Утро нового дня

Земля Истерлингов, несколько столетий назад Арагорн с детства был очень музыкален: в нем кипела кровь Лютиэн, чьи песни сводили с ума величайших Тёмных Властелинов прошлого. И когда юноша услышал эту песню — странная, рваная, но щемяще прекрасная мелодия на чужом языке — его сердце сжалось, и он спросил сдавленно: – Что это? Они с Анариэль сидели на пороге гостиницы и ели странную местную еду — куски острого мяса, завернутые в лепешки. На другой конце улицы шумели дети: мальчик свистел, девочка пела. – Это «Халкын Аллери», - отозвалась Анариэль, запивая мясо кислым молочным напитком из фляги. – А что это значит? – «Руки народа». Запрещённая песенка Огненных музыкантов. Её тут каждая собака знает… - и вдруг эльфийка встала и что-то закричала детям. Ребята со смехом скрылись в лабиринте переулков, а девушка снова уселась на ступеньки и объяснила: Я сказала малышне, пусть не горланят на всю улицу, не то поймает их стража и выпорет. Они закончили обед в молчании, и во время работы в голове Арагорна звучала эта песня. Он решил, что сделает всё возможное, лишь бы найти этих «огненных музыкантов» и разобраться в чужой, но дивной музыке. Маленькая черноглазая девочка, замотанная в цветастый платок, за монетку согласилась довести Арагорна до Дома Музыки — штаб-квартиры музыкантов, который находится в самом бедном квартале города. Полчаса ходьбы — и перед юношей вырос небольшой домик с открытыми на распашку дверями, за которыми виднелись шкафы с книгами. Двое старичков в халатах, играющие в нарды у стульях у входа, встали, приветливо поздоровались и начали разговор на местном языке. Пришлось Арагорну на смеси Всеобщего и местного наречия объяснять, что он не местный и потому не понимает. Старички закивали и указали юноше на кресло. Вскоре пришёл широкоплечий черноглазый мужчина в помятой рабочей рубашке; дедушки быстро и одновременно заговорили, порой показывая на Арагорна. Мужчина ответил им коротко и подошёл к гостю. – Меня зовут Мехмет. Мир твоему дому, юноша. – Арагорн. Рад вас видеть. – Откуда ты? – Из Имладриса. Вслед за новым знакомым он вошёл в дом. Весь первый этаж — одна большая комната. Полки с книгами, полотна на стенах — а на полотнах имена и лица. На второй этаж Арагорна не пустили, там живут музыканты. Мехмет предложил юноше сесть и осведомился, не голоден ли тот. Эстель покачал головой, но в этот момент его желудок протестующе забурчал. Музыкант хмыкнул и что-то сказал старичку. Тот ушёл на пару минут — и вернулся с мясом в лепешке. – Хочешь, мы споём для тебя, Арагорн из Имладриса? Юноша смутился, но кивнул. Мехмет крикнул на местном языке, и с верхнего этажа сбежала девушка — в отличии от всех жительниц этой страны, она была без платка, скуластая, крепкая, с гривой черных волос, перехваченных алой лентой. Она передела Мехмету лютню. Старички расселись прямо на полу и стали насвистывать мелодию, Мехмет заиграл, а девушка… запела. Солнце лилось в распахнутые окна, дети перекрикивались на улице, и, окутанная сияющими лучами, она пела на незнакомом языке слова, которые были интуитивно понятны любому. О долге. О красоте родной земли. Об оставленной Родине и о надежде снова её увидеть. Мелодия сменилась, и отрывистый, резкий ритм марша захватил Арагорна. Голос девушки растворился среди голосов мужчины и стариков. Хор звал на битву, отгонял страх. А затем… Эту песню Арагорн уже слышал. Халкын Аллери. Руки народа. Еще несколько дней назад он не поленился и узнал перевод. Большие и добрые руки протянуты в камеры тьму: Истерзанному человеку больше не быть одному… На белых страницах запишем навечно Истории правило, помни его: Лишь святая борьба нас от боли излечит, Один за всех и все за одного. Один за всех и все за одного… Эти строки удивительно резонировали с его юной, восторженной душой, и он мысленно молил Эру дать ему шанс на подвиг, шанс проявить себя. Гибнет красный цветок одиноко, он бессилен в руках палачей; Но руки народа сломают решетки, замки посрывают с дверей! На белых страницах запишем навечно… Девушка по имени Бергюн, отлично говорящая на Всеобщем языке, подсела к Арагорну. – Тебе тут нравится? – Да, конечно! - не кривя душой, отозвался юноша, - только, слышал, вас не слишком любят власти… – Конечно не любят, они продались Гондору. А как по мне, уж лучше Саурон, чем эти нуменорские крысы, которые из нашей страны все соки тянут. Арагорн поперхнулся и хотел было высказать своё мнение о Сауроне и особенно о «нуменорских крысах», но девушка уже продолжала: – Ты не бойся, мне наплевать, что ты сам из этих, я ко всем хорошо отношусь. Вижу же, что ты нормальный парень. Как тебе рисунки на стенах? Это я рисовала… С холстов смотрели веселые лица мужчин и женщин с красными лентами в волосах. Одна из нарисованных девушек очень напоминала Бергюн — те же широкие скулы и смеющиеся чёрные глаза. – Это автопортрет? - спросил Арагорн. – Нет, это моя старшая сестра Бетюль, она тоже поёт. Сейчас — в тюрьме… А вот это Хелина и Брагис. Я запомнила их веселыми и очень смелыми. Хелина была терпеливой и доброй, она могла часами слушать человека и поддерживать его своей улыбкой. А Брагис был немного сумасшедшим, он мог в одну минуту веселиться, а в следующую уже быть серьезным. Нам их очень не хватает. Хелина лежит в десяти минутах отсюда, под апельсиновым деревом, а тело Брагиса покоится на кладбище в его родной деревне. Они умерли в тюрьме. Раньше в этом здании была школа. Родители приводили сюда своих деток, а Огненные музыканты бесплатно учили их играть и петь. Но потом детей перестали приводить — боялись постоянных визитов стражи, выломанных дверей, избитых — прямо при учениках — преподавателей… – Однажды меня схватили прямо тут, во время репетиции, - рассказала Бергюн, - притащили в городскую тюрьму и били, наверное, несколько часов… ещё они вырывали мне волосы. Клок вот тут, прямо у лба. Потом меня две недели держали в камере, чтобы сошли синяки, и только потом выпустили. Наш Дом Музыки постоянно пытаются закрыть, но по странному совпадению, всякий раз, как нас выселяют, горит какое-нибудь важное правительственное здание или дворец. И нас наконец перестали выгонять, только запугать пытаются. Восхищенный взгляд Арагорна блуждал по бесстрашным лицам музыкантов, по лицам погибших и арестованных на портретам, по книгам на незнакомом языке. Что-то на руке Бергюн привлекло его внимание, он присмотрелся и потрясённо увидел Кольцо с алым камнем. Кольцо. Отравленный чай, рука с кинжалом... Ингрим. Мир перед глазами Арагорна выцвел и посерел в одно мгновение. Гондор, пара часов после воскрешения короля Элессара В маленькой камере, больше похожей на чулан для швабр, Арагорн провёл ровно десять минут. Затем немолодой стражник с темными волосами и мрачными, напряженными глазами цвета разбавленного черного чая открыл дверь и коротко сказал: – Выходи. Арагорн подчинился. Его связанные руки были обманчиво расслаблены, а внимательный взгляд изучал обстановку. Стражник взял его за плечо и повёл куда-то по узкому тёмному коридору. От грубоватого прикосновения нахлынули воспоминания о Хамуле, о плене Саурона, и короля прошила дрожь. – Да всё нормально, я пока ничего не сделал, - как-то по-детски, растерянно сказал стражник. – А планируешь? - ухмыльнулся Арагорн. К счастью, в темноте не видно было, насколько слабой и кривой вышла усмешка. Стражник не ответил. Они шли ещё пару минут, а потом служака неожиданно прижал арестованного к стене и прошептал ему на ухо: «Стой тихо, хоть звук — тебе конец». Некоторые воспоминания не уходят — ни через десять лет, ни через тысячу. Они оседают глубоко в памяти, въедаются под кожу, спят неспокойным сном огнедышащего вулкана — чтобы однажды проснуться и уничтожить тебя волнами пламени и пепла. Горячие руки стража и его торопливое, взволнованное дыхание швырнули Арагорна в омут кошмарных воспоминаний. Охранник согнулся от удара в живот и прохрипел: «Мда, надо было связать тебе руки за спиной...» Он схватил Арагорна за плечи, встряхнул и прошептал сердито: – Да что с тобой не так? Я тебя не бил даже! Э, да тебя трясёт… ты что-то принял? Да стой ты спокойно, я не причиню тебя вреда! Давай, дыши, успокаивайся! Он отпустил арестанта и тот сразу же отшатнулся. У Арагорна алые пятна плясали перед глазами, и потребовалось несколько минут, чтобы морок прошлого рассеялся. Он задышал немного спокойнее и посмотрел на стражника прояснившимся взглядом. – Всё нормально? - тихо спросил охранник. - Тихо стой, у самой стены, если тебя услышат, будет плохо. Я вернусь через пару минут. Стражник скользнул в какую-то неприметную дверь и исчез, и Арагорн остался справляться со своими воспоминаниями в одиночестве. Его глубокое и частое дыхание было единственным звуком в напряженной тишине. Туго перетянутые руки затекли, но Арагорн сжал зубы и стал ковырять ногтем узлы. За дверью послышались шаги… – Тихо, не бей меня, я свой, - прошептал охранник. Он был не один — луч света из полуприкрытой двери упал на лицо его спутника, и король узнал мальчишку, которому обязан своим текущим местоположением. Парень окинул его холодным взглядом, но ничего не сказал. – А теперь пошли, - тихо приказал страж. Арагорн покорно последовал за охранником и мальчиком, попутно ослабляя путы. Верёвка врезалась в кожу, и попытки освободиться только усиливали боль, но Странник прекрасно понимал, что если не сбежать вовремя, будет намного больнее. Внезапно перед ними выросла дверь, стражник открыл её — и горячий, смрадный, сухой воздух дохнул с улицы. Переступив порог, заключенные увидели грязную пустынную улицу, лишь изредка пробегали чумазые уличные дети, или крикливые старики, препираясь, шли по своим делам. – Если побежишь сейчас, не узнаешь кое-что важное, - сказал охранник, обращаясь к обоим арестованным одновременно. Стражник, а за ним и пленники, пересекли улицу, обогнули трехэтажный дом с облупленными стенами. Лишь после этого охранник достал нож и быстрым, привычным движением перерезал веревки на руках мальчика. Затем переключился на Арагорна и цокнул языком, увидев его окровавленные запястья и ободранные от попыток распутать узел пальцы. Покачав головой, охранник освободил короля и сказал сердито: – Что, мозгов как у курёнка? Я понимаю, мальчишка дурак, но ты-то взрослый мужчина, в армии служил наверняка, осанку-то видно… – Это сам король Элессар, - насмешливо сказал юнец. – А я тогда Исильдур, сын Элендила, - хохотнул стражник, - послушайте меня, ребята, вы сейчас глупостями занимаетесь. Ну облили вы краской памятник, что, кому-то лучше стало? – Сам-то что сделал? – Я, юноша, спасаю тебя и твоего дружка… – …он мне не друг… – …от наказания. Хочется тебе ближайшие недели в камере сидеть? Думаю, нет. Отпущу как осведомителей, а потом просто напишу рапорт, что вы на связь не вышли. Но возвращаясь к нашему разговору — вы ерундой маетесь, памятники портите, даже не понимаете, что происходит. Вот с этим Арагорн был согласен. – А что происходит? - вежливо поинтересовался он. – Тьма растёт, и наши властители не там ищут Саурона, ох не там… Арагорн сглотнул, чувствуя, как ледяная рука сжимает сердце. – А где… где нужно его искать? – Точно не в Рохане. Саурон стравливает наши народы, чтобы поработить, когда мы ослабеем в борьбе друг с другом. Что-то страшное происходит в землях истерлингов и харадрим… на восточных и южных рубежах неспокойно, и орки, которых истребили сотни лет назад, действуют заодно с дикарями… Тёмная армия растёт с каждым днём, чтобы однажды встать под знамёна Властелина Зла. Если уже не встала. Дагор Дагорат, Битва Битв, грядёт… Охранник потёр лоб и добавил: – Да что я вам распинаюсь, всё равно не поймёте, два идиота. Идите уже, и не попадайтесь больше, второй раз вас спасать не буду. Он развернулся и быстро пошёл обратно к тюрьме. Но мальчик окликнул его: – Постойте… постойте, дядя! - услышав это детское, беспомощное обращение, стражник остановился, не оборачиваясь. - Зачем вы нас спасаете? – У меня сестра в Рохане, - тихо ответил он. – Ничего себе! А как её зовут? – Звали… Рошанна, - спина охранника сгорбилась, - идите уже. И не забывайте, где настоящий враг. Кровь набатом стучала в висках Арагорна. Он вспоминал огонь, унизительную боль и постоянное, хроническое, отчаянное чувство страха — за себя, за приёмного отца, за невесту. Неужели Эру отправил его назад, потому что он не закончил, не добил Саурона? Неужели придётся начинать сначала? Ну почему, почему Тёмные Властелины всегда возвращаются? Голос подростка как сквозь вату долетел до него: – Что ты теперь будешь делать… король? – Я еду на Восток. Снова.