Утро нового дня

      Анариэль еле дышала. Голова была разбита, несколько ребер и рука сломаны, совсем плохие ушибы внутренних органов. Её живот, ноги и спина почернели, словно по ней стадо слонов пробежалось - что, впрочем, недалеко от истины, паникующие люди в давке не менее опасны, чем то, от чего они бегут.       Она пришла в себя только через неделю. И когда Арагорн в ходе обхода склонился над ней, Анариэль сжала его пальцы уцелевшей рукой. Странник вздрогнул, но на посеревшем от недосыпа лице не появилось эмоций. Он лишь натянуто, одними губами, улыбнулся и протянул ей фляжку с водой. Девушка сделала несколько быстрых, жадных глотков, и затем Арагорн потребовал: - Назови своё имя. - Анариэль... - прошептала девушка. - Хорошо, имя помнишь. Сколько пальцев ты сейчас видишь? - Три... - Отлично. Сейчас принесу тебе настойку мака от боли.       Но Анариэль не отпускала его руку, вцепившись в неё своими тоненькими пальчиками, как в спасательный круг. - Арагорн, - жарко зашептала она, - я знаю, я всё знаю... ну почему ты тогда не остался со мной? Я знаю...       Странник грустно улыбнулся и коснулся её лба тыльной стороной другой ладони: - Анариэль, ты вся горишь. Пока ты в таком состоянии, мы ничего обсуждать не будем.       Но девушка продолжала лихорадочно бормотать: - Тебе нужно было поехать со мной, у тебя было бы всё... но ты... я знаю, что с тобой сделал Саурон... не трогай меня... почему ты не остался со мной... Я знаю... Саурон...       Арагорн инстинктивно отпрянул. В комнате почему-то стало мало воздуха, железный обруч сжал лёгкие. Странник вырвал свою руку из цепкой хватки Анариэль и вылетел из импровизированной палаты. В коридоре он скрючился у стены, его тошнило; но он так замотался, что не успел поесть, и его рвало только желчью - выворачивая внутренности и оставляя кислый вкус во рту.       "Это всего лишь больная, она бредит, - говорил себе Арагорн, - не принимай это близко к сердцу, ею движет болезнь."       Но он не мог выкинуть жестокие слова из головы. Там, за стенкой, лежало единственное живое существо, которое знало о его позоре - знало от орков ли, от человеческих сплетников, от харадрим, что служили Саурону и были свидетелями издевательств над королем людей... Несомненно, официальная гондорская пропаганда вымарала из воспоминаний и учебников истории все упоминания о произошедшем: потому что, по современным законам, в нападении виноват тот, на кого напали, а в изнасиловании виновата жертва. Не может же легендарный король быть виноватым?       ...Когда Арагорн вернулся к Анариэль со снадобьем от температуры, она лежала без сознания.       В следующий его визит эльфийка уже могла сидеть. Её обычно яркие глаза потухли, сияющие кудри потускнели. Увидев старого знакомого, она помрачнела и не одарила его приветствием. - Как самочувствие? - вежливо поинтересовался Арагорн. - Нормально.       На его вопросы она отвечала односложно, и под конец выдала, казалось, давно мучавшую её мысль: - Ну как, стоило оно того?       Странник до этой минуты тщательно контролировал дыхание и пытался говорить неторопливо, спокойно, разделять в своей голове мучителя Саурона и израненную пациентку на кровати. Но после её резких слов, заблокированный в памяти ужас словно прорвал плотину, рискуя захлестнуть Арагорна целиком. Недосып, голод и ужасные воспоминания породили настолько сильную боль в висках, что Страннику пришлось схватиться за стену, чтобы не упасть. - Оно того стоило? - повторила Анариэль. - Не понимаю тебя, - хрипло пробормотал Арагорн. - Зря пытаешься меня обмануть, у тебя это никогда не получалось. Признайся хотя бы себе: ты отверг спокойную и безмятежную жизнь со мной и принял совершенно безнадежный бой. В итоге Саурон осквернил тебя, сделал своей грязной ш...       Арагорн хотел оглохнуть. Когда подобные слова исходили из уст орков или харадрим - это ранило, но чего ещё ожидать от врага? Но Анариэль не была врагом, она была лишь беспомощной пациенткой на грязной узенькой кровати. А до этого она была путешественницей, которая тратила свою бессмертную жизнь на странствия по разным землям. И врага за такие слова Арагорн пронзил бы мечом - или, напротив, публично пощадил бы, если того требовала политическая обстановка. Но не будешь же убивать или запугивать раненую? Как вообще реагировать на такое? - Это всё твой Эру виноват, - продолжала Анариэль, - милосердный Создатель, требует от своих адептов раздвигать ноги... - Думай, что говоришь, - холодно сказал Арагорн, пытаясь не закричать от разрывающей голову боли, - вот порошок, не забудь принять для сращения костей, а мне тут больше нечего делать.       Ночью Странник лежал без сна - не мог уснуть, хотя устал безумно - и, среди южной жары, вони лекарств и полчищ мух, головная боль не унималась, ледяной холод сжимал его сердце. Арвен давно умерла и ждала его за Кругами Мира. Его дети давно умерли. Фарамир, Эовин и Эомер, милые хоббиты, Дрегг и его жена, умерли. Все, кого он знал и любил всю жизнь, умерли. Мир изменился, покинутый магией, захваченный богачами и властолюбцами. И единственный осколок старого мира лежал сейчас в душной палате, изломанный, перебинтованный, бесконечно напоминающий Арагорну о его страданиях.       Странник обратился к Эру - также, как и сотни лет назад, на горе среди развалин храма. Только слова молитвы почернели от горести: - О Эру, спасибо за незабываемые приключения! Ведь ты всесильный, и конечно, не нашлось других способов остановить Саурона, кроме как пропустить невинных людей через мясорубку страданий! Я помню, как в плену Саурон чуть не казнил Фродо и Сэма у меня на глазах. Я помню, какому ужасу он подвергал моего приемного отца и мою любимую, помню, что он делал со мной. Помню, как по его приказу крылатый конь откусил голову Гэндальфу и разорвал несчастного Имрахиля на части. И ты, всесильный и милостивый, ни разу не вмешался! Спасибо тебе за милосердие, о Эру. И отдельное спасибо, что выполнил просьбу безголового мальчишки о страданиях и подвиге. О да, я помню, как в двадцать лет сидел у родника в горах и просил тебя подвергнуть меня любым испытаниям. Каким же я был дураком. Просто не могу поверить... Поистине, твоё "милосердие" не знает границ, спасибо за исполнение безумных детских желаний.       Чем дольше Арагорн думал, тем менее связными становились его мысли, и наконец он уснул. Эру не пришёл к нему во сне, чтобы объясниться, но вместо него Хамул снял свой чёрный плащ и укрыл Странника от горя и страха. "Всё могло быть проще, - тихо сказал назгул, - но твоя жертва спасла потерянные во мраке души."       Утром Анариэль неожиданно сменила гнев на милость и сказала Арагорну: - Я надеюсь, ты сделал выводы из того, что с тобой случилось? Я готова забыть о брезгливости, забыть, что к тебе прикосался Саурон... и мы сможем быть вместе, уехать далеко, туда, где небо и море встречаются. Не упусти свой шанс снова! Может, именно для этого твой Эру вернул тебя из мертвых...       И снова, как и сотни лет назад, её предложение рассмешило Арагорна. Но если в юности он смеялся от смущения, новых чувств и внезапной неловкости, то сейчас его развеселила наглость эльфийки. Странник прожил много десятилетий с прекраснейшей женщиной мира, которая сейчас ждала его за кругами земными, и брезгливое одолжение от Анариэль вызывало лишь истерический хохот. - Миледи, если я вам противен, не пересиливайте себя, - церемонно посоветовал Арагорн, с трудом сдерживая смех, - тем более вряд ли мы сможем построить гармоничные отношения: сомневаюсь, что вы будете изобретательнее Саурона в постели, его вообще сложно пепеплюнуть.       От настолько чёрного юмора у Анариэль глаза на лоб полезли, а Странник, посмеиваясь, покинул палату. Эльфийке было, несомненно, легко и приятно самоутверждаться за счёт травмированного человека, но это не значит, что Арагорн должен играть по её правилам.       ...А вечером кто-то из молодых целителей рассказал ему, что Анариэль перевели в отдельно стоящий домик для людей с повреждёнными мозгами. Их там привязывали к кроватям и поили успокаивающими снадобьями. - Видимо, бедняжка повредилась головой в давке, - предположил целитель, - несла такой бред, мол ты король Гондора и спал с Сауроном... Ты - король Гондора, представь? И тебе пара сотен лет! Она надоела уже всем больным и целителям, пусть теперь в тихом домике отдыхает. - Мудрое решение, - отметил Арагорн.       А в городе, из которого сбежала вся элита, после хаоса первых дней постепенно восстанавливался порядок. В госпитале стало спокойнее - многие пошли на поправку, многие, к сожалению, умерли, и количество больных уменьшилось на половину. У Арагорна появилось свободное время, которое он тратил на участие в советах и прогулки по оживающему Умбару. Он выполнил то, зачем приехал - убедился, что здесь, в сердце восстания, среди преклоняющихся Саурону людей следов настоящего Саурона намного меньше, чем в Гондоре. А значит, пора возвращаться домой.