Выйти наружу

— Всё в порядке? — спросила Саша, как только Марк закрыл дверь номера. Она сидела на кровати, разглядывая подарки от болельщиков. Приехали минут двадцать назад в нижегородскую гостиницу после последнего шоу «Союза Чемпионов». На Саше — футболка Марка, чёрная, с красным глазастым сердцем. С номера, который он ей посвятил. Якобы. На Марке — не тень усталости даже, а самая настоящая утомлённость. И заёбанность. Саша, улыбаясь, посадила очередного Стича на подушку Марка, а Марк так и стоял в дверном проёме комнаты. — Марк? Марк опустился на пол. Сел, прижавшись спиной к стене, вытянул ноги. С поездки в Петербург прошло две недели, а Марк то и дело возвращался к ней и её итогам, вернее, к их отсутствию. Помнил, как планировал вообще не ехать на шоу в Сочи, как хотел остаться в Питере чуть дольше. Помнил, как Женя сказал: возвращайся к Саше. Так сухо, что всё внутри сдавило разом. Марк вернулся. Саша ничего не замечала — по крайней мере, не подавала виду. Марк уже не думал о том странном всплеске переживаний Камилы, и они общались в прежнем режиме. В финале шоу в Сочи с Сашей общался, но обнимал реже. Ей вроде было нормально — она смеялась с Димой Михайловым и Ваней Букиным, болтала с Лизой Туктамышевой и вообще выглядела вполне счастливой. Марк приобнимал её для общей фотографии, но, когда фотокамеры выключались, убирал руки за спину. Саша о чём-то весело разговаривала с Яной Рудковской — смятения Марка заметить не должна была. Марк смирялся. Привыкал. Сегодня Саша льнула к нему чаще, Марк обнимал, сдержанно улыбался, шутил так легко и буднично, как мог бы шутить с кем угодно, — а Саша заливалась смехом, кивала, гладила его по предплечьям руками в чёрных перчатках. Красивая, бесспорно. И быть с ней ещё долго-долго. До тех пор, пока Марк не вытерпит. Держатся, как та хлопушка, которая ему так и не поддалась. А терпение заканчивалось стремительно. Когда они начали встречаться, Марку ещё казалось, что метаться между двух огней будет чем-то нормальным. Когда же стало очевидно, что Жене такое неинтересно и неприятно, Марк выбрал Сашу: так же проще. Для всех вокруг. Выбрал бы Женю — продолжались бы отношения на расстоянии, а ещё можно легко предсказать, что бы о них заговорили в обществе и в СМИ. Об их отклонениях. Может, вообще из сборной исключили бы. Это же неадекватно — так сильно хотеть целоваться и ещё бог знает что делать с парнем, а не с девушкой. Вот Саша — чем плоха? Сидела, разматывая свой пучок. Вот-вот заструятся волосы по плечам и спине пламенем. Зрелищно. С Сашей целоваться — приятно. Но только и всего. Марк чуть склонил голову, и Саша тут же опустила руки, так и не дораспустив пучок. Несколько освободившихся прядей сбились где-то за спиной. Саша домашняя, свободная. Своя? — Нет, — негромко сказал Марк и еле удержался, чтобы самому себе по голове не постучать за то, что так рано выдал правду. — М? Переспрашивала, пусть и не словами через рот. Вот он — прекрасный шанс всё исправить. Сказать, что ей показалось, что всё в порядке, что всё будет хорошо. — Не в порядке, — громче проговорил Марк, окончательно отрезая себе путь назад. — Ничего. Саша слезла с кровати. Села, сложив ноги по-турецки, неподалёку от Марка, на полу. Хорошо, что не садилась ближе. Чувствовала? Понимала, в чём подвох? — И давно? — спросила она прямо. Марк осторожно кивнул, сцепив пальцы в замок. Саша — видно было по опустившимися плечам — выдохнула. Смотрела внимательно. — Со сборов? — решила уточнить. А Марк не знал, как ответить аккуратнее. Не знал — и вдруг решил действовать напролом. Наотмашь. Быть честным. Говорить правду, хотя бы сейчас. Они всё ещё были на берегу, не отправились в большое плавание. Можно было поговорить. С Женей не удалось, хотя Костя советовал, так, может, с Сашей получится? И плевать уже, что придётся делать дальше с Женей. Главное — освободиться от уз недосказанности и вранья. Раскрыться. Показаться самим собой. — С ноября, — признался честно. Не отворачивался. Был готов уже ко всему. У Саши губы сложились в отчётливую «о». Забарабанила пальцами по полу. — Но прошло уже месяцев… восемь? Посчитала быстро в голове. Математик. Да, практически восемь. Да, ужасно долго. Любовь живёт три месяца? Три года? Теплилась по-прежнему, обжигала. А Саша рядом сидела и очень хотела во всём разобраться. Саше можно всё подряд рассказывать, а она и совет даст, и всё в тайне сохранит. Вот только это — немного не тот случай. — В Дубае ты таким не был, — сказала она вдруг, и Марк засмеялся, поднеся руки к лицу. Закрыл ладонями глаза. Не вижу зла, не слышу зла и не говорю о зле. В Дубае Марк таким не был. В Дубае ловил эйфорию, плескался в море, много шутил с Морисом и Камилой и изучал, к чему могут привести отношения с Сашей. Оказалось, что к признанию на весь мир. Выложил фотографию, затем она выложила селфи — готово. Признались всему миру. Засыпали в обнимку, только Марк ещё долго не мог уснуть. Всё думал о том, какой будет реакция. Поверят? Большинство поверили. Были и те, кто говорил, что это пиар и хайп. Были и поинтереснее. «Марк не такой мальчик, который встречается с девочками», написали в комментариях, и Марк тогда вздрогнул. Про него что-то знали? О чём-то догадывались? Разве он давал для того поводы? Комментарий быстро оброс дизлайками, но Марк ещё долго прокручивал его в голове. Вспоминал о нём, когда целовал Сашу на пляже. Вспоминал, когда Саша хвасталась перед ним синим купальником. Вспоминал, когда Саша прижималась к нему всем телом, мягко намекая: если захочешь зайти чуть дальше, я тут, я хочу, я готова. Только Марк — не здесь, не хотел, готов не был. Сашины китайские фанаты уже активно писали везде о том, что Марк должен от неё отстать. Что он притворяется. Что Саша ему не нужна. Обидно: незнакомые люди из другой страны так быстро разгадали самую его суть, что все над этим уже только смеются. Уверены, что неправда всё. Китайцы продолжали писать о том, что вообще-то Марк гей. Прикрепляли в качестве доказательства фотографии Марка и Артура, их колец и попыток сжевать сникерс один на двоих. Так абсурдно: уж к Артуру у Марка точно чувств романтических не было. И не гей он. Кое-кто другой. — Я… Самое время признаться. В Нижнем Новгороде. Сидя на полу. — Я бисексуал, — выдал наконец Марк и уставился на Сашу, ожидая её реакцию. Она молчала. Бровь одну подняла только. — И? — не выдержала она. Ждала чего-то дальше. Совсем не удивлялась этому факту? Марк вдруг понял: его трясло. Что он вообще собирался этим сказать? Уверен ли был в этом ярлыке, достаточно ли он для него был комфортным? — Я могу любить не только девушек, но и… и парней, и… — А меня ты любишь? Вот теперь Марк окончательно споткнулся и полетел куда-то лицом вперёд — так это ощущалось. Саша смотрела прямо, не отрываясь и очень редко моргая. — Люблю, — ответил Марк. — Но… но… не так. Конец фразы чуть было не проглотил. А ведь он тут — самый главный. Саша не двигалась. Пальцы на полу — как в упражнении перед игрой в волейбол, когда отжимаешься от пола, но опираешься не ладонями, а расставленными пальцами. Готовится отбивать мяч. — А кого — так? — не отставала Саша. — Кто-то же есть или это ты так, просто? Вторая часть вопроса — с насмешкой, с сарказмом. Саша хмурилась, Саша чувствовала неладное. Не приближалась. — Есть, — сказал Марк и почувствовал, что голос у него будто немного осип. — Или был. Не знаю… Подтянул ноги к себе, обнял колени, уткнулся в них лбом. Спрятаться бы ото всех. Ничего больше никому не говорить. И так уже наболтал такое, из чего не выпутаешься. А Саше что делать теперь? Он был с ней всё это время, чтобы что? Чтобы вот так признаться — да, я с ноября люблю другого, люблю так сильно, что плачу постоянно оттого, что проебался? А ты, Саш, — ты хорошая, ты очень хорошая, но не для этого? — Кто? У Саши голос ровный, не срывался. — Угадай, — почти шёпотом предложил Марк, не в силах ответить сразу самому. Послышался Сашин нервный смешок. — Я бы поугадывала, но, боюсь, угадывать буду недолго. Марк резко поднял голову. Саша не шутила. Саша знала. Понимала, подозревала — кучу слов можно подобрать, но ясно было одно: сейчас она не ошибётся, называя имя. Никаких падений и помарок на выезде. — Из сборной же? — зачем-то спросила. Марк молчал. — Женя, да? Да, да, сто тысяч раз да. Марк зарылся рукой в волосы, еле заметно кивая, жмурясь, ненавидя в этот момент в себе всё. Особенно то, что посмел делать больно — и Саше, и Жене. Все эти восемь месяцев. Плюс-минус. Саша произносила его имя как-то по-другому, не так, как оно ощущалось Марком. Рывком, будто молнию застёгивает или расстёгивает. — Ты к нему в Питер ездил? Никак не отставала. — Нет же, — мигом отреагировал Марк. — Меня позвал Костя, я был на выставке, и… — И с Женей вообще не виделся? — не дала ему договорить Саша. Не отвертишься. — Виделся. Он меня послал, но виделся. К тебе послал, представляешь? Он же не я. Не хочет делать тебе больно. А я, может, тоже не хочу — а делаю. Всем. Себе в том числе. Саша замолчала. Потом вдруг встала, отошла к шкафу. Вытащила оттуда какую-то белую майку, стянула с себя, стоя к Марку спиной, чёрную — Марк наблюдал краем глаза, как в замедленной съёмке. Чёрная футболка прилетела ему под ноги. Марк сказал бы, что она не особо связана с номером. Марк сказал бы, что номер вообще не связан с Сашей. Как и все новые предыдущие. Что в них он другое разгадывал всё. И другого позвать с собой умолял. Но на такие разговоры уже нет ни сил, ни времени. Нужно говорить по существу. — Нам надо расстаться, — наконец проговорил Марк. Саша развернулась к нему, размеренно кивая. — А когда вы с ним последний раз… Начала было задавать какой-то вопрос, но не закончила. Будто сама не поняла, что хотела спросить. Марк тоже не понял. Вопросительно поднял брови. — У тебя с ним хоть когда-нибудь это было взаимно? — спросила наконец. — Было, — дёрнул плечами Марк. — В ноябре. В декабре. В январе… в феврале. В марте… — В марте мы с тобой стали встречаться, — с горькой усмешкой вставила Саша. А Марк мысленно продолжил: в апреле. Боязные быстрые — последние — поцелуи в гримёрке, пока никто не видит. С памятью о поцелуях других. С сожалением, что всё получается так, как получается. Марк поднялся на ноги. Подошёл тоже к шкафу — Саша уже сидела на кровати, тупо разглядывая какие-то открытки. Марк сгрёб с полки свои штаны и рубашки, стянул с верха спортивную сумку. — Посплю у Димы с Макаром, — пояснил Марк, уже застёгивая наспех собранную сумку. И понимая, что это бред и враньё. Негде будет там поспать. Да и не уснёт он уже. — Значит, всё, — хмыкнула Саша, и Марк посмотрел на неё. Удивительно: не плакала. Марк думал, что придётся её успокаивать ещё долго после такого заявления. — Всё, — подтвердил он, зная, что назад дороги не будет. В коридоре дошёл до окна, сел на подоконник, бросив сумку под ноги. Достал телефон. Недолго думая, набрал Камиле. «Аппарат вызываемого абонента занят», сказал автоматический голос, и Марк быстро нажал на «отбой». Перезвонил ещё раз минуты через три — тот же результат. Ками была в сети. Марк набрал сообщение на свой страх и риск.

22:46 ты занята?

Минута, другая. Игнорировала? Марк даже отложил телефон, спрятал лицо в ладонях. Хорошо, что в коридоре было пусто. Никому не было до него дела. Так и должно было быть. Сам виноват. Телефон всё-таки прожужжал, сигналя о новом уведомлении. 22:53 Я говорю с Сашей А. Марку стоило сразу догадаться, что Камила прежде всего будет спасать Сашу, а не Марка. Камила будет её поддерживать, Камила будет рядом, потому что Саша — её подруга. Они сблизились после Олимпиады, они стали очень хорошо общаться. Марк радовался: всё-таки он раньше дружил с Ками, чем общался с Сашей, и такое соединение близких людей его радовало. А теперь получалось, что они готовы были дружить против него? Да бред же. Марк сам всё это заварил, ему это самому и расхлёбывать. И это хорошо, что Камила готова помочь Саше.

22:54 как она?

Идиотский вопрос. Марк, ты только что бросил девушку, которая любит тебя сильнее, чем дело всей жизни, а теперь спрашиваешь, как она, серьёзно? 22:56 Марк)))) Вот и у Камилы была такая же интонация. 22:56 ты охренел Сашу не трогай вообще больше как минимум в ближайшие дни Марк закрыл глаза. Вдох, выдох, досчитать до десяти.

22:57 мне жаль, что я не признался раньше

22:58 скажи это Жене ему наверняка тоже очень плохо)) То есть Саша вообще про всё рассказала. Марка как током шибануло. Они с Женей снова не разговаривали, но было бы очень глупо посчитать, что эта история закончилась. Это ведь был не прощальный поцелуй, верно? Марк помнил его, очень хорошо помнил. Марк вскочил с подоконника, помчался вниз, на первый этаж — там последний раз видел Мишу и Лизу минут пятнадцать назад. Вот бы они всё ещё были там. Забил на то, что оставил сумку валяться в коридоре. Бежал вниз по ступенькам, перескакивая через одну. Как будто бежал за автобусом, трамваем, поездом. Миша и Лиза действительно сидели в баре и о чём-то весело разговаривали. Марк думал не подходить ещё какое-то время, но тут понял: Лиза его заметила. Махнула рукой. Осторожно подошёл к ним. — Всё хорошо? — задорно спросила Лиза, и Марк мигом помотал головой. Хватит врать. — Я хотел спросить… — он запнулся на секунду, убедился, что оба внимательно его слушали, понадеялся, что не посчитают идиотом. — Хотел спросить, знаете ли вы, где в Питере Женя живёт? Семененко. — Открытку почтой отправить хочешь? — спросил Миша, загадочно улыбаясь. — Если честно, то приехать, — тише пояснил Марк. — Кажется, я начинаю понимать, почему он уже вторую неделю сам не свой на тренировках, — засмеялась Лиза, но тут же посерьёзнела. — Знаем, — коротко сказал Миша. И Марк понял: ему помогут. Но лишь в том случае, если он сам готов во всём разобраться. Не налажать. И наконец-то сделать всё правильно.