***
Полчаса до этого. Ромильда достала его до чёртиков, Гарри хмурился, подходя к парадным дверям таунхауса. На часах полночь, Нортон спокойно застёгивает кожаный чемоданчик, намереваясь сдать пост следующему консьержу. — Неважно выглядите, сэр, — начал он, оторвавшись от личных вещей. Поттер выдавливает виноватую улыбку. Сегодня первый раз, когда секс не спасал ситуацию. Он её портил. Катастрофически. — В какую из квартир въехала мисс Паркинсон? — непринуждённо, насколько это вообще возможно, спрашивает Гарри. — Сэр… Вы же знаете, я не имею права. — Хотя бы этаж, Нортон! Мужчина продолжал отрицательно качать головой. Гарри нервно стягивал с плеч мокрую толстовку. — Ты обрекаешь жильцов на часовые страдания! Я буду стучать в каждую дверь, пока не найду нужную! Консьерж улыбнулся, защёлкнув стальные клепки на чемоданчике. — Моя смена закончилась полчаса назад, сэр. Теперь это проблемы Бари. Поттер разъярённо ударил по деревянной стойке и направился к лифту. Зайдя в квартиру, ворчливо бубнил о том, что Грейнджер даже не соизволила сообщить, что не вернётся. А должна была? — Нет. Но всё-таки! Монолог с собой выбешивает ещё сильнее. Он опрокидывает полку в комоде, вытряхивая оттуда всё содержимое. — Где эта мантия, чтоб её! Магическая материя приятно щекочет пальцы. Сейчас взбешённого Поттера не останавливал даже проливной дождь. — Верх безрассудства использовать мантию ради удовлетворения эгоизма! — твердил в голове голос Гермионы. — Верх безрассудства! Бу-бу-бу… — дразнил он темноту, крепче сжимая рукоять метлы. — Ты не удержишь мантию, палочку и метлу, Гарри, у тебя всего две руки. — У меня шизофрения. Поттер не скупился на диагнозы, продолжая вымышленный спор с воображаемой Гермионой.***
Гарри третий раз облетает многоэтажку, вглядываясь в окна. — Так трудно было сказать этаж?! — выругался он, балансируя на метле. Что ж, Грейнджер в его голове была права, ему жутко неудобно, холодно, и мантия без конца разлетается, то и дело показывая его красные кеды. Министерство давно точит на него зуб за полёты в магловской части Лондона. Но. Одним больше одной меньше… Поттер замедляется на предпоследнем этаже, в надежде закурить под карнизом, и сразу же млеет. Пэнси, мать её, Паркинсон, в чёрном белье, с бутылкой вина в обнимку, залипает в экран телевизора. Он сглатывает. — Красивая, — вырывается сквозь стук зубов. Гарри продрог до костей, но продолжает смотреть как заворожённый. Чёрт. Чем я вообще занимаюсь? Её грудь медленно вздымается с каждым вдохом, от экрана падает синяя тень. Она будто в неоне, картину дополняют крошечные языки пламени. Поттер с удивлением обращает внимание на количество свеч, расставленных на полу. Чувствует, как стояк упирается в плотные джинсы. «Серьёзно? Ты кончил меньше часа назад», — ругая себя, подлетает ближе к окну. Ливень усиливается, и он чувствует себя жонглером на канате, балансируя на метле, изо всех сил удерживая полы мантии. Пэнси резко оборачивается в его сторону, будто чувствуя, что он наблюдает за ней с любопытством озабоченного школьника. С каждым её шагом сердце избранного опускается ближе к пяткам. Паркинсон останавливается и… Чёрт! Раздевается?! «Великий Годрик, спасибо, что не дал мне умереть на войне, потому что прямо сейчас он увидит сиськи, о которых мечтала добрая половина Хогвартса». Основание мётлы трещит под плотно сжатыми пальцами. Он возбуждён. Нет, это не подходящее сравнение, Поттер перевозбужден. Несносная ведьма вызывает слишком много противоречивых эмоций. Она бесит, заводит, интригует. Стерва. Расширенные зрачки жадно следят за чёрными лентами её белья, Пэнси явно пьяна, это видно по мягким движениям её пальцев. Взгляд мутный, она играет с ним, как кошка. У Поттера не остаётся сомнений, этот спектакль дня него. Единственный зритель, который вот-вот свалится с мётлы от потери крови. Крови, которая предательски ударила не в ту голову. Его отбрасывает неожиданным толчком. Не сильным, но достаточным для того, чтобы окончательно потерять равновесие. Мантия спадает с плеч, срываясь вниз. — Блять, — рычит он сквозь зубы, инстинкт ловца пересиливает, Поттер срывается вниз на бешеной скорости в попытке достать мантию. Вот только ливень застилает глаза, а очки сейчас бесполезный аксессуар, залитый водой. — «Акцио мантия!» — выкрикивает Гарри, за несколько секунд до столкновения с рекламным баннером. При ударе слышится треск ткани, но он не останавливается, продолжает лететь. Поправив очки, замечает, что рукав его любимой куртки порван, как и мантия, висящая на предплечье. Поттер, напрягаясь, высчитает номер квартиры Паркинсон, влетая в окно своей. Метла летит на пол, куртка сброшена с плеч где-то между залом и прихожей. Сейчас он покажет ей, что бывает за такие игры. Не потрудившись закрыть за собой дверь, выходит в коридор прямиком к лифту. Семнадцатый этаж, чёрная дверь слева. Гарри разъярено стучится, игнорируя правила приличия. Пэнси с невозмутимым лицом открывает, накинув на голое тело лишь чёрный пиджак. — Пришёл извиниться, Золотой мальчик? — опережая его, наигранно мягким голосом. — Так вот, спешу сообщить тебе, что джентльмены не извиняются без цветов. Громоздкая дверь резко захлопывает прямо перед носом, Поттер не успевает вдохнуть, не то чтобы что-то ответить. Словив минутный ступор, Гарри гипнотизировал взглядом дверную ручку. Он помнит как Петунья всё время пугала маленького Дадли одним магловским поверьем. Если о тебе кто-то много и плохо думает, у тебя будут гореть ушки, Дадличек. Гарри поёжился, вспоминая мерзкое прозвище кузена, но тут же поймал себя на мысли, что при таком раскладе уши Паркинсон давно должны были воспламениться и отвалиться ко всем драклам. — Сука, — до Пэнси донеслось холодное шипение Поттера. Сердце бешено колотилось, она прижалась лбом к металлу двери, в попытке немного успокоиться. Её бил мандраж, Паркинсон не могла поверить. Она действительно это провернула?! Проворочавшись всю ночь, Гарри недовольно потёр глаза. В квартире тишина, значит Гермиона всё ещё не вернулась, он по-отечески нахмурился. Последнее время эти девчонки сводят его с ума. Неожиданно в замке провернулся ключ, Поттер поднялся, накинул на себя домашнюю футболку. Перед ним стояла подруга, сияя ярче, чем кубок Хогвартса по квиддичу. — Привет! — её голос звенел энтузиазмом. — Прости, я не надолго, мне нужно переодеться и бежать в офис. Пока Гермиона, суетясь, бегала по комнате, выбирая вещи, Гарри спрашивал сам себя: «Почему не говорит ей о Паркинсон? Про Малфоя, Гермиона рассказала ему в тот же вечер». Поттер бросает ироничный взгляд, когда Гермиона делает выбор в пользу зелёной блузы. Серьезно? Как глаза Паркинсон. «Что?! Тьфу, Мерлин, это какое-то проклятье». — Могла бы и позвонить. Что с твоим телефоном? — с упреком, заставляя Гермиону оправдываться. Она слегка напрягается, отшучиваясь тем, что это похоже на допрос. Но Поттера не остановить, ему нужна эта встряска. — Ты что, влюбилась в него?! «А может ты сам влюбился, Поттер? Что за истерики?» Она вновь отшучивается, не узнавая в нем любимого друга. — Выбери Крама. Фраза звучит как приговор. Гермиона вопросительно вскидывает брови. — Почему бы тебе самому не выбрать Ромильду? — ёрничает внутренний голос. — Во-первых, мне не нужно твоё одобрение. Во-вторых, с чего вдруг тебя стало волновать, в кого я влюбляюсь? — её строгий тон отрезвляет, но этого все ещё недостаточно. «Значит всё-таки влюбилась. И в отличие от тебя признаёт это с гордостью!» — внутренний душнила ликует. Гарри представляет, что его внутренний голос — назойливая букашка, и давит её без зазрения совести. — Выбрал, с кем идёшь на квиддич? Он знал, Гермиона всегда быстро остывала, если дело касалось его, вот только задетое самолюбие внутри продолжало скрести когтями. — С невестой. Во взгляде Гермионы что-то падает, самообладание? Она терпеливо выжидает, надеясь на объяснения. В комнате повисает гробовая тишина. — Вейн?! Скажи, что ты шутишь! — Она без ума от меня! — Гарри! Она же… Ну… Странная! И ты тоже! Какая свадьба, ты же не любишь её! Просто хочешь позлить меня… — Гермиона переходит на крик, но через мгновение затихает, пытаясь обнять друга. Она в панике, не в силах определить причину этих импульсивных выпадов. — А Малфой лучше? — не дождавшись ответа, Гарри вылетает из спальни, хлопнув дверью.***
Пэнси сонно потягивала кофе, лениво перелистывая страницы ежедневного пророка. Ничего интересного. На развороте красовалась фотография Виктора Крама, держащего золотой снитч. Казалось, на его крепкой ладони перчатка вот-вот лопнет по швам. Её отвлёк стук в дверь, она спокойно поднялась со стула, ожидая увидеть на пороге Малфоя. Драко прислал сову ещё ночью, с просьбой помочь ему, ведь это вопрос жизни и смерти. Пэнси улыбалась, вспоминая выведенные им в спешке буквы. Гарри стучал в дверь, сжимая в руках букет кремовых роз. Пэнси отворила не спрашивая, увидев на пороге избранного, глаза округлились от неожиданности. Поттер стоял перед ней во всей красе, в своих дурацких на её взгляд красных кедах и протягивал цветы, опускаясь на одно колено. Паркинсон непроизвольно таяла, а Золотой мальчик с невозмутимым видом завязывал шнурки прямо на её пороге. Закончив затягивать, Поттер быстро поднялся, с интересом заглядывая в болотные глаза. — Спасибо, ты меня выручила, — произнёс тот, вынимая букет из изящных рук. Пэнси смотрела на него не отрываясь, мир в черепной коробке разрушался по кирпичику, а он, не стесняясь, выплясывал на его руинах. Моргая в такт размеренному дыханию, ведьма медленно вытерла влажные от стеблей руки о шелковые шорты. Все слова мигом улетучились из головы, оставляя вместо себя только звенящую тишину. — А ты говорила, у меня не получится, — подмигнул ей Гарри и развернулся к лестничному пролету. — Задеть меня, — добавляет она шёпотом, заканчивая за ним фразу. — Ну свидимся, не обессудь, опаздываю к Ромильде. И в эту же секунду в зрачках Пэнси мелькнул жест, который за последние месяцы она возненавидела всей душой. Чертовы пальцы, оторвавшись от виска, отдавали ей честь. Те самые два пальца, которые хотелось одновременно переломать и почувствовать глубоко в себе. Гарри уходит, Паркинсон не верит своим глазам. Кажется её подводит координация. Навалившись на дверной костяк, ведьма продолжала провожать его взглядом. Ни секунды. Она больше не потратит ни капли своего внимания на эту самодовольную сволочь. Пэнси знает как приходит последняя стадия психологической комы. Пережила её дважды. То мерзкое чувство, когда включается автопилот. Она босая стоит у стола, наливая третью кружку кофе, совершенно не запоминая, есть ли в ней сахар. Делая глоток, сразу же выливает содержимое в раковину. Молча споласкивает кружку, не переключая при этом обжигающе горячую воду. Медленно. Без палочки. Её спокойствие на грани мазохизма. Чёрные лодочки, чёрные брюки. Очки, мантия, красная помада. Ведьма замирает у зеркала, сканируя своё отражение, глаза пустые. Жутко. Зелёные омуты смотрят куда-то в пустоту, гипнотизируя демонов. Бросает беглый взгляд на окно, тучи сгущаются, рука непроизвольно тянется к зонту. И снова зеркало, этот невыносимый портал в глубину её тьмы. Без конца твердящий, что жизнь ведьмы состоит из сплошных — «недостаточно». Недостаточно красива, умна, талантлива. Любима. — Не любима вовсе, — улыбается ей собственное отражение. Рукоять зонта ударяет ровно в цель, разбивая стекло на 6 кривых осколков. Пэнси слышит, как под каблуками хрустит стекло. Или её душа? Наступая на них с особо извращённым удовольствием она выходит за порог. Вторая стадия эмоциональной комы. Когда она уверено лжёт себе о том, что все в порядке, помогая другу выбирать кольцо для Грейнджер. — Это норма, — повторяет она, успокаивая себя, — просто такой сценарий. Паршивый, но твой. Наслаждайся. — Какое ты считаешь более уместным? — неуверенно спрашивает Малфой, прокручивая между пальцами немыслимое для Гермионы количество карат. — Никакое Драко, ты торопишься, — она выдыхает, вынимая у него кольцо с внушительным изумрудом. — Я опаздываю! — бурчит Малфой. — Опаздываю уже второй год! Паркинсон раздраженно растирает виски. Идиотизм идеи — очевиден. Она готова поспорить на весь пакет акций своего парфюмерного дома, Золотая девочка струсит, не захочет менять привычный ритм жизни, ещё и с этим булыжником на безымянном пальце. — Ты уверен, что ей необходим такой размах? Драко хмурится, в его понимании сонное лицо Грейнджер заслуживает всего. Буквально. И он не намерен мелочиться, тем более с кольцом. — Это статус. Все должны видеть, она моя. Невеста, — добавляет, чуть помедлив. — Особенно Крам? — Особенно Крам. Паркинсон закатывает глаза, откладывая кольцо. — Может хотя бы жёлтые бриллианты? Или она невеста всего Слизерина? Что за детские стереотипы. И не смей мне говорить, что ты собрался сделать ей предложение на квиддиче, Малфой. Тот цыкает, бросая на подругу осуждающий взгляд. — Все будет более чем интимно, — длинные пальцы тянутся к кольцу с тремя крупными бриллиантами, Пэнси морщится, готовая растечься прямо по прилавку. — Тебе знакомо слово слишком?! Драко! Ну она ведь очень сдержана. — Не сказал бы, — Малфой хитро улыбается, вспоминая как гриффиндорская львица накинулась на него в лимузине. — В украшениях, идиот. — Его. Должно. Быть. ВИДНО. Он выделил каждое слово. Произнес четко, не желая слышать препираний. Подруга устало махнула рукой, подзывая продавца.***
Третья стадия эмоциональной комы. Пэнси перекатывает вино по стенкам бокала, ей скучно. Поочерёдно накатывает то безразличие, то раздражение. Короткие тёмные ногти нервно постукивают по столу, она замечает всех, но не акцентирует внимание ни на ком. Чертов раздрай. Пэнси просит официанта принести Ведьмин Вестник, от Пророка нет толку. Пора отвлечься.***
Наблюдать за ней, теперь что-то на уровне инстинкта. Драко стоял по ту сторону окна, ёжась от ледяного ветра, пока бархатная коробочка приятно щекотала кончики пальцев. Грейнджер ела с таким аппетитом, что улыбка невольно растягивалась по угловатому лицу. Сегодня их первый совместный выход в качестве пары, и она выглядит такой беззаботной… Драко облегчено выдыхает. Грейнджер — счастлива. Гораздо счастливее, чем в том кошмарном воспоминании, когда собиралась лететь в Болгарию, успокаивал себя Малфой, дёргая дверную ручку. Ему кажется, с утреннего поцелуя прошла целая вечность, а она стала ещё красивее. — Привет, — говорит еле слышно, сквозь пелену эйфории. — Привет, — смущается, её глаза горят, пока руки тянутся за салфеткой. Малфой улыбается ещё шире, понимая, она чувствует себя пойманной. Кольцо в кармане становится непосильной ношей. Его с трудом можно было назвать нетерпеливым, но сейчас вся левая сторона буквально горит. Драко присаживается рядом, оставляя мягкий поцелуй на её плече. — Сейчас. Сейчас! — скандирует навязчивый голос, — Она твоя, ты имеешь все основания заявить права на Грейнджер! Драко сердито сводит брови, отчитывая самого себя за эти средневековые мысли. — Готова к первому совместному выходу? Или быть моей женой? — Да, — коротко, быстро. Без сомнений. Малфой сглатывает, представляя, что ему хватило смелости на второй вопрос. Драко искренне хочет услышать «да», в котором нет полутонов. И Гермиона, будто слышит его мысли, смело переплетая их пальцы. На квиддичную арену пара прибывает крепко обнявшись, Малфоя поражает как мягко он прошёл через портал. Пока Грейнджер равнодушно оглядывает стадион, вычисляя на какой ряд перенесли журналистские трибуны. Драко переполняет мальчишеский азарт, предвкушая равную борьбу фаворитов. Только теперь при этом он обнимал Грейнджер. Его Грейнджер. Пока еще Грейнджер, разумеется. Они поднимаются на трибуну под непрекращающиеся ворчание Золотой девочки. Драко лишь посмеивается. Грейнджер не любит квиддич ещё со школы. Он приглаживает и без того идеально уложенные волосы. Снитчи и блаждеры, единственное, к чему Грейнджер не проявляла абсолютно никакого интереса. От того, как на них пялится Поттер, скоро воспламенится его дорогой пиджак. Малфой вопросительно выгибает бровь, сердито глядя избранному прямо в глаза. Тот не сдаётся, продолжая буравить подругу взглядом. Гермиона напрягается, Драко чувствует, как кожа покрывается мурашками под его пальцами, но причина тому не шрамоголовая обиженка. Астория сидит чуть левее избранного кретина и его прилипчивой подружки. «Грейнджер, ты была бы в разы спокойнее, если бы знала, что в левом кармане лежит кольцо, камни в котором размером с моё самолюбие. И я надеюсь ты действительно будешь носить его, терпя все мои имперские замашки». Малфой сгребает Гермиону в объятия как личный щит, кокон, что угодно, но сейчас центр обожания находится прямо в его руках. Крам проносится мимо них на немыслимой скорости, Драко уверен, он видел. Малфой прислушивается, сквозь рёв толпы доносится знакомое цокание каблуков. Паркинсон. — А он хорош! — раздаётся позади голос подруги. Гермиона неожиданно быстро выскальзывает из его рук, щекоча подбородок волосами. И если он не умер в том ювелирном от желания доказать всему Магическому миру серьёзность своих намерений, то сейчас Грейнджер действительно душит объятиями Пэнси. Подруга шипит, но не вырывается, Малфой ухмыльнулся, возвращая внимание в игру.***
Минутами ранее — Мисс, в журналистскую ложу можно войти только по пропуску, либо с сопровождением. У Паркинсон лопалось терпение, она мысленно жгла беднягу Адским пламенем, в добавок не скупясь на Круциатусы. — Ты же понимаешь, что я могу купить тебя, вместе с этой проклятой трибуной. Будь хорошим мальчиком и просто дай мне пройти. Парень оставался непреклонен. Дальше по коридору шла Скиттер. Пэнси, не упуская возможности, окликнула журналистку. — Рита, не могли бы вы сопроводить меня на трибуну, — эти слова обжигали горло хуже раскалённого свинца. Просить о помощи старую стерву не входило в её планы. Выбора не было. — Впусти её, может хоть так мисс Паркинсон удастся найти мужа, да, милочка? — суженные глаза выглядывали из-под оправы золотых очков. Пэнси всеми силами давила в себе агрессию. Посмотрим как ты запоёшь, когда я расскажу Драко, о чем ты болтала с Нарциссой. Сглотнув ком желчи, она развернулась к охраннику, делая взгляд мягче. — Разве можно мешать мне налаживать личную жизнь? — источая сарказм, Пэнси поддакивала журналистке.