***
Пальцы Малфоя обводили тысячный круг по кромке стеклянного стакана. Вода в нём бесшумно переливалась, слегка задевая край. Ему казалось самым верным решением, когда Гермиона очнётся, дать ей попить. Не менее верным решением в его голове, было позволить ей зарядить этим же бокалом себе в лицо, выписав ему билет в известном направлении. Драко буквально сжирал себя изнутри, выжидая её пробуждения. Он придумал сотню фраз, которые должны ему помочь продолжить разговор, в случае её мгновенного отказа. Малфой опустил стакан на столешницу, позволив себе пройти ещё один круг по палате, и ещё один, и ещё… От больничного света начало рябить в глазах, длинные пальцы тянутся к выключателю. Драко бросает беглый взгляд в сторону больничной койки, и Салазар! Между тонкими бровями появляется знакомая морщинка. Малфой подлетел к кушетке, едва не запнувшись о собственные ноги. — Драко… — её шепот еле слышен и взгляд всё ещё не сфокусирован. — Больно. — Я знаю, Грейнджер, знаю… — Малфой быстро опускается на колени, прижимаясь лицом к её ладони, как ему кажется, в последний раз. — Прости меня, Гермиона. Прости, — шепотом, примкнув губами к подушечкам её пальцев. — Я больше не оставлю тебя, клянусь. Астория пожалеет. — Драко. — Грейнджер, даже если ты захочешь выпроводить меня, я не уйду. Я люблю тебя. Чёрт, прости меня, я так люблю тебя… — Драко, — из слабого шепота, её голос приобретает строгие нотки. Платиновая макушка поднимается, открыв её взору глаза, полные вины. — Я просто хочу пить. Пожалуйста. — Ох, проклятье. Конечно. О чём я только думал… — рука тянется к заранее заготовленному стакану. Малфой бережно придерживает затылок Гермионы, пока та жадно заглатывает воду. Стакан быстро пустеет. — Ещё? — на его лице тень улыбки. Гермиона отрицательно кивает, облизав губы. — Ты плохо выглядишь… — в ее голосе же постепенно появляются нотки жизни. — Ты тоже, — слабая попытка улыбнуться. — Ещё пару часов назад я думал, что ты умерла. — Я тоже, — веки предательски тяжелеют, но Гермиона, собравшись с силами, едва дотрагивается до его щеки. — Но ты жива, слава Салазару, — Малфой не сдерживаясь целует холодные кончики пальцев, пытаясь отдать ей всё своё тепло. Золотая девочка еле заметно качает головой. — Я тоже люблю тебя, Драко. В его ледяных глазах таят айсберги, он закусывает щеку изнутри, строго запрещая себе поддаваться эмоциям. Он не заслужил. Гермиона только что чуть не умерла из-за… Но Грейнджер, кажется, наплевать, потому что она, не разрывая зрительного контакта, легонько стучит по краю кровати, приглашая его сесть ближе. Малфой продолжает отрицать собственное счастье, не двигаясь с места. — У меня затекает шея. Насколько ты вырос с последнего курса? Сантиметров на двадцать, я думаю. Драко не верит своим ушам. Гермиона упорно игнорирует тот факт, что всё могло закончиться плачевно. Взгляд серых глаз замирает в районе её ладони. Ведьма, не сдаваясь, снова приглашающе хлопает. — Написать Поттеру, что с тобой всё в порядке? — Драко, пожалуйста, я хочу, чтобы ты сел ближе. Он и так знает, что со мной всё в порядке, у нас палочки зачарованы. Что ж, кого он обманывает. Парень сдаётся, позволяя чувству удовлетворения тёплой волной разлиться по венам. Мягко опускается на кушетку рядом с её ладонью. Неожиданно для него Гермиона кривится от боли, издавая сдавленное шипение. Драко испуганно отодвигается, осматривая её бедро. — Что случилось? Я задел какой-то шов? Прости, я не хотел. — Нет-нет, не ты, — Гермиона отодвинула край больничной сорочки, обнажив перед ним расплывшийся по бедру кровоподтек. — Это уголок чего-то твердого в твоём кармане. Его лицо бледнеет, сливаясь с больничной стеной Мунго. Он знает, что это. Кольцо. Будь оно не ладно. Но сейчас все его мысли только о ссадинах на хрупком теле. Из-за него, и его бесконечного упрямства. — Я могу обезболить их, правда, ненадолго… — Гермиона хмурится, снова слыша его виноватый тон. — Ясмин научила меня. Я покажу, если позволишь, — Драко придвигается ближе, концентрируя выбросы магии в своих ладонях, только Гермиона сразу же останавливает его, заглядывая в серые глаза. — Так что это? — взглядом указывая на пиджак. — В твоем кармане… Драко умиляется, ведь любопытства в Гермионе столько, что хватило бы раздать толпе первокурсников, впервые прибывших в Хогвартс. — Пачка Берти Боттс, — идеальная ложь. Ведь хуже того, чтобы быть сброшенной с квиддичной трибуны чокнутой бывшей, это сразу после этого получить предложение, в провонявшей зельями больничной палате. Драко зачесывает назад упавшие на лицо пряди и пододвигается ближе к ней, предварительно откинув полы пиджака. — Отлично, можешь отделить для меня красные с черными крапинками? Они со вкусом пряной вишни — мои любимые. Великолепно, — буркнув про себя, Драко пытался придумать пути отхода. Но их нет. И Малфой нервно поджимает губы. Какие к драклам Берти Боттс?! Ты ненавидишь их со школы. Рука медленно опускается в карман, выуживая бархатную коробочку. Он проиграл. Хотя нет. Он выиграл. В номинации — ещё одно тупое решение этого вечера. Сейчас где-то плачет Скиттер, пропуская поистине худшее предложение во всей истории магической Британии. — Ох, это не Берти Боттс… — её губы округляются в изумлении, а карамельные глаза неотрывно следят за открывающейся коробочкой. — Ты собираешься… Ты. Драко молча кивает, вытаскивая внушительных размеров кольцо. — Полагаю, сейчас не лучшее время, а исходя из сегодняшней ситуации, оно никогда не будет более худшим, но… Гермиона Джин Грейнджер… — Малфой изо всех сил пытается перебороть себя, игнорируя шок в её глазах, но брови Грейнджер продолжают сходиться на переносице. Она внимательно наблюдает за переливающимися гранями желтых бриллиантов, пропуская мимо ушей его вступительную речь. — Гермиона. — М? Просто оно… Оно, честно говоря, совершенно мне не нравится, — она медленно переводит взгляд на его полные смятения глаза. — И поэтому я согласна! — последние слова произнесены с неподдельной гордостью. Душа Малфоя давно вознеслась к небесам, отдавая дань предкам. Сегодня перебор по эмоциям, и он определённо отказывается возвращаться в реальность. Гермиона охает, осознав, как дико это прозвучало. — Драко, ты не так понял, — девчонка перехватывает кольцо, прижимая его к сердцу. — Это из-за моих родителей. Чёрт. Ай! Как же больно двигаться! Драко окончательно впадает в транс, отключая сознание. Какого дракла здесь происходит?! — Мой отец сделал маме предложение кольцом с огромной жемчужиной, не смотря на то, что она всегда говорила: «Жемчуг носят только вдовы», — Гермиона начинает хихикать, пародируя голос матери. Подносит кольцо к свету. — А я с детства ненавижу жёлтый цвет. И, честно говоря, это так символично… Ведь они в браке уже тридцать лет. Драко с досадой прикрывает глаза, покорно опустив голову ей на живот. — Нужно было брать изумрудное, — приглушенное бурчание щекочет ей кожу. Малфой приподнимается, чтобы его было лучше слышно, пока Гермиона продолжает хихикать. — Я могу завтра же его поменять. — Ни в коем случае! — Гермиона с улыбкой надевает кольцо. — Оно сидит идеально. — Всё же дам тебе время выспаться. И… Пересиливая боль, Грейнджер притягивает его для поцелуя, надеясь передать весь спектр чувств, скопившейся в ней. Он невесомо касается её в ответ, бережно придерживая за плечи. Поцелуй выходит почти целомудренным. — Драко, — Гермиона хнычет ему прямо в губы, — я в порядке. — Мерлин. Конечно нет, — выдавливает сквозь тихие смешки, начиная поглаживать её лицо. Длинные пальцы аккуратно очерчивают скулы, смещаясь на кончик носа и вниз по линии губ. — Не хочу сделать тебе больно. Грейнджер дуется, нелепо, по-детски. Её карие глаза смотрят исподлобья. — Я ведь могу и передумать… — уголки губ подрагивают, сдерживая озорную улыбку. Малфой закатывает глаза, снисходительно качая головой. — Шантажистка, — и губы Драко вновь находят её. Медленно смакует, мгновенно освобождая мысли. Впервые за несколько лет он действительно спокоен. И сейчас ему кажется, что до сегодняшнего момента он не понимал, каково это — истинное умиротворение. Но теперь Драко знал, оно тает медом на её губах и блестит желтыми бриллиантами на её пальцах. Гермиона отстраняется, отводя взгляд. Тишина, пусть и секундная, начинает напрягать. Драко осторожно убирает с её лица кудри, мешающие разглядеть эмоции. Грейнджер мгновенно сдаёт себя закушенной губой. — Когда меня выпишут, я бы хотела сбежать. Если ты не против. Два серых глаза следят за её эмоциями. Одна бровь вопросительно изогнута. — Прости, но мне плевать, что сейчас будет с Асторией, и мне впервые в жизни хочется всё упростить, — губы Малфоя вытягиваются в тонкую линию. Он продолжает внимательно наблюдать за ней, понимающе кивая. — Поэтому, если то предложение уехать на недельку вместе ещё в силе, я хочу им воспользоваться. — Можем там и жениться, — она добавляет это почти шёпотом, едва поднимая на Малфоя взгляд, оторвав его от кольца. — Без подготовки и платья? — его искреннее удивление заставляет Гермиону улыбнуться. Дружба с Пэнси накладывает определенный отпечаток. — Главное, чтобы тебе нравилось, Грейнджер. Последняя фраза сопровождается обречённым выдохом, и Гермионе кажется, что тот никогда не перестанет называть её по фамилии. Неожиданно вошедший в палату колдомедик нарушает интимность момента. — Мисс Грейнджер, — доносится строгий голос. — Ваша госпитализация принесла нам немало проблем. Малфой с гордостью отмечает, что Гермиона не прячет кольцо, но беспокойство на её лице начинает расти в геометрической прогрессии. В руках колдомедика сломанная палочка избранного. Её охватывает паника. — Телефон, Драко, мне нужен телефон. Попытки резко встать провалены и Малфой аккуратно притягивает её к себе, стараясь не задевать ребра. — Тише, Гермиона, тебе нельзя подниматься. Но она продолжает хмуриться, нервно передвигая пальцами по простыни. Драко мысленно проклинает стоящую в дверях даму. Та продолжает молчать, выжидая только ей известную паузу. В сумочке Грейнджер невозможно что-либо найти. — Акцио телефон. Драко как можно быстрее передаёт смартфон, злобно озираясь на медика. Та вальяжной походкой пересекает палату, оставив обломки палочки на прикроватной тумбе. — Адвокат Виктора Крама присылает уже пятую сову, — она демонстративно хлопает по карману медицинского халата. — Но, боюсь, одно из писем адресовано вам, мисс Грейнджер. Белоснежный конверт мягко опускается на больничную койку, но Гермиона не торопится его открывать, вслушиваясь в бесконечные гудки. — Вы наконец скажете, что произошло? — Гермиона срывается на крик. — Боюсь… Одному из ваших женихов, — она одаривает Малфоя надменным взглядом, — чужды меры приличия. Но нашим ребятам из охраны удалось убедить его, что часы посещения строго с девяти утра до пяти вечера. Драко останавливается за пару метров от медика, закрывая собой сбитую с толку Гермиону. — Передайте, что ему лучше здесь не появляться, — цедит Малфой с непроницаемым выражением лица. — Вот утром ему и передадите, — продолжает язвить медик. За импровизированным щитом, в виде спины Драко, немного спокойнее, но Гермиона продолжает дозваниваться, накручивая и без того восполненное сознание. Мысли мечутся, рисуя всё более жуткие делали, ведь Крам не станет бить Гарри без причины. Или станет? В трубке наконец раздаётся знакомый голос. — Где ты? — голос строже, чем у Маггонагал. Драко прислушивается, не оборачиваясь. Продолжает сверлить взглядом бестактного колдомедика. Из телефона слышится слегка шокированный голос Поттера. — Не заговаривай мне зубы, Гарри! Я в порядке, в отличие от твоей палочки. Нападки на Золотого мальчика вызывают у Драко восторг, не смотря на то, что все его мысли вновь забиты Крамом. Он пойдёт в эту палату только через его труп. Определённо. Хотя лицезреть его съехавшую физиономию при виде кольца на безымянном пальце Грейнджер, стоит пары его нервных клеток. Малфой пытается отыскать хоть каплю порядочности, чтобы пристыдить себя за эгоизм, но чуда не случается. Его лицо продолжает украшать злорадная улыбка.***
Не успев отойти от Мунго и пары шагов, Гарри чувствует в кармане вибрацию, пока Пэнси с гордым видом вышагивает впереди, мастерски делая вид, что идёт не с ним. Экран смартфона разбит вдребезги. — Чтоб тебя, Крам, — прокашлявшись, Гарри готовился лгать и оправдываться, замечая на дисплее знакомую физиономию, уплетающую лапшу. У Гермионы Грейнджер была суперспособность чувствовать, когда он влипал в историю. Будь то война, драка или обычная пьянка. Прочистив горло, Поттер принял входящий вызов. — Где ты?! — Как ты, Гермиона? — этот вопрос сложно назвать дежурным, но он уверен, даже если бы Грейнджер сегодня умерла, она бы тот час воскресла, чтобы в очередной раз отчитать его. — Я, кхм… Недалеко от Мунго, — сквозь улыбку. — Мы ушли, чтобы Малфою позволили остаться с тобой, но я приеду утром… Как только, так… Гарри поднимает глаза к ночному небу, слегка отодвигая телефон от уха. Гневная тирада Грейнджер состоит не только из претензий, но и из внушительного количества дедуктивных выводов. Он краем глаза замечает как Паркинсон, оборачиваясь, сбавляет шаг. Известие о сломанной палочке отходит на второй план, как только Пэнси, проигрывая сражение с собственной гордостью, делает несколько шагов в его сторону. Поттер еще раз с досадой прощупывает карманы, убеждаясь в пропаже. Проклятье. Драка с Виктором совсем вышла из-под контроля. — О чем ты только думал! О чем вы оба думали?! Сегодня что, день драк с Виктором? Зачем приходил? — Увидеть тебя, зачем еще… — отбиваясь от нападок подруги, Гарри не скрывал радости, что порция негодования достается не только ему. Он буквально видел перед собой недовольную рожу Малфоя. Пэнси молча предлагает избранному сигарету, не понимая резкую смену его эмоций. — Хорошая новость: Гермиона пришла в себя. Плохая — мне нужна новая палочка и телефон, — зажигалка в его руках привычно щелкает, и в паре глаз напротив начинают танцевать языки пламени. Он давно не отдает отчет своим мыслям рядом с ней, продолжая убеждать себя, что без Джинни любви не существует. Вот только продолжает смотреть на пляшущие желтые искры в её зрачках. Молчаливая пауза выдаётся слишком кричащей и Пэнси отворачивается, прекрасно понимая, что происходит. Если и существуют чемпионы мира по отрицанию чувств, с этими двумя они не выдержали бы и раунда. Гарри нарушает тишину первым, попросив её использовать на себе очищающее заклятье. Пэнси прячет портсигар в карман мантии, направляя на избранного бледно голубой луч. Глаза в глаза, снова. Весь воздух выбивает из лёгких. От его взгляда тепло, да так, будто солнечное сплетение атакуют толпы мурашек. Она медленно ведёт палочкой по мантии, поднимаясь к груди, и Поттер снова переходит черту, мягко обхватывая её запястье. Он аккуратно ведёт её руку вдоль по перепачканной кровью скуле, спускаясь к губам и шее. Паркинсон хочет кричать от того, как сильно её тянет прикоснуться к его лицу. Хочется до зуда в пальцах, до искусанных в кровь губ. Только бы не упустить контроль… — Я уезжаю. Возвращаюсь в Турцию. Фраза бьёт больнее круциатуса. — Хорошо, — коротко. Это явно не то, что она собиралась услышать. От очарования до разочарования моментом шаг, только ей кажется, что это пропасть, и она рухнула в неё, не успев опомниться. Они расходятся в разные стороны, не проронив ни слова. Тишина. Вот что будет сопровождать её до рассвета. И видит Мэрлин, в её квартире становится дико душно. От безысходности Пэнси мысленно вжимается в каждый из углов. Он буквально течёт по её венам. Поттер внутри. Захватывает территорию. Капитуляция, срочная, безоговорочная капитуляция — её единственное спасение.***
Гермиона нехотя просыпается от ноющей боли в боку, с трудом размыкая веки. Между ладонями Драко сияют как ей кажется маленькие разряды тока, которыми он медленно проводит по её ребрам. Накрывает облегчение, такое желанное, что она вновь погружается в дрему, уткнувшись носом в мужскую шею. Драко оставляет несколько поцелуев на кудрявой макушке, продолжая свой ритуал. Руки затекли, он почти не спал и обезболивающие чары выкачали последние силы. Но он знает точно, что провёл бы еще десять таких ночей, лишь бы не слышать сквозь сон её болезненные стоны. И пусть ему безумно хочется кофе, он не сдвинется с места, пока мирно сопящая Гермиона лежит на его плече. На часах почти семь утра, всего два часа, и его идиллия будет разрушена. Малфой на полном серьезе задумывается, прикидывая, за сколько можно подкупить медперсонал, чтобы запретить эти чертовы часы посещения. Время летит предательски быстро. Гермиона спросонья напоминает слепого котёнка, пряча глаза от солнечных лучей в его выемке на шее. — Как ты? — шепот Малфоя обволакивает её разум. — Как будто упала с квиддичной трибуны, — тихие хихиканья отдают болезненными вибрациями по всему телу, но улыбка всё равно не покидает её губы. — Я возьму кофе и вернусь, договорились? Гермиона кивает, пытаясь потянуться. Драко выходит за дверь всё в той же одежде, только пиджак сброшен бесформенной кучей на прикроватной столик. Её внимание привлекает торчащий уголок письма. Не успев дотянуться до конверта, она видит Виктора, вошедшего в палату. На его широкие плечи накинут больничный халат, прикрывающий маленький букет ландышей. Её любимых ландышей. Сердце пропускает удар, только это не любовь. Вина тягучей патокой разливается по лёгким, заставляя задыхаться. — Виктор. — Привет, ласточка. В крепких руках термос с жасминовым чаем. От того, насколько он хорошо её знает, хочется плакать. И этот термос с гравировкой ворона, подарен ею же, на его день рождения. Становится неловко. Крам, не обращая на это никакого внимания, присаживается на край кровати. — Как ты, Ласточка? Она не успевает ответить, как её бедро накрывает широкая ладонь. — Я пришёл извиниться. Я не должен был так реагировать. Ты вольна выбирать, но… — его большой палец поглаживает участок кожи, скрытый больничной сорочкой. — Я хочу чтобы ты знала, я могу дать тебе гораздо больше этого. — Руку убери. Гермиона вздрагивает от жесткости голоса Драко. Аромат кофе быстро перебивает запах ландышей, Малфой на каком-то вербальном уровне мгновенно отвоёвывает территорию. Крам вспыхивает яростью, разворачиваясь к нему лицом. — А ты заставь. Пусть решит сама, чего хочет. Провокация брошена красной тряпкой разъяренному быку, Драко опускает кофе на пол, вынимая палочку из кармана брюк. — Убери руку от моей невесты, — через мгновение палочка Драко упирается в кадык Виктора. Тот, не теряя времени, нацеливает свою точно ему в ребра. — Что ты можешь дать ей? Ещё один шрам? Гермиона инстинктивно прижимает ладонь к ребрам. — Хватит, пожалуйста, — но её просьба для них — белый шум. — Дам всё, чего она попросит, — злобно выплевывает Малфой, не разрывая зрительного контакта. — Виктор! Остынь, приятель, — Джордж застыл в дверном проёме, загораживая лицо Рона огромным букетом подсолнухов. — Позволь даме самой решить. Однажды она уже сделала правильный выбор, бросив моего брата. — Чего? — недовольная физиономия Рона проглядывается сквозь длинные стебли. — Ты серьёзно согласилась выйти за него? — Гермиона ёжится, взгляд Виктора пропитан гневом. — Я люблю его и не собираюсь оправдываться. В палате повисает гробовая тишина. Малфой переводит взгляд на Гермиону, в глазах которой ни капли сомнения. Джордж присвистывает, пока Рон кривится, будто жует дохлую крысу. — А меня ты за столько лет не полюбила?! Я не заслуживаю твоей любви, а, Ласточка? — Не заставляй меня оправдываться, пожалуйста. Драко с ужасом замечает, что её тихая просьба будто выключает в болгарине невидимый тумблер. Тот отступает, бросая на него презрительный взгляд. Направляется к выходу. — Ты облажаешься, и будь уверен, в этот момент я буду рядом, — братья молча расступаются у двери, позволяя ему пройти. — Она любит меня, не может не любить. Просто сама себе боится в этом признаться.