Mysterium Onde

      Он чувствовал, как запах дорогого алкоголя перебивал привычный и устоявшийся аромат сушёных трав в перемешку с настойками. Драко считал, что ничто в мире не способно перебить резкий смрад волчьего противоядия или желчь броненосца, но он ошибался. Или ему настолько сильно было ненавистно пристрастие отца к элитному алкоголю. Люциус удобно разместился в кожаном чёрном кресле у камина, попивая свой огневиски, а Нарцисса сидела на кровати, совершенно не вникая во всё происходящее.       Малфой-младший время от времени посматривал на стрелки настенных часов, которые сам же и подарил крёстному на Рождество. Теперь Драко жалел об этом подарке. Лучше бы Северус продолжал дальше пользоваться своими песочными часами, тогда бы он сейчас не мучился от мысли, что уже двадцать три минуты сидит в компании своих предков.       — Как успехи, Драко? — наконец, соизволил выдавить из себя Люциус, сделав очередной глоток. — Северус хвалит тебя. Говорит, что у тебя талант к зельям.       — Ага, — недовольно фыркнул в ответ он. — Наверное, у нас это семейное.       — Мне зелья не нравились.       — Так ты мне и не семья, Люциус, — гневно выплюнул Драко. — Я говорил о Снейпе.       Это был настолько обыденный диалог, что Малфой-старший даже бровью не повёл, проигнорировав колкость сына. Он уже не в первый раз слышал подобные заявления в таком тоне и, похоже, что его это ни капли не уязвляло. Нарцисса и вовсе прикрыла рот рукой, зевая от скуки. Она пыталась сохранить в себе какие-то остатки былой воспитанности и аристократичности. И хотя для всех она по-прежнему оставалась всё той же изысканной миссис Малфой, для Драко она была просто несчастной и потрёпанной жизнью женщиной.       — Уверен, ты в состоянии пережить всего один вечер в компании своей родни, — Люциус снова потянулся за бутылкой, наливая себе очередную порцию огневиски. Драко чувствовал, как внутри вот-вот вспыхнет спящий вулкан, извержение которого так изящно продолжали провоцировать внезапно появившиеся родители. Он снова посмотрел на большую стрелку часов — до начала матча оставалось тридцать две минуты. — Если, конечно, желаешь, чтобы дедушка упомянул тебя в своём завещании…       — Да срать я хотел на чёртово завещание, мне нихера не нужно от этого старого хрыча, — нетерпеливо выпалил Драко, не дав Люциусу закончить. — Если я заявлюсь на этот ужин, то сдохну раньше, чем дед выведет последнюю букву.       — Ты, как всегда, чрезмерно драматизируешь, — холодно протянул отец, любуясь янтарными переливами огневиски в хрустальном стакане.       «Драматизирую! Ага, как же. Кажется, пора заканчивать семейные посиделки», — пронеслось в голове Драко.       — Я вижу, что вам тут нравится, — он встал со своего места. — Желаю вам хорошего вечера, а мне пора.       — Стоять! — громко рявкнул Люциус. — Разве я давал тебе разрешение уходить?       На этом и закончилось всё тепло этой встречи, если его можно было там разглядеть и почувствовать. Нарцисса отреагировала на выкрик мужа, вяло повернув голову, и взглянула на сына. Драко не стал даже скрывать отвращения и поморщился, будто хотел всем своим видом донести до матери, как она ему неприятна.       — Последнее, в чём я нуждаюсь — это твоё разрешение. У меня матч через полчаса.       — А ну, сядь на место, щенок! — Люциус с грохотом поставил стакан на стол, в его серых глазах замелькали искры гнева. Он схватился за свою трость, что стояла рядом, словно собирался ею запустить в Драко. — Неблагодарный уродец!       Малфой только усмехнулся в ответ на вспышку ярости отца. Его всегда забавляло это оскорбление из уст Люциуса. Он часто задумывался о том, что именно подталкивало отца к этому слову: их одинаковый цвет волос, один цвет глаз на двоих или бледная кожа? Они были удивительно похожи внешне, но Люциус каждый раз буквально смаковал вкус этого оскорбления, швыряясь им в адрес сына. Ему нравилось унижать того, кто выглядел, как его молодая копия, только вот ментально был куда приятнее.       — Да пошёл ты, — небрежно ответил Драко, направляясь в сторону дверей.       — Не смей так говорить с отцом, — вдруг подала голос Нарцисса. Это прозвучало до нелепости криво и неуверенно, но заставило Малфоя-младшего застыть на месте и даже обернуться на мать. — Сядь на место.       — Вот это да! — он хлопнул в ладоши. — Не знал, что вы можете быть хоть в чём-то едины. Жизнь меня не готовила к такому. Вы, конечно, очень забавны, когда пытаетесь снова играть в семейку, но моя игра поважней. Надеюсь, не до скорых встреч!       Последнее, чего хотел сейчас Драко — это завестись перед квиддичем. У них сегодня матч с Гриффиндором, и он не собирался уступать ловцу красно-золотой команды. Да, чёртов Портер, или как там его, был хорош, но Малфой был лучше. И он собирался это доказать в очередной раз. Себе и всем вокруг. Сегодня Слизерин должен был победить, а победу принесёт только золотой снитч, который он обязательно поймает.       — В кого ты такой идиот? — Люциус резко подскочил со своего места и в мгновенье оказался возле сына, грубо хватая его за плечо. — Сказано было: сядь на место!       — Убери свои руки, пьянь! — процедил Драко сквозь зубы и оттолкнул от себя отца. — Проспись сначала, а потом, может быть, мы с тобой поговорим, как… два взрослых человека.       Малфой так хотел просто выйти из спальни Северуса, забыть во время полёта на метле о нежеланной и бессмысленной встрече с родителями, раствориться после матча в эйфории от победы, но теперь всё, что он чувствовал — отвращение, неприязнь и разгорающуюся злость. Это было константой. Ничего иного в Драко не просыпалось, когда Люциус и Нарцисса оказывались рядом. Ему порой казалось, что для родителей он — лишь способ слить излишки своей желчи. В семье Малфоев не было места любви — только взаимной неприязни, часто перерастающей в жгучую ненависть.       — Да как ты смеешь? — Люциус покраснел и потянулся рукой к трости.       Но Драко давно выучил весь алгоритм действий отца, потому успел достать палочку из внутреннего кармана быстрее.       — Тебе лучше свалить в мэнор, — практически прошипел он. — По-хорошему, Люциус. Ты же знаешь, что я тебя уделаю на раз-два. Проваливай отсюда и не забудь захватить с собой жену.       Драко вышел из спальни, громко хлопнув дверью. Под кожей растекались ядовитые чувства, которые никогда не помогали во время игры. Ум был затуманен беспроглядной ненавистью и желанием забыть этих людей и всё, что было с ними связано. Теперь он шёл не на обычный квиддичный матч — он шёл на поле боя против самого себя, где победитель будет один: хладный ум или кипящая ярость в перемешку с болью под рёбрами.

***

      — До встречи на следующем уроке! — напоследок произнёс Флитвик, слезая со своего импровизированного трона, сконструированного из десятка толстенных фолиантов, откуда его могли видеть даже на последних партах.       Казалось, что даже несчастный коротышка был рад, наконец-то, закончить это занятие. Кто-то умудрился составить расписание так, что в четверг у третьего курса Гриффиндора было пять уроков подряд. Даже таких завзятых и самоотверженных учеников, как Гермиона Грейнджер, это утомляло. Она лениво складывала свои конспекты и учебники в сумку, пока остальные студенты со скоростью света вылетали из кабинета.       Через полчаса начнётся квиддич, посему заклинания — это последнее, о чём сейчас думали гриффиндорцы. Кто-то бежал скорее в раздевалку — например, Гарри и Рон, а кто-то спешил занять свои места на трибунах. Но были такие, кто хотел отправиться в спальню, чтобы отдохнуть и сбросить с плеч этот тяжёлый день. Именно к третьей категории учеников принадлежала Гермиона. Точнее, могла бы принадлежать, если бы не одно рыжее «но», от которого временами двоится в глазах.       — Давай быстрее, Поттер! — послышался из коридора знакомый голос. — Гермиона!       Она знала, кто уже на всех парах нёсся в полупустой кабинет заклинаний. У Грейнджер был прекрасный слух, да и сложно было с кем-то другим спутать голос Фреда Уизли. И причину этого крика на весь коридор Гермиона тоже знала, хотя и надеялась избежать своей участи верной фанатки в сегодняшнем квиддичном матче. Возможно, если бы Гриффиндор играл против Когтеврана или Пуффендуя, Фред бы смилостивился над подругой и не стал её мучить наблюдением за бесцветной игрой с самыми слабыми командами Хогвартса, ибо победа над ними достигалась легко. Но соперничество со Слизерином было совершенно особенным и требовало максимальной поддержки зрителей.       — Гермиона! — Фред ворвался в кабинет, сбивая с ног ошарашенную Лаванду. — Давай быстрее, Гермиона! Тик-так!       — Я занесу вещи…       — Нет! — перебил её Уизли. — Ты берёшь свои вещи… Я помогу тебе донести их к трибунам. Никаких гостиных, переодеваний и прочих отмазок. Матч начнётся через полчаса.       Его голубые глаза буквально сочились мольбой. Фред знал о том, насколько сложным выдался её четверг, потому что был ознакомлен с расписанием своей подруги. Он даже как-то признался, что выучил расписание третьего курса не ради своего брата, который учился вместе с Гермионой, а только ради неё. И разве может она не пойти на матч, лишив друга такой необходимой для него поддержки во время игры? Конечно, она должна пойти.       — Хорошо, — выдохнула Гермиона, протягивая Фреду свою тяжёлую сумку. — Но только в гостиную ты тоже понесёшь её сам.       — Будет сделано, — он улыбнулся. — Если не я, то напряжём Джорджа. Ты всё равно разницы не заметишь.       У Фреда было сегодня отличное настроение. Не то чтобы он когда-то страдал от приступов хандры или, не дай Мерлин, депрессии, но сегодня это была какая-то особенно заразительная аура бодрости и веселья. Ей даже показалось, что нависшая над ней усталость неким волшебным образом улетучилась, а на смену ей пришло облегчение. У неё лишь совсем немного побаливала голова, но благодаря вдохновляющей радости Фреда Гермиона начала и об этом забывать.       — Сегодня мы их сделаем! — вновь повторил Фред, когда они пробирались к свободным местам на трибуне. — Ты же веришь в нас, Гермиона?       Она театрально закатила глаза, не спеша отвечать на его вопрос.       — Можешь просто сказать «да», — Уизли снял с плеча сумку и опустил у её ног. — Будем считать, что ты уверовала в квиддич и нашу победу.       Фред быстро дал ей «пять» и побежал к своей команде.       Гермиона обречённо выдохнула, провожая глазами силуэт друга. Он знал о том, как сильно она не любит квиддич, да и в целом, любой спорт, но ему так хотелось, чтобы среди толпы болельщиков были родные глаза. Пожалуй, любовь к квиддичу — это единственное, в чём эти двое так и не сошлись. Во всём остальном их дружба была невероятным попаданием «в яблочко». Одни и те же книги, любимые предметы, пора года, праздники — вплоть до одного любимого цвета на двоих.       На трибунах было очень громко. Со всех сторон сидели болельщики, которые пришли поддержать своих фаворитов. Вполне ожидаемо вокруг Гермионы всё запестрело красно-золотыми флажками с гербом Гриффиндора, а часть толпы выкрикивала фамилии игроков. Аналогично трибуны Слизерина мерцали зелёно-серебристыми красками, и только среди студентов Когтеврана и Пуффендуя эти цветовые палитры смешались между собой.       Спустя минут пять Гермиона заметила, как на преподавательской трибуне появились Дамблдор с МакГонагалл, а Ли Джордан занял своё место комментатора. Грейнджер прикусила губу, готовя себя к тому, что сейчас гриффиндорец объявит о начале матча, и трибуны сразу взорвутся оглушительными воплями и свистом. Она мысленно дописала в свои планы на вечер поход в больничное крыло к мадам Помфри за настойкой, потому что головная боль теперь просто так не пройдёт. Ей хотелось достать из сумки книгу по истории магии, которую она успела взять в библиотеке во время перерыва между вторым и третьим уроком, но Гермиона тут же опомнилась и отбросила эту идею. Вряд ли Фред оценит, если заметит, как его подруга потупила глаза в страницы учебника.       В случае сегодняшней победы сборная Гриффиндора выходила на второе место в школьном чемпионате. Кажется. Вроде, именно это она слышала из уст брата Фреда — Рональда. Рядом с Гермионой сидели Ромильда, Фэй и Невилл. Все они сегодня тоже пришли поболеть за кого-то. Гермиона потянулась к своей сумке и быстренько пересела поближе к Лонгботтому, который сосредоточенно смотрел себе под ноги — ни для кого не было секретом то, как сильно Невилл боялся высоты.       — Привет, — поздоровалась она, хотя они уже разговаривали сегодня во время обеда. — Ты не против, я тут тебя потесню немного?       — Не против, — Невилл нерешительно посмотрел на неё. — Ну почему они играют в квиддич? Почему это не шахматы?       — Я задаюсь тем же вопросом, — понимающе ответила Гермиона. — Ты уже сделал доклад по сумасшедшим ягодам?       Ей хотелось отвлечь однокурсника от его страха, да и самой как-то скоротать время, поэтому разговор с Невиллом был не худшим вариантом. Грейнджер знала, что он тут только из-за своих друзей — Рона и Гарри, которые точно так же, как и Фред, нуждались в поддержке кого-то близкого.       — Да, — он, наконец, поднял голову, а не смотрел на неё снизу вверх. — Я ещё на прошлой неделе его закончил. Я просил мадам Спраут дать мне ещё какую-нибудь дополнительную тему, эта оказалась легкотнёй.       — Согласна, — улыбнулась Гермиона. — Мне попалась манжетка. Я о ней ещё на первом курсе всё вычитала.       С Невиллом было легко найти общий язык — это язык травологии. Он был лучшим на курсе. Даже Гермиону смог обойти по этому предмету.       — Поприветствуем наши команды! — раздался голос Джордана, прерывая неудачные попытки Грейнджер отвлечь Невилла и отвлечься самой.       Вся школа взорвалась бурными овациями, а на поле появились команды Гриффиндора и Слизерина. Мадам Трюк что-то быстро объяснила капитанам, после чего со всей силы дунула в серебристый свисток и взмыла высоко в воздух вместе с четырнадцатью игроками. Матч начался.       Мельтешение разноцветных плащей в воздухе вызывало головокружение. Гермиона пыталась зацепиться взглядом за Фреда, но очень быстро почувствовала, как её начало подташнивать. Она присела на своё место, уже не обращая внимания на Лонгботтома, который опять опустил взгляд себе под ноги. Да и громкие комментарии Ли, вызывающие порой приступы смеха у всех болельщиков и недовольство у декана Гриффиндора, проносились мимо ушей Грейнджер. Она пыталась сосредоточиться лишь на своих ощущениях.       — Дементорова глотка! — выругался Невилл, который, похоже, одним глазом решился взглянуть на игру. — Я больше на это не куплюсь!       В обрывках фраз Джордана Гермиона услышала, что Гриффиндор открыл счёт, но Слизерин не давал им далеко уйти, всё время сравнивая очки. Ликующая толпа зрителей с каждой секундой становилась только громче. Грейнджер закрыла лицо руками, приказав себе продолжать дышать.       — Нарушение! — кричал кто-то за спиной девушки.       Следом раздался свисток мадам Трюк, а через пару минут снова началась игра. Гермиона закрыла глаза, концентрируясь на собственном сердцебиении и вибрациях тела — это часто помогало ей. Она пыталась слышать только себя, а не окружающий мир, который в данный момент был орущим квиддичным полем.       Тук… Тук… Тук…       Да, это её явно успокаивало. Грейнджер даже смогла почувствовать, как немного расслабились мышцы спины. Все комментарии, возгласы, аплодисменты и негодования оставались где-то за пределами её сознания. Скорее всего, она, как и Невилл, больше не поведётся на уговоры Фреда и не придёт на следующий матч, как бы друг её ни упрашивал — это зрелище не для неё. Она в очередной раз для себя убедилась, что квиддич — весьма изощрённая форма мазохизма.       Мир вокруг неё затихал, а чувство тошноты отступало. Гермиона не могла контролировать скоротечность времени, когда находилась в подобном состоянии. Она считала, что это её какая-то удивительная суперспособность — растворяться в себе, прогоняя всё лишнее и абстрагируясь от того, что могло доставлять дискомфорт. Было достаточно просто прислушаться к себе.       — Гарри Поттер поймал снитч! — выкрикнул Джордан, и трибуны Гриффиндора сошли с ума от переполняющей их гордости и радости. — Гриффиндор победил!       — Ура… — очень тихо прокомментировал Невилл. — Слава Мерлину и Моргане! Наконец-то, я могу уйти отсюда.       Он буквально озвучил её мысли. Гермиона открыла глаза и посмотрела вниз, где игроки команды Гриффиндора обнимались друг с другом, подбрасывая в воздух счастливого Гарри. Тот сжимал в пальцах снитч и громко смеялся. Фред и Джордж выкрикивали какие-то смешные стишки в честь победы. Грейнджер улыбнулась, и как раз в этот самый момент к ней повернулся радостный Фред. Она кивнула ему, а он помахал рукой, приглашая подругу вниз.       С чувством облегчения и выполненного долга Гермиона схватила свою сумку, чтобы спуститься и поздравить Фреда с этой победой. Да и не только Фреда, а всю команду.       — Идёшь, Невилл? — она коснулась рукой его плеча. — Думаю, что ты тоже хочешь поздравить Гарри и Рона.       — А как же… — Лонгботтом встал со своего места, немного пошатываясь. — Ну, почему это квиддич?       Грейнджер усмехнулась и побежала вниз. На самом деле, она радовалась концу игры не меньше Невилла, только у неё-то хотя бы не было боязни высоты, в противном случае Фред бы точно не затащил её на трибуны.       — Поздравляю! — выкрикнула она, когда Фред встретил её внизу на поле. — Вы молодцы!       — Но ты не смотрела, — подметил Уизли. — Ладно, главное, что ты пришла на матч. Я знаю, что ты сделала это ради меня, а это и есть поддержка.       — Вы эгоисты, Уизли, — проворчал Невилл за спиной Гермионы.       — Я очень похож на Джорджа, но не на Рона, — съязвил Фред. — Он там, со всеми остальными.       Лонгботтом что-то пробубнил себе под нос и пошёл к толпе. Фред вежливо пропустил перед собой Гермиону, и они тоже отправились ко всем остальным.       — Сегодня вечером у нас праздник! — радушно обьявил Джордж. — За нашего ловца! Как ты их красиво сделал, Поттер! Кажется, ловец Слизерина очень расстроился.       — Поздравляю с победой, — скромно произнесла Грейнджер. — Вы молодцы, ребята.       — Спасибо, Гермиона, — сдержанно поблагодарил в ответ младший из братьев Уизли.       — Подождёшь меня? — спросил Фред. — Я мигом, только быстро переоденусь, и пойдём в башню.       — Хорошо, — кивнула она.       С шумом и гамом гриффиндорцы направились в сторону раздевалки, а Гермиона снова осталась в компании недовольного Невилла. Хотя он, скорее всего, был просто уставшим и вымотанным. Он точно так же отсидел сегодня пять уроков, а затем на протяжении всей игры пытался перебороть свой страх высоты. Его друзья — Уизли и Поттер — пришли сегодня только на последние два занятия: из-за ранней тренировки всё утро для них было освобождено от уроков по распоряжению МакГонагалл. Гермиона не считала, что летать на метле было легче, нежели отсидеть весь день за партой. Но обесценивать сложные мыслительные процессы тоже не собиралась.       Не в силах больше стоять на ногах, она присела прямо на зелёный газон, поджав под себя ноги. Гермиона неосознанно начала в голове отсчёт, гадая, скоро ли появится Фред. Но вот, она уже досчитала до ста, а двери раздевалки так и не открылись.       «Сколько можно?» — мысленно возмутилась она.       Вдруг из-за дверей начали доноситься громкие голоса. На первых секундах ни Гермиона, ни Невилл не придали этому значения, посчитав, что парни снова радуются победе. Но голоса с каждым словом становились громче и совсем не напоминали крики радости. В раздевалке разгоралась ссора. Похоже, что конфликт игровой перерос в конфликт личностный.       Гермиона вскочила на ноги и обменялась взглядами с Лонгботтомом, который тоже заметно напрягся.       — Фред говорил, что они часто собачатся после игры, — попыталась успокоить Грейнджер, в первую очередь, себя.       — …ты, Уизли! — послышались обрывки фраз из-за дверей. — …на тебя… Закройся!       — Сам закрой рот, Малфой! — отчётливо раздался голос Фреда в ответ. — Вали отсюда!       «Фред? Ты же умнее их, не лезь в это!» — Гермиона начала переминаться с ноги на ногу, прислушиваясь к тому, что происходило в раздевалке.       Она попыталась провернуть тот же фокус, но только в обратную сторону. Сконцентрироваться не не своём сердце, а на чём-то извне.       В следующую секунду что-то с грохотом упало. Грейнджер дёрнулась, но Невилл крепко схватил её за руку.       — Не суйся туда. Тебе нечего там делать, Гермиона.       Это была здравая и правильная мысль, но через мгновение снова раздался грохот.       — Долбоёб! — выкрикнул кто-то. — Ты ему нос разбил! Совсем охуел?       — Гермиона… — Лонгботтом постарался удержать её, но она отдёрнула руку и подскочила к двери, дёргая за ручку.       Она боялась вида крови. Её родители были стоматологами, и когда однажды Гермиона увидела на мамином халате небольшое пятно засохшей крови, миссис Грейнджер пришлось искать в домашней аптечке нашатырный спирт. А о виде собственной крови даже не было и речи — в этом плане Гермиона была настоящей трусихой.       Но в момент, когда она открыла двери, состояние шока просто не дало ей лишиться сознания. На полу было много крови. Очень. Фред продолжал драться с Малфоем — ловцом команды Слизерина. В двух шагах от него дрались Гарри и Рон с парнями в зелёных мантиях. Джордж пытался оттащить брата. В раздевалке творился какой-то кошмар, и всё, на чём Гермионе удалось сконцентрироваться — это кроваво-красные подтёки на коже её лучшего друга. Руки и лицо Фреда были в крови, как и у его оппонента.       — Фред! — крикнула Грейнджер, отвлекая его.       Она совсем не подумала о том, что из-за её глупого поступка ему прилетит удар от Малфоя, от которого он не сможет уклониться. И только Джордж смог вовремя отреагировать, отшвырнув блондинистого слизеринца от брата.       — Фред… — она подбежала к парню, истекающему кровью из разбитого носа. — Фред…       — Ёбаный мудак! — проорал Малфой.       Гермиона прикоснулась кончиками пальцев к лицу Фреда, почувствовав, как её парализуют страх, отчаяние и какая-то неведомая ранее боль. Наверное, она попросту переняла боль избитого друга, который впервые не нашёл в себе сил ей улыбнуться.       — Нормально, Гермиона… — прохрипел Уизли и сплюнул сгусток крови в сторону. — Заживёт, как на бродячей собаке.       — По статистике, на бездомных псах…       Она сосредоточено смотрела в голубые глаза близкого человека, совсем не думая о том, что происходило вокруг. Возможно, гриффиндорцы продолжали драться со слизеринцами, а может, страсти утихли. Гермиона не замечала ничего вокруг. Как не заметила и рывкового движения взбешённого Малфоя, что был на взводе ещё до начала игры. Он встал на ноги и выхватил из кармана волшебную палочку.       Этого никто, к сожалению, не заметил.       Он вскинул правую руку вперёд, целясь в обидчика — во Фреда Уизли. На языке уже вертелось то самое заклинание, которое ему так не терпелось испробовать впервые.       — Ациде Корпо! — и его травмированная во время матча рука дрогнула.       Гермиона резко обернулась, шагнув в сторону. Крошечного движения, едва изменившего её положение, было достаточно для того, чтобы случилось непоправимое.       Фред оказался за её спиной, а ядовитый яркий луч жёлтого цвета попал аккурат в её грудь.       Тук… Тук… Тук…       Она услышала, как сердце начало пропускать удары, а в следующее мгновение — несносная боль. И весь мир замер. Грейнджер отскочила от Фреда и повалилась на пол, взвывая от боли, что пронзала каждый дюйм её тела. Ей казалось, что каждая клеточка организма воспылала огнём — по отдельности, образовывая вместе один необъятный и масштабный пожар у неё под кожей. Гермиона не понимала, что с ней происходит, не слышала собственного крика и не слышала больше размеренного сердцебиения. Она не чувствовала, как Джордж касается её кожи, а Фред пытается подхватить её на руки, чтобы отнести в больничное крыло, хоть он и сам нуждался в помощи. Они оба были в крови.       Боль пронзала её острым мечом раз за разом. Она пыталась дышать, делать вдохи, но это становилось просто невыносимо — всё больнее и больнее. Гермиона чувствовала эту боль на вкус, видела в агонии её цвет и даже знала, какой температуры она была — очень горячей, разъедая всё внутри. Ей было даже больно открыть глаза, хотя до ушей доносился очень далёкий голос то ли Фреда, то ли Джорджа. Раньше Грейнджер никогда не путала близнецов, но сейчас не понимала, кто с ней говорил.       Тук… Тук… Тук…       И боль внутри неё приравнялась к энергии тысячи солнц, как и безудержная ярость. На секунду, всего на одну единственную секунду всё вокруг затихло, её мир перестал пылать, но лишь для того, чтобы в следующий момент озариться новой вспышкой. Гермиона закричала, что было сил, и в воздух взметнулись языки пламени, поглощая собой дверцы шкафчиков, деревянные обломки мебели и разнося каменные стены. Всё поле осветилось оранжевым заревом, привлекая внимание даже тех, кто уже успел уйти с трибун. Резкий порыв горячего воздуха подхватывал всё на своём пути, подбрасывая высоко в самое небо. Тёмные тучи пыли и пепла закружились над раздевалками, а стёкла и зеркала разлетались на миллионы мелких осколков.       Гермиона не знала, как выглядит смерть, какие на ощупь её прикосновения и как она может нашёптывать последние слова на ухо. Она была слишком молода для того, чтобы знать подобное, но сейчас была уверена в том, что умирает, и это было безумно больно. Ей казалось, что сердце выдавало свои последние удары, после чего, наконец-то, в груди наступит затишье. Лучше бы было так, чем эти взрывы под рёбрами.       Всё, что годами берегла её нежная душа, горело теперь адским пламенем. Её цветущий вишнёвый сад за доли секунд превратился в выжженное поле. Гермиона продолжала плакать, скручиваясь от боли, которая разъедала внутренние органы, подводила её к алтарю смерти. Она ждала, когда же следующее мгновение станет для неё последним, но этого не происходило.       Немудрено, что миг незаслуженной и несносной боли смог расшевелить огонь, тлеющий под пеплом времени, и произвести пожар, который трудно было бы затушить. Гермиона и сама не знала о том, насколько великая сила таилась в ней, спала крепким сном, укутанная заботой и тёплыми солнечными лучами, что неощутимо и незримо сдерживали её. Она даже не догадывалась о том, как может неосознанно отомстить за битые осколки своей души и адскую телесную боль.       Вечер, яркое зарево огня, огромная толпа учеников и профессоров, сбежавшихся на пожар в раздевалке. Отовсюду сыпались камни, обломки досок, обрывки флагов… и кто-то умирал…       Многочисленная шумная толпа, прибежавшая к полю, громко выкрикивала ненужные вопросы, слившиеся в единый оглушительный гул, но так и не смогла подавить истошные крики, доносящиеся из раздевалки.