***
Они общаются вот уже три недели, а Нагито до сих пор не сделал ни шагу навстречу. Что вполне нормально, честно говоря. Хаджимэ узнал достаточно о Нагито, чтобы понять, что он точно не из тех, кто инициирует что-либо. Но выпускной медленно, но верно приближается — до него осталось всего четыре месяца — и если Хаджимэ хочет иметь хоть какой-то шанс на совместную аренду с Казуичи и Фуюхико, ему нужно начинать откладывать деньги прямо сейчас. И в этом тоже есть загвоздка. Нагито ни разу не говорил о деньгах: ни о содержании, ни о подарках, ни о чём, о чём говорили другие мужчины здесь. Вместо этого, он всё время спрашивает Хаджимэ о себе. Он всегда спрашивает, как проходят занятия, как проходят вечерние посиделки с друзьями, чем он занимается в редкие минуты свободного времени. Даже самые скучные ответы он находит интересными, и трудно не считать энтузиазм Нагито в некотором роде восхитительным. С другой стороны, стоит признать, что вытягивать информацию из Нагито, оказывается весьма сложной задачей. Он замолкает, как только Хаджимэ спрашивает о чём-то личном, уклоняется от всего, что могло бы вынудить говорить о нём больше, чем несколько секунд. Он с удовольствием обсуждает свои хобби: читаемые им книги, попадающиеся ему на глаза красивые вещи неподалёку от дома, картины, которые он бы хотел нарисовать, когда получит мотивационный толчок, — но даже тогда он сдерживает себя, чтобы не говорить слишком много. Это выглядит так, словно он боится наскучить Хаджимэ, и, пусть Хината не понимает почему, ему становится немного грустно от этого. Но с каждым днём они делают всё больше маленьких успехов. Хаджимэ старается быть внимательным, меньше времени занимает собой и задаёт больше вопросов. Судя по всему, это работает. — Хаджимэ, отлипни от телефона! Мы просираем драгоценное время! Мисс Соня уже на вечеринке! — Голос Нагито такой мягкий в сравнении с голосом Казуичи, и Хаджимэ слышит, как второй театрально плюхается на пол под дверью его комнаты. — Ты же знаешь, что Гандам будет там. Он надеется, что Нагито этого не слышит. Тот только начал длинный пересказ романа ужасов, который он взял, и это был первый раз, когда он был настолько увлечён своим рассказом, что не остановился на полпути. Это было замечательно, и Хаджимэ не хочется, чтобы Казуичи взял и всё испортил. Вот только он не настолько удачлив, и Нагито услышал его, потому что он запинается и спрашивает Хаджимэ, не нужно ли ему идти. — Нет, я вовсе не тороплюсь, Нагито. Продолжай. — Убедившись, что он говорит достаточно громко, отвечает Хаджимэ. Яростный рык, доносящийся по другую сторону двери, заставляет его тихо рассмеяться. Потребовалось ещё немного подбадривания, но вскоре Нагито снова разгорается восторженным рассказом о главной героине и её коварном хозяине. Сегодня он какой-то другой: более энергичный и менее опасливый. Это приятное изменение. — Просто идём без него, идиот. Очевидно, Казуичи своего поста за дверью не сдал, и, видимо, теперь он пытался втянуть Фуюхико. — Но мы договорились идти все вместе! — Ты ведёшь себя как ёбаный ребёнок! Нагито снова прерывается, чтобы спросить, всё ли в порядке. Он уже закончил своё пылкое объяснение, так что Хаджимэ нехотя признаёт, что, наверное, ему стоит завершить вызов и разобраться с происходящим снаружи. Он обещает написать Нагито — тот с улыбкой напоминает, что Хаджимэ не обязан думать о нём во время вечеринки, — и кладёт трубку с искренним пожеланием хорошо провести время за чтением. Стоит Хаджимэ выйти в прихожую, его встречает мелодраматично лежащий на полу Казуичи. Фуюхико стоит рядом, скрестив руки на груди и всем своим видом напоминает незнакомого родителя. — Тебе давно надо было выходить. Ты сильно урезал нам время, Хаджимэ. Он не удосуживается ответить на вопрос, предпочитая переступить через развалившегося соседа, чтобы натянуть ботинки. — Что ж, я готов. Так что поднимайся, или это будет на твоей совести, что мы задержались. — Позади себя он слышит, как Казуичи встаёт на ноги. Как и обещал, на выходе он пишет Нагито.***
Он теряет из виду Казуичи почти сразу же после их прихода, что одновременно иронично и раздражающе, с учётом, какой шум поднял его сосед по комнате. Фуюхико ускользает, чтобы найти свою девушку, Пеко, но при этом обещает вернуться вместе с напитками сразу же после этого. Хаджимэ мог бы влиться в какую-нибудь компанию и пообщаться — он знает практически всех на вечеринке, — но сейчас это кажется слишком сложным. Честно говоря, поначалу он вообще не хотел приходить, но Казуичи настоял на том, что именно сегодня он наконец завоюет сердце Сонии, и разве хотел Хаджимэ пропускать такое событие? Он предпочёл не отвечать на этот вопрос. Но, раз уж на то пошло, это хорошая возможность отвлечься от стресса, связанного с учёбой и постоянно приближающейся реальностью его жизни после выпуска. Об этом он думает всё время, может, почти нездорово. — У них не было того, что тебе нравится, так что я принёс это. — Фуюхико суёт ему в руку прохладную стеклянную бутылку, наполненную химозно-голубой жидкостью. Выглядит она отвратительно, вот правда, и Хаджимэ даёт это понять. — Извини, принцесска, но пока мы оттащили тебя от телефона, кто-то, должно быть, выпил всё самое вкусное. — Или такого здесь вообще не было, — возражает Пеко. — Думаю, в этот раз за напитки отвечал Кайто. Она нравится Хаджимэ, девушка Фуюхико. Она сдержанна, не говорит много, пока к ней не обратятся, и яро предана Фуюхико. Они создали идеальную пару, и Хаджимэ вполне может представить, что скоро они сыграют свадьбу. Он даёт им погрузиться в отдельный разговор, гораздо больше интересуясь, насколько ужасен на вкус сахарный коктейль напротив него. Хаджимэ не из тех, кто пьёт, но снятие запретов на ночь всегда немного заманчива. Похоже, что то же самое можно сказать о большинстве людей на этой вечеринке. Он уже видит, как Гандам на другом конце комнаты осушает рюмки, несомненно, набираясь смелости для флирта с Соней. Не секрет, что эти двое что-то питают друг к другу, к большому огорчению Казуичи. Всё больше людей проходят через дверь. Фуюхико машет рукой некоторым из одноклассников, и вскоре они уже сидят в тесном кругу. Хаджимэ допивает свой первый напиток, затем второй, который подсовывает прямо в руки Леон классом младше, а потом стаканчик в честь первой стажировки Шуичи. Он снимает крышку с четвёртого, когда кто-то вторгается в его пространство. — Хаджимэ, будет так грустно, когда мы больше не сможем всё это делать, — невнятно бормочет Казуичи и крепко хлопает его по плечу. Или лишь настолько крепко, насколько он может себе позволить. И без этого понятно, что он выпил больше, чем стоило. — Не уверен, что буду скучать по этой части нашей дружбы, — кисло отвечает Хаджимэ. — Он знает, как кончаются подобные вечера: Соня неизбежно отшивает Казуичи снова и он топит свою печаль в бутылках дешёвого алкоголя, на который они скинулись. — Это в смысле? Мне от этого так грустно, знаешь ли. Я хочу, чтобы мы жили вместе и каждый день тусили, и приглашали так много симпотных девчонок… это ж чудно. — Мы не говорим о таком, когда ты пьян, Каз, — отвечает Хаджимэ. Хотя, может быть, это двулично с его стороны, ведь он чувствует, как комната слегка кружится, стоит ему повернуться, и всё кажется немного замедленнее, чем обычно. — Когда ты уже отрастишь яйца и попросишь у того чудилы денег? А, Хаджимэ? В этом и была суть того дебильного приложения. — Он не чудила. Не говори так. Он хороший, — сумел собрать вместе слова Хаджимэ. Это не очень убедительно, но Казуичи не то чтобы отличался. — Давай, дружище, напиши ему! Получи деньги! — Казуичи тянет последнее слово гораздо дольше, чем нужно, и делает непристойный жест бёдрами. При обычных обстоятельствах, Хаджимэ бы счёл это неважным, но сейчас он находит это безмерно забавным. — Да ну тебя, Казуичи, — хихикает он совсем не по-хаджимэвски. — Я не собираюсь трахать его за деньги. — Да, может трахать будет он! — выкрикивает Фуюхико, и группа разражается громким смехом. Однако это не удовлетворяет Казуичи, который, кажется, весьма раздражён подобной сменой темы. Он бросается к Хинате на колени и хватает его за галстук, заставляя смотреть вниз. — Ты до сих пор не написал ему! — гаркает он. — Ты должен написать ему, иначе он никогда не даст тебе денег, а ты никогда не сможешь жить с нами! — Отцепись от меня! Если ты не заткнёшься, то тебя заткну я. Осмелев, Хаджимэ забирает телефон со стола и машет им в воздухе. Он показывает, что открыл контакт Нагито и быстро печатает сообщение. Hajime Hinata: Может, хочешь встретиться как-нибудь на этой неделе? Все толпятся вокруг него в предвкушении, и почти сразу же появляются три точки. — Народ, он печатает! — оглашает Казуичи. — Вау, ему чё, больше нечем заняться, кроме как ждать у телефона? — язвит кто-то, и, даже будучи выпившим, Хаджимэ чувствует жгучую боль в позвоночнике. Он озлобленно поднимает взгляд, чтобы найти обидчика и видит Хиёко, по-детски смеющуюся за Фуюхико. — Хиёко, это некрасиво! — её девушка, Махиру, отчитывает её. Nagito Komaeda: С удовольствием, Хаджимэ! Казуичи шумно втягивает воздух. Все это делают, но никто так не заинтересован в происходящем, как он. Слова крутятся в голове Хаджимэ, не обретая смысла. Он знает их значение, но в его способности правильно использовать их для ответа образовался пробел. — Да что ж ты такой тормоз! — Казуичи выхватывает телефон из его ватной руки — ох, может, он выпил гораздо больше, чем думал, — и спешно набирает сообщение. Hajime Hinata: Отлично :) Подумай тогда над местом, куда хочешь сходить. — Дело сделано, — торжественно объявляет Казуичи, после чего не слишком бережно возвращает телефон Хаджимэ. Устройство едва ли не выскальзывает из его рук, и он чудом успевает его поймать, прежде чем тот встретится с полом. Будь Хаджимэ трезв, он бы сильно переживал насчёт того, какое же сообщение так порывался отправить Казуичи, и непременно бы проверил его содержание. Но в состоянии опьянения он полностью ему доверяет. Единственное, что беспокоит, так это то, как скоро и что в ответ напишет Нагито. Фуюхико протягивает ему рюмку с чем-то прозрачным, стекающим по стенкам. Он пристально смотрит в неё, по каким-то причинам не в состоянии определить, что это за запах. — За Хаджимэ! Повеселись, пока ты содержанка! — Фуюхико развязно подмигивает ему и опрокидывает в себя всё содержимое собственной рюмки. Иронично, что Хаджимэ этого пожелания почти не замечает, будучи слишком занятым анализом сообщения, только что отправленного Нагито, и вычитыванием ответа, который, как он надеется, не просто пьяная выходка. Как всегда, Нагито в своих ответах не останавливается. Они обсуждают то одно, то другое; Нагито высказывается насчёт того, куда бы хотел пойти, и, что более важно, уточняет, хотел бы туда пойти Хаджимэ, и в итоге они останавливаются на кофейне где-то неподалёку от его дома. Он чувствует, когда Нагито начинает засыпать. Его ответы становятся более отрывистыми, но всё же быстрее, чем у обыкновенного человека в полудрёме. Приятно думать, что Нагито ценит их разговоры настолько, что даже сонным их продолжает. В конечном счёте, всё же, для него это становится слишком тяжело, и он желает Хаджимэ спокойной ночи. Тот отвечает тем же, делает паузу, и добавляет «Сладких снов» в момент той самой пьяной смелости. Когда Хаджимэ возвращается в общежитие той ночью — когда алкоголь выветривается настолько, чтобы память начала выдавать произошедшее в правильном порядке, — он понимает. Он в самом деле встретится с Нагито Комаэдой.* * *
В этот час в кофейне относительно пусто. Очевидно, что время обеденных перерывов повсеместно кончилось, и два бариста за прилавком дружелюбно болтают между собой. Это девушки приблизительно возрастом с Хаджимэ, и на мгновение парня посещает мысль, не учатся ли они в Пике Надежды тоже. Хотя, он никогда не видел их раньше. До назначенного времени ещё целых десять минут, и Хаджимэ не то чтобы ждёт, что Нагито уже будет тут, но парень выглядит как тот, кто приходит беспричинно рано. Тем не менее, здесь всего три посетителя, и ни у одного нет такой непослушной бесцветной шевелюры, как у Нагито. Хаджимэ достаёт телефон и оглядывает зал в поисках укромного уголка, где можно было бы присесть. Hajime Hinata: Хэй, я тут. Всё ещё в пути? Он нервничает. Хаджимэ не уверен, почему конкретно: они говорили уже достаточно много, чтобы свести на «нет» беспокойство, — но есть что-то неотъемлемо нервирующее, сносящее крышу в первой встрече. Его телефон жужжит через несколько секунд, и ощущение этого чувства заставляет его подпрыгнуть. Nagito Komaeda: Конечно, Хаджимэ! Мне нужно было сделать остановку, но я скоро буду. Хаджимэ надеется, что «скоро» значит «в ближайшие пять минут». Он уже прямо чувствует, как бариста наблюдают за ним. При обычных обстоятельствах не такой уж и застенчивый, Хината немного смущается, когда понимает, что они, скорее всего, думают, что он пришёл сюда на свидание. Либо так, либо они ждут, пока он что-то купит. Что, к слову, не такая уж и плохая идея: кофе может помочь справиться с нервами. Только вот… какие правила здесь действуют? Должен ли он подождать, пока Нагито придёт, изобразить вежливость и сказать, что посчитал невежливым заказывать без него? В конце концов, деньги у Нагито, так разве не он должен платить? Хотя это как-то грубовато. «Наверно, потому что так оно и есть», — подсказывает разум Хаджимэ. В его жизни было не так уж и много свиданий, о чём сейчас он пожалел. Вне сомнений, они бы научили тому этикету, в котором он сейчас нуждался. Это начинает его раздражать. Нет никакой необходимости усложнять такое обыденное дело, как покупка кофе, да и к тому же, он не хочет, чтобы первое впечатление было чем-то вроде «мальчишка на мели, который клянчит у того, с кем только встретился». Собравшись с мыслями, Хаджимэ приковывает своё внимание к доске меню, висящей на стене за витриной с кондитерскими изделиями. Она слишком далеко, чтобы разглядеть написанное, так что он вешает пиджак на спинку стула и направляется ко входу. Каждый напиток сопровождается перегруженным названием с упадническими оттенками, к которому Хаджимэ сразу же начинает питать ненависть. Даже простой чёрный кофе прозван «Тёмной стороной Луны». Он не из тех, кто тяготеет к слишком уж вычурным напиткам, но и что-то до дурацкого простое его не устраивает. Эта переборчивость не оставляет Хаджимэ много вариантов, так как, похоже, большая часть напитков сделаны из чистейшего подсластителя или ингредиентов, о которых он никогда не слышал. Он находит относительно нормальный латте почти в конце списка и, не видя выбора получше, останавливается на нём. Конечно, он сопровождается самым убогим названием в списке: О-ла-латте. Он чувствует себя непередаваемо глупо, произнося это вслух, особенно перед девушкой, принимающей его заказ. Она довольно симпатичная, с тёмно-синими глазами и подобными волосами — тот тип девушек, перед которыми Хаджимэ ненавидит выставлять себя придурком. — Я не видела вас раньше, — говорит она, нажимая какие-то кнопки на кассе. — У вас встреча с кем-то? — Ага, с новым другом. Он сказал, что постоянно сюда ходит. Девушку, как гласит бейджик, зовут Саяка. Это красивое имя, по мнению Хаджимэ; он хмыкает в знак вежливой заинтересованности и ставит свою чашку на стойку. — У нас много постояльцев. Это весьма популярное место среди местных, — улыбается девушка, протягивая ему чек. — Мне он сказал то же самое, — отвечает Хаджимэ. Он колеблется секунду, засовывая квитанцию в задний карман. — Спасибо. — Всегда пожалуйста! — Саяка слегка машет рукой и отходит к стойке, чтобы проверить свой телефон. Хаджимэ слышит её тихое хихиканье, пока забирает свой кофе и возвращается на своё место. Несмотря на своё название, латте оказывается одним из лучших, что он пробовал. Он нужной температуры и идеально насыщен вкусом; он на голову выше того, что с религиозным обожанием варит Фуюхико. Он слегка поворачивает голову к окнам, выглядывая какие-либо признаки Нагито, но тротуар пуст. Было бы странно не отрывать взгляд от двери, думает Хаджимэ, поэтому в ожидании он предпочитает просматривать социальные сети. Смотреть особо не на что. Последнее фото Ибуки не обделено лайками и комментариями отчаянных фанатов, некоторые из которых — одноклассники Хаджимэ, тщетно пытающиеся завоевать её внимание. Пост Каэде, посвящённый их с Шуичи годовщине, тоже новый. Они близки, так что Хаджимэ пишет комментарий, поздравляя их с двухлетием. Вдалеке раздаётся трель колокольчика, знаменующий чей-то вход в магазин, но Хаджимэ не обращает на это внимания. Шаги приближаются к нему. — Хаджимэ? Он поднимает взгляд и перед ним, без сомнений, стоит Нагито Комаэда. У него самые большие глаза, которые Хаджимэ когда-либо видел. Завораживающе глубокие, обрамлённые длинными бледными ресницами, они напоминают кукольные. У него, вдобавок, соответствующая фарфоровая кожа, и худощавая фигура, которую полностью каким-то образом не скрывает зелёное пальто. Улыбка на его лице скромная, совсем не похожая на ту искусственную с фото профиля. Эта подходит ему однозначно больше. — Нагито? — Это я. — Он делает шаг, оказываясь слишком близко, и смотрит на стул напротив Хаджимэ, будто не уверен, что ему можно садиться. — Мне жаль, что я заставил тебя ждать. Мне пришлось сделать небольшой перерыв по пути сюда, так что это заняло чуть больше времени, чем я ожидал. — О, нет, всё в порядке. Не беспокойся об этом, — с заминкой отвечает Хаджимэ. Он наверно звучит как идиот, но его мозг слишком занят попытками собрать воедино то, для чего именно Нагито вообще понадобился перерыв. — Как ты сюда добирался? — Я шёл пешком. Нагито говорит это легко и просто, как самый очевидный факт в мире. Как будто Хаджимэ должен был знать. — Не думал, что ты живёшь так близко. — Мгм. Ты многого обо мне не знаешь, Хаджимэ. Что правда, то правда. Хаджимэ с этим поспорить не может. С другой стороны, опять же, ему кажется странным, что у такого обеспеченного человека, как Нагито, нет машины, но он не собирается лезь туда, куда не просят. — Ты уже купил это? — Нагито звучит нехарактерно паникующим для кого-то, сидящего в кофейне во вторник днём, и Хаджимэ прослеживает за его взглядом до чашки, непритязательно расположившейся на столике между ними. — А, да. Я решил взять что-то, пока ждал тебя. — Но… но кофе здесь такой дорогой! — скулит Нагито, и он выглядит настолько искренне несчастным, что Хаджимэ боится, что уже испортил всё. — Хэй, хэй, всё в порядке. Не такое уж оно и дорогое. Всего лишь… — он делает вид, словно просматривает чек. Как будто он до сих пор не знал, сколько он стоил. — Семь долларов. Что, соответственно, совсем не то, что нужно было сказать, потому что Нагито пискнул и стал выглядеть ещё более расстроенным. — Но ты же студент, Хаджимэ. У тебя нет таких денег. — Прошу прощения? — выпалил Хаджимэ. Он хочет разозлиться, но Нагито, похоже, в двух секундах от полноценной панической атаки, и Хаджимэ правда не хочет устраивать сцену. — Неважно. Просто сядь. Это не такая уж и проблема. Нагито практически бросается на предложенный стул. Он сидит выпрямившись, сложив обе руки на колени, и смотрит на Хаджимэ взглядом оленя в свете автомобильных фар. Они остаются в такой обстановке добрые десять секунд, не разрывая при этом зрительный контакт. И вот уже наступает момент той самой мучительной неловкости, когда Нагито склоняет голову и вздыхает. — Это было моё дело, Хаджимэ, — дуется он, становясь до жути похожим на Казуичи. Хаджимэ вскидывает бровь. Прошло от силы пять минут, а их первая встреча пошла через одно место. — Что значит «это было твоё дело»? — Это значит, что я должен был быть тем, кто платит. — Он всё ещё смотрит вниз и, да, Нагито определённо может дать Казуичи фору. — Ты был так добр, приглашая меня сюда сегодня, несмотря на то, что вовсе не должен был. Лучший способ выразить тебе мою благодарность — купить тебе кофе. К тому же, это место совсем не дешёвое. Это не из тех кафе, где могут отвисать студенты, понимаешь? Хаджимэ стискивает зубы; постоянное напоминание о том, что он не слишком обеспечен, не даёт ему покоя. А разговаривать с Нагито так и вовсе оказалось похожим на обезвреживание бомбы. Он казался менее напряжённым в разговорах по телефону. — Я не… ладно, знаешь что, я вроде как проголодался. Купи мне одно из тех сахарных печений сверху, и будем считать, что мы в расчёте, пойдёт? К счастью, это, как ничто другое, сумело взбодрить Нагито. Он сразу же оживляется. — Да! Конечно, Хаджимэ. Я рад, что ты понял, о чём я говорил. — Нагито вскакивает со своего места и мчится к прилавку, а Хаджимэ, довольный тем, что наконец-то решил эту проблему, откидывается на стуле и ждёт возвращения Нагито. Общение с Нагито уже становится утомительным, и какая-то часть Хаджимэ жалеет, что он организовал эту встречу. Хотя это нечестно, ведь он уже знал, что Нагито слегка чудаковат. Может, не настолько, но он вполне может списать это на нервы. Он бы ни за что не произнёс это вслух, однако у Хаджимэ появилось чувство, что Нагито не из тех, кто гуляет или проводит время с другими людьми. Но он вполне себе порядочный парень. Немного смиренный и нервный, но в то же время умный и очень смышлёный в тех обстоятельствах, в которых Хаджимэ затруднялся что-то представить. В это время у стойки он видит, как Нагито слишком пристально перебирает варианты печенья. Его губы поджаты, рука лежит на подбородке, и он неслышно говорит с одной из бариста. Её короткие розоватые волосы рассыпаются по лицу, когда она наклоняется достать печенье, которое Нагито наконец-то выбрал. Он добросовестно расплачивается, и Хаджимэ отводит глаза, разворачиваясь так, чтобы не было очевидно, что он пялился. На мгновение он задумывается, не может ли Нагито уловить это. Очень хочется получить отрицательный ответ. — Держи, Хаджимэ. — Негромкий голос Нагито прорывается сквозь размышления Хаджимэ, и он поднимает глаза, чтобы увидеть шаловливо украшенное печенье. — Надеюсь, тебе понравится это. На нём маленький котик. Я подумал, что это мило. Оно и вправду довольно хорошенькое, хоть Хаджимэ и не признает этого вслух. Печенье круглое, с двумя треугольниками в качестве ушей, и ещё оно щедро покрыто шоколадной глазурью. Выражение лица у кота игривое, одна лапа поднята, как для того, чтобы отбить мячик. Это заставляет его слегка улыбнуться. Нагито сидит на самом краю своего стула. Он выглядит встревоженным, как будто ждёт, что Хаджимэ швырнёт печенье ему в лицо и потребует другое. Он заметно расслабляется, когда Хаджимэ благодарит его и надкусывает сладость. — И ничего себе? — Хаджимэ смотрит на пустые руки Нагито. Он не думал, что Нагито ничего не будет брать, и теперь чувствует себя придурком, раз позволил заплатить за себя. Даже если он так отчаянно этого хотел. — О нет, я не любитель сладкого, — говорит он и слегка морщит нос. — Не то чтобы Рурука не делала восхитительную выпечку! Она выдающаяся пекарь. Я слышал, что она училась в одной из лучших школ страны. Хаджимэ кивает и откусывает ещё кусочек. Очевидно, что она одарённая, и его на мгновение даже гложет зависть такому мастерству. Он никогда не был исключительно талантлив в чём-то, хоть и мечтал об этом. — Вообще, я заказал кофе, — застенчиво продолжает Нагито. — Это не совсем в моём стиле, но и день у меня сегодня не совсем обычный, так что я решил добавить разнообразия. — Что ты обычно пьёшь? — он должен поддерживать разговор с Нагито, чтобы они в итоге не просто тупо пялились друг на друга, пока Хаджимэ ест. Половина его печенья уже съедена, но он не хочет, чтобы разговор исчерпал себя, прежде чем он доест вторую половину. — Чай. Особенно ромашковый. Он так успокаивает, да и пахнет приятно. — Он делает паузу. — А ещё лавандовый. Маленькие баночки всегда такие милые, и, кроме этого, он полезен для сна. — Нагито? Звонкий голос Саяки раздаётся по всему кафе, как только Нагито заканчивает говорить. Она держит в руке чашку кофе светло-голубого цвета. — О, это должно быть моё, — говорит Нагито, скорее себе под нос, чем на во всеуслышание. Он изящно поднимается со стула и слегка поднимает руку, чтобы привлечь внимание Саяки. — Всё готово, сэр! — щебечет она и ставит чашку на стойку, после чего возвращается к своему телефону. Нагито просит прощения и отходит, чтобы забрать её, и Хаджимэ замечает, каким лёгким он выглядит, когда идёт. Его безразмерное пальто не может скрыть тонкие ноги или хрупкие запястья. Как будто что-то не так, но Хаджимэ не в том положении, чтобы приходить к конкретным выводам. На этот раз он бесстыдно наблюдает за возвращением Нагито. Бледно-розовый румянец окрашивает его лицо, когда он замечает это, и, усаживаясь на своё место, Нагито смущённо опускает глаза. Ему очень идёт эта капля цвета, и Хаджимэ понимает, как нездорово тот бледен без неё. Нагито жмёт чашку ближе к телу, возясь с ручкой в новой тишине. Хаджимэ отправляет в рот последний кусочек печенья и вытирает пальцы о маленькую салфетку. — Спасибо за приглашение, Хаджимэ, — говорит Нагито, глядя поверх своей чашки. Он обхватил её обеими руками, что в глазах Хаджимэ выглядело как попытка создать себе иллюзию комфорта. Хаджимэ кивает, благодарит его в ответ, и втайне наслаждается тем, как Нагито расслабляется при этих словах. Они разговаривают до тех пор, пока кружки обоих не оказываются пусты. Нагито ещё не раз предлагает купить ему ещё, и каждый раз Хаджимэ вежливо отказывается. Это прогресс. — Оу, — Нагито делает паузу, чтобы достать что-то из своего пальто. В его руке появляется хрустящая двадцатидолларовая купюра и он кладёт её на стол перед Хаджимэ. — За твой кофе. — Но ты уже купил мне печенье. Мы в расчёте, помнишь? — Хаджимэ звучит не очень довольным. Он не хочет возвращаться к тому разговору. — Что ж, пожалуй, я не только об этом. — Нагито вдруг стал нервным, и это настораживает Хаджимэ. Он ждёт, пока Нагито копается в куртке и трясущимися руками достаёт что-то подозрительно похожее на… Глаза Хаджимэ округляются. — Ты говорил, что тебе нужны деньги на обучение, верно? Этого будет достаточно? Он передаёт через стол пачку стодолларовых купюр, скреплённую резинкой. Там должно быть как минимум две тысячи долларов, и он непринуждённо оставляет их на виду, на людях. — Нагито, я… ты не должен разгуливать с такими деньгами, — строго шепчет Хаджимэ. Он собирает пачку купюр и засовывает их во внутренний карман пиджака, поспешно оглядывая комнату, чтобы убедиться, что никто этого не заметил. В глазах Нагито промелькнуло что-то печальное. — Прости. Это так смиренно. Так тихо и безэмоционально, что сердце Хаджимэ болезненно сжимается. — Нет, это было грубо с моей стороны. — Хаджимэ сжимает кожу между бровями и жмурится. — Спасибо тебе большое, большое спасибо, Нагито. Ты даже не представляешь, как это поможет. Это просто… немного необычно, что кто-то дал мне так много денег. Тем более, я ничем их не заслужил — я ничего не сделал. Глаза Нагито сразу же загораются: — Но ты же сделал, Хаджимэ! Ты ходишь в колледж и учишься тому, как сделать мир лучше! Однажды ты принесёшь столько надежды людям, которым будешь помогать, что это будет стоить всех денег мира! К тому же, ты захотел встретиться со мной. Это тоже чего-то стоит. — Последние слова он произносит тихо. Настолько тихо, что Хаджимэ не уверен, правильно ли он расслышал их за гулом кофемашин и негромкой музыки. — Не знаю, можно ли так сказать, — смущённо отвечает он. — Если честно, я пропускаю свои занятия по когнитивной психологии, чтобы выспаться. — Он ничего не говорит о последней фразе Нагито. Он не знает, как правильно трактовать её. Шутка, по крайней мере, заставляет Нагито засмеяться. Он выглядит гораздо лучше, чем с выражением лица отпихнутого щенка. — Знаешь, Хаджимэ, я завидую. Я бы хотел поступить в колледж, но так и не смог. — Его улыбка всё ещё держится, но теперь она тоскливая. Как будто Нагито смотрит в прошлое, которого он никогда не имел. — Почему? Очевидно не из-за достатка, — он жестом показывает на пачку, плотно прижатую к телу. Они оба кротко смеются. — Я был слишком болен. Я никогда не мог присутствовать на занятиях. И затем, в долю секунды, так быстро, что эти слова едва успевают отложиться у Хаджимэ в голове, выражение лица Нагито превращается в паническую гримасу. Его глаза невероятно расширены, а рот сжимается в тонкую нить. — Ты не обязан говорить об этом, если не хочешь, — успокаивает его Хаджимэ. В глубине души он заинтригован тем, о чём говорит Нагито, но он не настолько бессердечный, чтобы заставлять объяснять то, что явно не должно было быть произнесено. — Ты так добр, Хаджимэ, — шепчет Нагито. Он выглядит пристыженным, будто в чём-то провалился перед Хаджимэ. То самое печальное выражение вновь появилось в его глазах. — Я просто делаю то, что сделал бы любой другой на моём месте. После этого наступает тишина. Она не неудобная, как мог подумать Хаджимэ. Она оставляет его в напряжении, потому что Нагито всё ещё выглядит так, словно находится на грани между беспросветной депрессией и умеренной печалью, но каким-то образом это умиротворяет. Глаза Нагито, напротив, обращены к окнам. Беспокойство мелькает на его лице, что, конечно же, заставляет Хаджимэ обернуться и посмотреть, что могло его встревожить. В небе кучкуются серые увесистые тучи. Полосы солнечного света сужаются на стенах, приближаясь с почти угрожающей скоростью. — Я не хотел бы заканчивать так быстро, Хаджимэ, — слабо начинает Нагито, — но мне пора, я думаю. Синоптики не прогнозировали сегодня дождь, но чем ещё могут быть такие тучи? А я не взял с собой зонт. Он заканчивает изъясняться с дрожащим смешком, и в тот же миг Хаджимэ не может себе представить Нагито Комаэду, бредущего домой под ливнем. Его бы точно сдуло ветром, и, кроме того, Хаджимэ даже представлять его не хочется промокшим до костей и с прилипшими к лицу волосами. Это сделает его даже ещё более печальным, чем он есть. — Оу, да. Кажется, что-то заходит, — соглашается Хаджимэ. Он неуклюже поднимается на ноги вместе с Нагито, и они оба останавливаются, чтобы переглянуться. Хаджимэ осознаёт, что Нагито едва заметно выше него. — Спасибо, что пригласил меня. И что позволил заплатить. Я надеюсь, тебе не было слишком скучно. Выслушивать жалостливую версию благодарности от Нагито почти что физически больно. Хаджимэ не заслуживает благодарности, ведь всё, что он сделал, так это пригласил Нагито — и то, большую часть работы сделал Казуичи. К тому же, неловко слышать, как Нагито ругает себя так. Особенно зная, что он ждёт подтверждения. — Тебе не нужно меня благодарить, — говорит Хаджимэ, когда они направляются к двери. — И ты вовсе не скучный. Я хорошо провёл время. Честно. Нагито резко останавливается; его рука застывает на полпути к дверной ручке, словно он услышал что-то не то. Хаджимэ ждёт, что он не согласится, но, удивительно, ничего не происходит. Возникает пауза, а затем он толкает дверь, открывая её пронизывающему ветру, которого раньше не было. Он сильнее, чем Хаджимэ думал, и когда они встречаются лицом к лицу, чтобы попрощаться, он замечает, как Нагито зажмуривается. Его мысли переносятся на несколько минут вперёд, когда он перейдёт через дорогу и окажется в своей тёплой машине, а Нагито развернётся и пойдёт домой пешком, так что для принятия решения ему не понадобилось много времени. — Я подвезу тебя до дома, ладно? — на секунду Хаджимэ замешкивается. — То есть, если ты не против этого. Ты можешь отказаться. Нагито недоверчиво смотрит на него. — Ты… ты не должен делать это для меня, Хаджимэ. Я не хочу, чтобы ты нарушал свои планы только ради меня. Очередное дуновение ветра настигает их в этот момент, и невозможно не заметить, как Нагито вздрагивает, стоит волосам разлететься по лицу. Его равновесие на мгновение пошатывается, и Хаджимэ беспокоится, что сейчас он упадёт. — Пожалуйста? Я понимаю, если ты не хочешь, чтобы я видел твой дом, но я могу высадить тебя в конце улицы или где-то около того, если дело в этом. — Он делает секундную паузу, а затем добавляет: — Но я не хочу, чтобы ты шёл домой пешком, когда приближается гроза. Один только ветер не даёт тебе покоя. Они снова встречаются взглядами. Нагито выглядит так, будто пытается найти выход из ситуации. — Хорошо, — покорно соглашается он. — Если ты и вправду не против, было бы неплохо. Спасибо. Хаджимэ улыбается, — конечно он не против, он же сам предложил, ну? — и показывает Нагито в сторону своей машины, припаркованной по другую сторону дороги. Пока они идут, он роется в карманах, чтобы найти ключи, а Нагито добродушно шутит о том, что ему нужно быть более организованным. Хаджимэ подмечает, что сейчас он выглядит счастливее, но его эмоции, похоже, довольно непоследовательны. До машины они доходят достаточно быстро. Нагито практически падает на пассажирское сиденье, но всё ещё сохраняет напряжённую позу, как будто он лезет, куда не следует, и не хочет занимать много места собой. Хаджимэ забирается на водительское место сразу же за ним. — Здесь недалеко, Хаджимэ. Всего минут десять, наверное. На обратном пути они разговаривают, Нагито послушно даёт направления и тихо подпевает музыке. Он смотрит на Хаджимэ, на маленькую улыбку, которая появляется на его лице, даже когда он сосредоточен на дороге. Он был так добр, приглашая Нагито, слушая его бредни, смеясь над его неудачными шутками, и всё же… От этого во рту остаётся гадкий привкус. Джунко была права: кто угодно станет его другом, если он заплатит.