Мне огонь её пальцы жёг. Я её на руках носил. Обещая звёзды у ног, Полюбить бы хватило сил..
Внутри шумно. Посетители, не обращая на них внимания, продолжают скрести вилками по фарфоровым блюдцам. Малфой осматривается. Замечает пустующий столик у окна. Идеально. Прошлой ночью он решил сделать Гермионе предложение в этом самом месте. Там, где он впервые её увидел. В маленьком маггловском ресторанчике, напротив больницы святого Варфоломея. Желание разрасталось в сознании, пока Гермиона лежала на его груди, вырисовывая круги на бледной коже. Её спокойное дыхание вводило в транс, полусонная Грейнджер в его рубашке. В его объятьях. Просто — его. Мозг Малфоя впервые не пытается отрицать происходящего. Без подтекстов, недопониманий, ссор. Гермиона мирно лежит рядом, разбросав по кровати свои каштановые кудри. Это было вчера… Сегодня же он сидит в этом ресторане, прожигая взглядом клетчатые скатерти, разделяя наверняка один из худших моментов её жизни. Гермиона поднимает на него уставший взгляд, игнорируя подошедшего официанта. «Стоит ли делать вид, что не знаешь, что она закажет, если знаешь наизусть?» Губы Малфоя на секунду вытягиваются в прямую линию. — Соленый миндаль и жасминовый чай, пожалуйста. Блять. Карие глаза округляются, тая в себе немой испуг. В голове материализуется маленькая Пэнси, повторяя: «Ни одному нормальному такое не нравится!» Фраза прокручивается из раза в раз, как заевшая пластинка. Драко отмахивается. — Ты следил за мной?! Да… Чёрт, как обезумевший сталкер. — Наблюдал. Оправдание звучит неубедительно. Девичье лицо мрачнеет. Почему каждый раз, когда он пытается сделать всё как лучше, происходит «это»? Гермиона продолжает сверлить его взглядом, протянув руки к чайнику. — Будет легче, если ты будешь спрашивать, — добавляет он быстро, чтобы не передумать. Откровения — не его визитная карточка, но ради её комфорта, можно сделать исключение. — Как прошёл твой первый год после войны? — Ну, я был оправдан, думаю это ты помнишь. После был лишен родительской поддержки и уважения в обществе. Можно сказать, я просто сбежал в магловский мир. Ничего нового, но и ничего лишнего. Грейнджер мгновенно воспламеняется. Это жутко забавляет. Как в школе, всё вернулось на свои места. Только теперь он видит в этом столько очарования, что становится трудно дышать. — И всё?! — громко, несдержанно. Как он любит. Мерлин, если бы она знала, как сильно его забавляет эта игра. И дело совсем не в том, чтобы разозлить её. Нет. У него другая миссия: отвлечь, чтобы хоть на мгновение перестать видеть пелену скорби в любимых глазах. — Это всё, что ты мне скажешь? — на её лице тысяча и одна претензия. Ладно, ведьма, твоя взяла. Пар от чая витиеватыми лентами поднимается напротив её лица. Драко по-доброму ухмыляется, прекрасно понимая, что его так цепляет. Она требовательна, умна, и до жути нетерпелива. Все, чего он так сильно сторонился, теперь заводит его до зуда в дёснах. Грейнджер хищно щурится. Кажется в него вот-вот полетит сахарница. И лучше бы полетела, ведь Паркинсон уже успела рассказать ей больше, чем он планировал. Карие глаза искрят возмущением. — Ты жил в Турции, Малфой! И год работал магловским врачом. Ха. Громко сказано. Драко с ужасом отгонял флешбеки. Воспоминания о годе, проведённом в ординатуре, все ещё снятся ему в кошмарах. Оставшаяся часть гневной тирады утонула в белом шуме, Малфой гипнотизировал доверху наполненную чаем кружку. Паркинсон — предательница. — Пэнси тебе сказала, да? — Грейнджер будто окатило ледяной водой, брови поползли вверх, а в карих глазах отразились миллионы вариантов капитуляции. — Что ещё она тебе сказала? — как можно спокойнее добавляет Драко, не давая шанса оправдаться. Она виновато закусывает губу, добавляя себе ещё полсекунды на размышления. — Ничего, — голос заметно оробел. — Только это. И то, что ты спас Блейза… Он чувствует, что Гермиона недоговаривает. Откуда эта внезапная женская солидарность?! Снова закушенная губа, Салазар помоги. Желание прикусить её самому ужасно отвлекает от настроя послать Паркинсон сову, щедро сдобренную проклятьями. Недавно бушующую Грейнджер не узнать, притихшая девчонка будто высчитывает расстояние между белыми клеточками в скатерти. Слишком мило. Драко со скрипом открывает плотно заколоченную дверь в своей груди, решая рассказать ей то, чего не знала ни одна магическая душа, не считая Пэнси и Блейза, разумеется. Перед глазами всплывает покерный стол, и первый снимок, сделанный магловским фотоаппаратом. Драко сидит, с интересом рассматривая колоду карт, которую тасует Трелони, бегло перебегая худыми пальцами. Никакой магии. Серые глаза блестят, внимательно наблюдая за её движениями. — Ты запомнил комбинации, которые я тебе показывала? — во взгляде ведьмы — азарт. Сегодня он впервые играет сам, Севилла улыбается, мелкие морщинки собираются в уголках глаз. Он ещё не знает, что они с Ясмин поспорили, пообещав себе не прибегать к прорицаниям. — Он просадит всю свою зарплату, вот увидишь! — гневно шипела Ясмин, заплетая чёрные пряди в густую косу. Севилла лишь отрицательно качала головой. — Спорим? Она верила в младшего Малфоя больше, чем в себя. Этот холодный, расчётливый ум приводил её в дикий восторг. Но ещё больше её удивляла внимательность. Парнишка замечал столько мелочей, безошибочно высчитывая комбинации, что иногда становилось жутко. Вернувшись в реальность, Драко фокусировал взгляд на Грейнджер, та не притронулась к чаю и нехотя подглядывала на чашку миндаля. Снова этот безжизненный, пустой взгляд с похорон. Малфой запускает руку в орешки, захватывая маленькую горсть. — А то, что Трелони научила меня играть в покер, она тебе не рассказала. Грейнджер опешила, тонкая бровь вопросительно изогнулась, губы приоткрылись, издавая тихое «о». Отлично, к лицу снова возвращаются краски. Она аккуратно отпивает чай, не сводя с Драко пытливого взгляда. — Серьезно?! Выиграл столько денег играя в карты?! — она искренне пытается найти подвох. Но натыкается на быстрый кивок. И вот ещё один солёный орешек направляется в рот королю азартных игр. Малфой ликует. Такое смятение у Грейнджер он видел лишь единожды, когда Слизнорт, на шестом курсе, позволил ей прочесть статью о зельях из Запретной секции. Он беззвучно смеётся, продолжая жевать. А ведь она ещё не знает, что Малфой собирался открыть магическое казино! — Мстил отцу как мог, — небрежно, холодно. С того момента, как он перестал доказывать отцу, что чего-то стоит и без громкой фамилии, прошло достаточно много времени, купленных маггловских часов, зданий и квартир. Прошли даже его похороны. Грейнджер что-то буркнула о том, что ему не стоит близко общаться с Гарри. Драко выпустил истеричный смешок, никаких денег не хватит на то, чтобы подкурить его на дружбу с Поттером. — Ты ещё играешь? Ему не нравится её беспокойный тон. — В азартные игры, нет. Больше нет, — быстро добавляет Малфой, лишь бы её напряжённые брови расслабились. — Только с тобой иногда. — То, что между нами происходит, напоминает тебе игру? — обиженно, с надрывом. Отворачивается почти сразу, пряча глаза. Малфой прикусывает язык, его искусство флирта явно оставляет желать лучшего.***
Нервно сорвав с глаз очки, Поттер пятится в темноту. Наконец-то. Мутные очертания машин и ночных фонарей успокаивают. Никакой чёткости. Он больше не вынесет. Ромильда присылает уже третью сову с соболезнованиями, это напрягает. Именно поэтому он натянул капюшон на самый нос и стоит сейчас под дождем посреди улицы, таращась на окна их с Грейнджер квартиры. Холодные капли противно ударяются о кожанку, создавая ещё большее ощущение пустоты. Тотальной, бездонной дыры прямо в нем. — Предательница. Тихая фраза утонула в шуме дождя и проезжающих мимо машин. Он все ещё злится на то, что Гермиона сбежала с Малфоем, бросив его на растерзание министерским снобам. Боже, храни Макгонагалл, что так любезно проговорила с ним большую часть вечера. Но и она ушла, крепко сжимая локоть Нэвилла. Огневски не лезло в горло, и смотреть на Джинни, в огромных руках Забини, приходилось без анестезии. Перси «мудила» Уизли весь вечер не сводил с него взгляда, и тут Гарри вспомнил, почему они с Роном были лучшими друзьями. Были. Жаль, что детская дружба, как и первая любовь, остаётся в твоей памяти навечно. — Этот урод даже не подошёл к отцу, представляешь? — презрительный кивок в сторону старшего брата не требовал объяснений. — Прийти на похороны матери без цветов, это нормально по твоему? Я уже второй раз оттаскиваю от него Джорджа! Вторые похороны за день это — перебор. Гарри понимающе кивает, освобождая ему место рядом с собой. — Ты этот бокал уже третий час пьешь. Рон всегда много болтает, когда нервничает, Гарри успел выучить это за столько лет. Однажды ему показалось, что за поход в Запретный лес он выдал больше слов, чем Гермиона за весь оставшийся курс. — Угу, — Гарри коротко кивает, снова поворачиваясь в сторону Джинни. Голова начинает гудеть. Всему виной параноидальные мысли, они всегда возвращаются при виде неё. Ты никому ненужный герой. Брошенный. Никчемный. Одинокий и пустой. Ты — пустой, Поттер. — Когда это закончится? — М? — Рон непонимающе смотрит прямо в глаза. Рыжий почти не изменился, только стал выше, да и взгляд перестал сиять безумным желанием возглавить Аврорат. — Я говорю, может выпьем как-нибудь? — Надеялся, что никому из нас не придётся извиняться, если мы просто напьёмся у матери на дне рождении, но… Слишком горькие улыбки украшают их лица. Прощанье затягивается, дружеские объятия не разжать. — Только без Гермионы и Малфоя. Окей? — Окей, если не собираешься притащить туда Блейза. Гарри идёт в сторону выхода, не прощаясь больше ни с кем, все ещё ощущая фантомные похлопывания Рона по плечу. Впервые за долгое время не хочется курить. Ловит себя на мысли, что и жить, кажется, тоже. Поттер в последний раз бегло оглядывает оставшихся волшебников в шатре. И Паркинсон смылась… Даже язвить не с кем.***
Малфой начинает нервничать, Гермиона где-то далеко в своих мыслях. Недосягаема. Даже не пытается отвлечься на него, путаясь в вопросах. — Ты будто не здесь. Его тревожный тон возвращает в реальность, щеки слегка краснеют и на лице расцветает подобие улыбки. Малфой облегченно выдыхает, давясь смешком. Салазар его дери, эта девчонка точно сведёт его с ума. — Просто задумалась, — уголок скатерти зажат между пальцами. Чертова губа снова закушена. Это издевательство. Его самообладание сдаётся, вспоминая, как Гермиона закусывала нижнюю губу, отчаянно цепляясь за его плечи, пока он входил в неё медленными, размеренными толчками. Как она бессвязно бормотала его имя, сжимая в ладонях голубые простыни. Драко пытается выдохнуть как можно тише, возвращая себе ясность мыслей. Его дыхание выравнивается, чего нельзя сказать о сердцебиении. Малфой помнит как колотилось её сердце, пока он прижимал её к себе. В голове все ещё слышен шёпот. Один на двоих. «Больше никакой дистанции». — Почему именно это кафе? Нет! Не отвечай! Драко отвлекается, слушая, как девчонка ругает саму себя за нелогичные вопросы. Выражение лица снова меняется. Когда стоит начинать паниковать? Малфой внимательно следит за мимикой. Теряется, не находя нужных ответов. Сомнения бензопилой вонзаются в грудь, прокручивая лезвие на сто восемьдесят градусов. Легилеменс. Машинально, почти бессознательно. Видя, как в её голове открывается одна дверь за другой. Ругается с матерью в лёгком сарафане, смешно дуя губы. Картинка быстро меняется и Драко видит зал, в котором выучил каждую трещинку на барной стойке. Грейнджер в своих любимых чёрных лосинах. В его паху приятно ноет. Но ровно до того момента, пока не приходит осознание, что она убьёт его за то, что опять влез к ней в голову. Воспоминания продолжают меняться. И видит Мерлин, он почти произнёс Фените. В горле пересыхает, Малфой цепенеет. Единственное, чего он хочет — быстрее это развидеть. Грейнджер собирает вещи в Болгарию, без конца прокручивая между пальцев портключ. Драко не решается признаться самому себе, но кажется Грейнджер — счастлива. Звонок мобильного отвлекает от красных лодочек, которые она собиралась отправить к остальным вещам. Голос в трубке не разобрать, но по тому, как рука тянется к горлу ясно, это не то, что ей хотелось услышать. Скомканный флаер летит в урну, а Малфой уже стоит в центре грязного трейлера. Святой чтоб его Поттер в секунде от изнасилования, но это далеко не первое, что его волнует. Взгляд Грейнджер — бездна разочарования. Столько отчаяния в глазах он не видел даже во время войны. Она мешкает всего секунду, перед тем как оглушить шрамоголового. Драко покинул её воспоминания так резко, что закружилась голова, Гермиона, не отрываясь, сканирует сцепленные в замок руки. Молчит. Все понимает. Шок в его глазах скрыть трудно, да он и не пытается. Драко придвигается ближе, игнорируя начало её гневной речи. Он согласен с каждым словом, этому нет оправданий, Грейнджер переходит на крик, развлекая толпу зевак, что бесцеремонно уставились, ожидая шоу. Наплевать. Если ей захочется, может начать колотить его прямо здесь. Малфой легко касается губами её плеча через тонкую ткань платья, поцелуй за поцелуем и адское пламя в карих глазах гаснет. — Ты не имеешь права так поступать! Как бы Гермиона не кричала, отворачивается она нехотя. — Это личное! Это свинство! Драко молча кивает, не прекращая поцелуи. От неё пахнет солнцем, он знает. И как бы сейчас не злилась, продолжает греть его своими лучами. Не отталкивает. Он теряется в мыслях. Как она выдержала столько нянчится с Поттером? Нашла силы простить? На эти вопросы, нет правильных ответов. — Если бы я смогла залезть к тебе в голову, я бы этого не сделала! — в этой фразе слышится концентрат недовольства. — Кого ты обманываешь, Гермиона? Он уверен, Грейнджер чувствует его улыбку сквозь поцелуй. — Как можно так бесцеремонно рушить мои границы, когда мы собрались говорить о тебе?! А ещё хуже, что ты делаешь это раз за разом! Все. Я устала, и я ухожу! «Блять. Блять. Блять». — Нет, — вырывается быстрее, чем он успеет осознать, что опрокинул кружку чая, потянувшись за ее рукой. Грейнджер быстро оказывается в плену объятий. Его привычка переходить черту одновременно злит ее и приводит в восторг. — Я больше не буду, обещаю, только останься. Пожалуйста. останься, — слова тонут в темной макушке, рассыпаясь вдоль кудрей. Он чувствует как тело сдаётся, расслабляясь в его руках, но Гермиона продолжает бурчать, что эти отношения — «минное поле». Жалкая попытка откупиться предложением в отместку залезть к нему в голову заканчивается провалом. Она задирает крошечный нос выше небес, тут же выдвигая парочку условий. — Поедем к тебе. Притворно мягкая просьба буквально искрит язвительностью. Что ж. Яма на половину выкопана. — Я живу недалеко от вас с Поттером, — обречённо выдыхает. «Напротив, по твоему, достаточно точное сравнение слову — недалеко?!» — Насколько недалеко? — её лисьи глаза щурятся. — Напротив.***
Капюшон его толстовки промок насквозь. Поттер упрямо продолжает стоять под дождём, вглядываясь в размытые огни витрины винной лавки. Ждёт, сам не зная, чего именно. Знака? Наития? Экран мобильника загорается от разблокировки, на фоне Гермиона, уплетающая тайскую лапшу. Этой заставке года три, не меньше, она всегда его успокаивала, хоть и разглядеть её сейчас получается с большим трудом. Ноль пропущенных. Ноль сообщений. Звон колокольчика отвлекает его от экрана. Из лавки напротив выходит девушка, Гарри щурится, изо всех сил всматриваясь в силуэт. Будь он проклят! Эта походка ему знакома. Паркинсон. Он быстро натягивает очки. Моргнув пару раз, млеет, заливаясь искренним смехом. Эта ведьма бесподобна. Пэнси гордо вышагивает под проливным дождём в шелковом неглиже с небрежно накинутой на плечи тёплой мантией. Девчонка восхищает его. Натурально. В одной руке штопор, от которого она даже не потрудилась оторвать пластиковую бирку, в другой бутылка вина. Её чёрные волосы липнут к лицу, на котором впервые на его памяти нет макияжа. Поттер стягивает капюшон, чтобы убедиться, что это не глюк. Быстро перебегает дорогу, под сигналы и ругань проезжающих мимо водителей. — Ты что здесь делаешь? Пэнси вздрагивает от испуга, прижимая бутылку ближе к груди. — Чтоб тебя, Поттер! Какого хрена? Живу, — возмущенно выплевывая ему в лицо, она вытирает со лба крупные капли дождя и мешающие пряди волос. — Живешь? — Ну да, ближайшие два дня. Отвали, Поттер, у меня есть дела поважнее. Она, не стесняясь, маячит вином перед его лицом, и идёт в сторону таунхауса. — Подожди! Гарри увязался за ней, не обходя лужи. Замечает, что она в чёрных лодочках, наверняка насквозь промокших. — Я не нуждаюсь в эскорте, Золотой мальчик, изыди. Гарри усмехается, продолжая идти рядом. Спрячь иголки, Пэнси, я просто хочу поговорить. Она останавливается под козырьком, зализывая мокрые волосы назад. Оценивает его беглым взглядом. Пэнси находит его сексуальным, что её жутко раздражает. Поджав пухлые губы, ведьма снова поднимает взгляд. — Будем молчать, окей? Я до тринадцати лет жил в каморке под лестницей. Тишина — моя стихия. Паркинсон закатывает глаза. — Да чего ты такая недовольная? Ты ведь даже не знаешь какой я. И что это на него нашло? Гарри не узнает сам себя, ероша влажные волосы. Было бы кому доказывать. — Знаю, — она перекладывая штопор в карман и начинает, театрально загибая пальцы: — Блудливый, обиженный, эгоистичный… — Чего? — вопросительно выгибает бровь. — Я надежный и ответственный. Я спас магический мир вообще-то. — Надежный, угу. Как сломанная щеколда общественного туалета. Ты сам-то в это веришь? Одному создателю известно, почему она так его раздражает. Поттер кипит, инстинктивно пытаясь доказать ей обратное, сам не понимая зачем. — Да я могу быть верным, как пёс! Если захочу. Тёмные брови сводятся к переносице, его истерика явно забавляет Паркинсон. — Псы верные, только когда сытые, и я не собираюсь вечно подкармливать твоё самолюбие. Если ты об этом. Она ядовито улыбается, открывая входную дверь. — Да это просто смешно, — слова брошены в спину, но она принимает вызов, разворачивается в пол оборота. Молча ожидает продолжения. — Отталкиваешь всех только потому, что на самом деле никому не нужна. — Ты сейчас про меня, или про себя? «Сука. Невозможная сука», — слова застревают в горле. — Ты прекрасно знаешь, что я прав. Его тон ей не нравится, но Пэнси, не подав виду, спокойно идёт в сторону лифта, кивая консьержу. — У тебя не получится, — спокойным тоном выдаёт ведьма, нажимая кнопку. — Не получится задеть меня, Поттер. Расслабься. Я пошутила. Ты всем нужен, — она выделяет последнее слово с особым садизмом. — Да и Вэйн, наверняка ждёт тебя. Следующие три часа его жизни пройдут отвратно. Он остервенело будет трахать Ромильду, представляя вместо неё одну язвительную дрянь. Ждал наития, придурок? Вот оно — наитие. Одержимость. Проклятье. Называй как хочешь. Вопросы самому себе не приводят ни к чему хорошему. — Хочешь завтра пойти на квиддич вместе? —Ромильда ластится к нему, как кошка. — Я понимаю, сейчас не лучшее время, но подумала, ты захочешь отвлечься. — Да, давай. — Тебе понравилось? — она продолжает заискивающе заглядывать ему в глаза, прижавшись к спине обнаженной грудью. — «Особенно, когда ты молчала», — мысленно. Вслух лишь отстраненное «да». — Ты обещал не врать мне, помнишь? Так часто врать ей о том, что он ей в принципе «не врёт» становится незаконно. — Угу. Пойду, покурю.***
Гермиона, распаренная, и такая непривычно домашняя, сидит посреди спальни, на его постели. Его. Это определённо становится любимым ощущением Малфоя. Чёрная футболка доходит ей до середины бёдра, но она все равно упрямо подтягивает подол чуть ниже. О сексе не идёт и речи, её влажные волосы хаотично выпадают из махрового полотенца. Драко зачаровано глядит, не отрывая глаз. — Ты все ещё можешь залезть мне в голову, я же обещал. Его пижамные штаны сидят достаточно низко для того, чтобы задерживать её взгляд на косых мышцах пресса. Гермиона качает головой, хлопая по простыне рядом с собой. — Не хочу. Драко подходит ближе, аккуратно стягивая с её головы полотенце. — Того, что ты рассказал, мне достаточно. Я только хочу попросить тебя… — Да? — не веря в то, что все идёт так гладко. — Пожалуйста, погладь меня, как вчера, — она перекидывает волосы на одно плечо. — Пока я не усну. Малфою требуется уйма сил, чтобы не растечься у её ног тёплой лужицей. Эта нежность в голосе за гранью восприятия. Отбрасывая полотенце, Драко забирается под одеяло, утягивая ведьму за собой. Грейнджер тихонько хихикает, устраиваясь по удобнее. Длинные пальцы скользят по её ладоням, поднимаясь выше до предплечья, оставляя узоры на рёбрах и спине. Ритуал повторяется не смотря на то, что Гермиона давно сопит, уткнувшись лицом в его шею. Драко задерживается на безымянном пальце, пытаясь вычислить точный размер. Он не отпустит ее, физически не сможет. — Люблю тебя, Грейнджер. — еле слышно, чтобы не потревожить её сон. Пятнадцать с половиной, думает он про себя, проваливаясь в сон.