывая застёжки его ханьфу. Сяо Чжань вскрикнул от боли, когда тот схватил зубами его сосок. Всё его тело словно окоченело, а голос застревал где-то в глотке от чувства бесконечного унижения. Он даже не мог заставить позвать на помощь, нанося себе всё больше ран железными кандалами в попытках вырваться. Насытившись сполна его мучениями, альфа судорожно пытался раздеть его сильнее. Когда у него наконец получилось распахнуть его нижние одеяния, он замер на месте и отодвинулся, уставившись на заметно округлившийся живот омеги, надёжно скрываемый всё это время под слоями роскошных одежд. Впервые за этот вечер на глазах Сяо Чжаня появились слёзы, а бледные щёки покраснели. Он не мог заставить себя повернуться в сторону терзающего его альфы. Ему было мерзко от одного этого взгляда, который смотрит туда, куда ему не положено. Горько от собственной беззащитности. Пересилив себя, он наконец повернулся, и из его глотки непроизвольно полился истерический смех. - Ты… - из уст руководителя Пэна вырвался растерянный выдох. - О Небеса! Тебя это останавливает? – засмеялся во весь голос Сяо Чжань. – Тебе плевать на моё несогласие, но не плевать, что я ношу ребёнка? Или противно? В чём дело? – он уже не мог остановить этот припадок. Слёзы так и остались застывшими в глазах, зато смех отчаянно рвался наружу. Выйдя из транса, Пэн Чуюэ потянулся за ключом, и открыл кандалы, позволяя ему выбраться. Правитель Сяо тут же прикрыл распахнутую одежду, крепко сжимая руки на животе в защитном жесте. Он даже не пытался убегать или схватить свой меч, а просто прошептал тихим металлическим голосом: - Убирайся. Но Пэн Чуюэ не сдвинулся с места. Он отодвинулся дальше к краю кровати и тяжело сглотнул, уставившись куда-то впереди себя. - Ты… только что разорвал в клочья все идеалы, в которые, я думал, мы верили все эти годы, - устрашающе спокойно проговорил Сяо Чжань. – Ещё смеешь спрашивать, чем он лучше. Он… никогда бы… не посмел тронуть меня пальцем без моего согласия, - он опять засмеялся. Видимо, это была единственная реакция, на которую был способен его организм в этот момент. – Я не убью тебя только в память о наших родителях. Но я не гарантирую, что так поступит мой супруг. Я советую тебе как можно быстрее покинуть столицу и уехать как можно дальше. Так и не проговорив ни слова, даже такого банального бессмысленного «Прости», руководитель Пэн встал и покинул комнату, и только тогда слёзы ручьём хлынули из глаз Сяо Чжаня вместе с непроизвольным мычанием. Ему было безумно тошно от ощущения, что спустя столько лет своей собственной борьбы он так и остался всего лишь куском плоти. В один миг на него накатило осознание, как сильно он подвёл своего мужа. Он не мог защитить не только себя, но и их ребёнка. Скрутившись на смятых простынях, он плакал, скуля в подушку от собственной ничтожности. Во что он верил столько времени? Зачем? Кому доверял? Зачем учил доверию другим людям Ван Ибо, когда оно оборачивается вот таким вот образом? Или может правы были все те люди, которые критиковали его за развязность? В один миг перед глазами его пронёсся каждый кривой взгляд в его сторону, в ушах прозвучало каждое слово друзей и недругов. «Ты слишком красивый», «Нельзя одеваться так ярко», «На тебе слишком мало одежды», «На тебя смотрело целое войско»… Он этого не хотел… Неужели он и правда был в этом виноват? Чувствуя, как внутри него поднимается нестерпимая тошнота, он вскочил с кровати и побежал к ночному горшку, чтобы избавиться от содержимого желудка, казалось, что и от самого желудка тоже. Его трясло, и он не мог остановить ни слёзы, ни всхлипы, ни рвущийся наружу пронзительный болезненный вой. Не контролируя себя, он закричал, больше не в состоянии сдерживать эту боль. Вина, жалость, отчаяние, обида, горечь, все вместе атаковали его душу, и он больше не справлялся. На очередной его крик прибежала взволнованная Сижэнь. - Позвать лекаря? – бросилась она к Сяо Чжаню, возвращая ему осязание реальности. - Нет… - он вытянул вперёд одну руку в останавливающем жесте, второй всё ещё держась за живот. Девушка тревожно заламывала руки, переступая с ноги на ногу. - Генерал Ван отбыл… может быть, позвать госпожу Сяо? Или руковод… - Нет! Прошу тебя, не говори ничего никому, - проговорил Сяо Чжань, пытаясь восстановить сбитое дыхание. Он судорожно глотал воздух, пытаясь успокоиться. Сижэнь упала на колени перед ним, тревожно рассматривая его увечья на руках. - Руководитель Пэн… он… - прошептала она, запинаясь. Сяо Чжань попытался покачать головой, но сил что-либо объяснять у него не осталось. - Просто набери мне бочку, не слишком горячую, - тихо проговорил он, чувствуя лёгкое покалывание. - Таскать воду тяжело, прости… - сбивчиво добавил он, - но сегодня, пожалуйста… никому ничего не говори. Прошу тебя. Он умолял собственную служанку так, словно у него не осталось власти ни над одним человеком в этом мире. Девушка растерянно покрутилась на месте, видимо, всё ещё не решив, можно ли доверять её господину и не звать никого на помощь, но ушла послушно выполнять просьбу. Только очутившись в воде, Сяо Чжань почувствовал себя капельку легче, смывая с себя преследующий его запах альфы. Ему казалось, что он уже никогда не сможет от него отмыться, и он тихо всхлипнул, закрыв лицо обеими руками, представляя, как ему придётся объяснять мужу раны на руках, синяки на теле… Даже этот запах он может услышать. Будет ли ему так же мерзко от этого, как самому Сяо Чжаню? Он не мог откинуть от себя эти навязчивые мысли, то и дело сменяющиеся в его голове из плохих на ещё хуже. Сижэнь пришлось практически силой вытаскивать его с купальни, где он просидел, пока не догорела третья палочка благовоний. Он потерял счёт времени, и совершенно не знал, какой на улице был час, но совсем скоро ему придётся предстать перед какими-то людьми, как бы мучительно это ни было. Он не стал сопротивляться, когда девушка помогла ему одеться, и, усадив осторожно на подушки, начала ласково расчёсывать его волосы. В её волнении было что-то абсурдно успокаивающе, и Сяо Чжань смог даже отвлечься на долю секунды. По крайней мере, кажется, у него уже закончились слёзы. - Вам точно не нужен лекарь? – тихим голосом проговорила Сижэнь. - Я в порядке, не волнуйся, - ответил Сяо Чжань. Он прекрасно понимал, чем может обернуться его состояние, и правда не стал бы отказываться от помощи, если бы чувствовал себя совсем плохо. Хотя лекарь мало чем смог бы ему помочь в любом случае. Он старался дышать размеренно, отсчитывая такты между вдохами и выдохами, и практически успокоился, хотя губы его всё ещё предательски дрожали. - Ваш муж - хороший человек, - осмелилась молвить девушка, словно видела насквозь все его тревоги. - Ничего не было, - поспешно проговорил Сяо Чжань. - Тем более, - она утешающе водила пальцами по его волосам, - просто расскажите ему всё честно. Вы же ему доверяете. Не нужно выносить это одному. Сяо Чжань не мог сглотнуть образовавшийся в горле комок. - Я не знаю, что я буду делать… с этим всем, - он снова схватился рукой за рот, пытаясь удержать дрожащую челюсть, словно это могло помочь сдержать слёзы. Сижэнь не останавливаясь гладила его волосы. Кажется, он слышал, как она тихонько плачет вместе с ним, даря ему небольшое облегчение своим небезразличием. Когда она ушла, уже было почти утро, и пусть всё его тело было изнеможено от бессонной мучительной ночи, он не мог даже смотреть в сторону кровати. Сижэнь, конечно же, позаботилась о том, чтобы сменить бельё, и даже расставила лёгкие благовония по всей комнате, но это не способно было стереть и капли унижения, что он испытал сегодня здесь. Стащив с кровати покрывало, он бросил его на пол ближе к окну, и улёгшись сверху, смотрел, как светлеет небо. Он не знал, когда в следующий раз сможет уснуть.